-конец
17
6 декабря 2021 г. в 19:01
Кико ступила с трапа на землю и почувствовала, как в лицо ударил холодный ветер. Волосы тут же растрепались, улетая вслед за потоками воздуха. Она, прихрамывая как подбитая птица, шагала по взлётно-посадочной полосе, твёрдо ощущая асфальт под ногами. И всё же аэродром с десятком военных самолётов казался сном. Прекрасным и ужасным одновременно. Её не захлестнула радость от прибытия домой. Наоборот, казалось, будто она прилетела в стан врага. Ещё из иллюминатора на подлёте к земле её встретили токийские высотки, сияющие биллборды, ужасающие скоростью спорткары.
Она не обязана больше опускать голову, чтобы спрятать глаза. Не вынуждена молчать, чтобы иностранную речь не уловили. Кико освободилась от всего, что сдерживало её на протяжении многих дней. Но ей казалось, будто теперь её сжали в тиски ещё крепче. Она легко дышала на чужой и воинственно настроенной земле, но начала задыхаться с первым порывом ветра в Японии.
В голову ворвалась мысль — ясная, как рассвет. Она сорвала ночной мрак и явила перед глазами такой яркий свет, что вот так запросто смотреть на эту правду открытыми глазами было больно. Кико не хотела шагать дальше.
Журналистка обернулась, снова посмотрев на увесистый военный борт, который доставил её в Японию. Пилоты проверяли какую-то технику, сотрудники аэродрома подкатывали сопровождающие самолёт машины, чтобы оказать техническое обслуживание.
Просто сесть и полететь обратно она не могла. Она, вполне возможно, вообще никогда больше не сможет ступить на территорию Китая, учитывая, какое количество законов нарушила.
Мизухаре сделала пару шагов обратно, в сторону самолёта, всерьёз подумывая, не угнать ли его? Она представила, как, не умея водить даже машину, пытается взлететь на огромной бронированной птице. Железную махину бы подняли вверх только крылья любви, на которых Кико как последняя идиотка готова была мчаться в другую страну.
Почему она поняла только сейчас? Почему не вырвалась из цепких загребущих ручонок спецслужб ещё в китайской больнице? Почему не вырвала из вены капельницу и не побежала в операционную, а только безропотно зашагала следом за людьми в форме?
Они говорили так складно и вели её по коридором так уверенно, что оставалось только кивать на все указы, командным тоном брошенные в неё ещё до того, как она поняла, кто она такая и почему потеряла сознание.
Сделав очередной неосознанный шаг в сторону борта, Кико столкнулась взглядом с Саске, который шёл в противоположном направлении. Он спустился по трапу позже Кико. Может, потому что тоже чувствовал себя так, будто один важный трос, другой конец которого застрял в Китае, разорвётся, как только самолёт останется за спиной. Какими бы ни были его отношения со старшим братом — сейчас это было так ничтожно, что хотелось смеяться.
Ни один из них не видел Итачи с того момента, как его забрали врачи. Отсутствие у всех троих документов произвело на персонал больницы настоящий фурор, который удивлёнными перешептываниями подталкивал Кико и Саске в спины в больничных коридорах.
Кико следила за тяжёлыми шагами парня в сторону выхода с аэродрома, но он даже не поднимал голову, смотря под ноги. Саске будто шорами отстранял себя не только от мысли о том, чтобы вернуться к брату, но и от Кико, которая беспокойным воспоминанием металась бы перед его глазами.
Вдруг мимо Мизухаре, чуть не сбив её с ног, пробежала девушка с невероятно яркими розовыми волосами. Она кинулась обнимать Саске, беспрестанно роняя на него какие-то слова, которые для Учихи, судя по выражению лица, не имели вообще никакого значения. Она отступила и засуетилась, пытаясь не только ладонями, но и глазами прощупать Саске. Он стоял как памятник, а она всё не утихала.
Саске поднял глаза и, обняв девушку в ответ, столкнулся с напряжённым взглядом Кико.
— Всё будет хорошо.
Он сказал это своей подруге, но Кико подумалась, что слова были адресованы вовсе не ей. С Саске уже всё хорошо: он цел, невредим и на родной земле. Обнимал кого-то.
Кико кивнула и, прощальным взглядом окинув самолёт, тоже направилась в сторону от взлётно-посадочной полосы.
— Кико! — Вдалеке виднелась фигура Яманака. Только она смогла бы перекричать и ветер, и вращающиеся где-то неподалёку лопасти вертолёта, которые создавали невероятный шум.
Ино переминалась с ноги на ногу, будто не зная, можно ли ей подбежать к Кико уже сейчас. У неё в правой руке был огромный стакан с кофе, в левой она держала сигарету. Кто бы запретил светловолосой красотке, которая одной улыбкой могла очаровать мужчину, курить где вздумается?
В конце концов, сумев перебороть собственную нерешительность, Ино ринулась навстречу Кико и крепко обняла её.
— Я так переживала за тебя! Ты не представляешь! Чёртовы коммунисты скрывали информацию о вас так тщательно, будто вы взяли в заложники их лидера. Клянусь, я уже собиралась поехать туда сама, чтобы как следует накостылять любой красной свинье, которая осмелилась считать, будто имеет право похоронить сведения о живом человеке. — Ино продолжала тараторить, крепко сжимая Кико за плечи, когда Мизухаре с удивлением осознала, что по её щекам катились слёзы. Неужели ей этого не хватало? Девушки, которая ворвалась в её жизнь, не спросив разрешения, и обжилась так обстоятельно, что, обнимая Кико, выглядела уместно? — Учиха — подлая скотина! Решил помериться яйцами с КГБ, так хоть бы никого больше в это не втягивал! Я вытрясу из него всю душу! — О, в этом Мизухаре совершенно не сомневалась. Ино была склонна выполнять свои обещания. Особенно, если они каким-то образом касались расправы над неугодными мужчинами. Слово воинствующая могли бы придумать, просто взглянув на неё. Кико улыбнулась ей в плечо и обняла Яманака в ответ, искренне забавляясь гневными речами. Кто-то действительно переживал за неё: искал сведения и готов был разорвать задницу Учихи на британский флаг. Эта мысль больно уколола виски, и Кико едва смогла перевести дыхание.
Мизухаре проглотила морозный воздух и, наконец, позволила себе разрыдаться. Она уткнулась Ино в плечо и плакала. Ей было больно — она понятия не имела, что происходит с Итачи в Китае. Ей непривычно было снова оказаться посреди цивилизации. Знакомый воздух затруднял дыхание, а не облегчал, потому что она понятия не имела, осталась ли вообще прежним человеком после всего, что пережила, и вернулось ли с ней её сердце. Ощущения были такие, будто оно билось рядом с палатой в провинциальной китайской больнице, вырванное из груди тонкими пальцами Итачи. Ей было страшно и она была счастлива. Она нашла «тихую гавань», около которой, оказывается, волнами билась уже давно. Ино скучала по ней и встретила её. Мать, родственников и кучу друзей перекрыла одна тонкая фигура Яманака, которая принесла ей кофе. Сейчас Ино наверняка хмурилась, пока её тренч пропитывался слезами, но внутри Кико взрывалось столько эмоций, что она в кои-то веки ничего не могла и не хотела с собой делать. Если Ино проделала весь этот путь ради неё, наверно, она простит ей ткань.
— Детка… — Яманака свободной рукой начала гладить Кико по голове. — Я с тобой, обещаю. — Ино боролась со слезами, в то время как сама Кико была им рада, словно освобождалась от чего-то, что держало её в узде. Она сдалась слезам на волю и почувствовала себя свободнее. — Вот, выпей. — Ино отстранилась и протянула ей стакан из Старбакса. Кико провела руками по щекам, пытаясь привести себя в порядок, и взяла кофе. Он обжёг её горло сильнее, чем девушка ожидала.
— Ино… — блондинка хитро ухмыльнулась. — Там алкоголь?
На горизонте только забрезжил рассвет.
— Просто ликёр. — Яманака пожала плечами и снова провела ладонью по щекам Кико, за одно поправляя разлетевшиеся в разные стороны пряди волос. — Я подумала, что тебе не помешает. — Она тихо засмеялась, когда на губах подруги заиграла улыбка. — Немного кофе там тоже есть. — Ино игриво подмигнула, и Кико захотелось снова обнять её, но только ещё крепче, потому что слов, в которые поместились бы её чувства, она не находила.
Мизухаре сделала ещё несколько глотков и удивлённо вскинула брови, услышав какое-то обожательное междометие со стороны Ино.
— Наш главный редактор. — пояснила Мизухаре, вливая в себя ещё немного спиртного. Оно обманчивым теплом с каждым глотком всё сильнее согревало грудь, как будто лекарство от тоски. Яманака нахмурилась и метнула в Кико полный непонимания взгляд.
— А что с предыдущим?
Кико сделала ещё один глоток, но пальцы на картонном стаканчике сжались слишком крепко. Пластиковая крышка отскочила прямиком в её нос, а оставшаяся внутри жидкость быстро расплескалась на и без того пострадавшую тёмную куртку.
— Чёрт, Кико! — Ино думать забыла о Саске и бросилась искать салфетки в миниатюрной сумочке, всю ширину которой занимал лейбл бренда Марка Джейкобса.
***
Кико вплыла в офис редакции с таким же рвением, с каким рыба плавает в аквариуме среди никогда не меняющихся бутафорских замков и ракушек. Всё на своём месте: такие же рыбки, как она, кто помельче, кто покрупнее, заняты тошнотворно устоявшейся рутиной.
Медленно петляя в пестрых декорациях, Мизухаре брела в кабинет главного редактора: планёрка, на которую Кико даже не стремилась прийти вовремя, закончится минут через пятнадцать или около того. Часы напротив двери главного редактора не висели, а тягучая масса времени затянула журналистку с того момента, как она распахнула дверь съёмной квартиры и вспомнила, что у неё больше нет мобильного телефона.
Всё осталось на своих местах. На спинке стула брошена кожаная куртка, которую Кико в последний момент решила сменить на синее пальто. Рядом, на кухонном столе покоилась книга, не поместившаяся в чемодан. Кико усмехнулась, когда вспомнила, что «Клуб неисправимых оптимистов» уехал в Пхеньян. Сюжет оборвался на середине пути, как и её недолгое путешествие в столицу Северной Кореи.
В холодильнике испортились яблоки, но верно поджидала бутылка вина, которая в ночь до отъезда послужила неплохим снотворным. Кико воспользовалась им снова, чтобы не дать тревоге вмешиваться в усталый сон. Проснувшись на диване с затёкшей шеей и в смятой уличной одежде, не зная, поздно уже заказывать еду или ещё нет, Мизухаре потянулась за телефоном и вспомнила, когда держала его в руках в последний раз.
— Кико? — звонкий голос Наруто, разорвав пелену мыслей, вырвал Кико на поверхность, заставив растерянно оглянуться. — Тебе ведь дали пару недель? Нога уже прошла? — Узумаки, прибавив шаг, подскочил поближе к Кико и крепко обнял её, продолжая закидывать вопросами. — Как твоя голова? Что сказали врачи?
— Всё будет в порядке, — мягко улыбнулась Кико, точно зная, что Наруто услышит фальшь, даже если не посмотрит на напряжённо растянутые губы. — Я могу вернуться к работе, прошло достаточно времени. — Прошло ли? Она жила с задёрнутыми шторами, выходя на улицу только тогда, когда сигареты в пачке подходили к неминуемому концу. Ей пришлось спуститься вниз за газетой, чтобы узнать, будний ли сегодня день, и не наткнуться на закрытые двери редакции.
— Ино замучала меня расспросами, — упрекнул Наруто, размыкая объятия.
— Нам запретили что-либо говорить, — напомнил Саске, который стоял позади него, нащупывая в кармане брюк ключ от кабинета. — Тебя это тоже касается. — Строго кивнув на друга, Учиха открыл дверь и зашёл внутрь.
— Да брось, Учиха, — насмешливо пропел Наруто, следуя внутрь за Саске. Кико осмотрела комнату — ничего не поменялось. Стол стоял там же, под окном, напротив входа, на нём такими же невыносимо ровными стопками покоились статьи и документы, ни одной рамки для фото, ни одного жёлтого стикера, которыми любила обклеивать ноутбук Мизухаре. Ни одного Итачи Учиха за глубоким кожаным креслом. — думаешь, полиции больше нечем заняться? — шагнув внутрь, Мизухаре на секунду прикрыла глаза, ища внутри хоть одно чувство, которое бушевало в ней в прошлый раз, но каждую клетку тела как будто объяла тоска, у которой не было ни берегов, ни горизонта. — они все забыли про твою смазливую рожу уже на следующий день! — фыркнул Наруто, после чего вышеупомянутая рожа наградила его своим самым презрительным выражением.
— Я всё ещё могу тебя уволить, — вскинул бровь Саске, открывая ящик стола.
— А с рекламодателями будешь сам толкать тосты за крепкое здоровье? — рассмеялся Наруто. — Хорош выпендриваться. Ты всё ещё не в долговой яме только благодаря мне. — Саске закатил глаза, вытаскивая из ящика стола небольшую белую коробку. Он махнул в сторону, заставляя Узумаки немного отступить, чтобы протянуть коробку Кико.
Мизухаре нерешительно шагнула вперёд, не совсем понимая, что происходит. Она пришла узнать, что с Итачи, но не решалась сокрушить вопросом воздух, находя удачное оправдание в запальчивой речи Наруто.
Увидев, что на коробке красовалась эмблема эппл, Кико отступила, боясь так быстро столкнуться с ответом на неозвученный вопрос.
— Он пришёл в себя вчера вечером, — не растягивая драму ещё дольше, выдохнул Саске. — и просил передать это тебе. — Подойдя ближе к столу, Кико осторожно сомкнула пальцы на белой упаковке. Модель та же, что была у неё — даже цвет. Её руки дрогнули, и она едва не выронила коробку, но Наруто, всё это время восседающий на столе главреда, вовремя подставил ладони, подхватив подарок.
— Ты уверена, что уже готова день и ночь тусоваться под разглагольствования Цунаде? — с беспокойством спросил Наруто. — Бабулька за тебя, конечно, переживала, но ласки и сострадания ты от неё точно не дождёшься, тем более, у вас провис сюжет, потому что она на неделю застряла в допросной токийской полиции. Гаара, конечно, что-то сообразил, но зазвездячит она тебе точно по самые…
— Он говорил с тобой? — не в силах больше удерживать разрывающие голову крики в голове, она подарила им собственный голос. Кико чувствовала себя как запущенный сад, лишившийся глаз: единственных, которые смотрели на неряшливые ягоды, но видели в них красоту. И ей было важно знать, что те чёрные глаза открылись и увидят ещё тысячу рассветов и, может быть, взглянут на сад. — Сам? — устремив взгляд в Саске, Мизухаре преисполнилась решительности разглядеть в его облике правду. Она помнила его лицо, когда воздух разрезал выстрел, и не ошибётся, если хоть одна схожая черта появится вновь.
— На фоне было слышно, как аппарат отслеживает биение сердца. Что-то бесконечно пищало, — поморщился Саске. — Думаю, он заставил медсестёр притащить телефон в палату, так что не похоже, что его уже выписали. — Саске взглянул на Кико, всё ещё сжатую в трясине волнения, и, устало вздохнув, выдавил из себя — Но он будет в порядке.
Мизухаре впилась ногтями в коробку и кивнула. С её плеч с грохотом сошла лавина, которая всё это время охлаждала каждое движение, замедляя разум и шаги. Он будет в порядке, и одна эта фраза, которую Кико выставляла перед собой каждый раз, стоило заговорить с кем-либо, разноцветным щитом ворвалась в сознание. За ней могло быть что угодно, но, по крайней мере, щит означал, что чья-то рука его держит. Что он жив.
— Я пойду. — Она поймала удивлённый взгляд Наруто и направилась на выход. Будь у Саске, что добавить, он сделал бы это.
Кико закурила сигарету на крыше офисного здания уже через десять минут, отложив поход в кабинет Цунаде на потом. Спустя щелчок зажигалки и пару затяжек, девушка нашла в себе силы присесть на скамейку и открыть коробку. Она так отвыкла от телефона, что теперь чувствовала себя глупо, нажимая на кнопку, чтобы включить его.
На удивление, экран поддался быстро, тут же явив Кико и время с датой, и строгое лицо Карла Маркса. Оцепенев на секунду, чтобы осознать увиденное, Кико громко рассмеялась.
Воображение тут же живо нарисовало, как Саске, стиснув зубы, активирует айфон и скачивает изображение вдохновителя идеологии северокорейской партии. Он ни за что не сделал бы этого по собственной инициативе, так что сейчас, вздохнув, Кико почувствовала не только схождение снежной лавины, но и лучи солнца, взошедшие над замёрзшей горой.
Она провела пальцем над заставкой и залезла в контакты телефона, ожидаемо найдя там единственный номер, красноречиво начинавшийся с китайского кода. Кико нажала на вызов и почувствовала, как в такт неторопливым гудкам бьётся её сердце, напуганное и взволнованное одновременно.
— Кико? — низкий голос тяжёлым тёмным бархатом обволок сознание, и Мизухаре впервые с того момента, как оказалась одна в Японии, вдохнула воздух полной грудью. Он больше не был враждебным, сладко насыщая лёгкие.