Enervate

      Утро для Андреса было непривычно приятным. Все еще находясь в состоянии легкости и возбужденности, вызванным трепетным чувством в груди, он впервые за много месяцев дал себе волю поваляться в постели еще немного. И лишь знание того, что сегодня ему и Рио нужно готовить завтрак для всей команды, Берлин все-таки встал с кровати и, собравшись, отправился на кухню.       Рио уже был тут, одетый в привычную серую олимпийку и надетым на голову капюшоном. Увидев зашедшего на кухню немного сонного Берлина, парень добродушно улыбнулся.       - Доброе утро, - поприветствовал мужчину Рио.       - Доброе, - Берлин размял шею, после чего обратился к парню, - Что будем делать с завтраком?       Рио покраснел и опустил голову, уставившись в стол.       - Я совсем не умею готовить, - сказал он, поднимая глаза, полные неловкости и смущения. Берлин лишь ухмыльнулся, но как-то по-доброму, без лишнего высокомерия.       - Я почему-то так и думал. Ладно, расслабься, сейчас будем учить тебя готовить. Есть у меня пара идей…       Через полчаса на кухне кипела жизнь. На двух сковородках жарится бекон, за которым следил Берлин, попутно обучая Рио шинковать овощи для салата, а в духовке запекался картофель.       - Убери большой палец назад, - диктовал Берлин, - Указательный чуть вперед. Вот так! Идеально! Теперь прижми сильнее морковь к доске и делай так, как я показывал. И не напрягайся так, а то пальцы себе отрубишь.       - После этого трудно не напрягаться, - подметил Рио.       - Режь, а не разговаривай, - скомандовал мужчина.       Рио выдохнул и приступил к делу. Конечно, выходило все достаточно медленно, но оттого не менее грациозно.       - Прекрасно! – сказал Берлин, отходя к плите и снимая со сковороды бекон, - Только сильно не торопись, рискуешь остаться без пальцев. Но у тебя определенно есть предрасположенность к кулинарии.       - Где ты научился так готовить?       - Когда я жил в Марселе одним из моих знакомых был превосходным поваром. Он-то меня всему и обучил, но страсть к готовке у меня так и не появилась.       - Не любишь готовить?       - Абсолютно точно нет. Я готовлю очень и очень редко, так что считай, что сейчас ты наблюдаешь за восьмым чудом света.       - И кто же тебе готовил в таком случае?       - Жены, девушки, другие женщины, - перечислил Берлин.       - Ты был женат? – удивленно спросил Рио.       - Пять раз, - самодовольно подметил мужчина.       Рио убрал нож и повернулся к Берлину с широко раскрытыми глазами.       - Пять раз?!, - Мужчина кивнул и принялся вытаскивать картошку из духовки, - Это… Странно.       Берлин хмыкнул и заулыбался:       - Ничего ты не понимаешь, Рио. Пять браков это волшебно, интересно, прекрасно, даже немного больно, но абсолютно точно не странно.       В этот момент в кухню вошли две девушки в компании Денвера.       - Что это тут происходит? – спросила Токио.       - Создаем шедевры, - сказал Берлин, закинув в рот кусочек бекона.       - Берлин учит меня готовить, - ответил Рио, - И рассказывает о своих пяти браках.       - Пять браков? Не многовато? – удивилась Токио.       - В самый раз, сеньорита, в самый раз.       - Да врет он все, - влез Денвер, - Если у него было пять жен, то я пел с Мигелем Бозе*, - сказал он и засмеялся от своей же шутки. Но Берлин его не слушал, все его внимание было направлено на Найроби, а на лице появилась счастливая улыбка. Берлин подошел к ней и протянул руку, чтобы взять ее за плечо, но Найроби отшатнулась от него, как от огня.       - Что-то случилось? – нахмурился мужчина.       - Просто плохо себя чувствую, - отмахнулась Найроби и повернулась к Рио, - Надо с чем-нибудь помочь?       - Эммм… можете помочь отнести все на стол.       Денвер взял противень с картофелем, Найроби забрала бекон, а Токио салат. Все трое скрылись на улице, а Берлин провожал их задумчивым взглядом.       - Берлин! – мужчина повернулся к Рио, - Что с тобой? Я тебя уже раз пять зову.       - Что? – нахмурился мужчина, после тряхнул головой, - Я пойду на улицу.       Во дворе уже собрались почти все. Найроби, опираясь на плечо сидящего Денвера, громко смеялась. Берлин подошел к ним и позвал девушку, та повернулась к нему и улыбка ее в секунду погасла.       - Как ты себя чувствуешь? – спросил Берлин.       - Я…, - Найроби замялась, - Лучше, спасибо.       Найроби села на свое место, между Денвером и Токио, и Берлину ничего не оставалось, кроме как сесть на свободный стул. Весь завтрак Берлин сверлил девушку взглядом. В один момент Денвер руку закинул на спинку ее стула. Этот жест не имел в себе никакого подтекста и, скорее всего, Денвер сделал это исключительно для удобства, но в Берлине в этот момент вспыхнули несколько эмоций. В нем одновременно смешались гнев и зависть, ведь на этом месте мог быть он.       Когда все собирались уходить в кабинет, Профессор ненадолго задержал Берлина.       - Берлин, что ты творишь?       - О чем ты? – не понял мужчина.       - Ты весь завтрак смотрел на Найроби. Берлин, я же говорил, никаких личных отношений.       - Ой, мой дорогой брат, - улыбался Андрес, наблюдая, как хмурится Серхио, - Чтобы запретить мне смотреть на девушек, тебе придется выколоть мне глаза. Но в таком случае лучше сразу стреляй мне в голову.       - Берлин, прошу тебя …       - Я понял тебя, Профессор, - прервал его Андрес и, развернувшись, пошел в сторону дома.       В классе Берлин снова попытал удачу, но поговорить с Найроби так и не удалось. Как и весь оставшийся день. Каждый раз, стоило Берлину появиться в поле ее зрения, как улыбка пропадала с лица девушки. Она не разговаривала с ним, постоянно обрывая все его попытки начать разговор. Казалось, что она старалась даже не смотреть на него. И Берлина это ужасно напрягало. Что он сделал не так? Вчера вроде все было хорошо, но сегодня Найроби вела себя с ним как с врагом народа, хотя со всеми остальными она вела себя как обычно, смеялась, шутила, разговаривала.       К вечеру нервы Берлина сдали, и он решил поговорить с Найроби, чего бы ему это не стоило, но выловить ее получилось уже перед сном. Берлин уверенно постучал в дверь, ведущую в ее комнату.       - Рио, я же сказала…, - девушка открыла дверь, но увидев на пороге не Рио, а Берлина тут же напряглась.       - Привет. Нам надо поговорить, - сказал мужчина.       - Берлин, я не очень хорошо себя чувствую, давай в следующий раз, - Найроби хотела закрыть дверь, но Берлин не дал ей этого сделать. Он нагло отодвинул девушку, переступая через порог, и сел на кровать.       - Нет. Нам надо поговорить именно сейчас, - он похлопал рукой по кровати рядом с собой, - Присаживайся.       - Спасибо за гостеприимство, - съязвила Найроби, - Но я, пожалуй, постою.       - Что с тобой творится?       - Я же говорила, что плохо себя чув…       - Я не про это, - прервал ее Берлин, - Ты целый день избегаешь меня. Дергаешься, будто я хочу тебя ударить. Вчера все было хорошо. Мы же договорились, что теперь между нами мир, но сегодня ты ведешь себя так, будто я тебя чем-то обидел. Скажи, что я сделал не так?       Найроби молчала. Что она должна была ему сказать? Что вчера так и не смогла уснуть и слышала, как он стоял под дверью и тихо звал ее? И что она слышала каждый его шаг, когда он удалялся по коридору? Что она всю ночь вспоминала те жалкие секунды, когда они случайно (или не совсем) прикасались друг к другу? Что она поняла, что влюбилась в этого высокомерного сукиного сына, коим он себя демонстрировал с первой минуты их знакомства? Или может то, что в итоге она твердо решила всеми методами отдалиться от него, пока не стало слишком поздно? Агата слишком хорошо знала себя и прекрасно понимала, что если все продолжится так, как было вчера, она пропадет. У них есть правило: никаких личных отношений. И если Найроби нарушит это правило, то подведет и себя, и Берлин, и Профессора.       Берлин смотрит на нее так, словно видит ее насквозь, читает ее мысли, как открытую книгу. Он ждет ответа, только вот Агата не понимала, для чего? Почему он пристал к ней, а не к кому-либо другому? Неужели у него нет никаких других дел, кроме как устраивать ей допрос в ее комнате.       - Абсолютно никаких, - черт, неужели она задала последний вопрос вслух? – Если потребуется, я буду сидеть здесь всю ночь, пока не узнаю, что, черт возьми, происходит.       - Для чего тебе это? Неужели тебя хоть как-то волнует отношение людей к твоей персоне?       - Смотря каких именно людей. Ты – одна из тех, с кем я бы хотел быть ближе.       До Найроби не сразу дошел смысл этих слов, но когда она поняла, ее сердце началось биться чаще. И Найроби не могла точно сказать, это от того, что она только что попала в ужасную ситуацию или от того, что ее чувства к Берлину были взаимны.       «Черт, Агата, так не может дальше продолжаться! Бери ситуацию в свои руки, пока не стало слишком поздно»       - Жаль, что это не взаимно, - резко говорит Найроби. Кажется, ее голос даже не дрожал.       Берлин хмурится и подается вперед, упираясь локтями в колени.       - Что, прости?       - Я не хочу «быть ближе с тобой». Ты мне противен, - Найроби самой больно произносить эти слова. Что же сейчас чувствует Берлин, она боялась представить.       А Берлин думал, что его ударили под дых. Слишком больно было слышать эти слова от нее. «Она просто не понимает, что говорит, Андрес. Девчонка тебя еще совсем не знает, переубеди ее»       - Говори что хочешь. Я знаю, что ты думаешь иначе. А если и нет, то ты просто еще меня не знаешь, - Берлин встал с кровати и подошел к Найроби, - Поверь, я могу быть другим. Как насчет ужина в приятной компании?       - Это ты говорил своим пяти женам, - удар ниже пояса. Найроби поднимает голову, встречаясь с ним взглядом, пытаясь удержать слезы, - Это ты говоришь каждой девушке, с которой хочешь переспать?       - Найроби …, - предостерегающе протянул Берлин и в его голосе слышались стальные нотки.       - Я не хочу быть твоей очередной шлюхой. Оставь свои фокусы для тех дурочек, которые готовы выйти за такого мудака как ты замуж.       Это было последней каплей. Нокаут. На секунду Найроби показалось, что Берлин ударит ее, но он просто смотрел на нее несколько секунд, не моргая. После чего наклонился к ее уху и заговорил тихо, почти шепотом, и голос его был наполнен ненавистью и отвращением.       - Больше не подходи ко мне, мразь.       И он ушел, громко хлопнув дверью на прощание. Кажется, кто-то вышел из комнаты, чтобы узнать, что здесь творится, но могли увидеть только спину быстро удаляющегося Берлина.       Найроби прижалась спиной к двери, сползая на пол. Она больше не могла сдерживать слезы. Эмоции накрыли ее с головой.       -Дура, дура, дура, - злилась сама на себя Агата. Она не хотела этого, не хотела, чтобы он был зол на нее. Так хотелось выйти и пойти за ним. Объяснить все, в надежде, что он поймет. Но все, что она могла делать, так это сидеть на холодном полу и тихо плакать, надеясь никого не разбудить.       «А ты думала, все будет так гладко, как в сказке, принцесса?»       Берлин в это время рвал и метал. Припрятанная бутылка коньяка полетела в стену, краски и кисти оказались на полу вместе с листами бумаги. Стол получил несколько свежих царапин. В итоге он просто упал на пол, прижавшись спиной к стене, держа в руке тот самый осколок, который был его последним воспоминанием о прошлой жизни.       - Прости меня, Мартин, - прошептал в темноту Андрес и по его щекам потекли слезы.       * Мигель Бозе - известный испанский певец и актер.