***
Полет был захватывающим. По крайней мере, Реджина так решила, когда Эмма сделала еще один круг над Сторибруком, давая ей возможность хорошенько осмотреть город, который стал для нее домом. Она могла видеть профиль Свон, когда смотрела в окно. Могла видеть и довольную улыбку. Ей пришлось бороться с желанием обнять эту невероятную женщину и никогда не отпускать. Почему они не могли просто продолжать летать? Улететь бы куда-нибудь подальше, где можно было бы начать все заново, — подумала Миллс. Затем ее взгляд упал на маленькое здание — мэрию Сторибрука. На сгоревшую оболочку ее бывшего клуба и дома, на консервный завод, склады у гавани и рыбацкие лодки, мягко покачивающиеся из стороны в сторону на крошечных волных. Обязанности. Вот почему. Они были у них обеих. И эти обязанности не переживали о таких вещах, как чужие желания и разбитые сердца. Рука Реджины сжала плечо Эммы. Может быть, несколько сильнее, нежели та хотела. Эмма склонила голову на бок, чтобы прижаться щекой к руке женщины. — Ты в порядке? — спросила она, едва различимо из-за шума в кабине. Значит, она заметила мертвую хватку на своем плече. Миллс тихо вздохнула, зная, что Эмма этого не услышит. — Нет, я не в порядке, — прошептала она, а свободную руку прижала к глазам, пытаясь сдержать слезы, которые там собрались. — Реджина? — теперь голос Свон звучал обеспокоенно. — Я в порядке, Эмма, — ответила женщина достаточно громко, чтобы ее услышали. Меньше всего ей было нужно, чтобы Эмма обернулась и увидела ее в таком состоянии. — Ты была права, мне понравилось летать. Пока я летаю с тобой. Эмма сильнее ткнулась в руку женщины. — Я рада.***
Бабушка подняла вверх голову, когда услышала рев мотора самолета, кружащего над Сторибруком, а затем разделила улыбку со своей внучкой. — Как думаешь, смогла ли Эмма заставить Реджину полететь с ней? — спросила Руби. — Надеюсь на это, — ответила Бабушка. — Им нужно поговорить. — Посреди шума, который производит эта штука? — девушка усмехнулась. — Не думаю, что там сейчас возможен какой-то разговор. — Может быть, пока они наверху, дитя, ты права, — уступила Бабушка. — Но в какой-то момент им придется приземлиться. — Будем надеяться, что ни одна из них не сбежит, как только они сядут…***
Свон приземлила самолет настолько плавно, насколько могла, пытаясь сохранить хорошее впечателние от полета у Реджины. Конечно, ты просто хочешь произвести на нее впечатление, Свон. Она откатилась к ангару и остановила Леди носом внутрь. — Как-то слишком резко стало тихо, — было первыми словами, которые Реджина произнесла спустя несколько мгновений после того, как Эмма заглушила двигатель. Свон рассмеялась, повернувшись к ней. — Да, он несколько громкий, но к этому привыкаешь. Сердце Миллс екнуло от намека на больше… Больше полетов, больше времени вместе, просто больше их двоих. — Может быть, — ответила она с легкой улыбкой. — Но тогда тебе придется брать меня с собой почаще. — Ай-яй, — Эмма пригрозила указательным пальцем. — Я думала, что это будет своего рода бартер, — сказала она. — Это значит, что ты должна прокатить меня верхом прямиком сейчас. Реджина не смогла бы сдержать улыбку, даже, если бы очень постаралась. Но была маленькая проблема… — У меня нет лошадей здесь, в Сторибруке. Все мои кони остались в Индиане, на ферме отца, — ответила она. — Но, думаю, я могла бы перевезти их сюда. — Постой… Перевезти сюда? В Сторибрук? — спросила Эмма. — Но я думала… Я надеялась… — Эмма, — мягко прервала Реджина, понимая, что больше они не могут этого избегать. — Нам нужно поговорить.***
Они молча вылезли из самолета и направились к выходу из ангара в поисках тихого места для беседы. Продвинувшись почти в самый конец аэродрома, женщины уселись на траву. В солнечном месте, на котором лучи играли с их кожей и волосами. А еще там открывался потрясающий вид на океан. Они сели рядом, едва соприкасаясь плечами и погрузились в размышления. Наконец, Эмме надоело молчание. Терпение никогда не было ее коньком. — Ты сказала, что хочешь поговорить, — произнесла она, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы Миллс начала. Она не хотела говорить первой. Реджина вздрогнула, когда голос Эммы вырвал ее из мыслей. — Думаю, нам обеим есть что сказать, — произнесла она, и голос ее звучал хрипло. Женщина прочистила горло. — Теперь, когда угроза со стороны Голда миновала, а твой самолет отремонтирован… Что мы будем делать? — Свон никогда еще не слышала, чтобы Реджина звучала настолько неуверенной. — Каковы твои планы? Эмма вздохнула и взяла руку Реджины в свою, крепко сжимая, а затем переплетая их пальцы. Может быть, даже хорошо, что она первая заговорила. Женщина решила проявить себя. — Я хочу быть с тобой, — это было самым важным из того, что нужно было сказать. — Я никогда раньше ни к кому не чувствовала этого, и я не могу представить… — она замолчала и сжала руку Миллс еще раз, чувствуя, как та возвращает сжатие, которое знаменовало понимание. — Я обязана Марко своей жизнью, — начала объяснять она. — Он нуждается во мне. Ему нужна моя помощь с самолетами, с бизнесом… — она беспомощно пожала плечами. — Тебе нужно вернуться в Айову, — мягко сказала Миллс. То, чего она боялась все это время. Эмма кивнула. — Да, но… Но я хочу, чтобы ты поехала со мной, Реджина, — она повернулась к женщине лицом и взглянула в полные слез глаза. — Я хочу, чтобы у нас была своя жизнь. Мы могли бы вместе вести бизнес или, может, перевезти твоих лошадей в Айову и начать программу разведения или что-то типа того, — она замолчала, чтобы сделать глубокий вдох, поняв, что начинает нести бред. — Ты поедешь со мной, Реджина? Вот и все, — подумала Миллс. Ее надежды и мечты обрушились. Разве только… — Эмма, я тоже хочу быть с тобой, — хрипло и едва сдерживая рыдания, сказала она. Реджина плакала и одновременно ругала себя за это. Почему я так много плачу в последнее время? — Но я не могу поехать с тобой. — Не можешь? — Эмма откинула голову назад. Ее голос тоже стал хриплым. Видения прекрасного будущего, которые уже давно рисовались в ее голове, были безжалостно разорваны в клочья шестью тихими словами. Я не могу поехать с тобой. — Почему? Реджина подалась вперед, пока не соприкоснулась с Эммой. Она обхватила лицо женщины обеими руками. — Я несу ответственность за этот город, — попыталась объяснить она. — Голд практически разрушил его своими махинациями и тем, как жестоко злоупотреблял своей властью на посту мэра. И я чувствую себя обязанной помочь исправить все. Свон попыталась проглотить комок собственных слез. — Но, на самом деле, это не твоя ответственность, — прошептала она. — Она на Голде. И ты от него избавилась. Твоя работа здесь сделана, — ее руки сжались в кулаки. — Что, по-твоему, ты могла еще бы для них сделать? Реджина осторожно стерла слезы Эммы большими пальцами. — Бабушка попросила меня занять пост мэра. По крайней мере, до тех пор, пока все не вернется на круги своя. — Ты хочешь быть мэром небольшого городка? — Свон не могла в это поверить. — А как насчет всех твои желаний? Стать певицей? Быть со мной? — Город, также, хочет восстановить клуб. Думаю, они слишком привыкли к джазу, — сказала Миллс. — Бабушка уже даже нашла здание, которое можно переоборудовать. — И все это ты решила, даже не поговорив со мной? — было ясно, что Эмме больно. Она сдвинулась, чтобы избежать прикосновений Реджины к собственному лицу. — Ты вообще любишь меня? Или все это было красивой ложью? — О, Боже! Эмма, зачем мне лгать тебе о таком? — вскрикнула Реджина. — Конечно, я люблю тебя! Я люблю тебя больше, чем считала возможным… Но у меня есть обязанности, и я не могу просто уклониться от них ради собственного счастья. — Почему, черт возьми, нет? Разве ты не заслужила тоже капельку счастья? — Честно говоря, я надеялась убедить тебя переехать в Сторибрук, — мягко сказала Миллс. — И остаться здесь, со мной. — И что делать? — хрипло спросила Свон. Реджина указала на ангар вдалеке. — Здесь есть аэродром с ангаром, и все, что нужно. Я надеялась, что, может быть, ты сможешь переехать сюда со своими самолетами и проектировать их здесь. Майк сказал, что с радостью поделится с тобой своей мастерской. Думаю, на самом деле, он просто жаждет поработать с тобой. — И оставить Марко на произвол судьбы? — спросила женщина. — Или заставить его покинуть то место, которое было его домом долгие годы? Я не могу требовать от него этого, Реджина… Он заслуживает лучшего. Тем более, после того, что сделал для меня. Я не могу просить его поменять свою жизнь, чтобы я была счастилива. Реджина откинула голову назад и всмотрелась в одинокое облако, движущееся перед солнцем и отбрасывающее повсюду тени. Как символично. — Я понимаю, — хрипло сказала она. — Как бы мне ни хотелось быть с тобой, я не могу просить тебя изменить ради меня всю свою жизнь, — продолжила она мягким голосом, отдающим болью. — А я не могу попросить тебя просто сбежать от того, что ты считаешь своими обязанностями, — добавила Эмма таким же тоном. — Похоже, мы в тупике, — вздохнула Миллс. — Я должна остаться, а ты не можешь. Эмма всхлипнула, чувствая, как разрывается ее сердце из-за окончательного приговора их судьбе. — Так не должно быть, — заявила она, качая головой. — Не навсегда. Я не могу с этим смириться. — Что ты имеешь в виду? — в груди женщины затеплилась надежда. — Я имею в виду… Позволь мне завтра вернуться с Марко в Айову и помогать ему, пока он полностью не встанет на ноги, — сказала Свон, мысли которой войлоком скопились в голове и требовали своего выхода наружу. — Посмотрим, как будет развиваться его бизнес. Посмотрим, как будут идти дела. Оставайся на связи… Я даже буду писать тебе письма… И примерно, через пару месяцев встретимся и еще раз поговорим. — Ты уезжаешь завтра? — Миллс ахнула. Эмма кивнула. — Нам нужно возвращаться, — сказала она. — А я не могу оттягивать это все дальше и дальше, прощаясь с тобой изо дня в день. Это убьет меня. — Да уж. А это убьет меня, — подумала Реджина. — Мы договорились? — спросила женщина. Миллс кивнула. Ее сердце разрывалось от боли, а в горле застрял громадный комок. — Договорились, — едва выговорила она, а затем сделала единственную вещь, которая могла хоть немного облегчить боль. Она поцеловала Эмму, вкладывая в этот поцелуй каждую каплю любви, парившую в ее теле и сердце. Но это абсолютно не помогло. Особенно, когда она ощутила, что Свон целует ее точно так же. Абсолютно.***
— Болваны. Вы, обе, — сказала Бабушка, увидев их лица по возвращении в закусочную. Она последовала за ними в комнату, чтобы попытаться вразумить. — О, да у нас здесь настоящий потоп. — Бабушка, — прорычала Эмма, уже готовясь внимательно выслушивать причины, по которым она должна остаться в Сторибруке. Реджина извинилась и сказала, что хочет пойти освежиться, а Эмма осталась отдуваться за двоих. — Так и должно быть. Она подавила в себе немалую благодарность, которая вертелась на кончике языка и ждала подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Бабушка все равно слышала это громко и четко. Эмма могла сказать это по румянцу, медленно покрывающему ее лицо. — Прости, Эмма, — прошептала пожилая женщина. — Я действительно… Я не знала… — Не знала что? — спросила Свон, не отрывая взгляда от того места, на котором стояла до этого, собирая сумку. — Что я не могу просто бросить свою старую жизнь и начать все заново, здесь? — Я не знала о твоем друге и не думала об обязательствах, которые у тебя могли быть в Айове, — призналась Бабушка. — Я думала, ты просто летчица, которая сможет сделать Сторибрук своим домом так же легко, как и любое другое место. Я не знаю, базой для будущих приключений. С Реджиной. Свон вздохнула, какое-то мгновение она выглядела совершенно подавленной. — Я знаю, Бабушка, — наконец, выдохнула она. — Я знаю, что кажусь недовольной, но я не злюсь на тебя… Только на… — она заколебалась. — На Реджину? — ахнула пожилая женщина. — На ситуацию… На все это, — женщина тяжело опустилась на стул в углу. — Это нечестно. Почему она должна быть такой чертовски ответственной? Такой послушной? Бабушка нахмурилась, наблюдая за ней. — Как ты вообще смеешь так говорить? Эмма резко подняла на нее взгляд. — Что? — Ты точно так же связана обязательствами и людьми, за которых чувствуешь ответственность, как и она, — отметила женщина. — У тебя есть друг и дела в Айове, у Реджины есть семья и обязанности здесь, в этом городе. — Семья? — Как думаешь, кто для нее Дэвид? — спросила Бабушка. — Или Лерой? Или я с Руби? Мальчики тоже живут в Сторибруке. Они хотят остаться все вместе… И в этом городе немало людей, которые полюбили Реджину. Так что, да, Эмма, семья. Свон печально кивнула. — Ты права, — согласилась она. — Мы найдем выход из ситуации. Я надеюсь. Мы должны. А затем открылась дверь и в комнату вошла Реджина, с любопытством переводя взгляд с Эммы на Бабушку и обратно; недоумевая, почему сейчас в помещении напряжения больше, чем перед тем, как она уходила в ванну. — Я что-то пропустила? Женщины переглянулись. — Нет, — сказали они в один голос. — Ничего. — Что ж, девочки, — вставая с кровати, сказала Лукас старшая. — Мне нужно вернуться вниз. Не могу свалить поздний ужин на плечи Руби. Она вышла, даже не дождавшись ответа. Эмма медленно подошла к Реджине, которая стояла рядом с кроватью и с несчастным видом смотрела на ее поверхность. — Хэй, — мягко сказала она, протягивая к женщине руку. Миллс оглянулась через плечо. — Хэй, — прошептала в ответ она, на автомате хватая руку Свон. — Собрала вещи? Эмма сглотнула. Такой простой вопрос, но как же безжалостно он разрезал ее на куски. — Ага, — прохрипела она. — Собирать было нечего, — она сделала шаг в сторону Реджины. — Есть что-нибудь, чем бы ты… Хотела заняться этим вечером? Миллс повернулась к Эмме и сжала грубую ткань ее рубашки в кулакали. — Заткнитесь и поцелуйте меня, Мисс Свон, — сказала она со слезами на глазах. — Поцелуй меня. Люби меня. И заставь забыть о завтрашнем дне.***
Они занимались любовью часами, пока вечер не превратился в ночь, а ночь — в раннее утро. В их прикосновениях был оттенок отчаянья. Было так важно не пропустить ни единый стон, вздох, сорвавшееся в момент страсти с уст имя. В одно мгновение прикосновения были нежными и размеренными, словно у них было все время мира, а в другой — бешеными и страстными, словно им нужно было втиснуть всю жизнь в одну скончаемую ночь. Не важно, что они делали и как прикасались к друг другу, этого все равно было мало. Они обе знали, что им вообще никогда не будет достаточно времени на двоих. Ночь вслушивалась в их слова нужды и желания, в крики, которые они издавали и стоны, которые подавляли. Это все звучало так отчаянно, с такой глубокой тоской. В конце концов, они слишком устали, чтобы продолжать движения и уснули, крепко обнявшись. Последнее, что Эмма услышала перед тем, как погрузиться в сон — тихое бормотание Реджины: — Я люблю тебя, Эмма. Прощай. Когда она вновь проснулась, — из-за громкого стука Марко в дверь, — она была уже одна. Ее сердце пропустило удар.***
В закусочной Реджины тоже не было, а Бабушка клятвенно заверяла, что понятия не имеет, где та находится. Руби с Дэвидом лишь покачали головой, а Лерой просто ворчал в свою кружку с кофе. В закусочной было полно незнакомых Эмме лиц, и она недоумевала, зачем они все пришли. — Они все собираются отправиться на аэродром, чтобы попрощаться, — объяснила Руби с улыбкой. — Мы даже закроем закусочную на час. Или около того. Свон была так тронута, что лишь кивнула, не зная, что сказать. — Готова идти, Эмма? — спросил Марко, сидя за столом. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы заметить, как сильно она не хотела покидать это место и любовь, которую в нем нашла. Он знал, что она уезжает только из-за него. И мужчине было чертовски жаль, но правда заключалась в том, что он прекрасно осозновал, как она будет нужна ему. Хотя бы первое время. Так что, он ничего не сказал на то отчаяние, которое отражалось в глазах Свон. Как, в принципе, и на гневную тираду, которую получил от рассердившейся хозяйки закусочной накануне вечером. Что за дикая кошка эта Бабушка Лукас, — подумал он с улыбкой. Как только она закончила со своей бранью, они нормально поговорили. Женщина даже извинилась перед ним и пояснила, что нервничает из-за Эммы с Реджиной. Их разговор длился до поздней ночи, и после него Марко стал вынашивать интересный план. — Готова настолько, насколько вообще возможно в такой ситуации, — сказала Эмма, еще раз окинув печальным взглядом закусочную. Реджина так и не появилась. — Я найду ее, — сказал Дэвид. — Иди. Увидимся на аэродроме. Я все еще хочу взглянуть на твою Леди! Он выскочил, а Эмма встала со своего места, понимая, что причин тянуть время больше нет.***
Свон стояла рядом со своим самолетом посреди длинного поля, служившего взлетно-посадочной полосой, и оглядывала окружающих ее людей. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ее обнимало столько человек. Даже Лерой, самый сварливый человек, которого она когда-либо встречала, притянул ее в крепкие объятия и похлопал по спине. — Не волнуйся, сестра, все будет в порядке. Похоже, все, кто хоть как-то пересекался с ней с тех пор, как Эмма прибыла в Сторибрук, пришли на аэродром. Свон знала, что у них была еще одна причина и заключалась она в том, что женщина-пилот для большинства — это что-то необычное, да и на сам самолет хотелось поглазеть, но ведь… Пришли же. Все, кроме Реджины. Она едва сдерживала слезы гнева и разочарования, прощаясь с небольшой группкой тех, кто еще не успел подойти. Затем перед ней появился Дэвид, протягивая руки для объятий. Она нырнула в них, прижавшись к сильному телу Нолана и позволила себе расплакаться от внезапно возникшего чувства неполноценности. — Она не придет, да? — спросила Эмма спустя несколько долгих мгновений. На самом деле, это был далеко не вопрос. — Почему она не может попрощаться? Разве я не достойна этого? — Ты лучше меня знаешь ответ, — Нолан покачал головой. — Она не может, Эмма, — мягко произнес он. — Ее убивает одна только мысль об этом. И она не может пройти через это. Не здесь, не на глазах у всех этих людей, — он сделал паузу. — Она сказала, что вы попрощались вчера вечером. — Если это можно так назвать, — выдохнула Свон ему в плечо. Не то, чтобы она не могла понять Реджину… Но это не значит, что женщина не была разочарована. По большей степени, потому что не ожидала. Это и было основной причиной, по которой она задавалась вопросом, почему. Эмма знала, что Реджина была довольно закрытым человеком, который не хотел бы делиться своей болью. Тем более, с людьми, которых она теперь, так сказать, возглавляла. Но понять страх как-то не так выглядеть в глазах собственных избирателей, Свон никогда бы не смогла. — Я должна идти, — сказала она Дэвиду. Марко уже уехал на своем грузовике, за руль которого сел молодой парень по имени Шон, любезно предложивший помочь мужчине и отвезти его в Айову. Дэвид разомкнул объятия и отступил на шаг, оказавшись рядом с Лероем, чуть поодаль самолета. — До свидания всем, — крикнула Свон, ступая на крыло своей Леди. — Абиссиния**, — крикнул в ответ Лерой. Эмма усмехнулась. Ей будет не хватать даже этого сварливого пьяницы с длинным языком.***
Дэвид наблюдал, как Эмма забралась в кабину и запустила двигатель. Он смотрел, как самолет набирал скорость и взлетал, и не удивился, когда увидел короткое покачивание крыла, которое ознаменовало последнее прощание Эммы. Затем Леди резко повернула и направилась прямо к Сторибруку. Дэвид понял, что ошибся. Вот оно, последнее прощание.***
Реджина сидела за своим столом, глядя невидящим взором в окно. Она не гордилась своим поступком и, тем более, собой, но это ничего не меняло. Она не могла вынести саму мысль о прощании с Эммой на глазах у всех, поэтому пыталась сделать это на протяжении всей ночи. Каждым своим прикосновением, каждыми сказанными шепотом словом и последним поцелуем в лоб. Было вполне ожидаемо, что она выскользнула из постели до рассвета. Женщина чувствовала себя трусихой и горячо надеялась, что однажды Свон сможет простить ее. За все утро она с сотню раз бросила взгляд на часы, гадая, улетела ли уже Эммы. И когда пришел Дэвид, она отправила его ни с чем. На самом деле, Реджина даже не сомневалась, что он будет искать ее. Но при одном взгляде на ее лицо, мужчина все понял. Он не осудил и не сказал ничего о ее покрасневших глазах и заплаканном лице. Все тело Миллс дернулось, когда она услышала звук приближающегося самолета. Она бросилась к окну, плотно прижавшись к нему, и вгляделась в небо. Вот она, Леди. Самолет, в котором находилась ее любимая женщина. Она наблюдала, как Эмма сделала два круга над Сторибруком, словно что-то искала… Точнее, кого-то. А затем, наконец, улетела вдаль. Как только рев мотора перестал доноситься до ушей Реджины, она упала на пол, крепко обхватив колени руками. — Вот и разбилось мое сердце, — прошептала она, прежде чем утонуть в рыданиях. Пояснения: *Человек-мишлен — известный также как Бибендум, резиновый человечек, символ французской компании «Мишлен», которая занимается производством и продажей автомобильных шин. **Абиссиния — у этого понятия есть несколько значений. Неофициальное название Эфиопии, употреблявшееся в прошлом и иногда встречающееся в современной литературе. Однажды послужило сигналом для начала антирелигиозной кампании по всей стране. В данной ситуации, думаю, Лерой выкрикнул его, как бессмыслицу и призыв к какому-либо действию.