Чёрная фиалка

7 мая 2020 года POV Пин.       Пришлось мне лечь в больница. Правда, мне пообещали, что это буквально на 3-4 дня, но тем не менее перспектива ещё недели 2 ходить, как слепому, с палкой, меня как-то слабовато радовать.       Но, несмотря на весь заморочки, в больница я почувствовать себя намного спокойнее, потому что там было очень тихо, никто не носиться по коридор, никто ни с кем не ссориться, да и лежать я, к тому же, в одноместный палата. Нет, не подумайте: конечно же, я любить свой друзья, но в последние пару дней все мы друг от друга слегка так устать, да и на День Победы меня теперь не поволокут.       Естественно, друзья по нескольку раз на день бегать ко мне в гости (там было совсем близко), а я начинать по-тихоньку поправляться. И всё было бы ничего, но восьмого мая вечером меня навестить Бараш. — Здравия желаю! — сказать он заунывно-траурным голосом. — Hallöchen, — улыбнуться я. — Мне надо с тобой серьёзно поговорить, — продолжить наш поэт таким же убитым голосом. — Gut, садись.       Бараш подсесть ко мне на кушетка и начать рассказывать. — Короче… Я не могу простить Нюше, что она мне не верит и подозревает меня в измене. Вот помру, она плакать будет, да поздно: не вернуть меня. В общем, Пин. Я решил красиво уйти из жизни. Вот возьму, и… — Was?! — перебить я его, — что ты такое говорить? — Что слышишь! — театрально завыть Бараш, — возьму завтра — и утоплюсь в море на празднике! — Не вздумай, — я резко сесть, — большинство женщин есть довольно импульсивный; да она, небось, уже забыть давно. — Ничего-то ты не знаешь! Совсем в своей больнице от новостей отстал, а тут, вообще-то, люди страдают! Скажи-ка, тебе сегодня кто конфеты принёс?       Днём меня заходили проведать Крош и Ёжик и с собой принести мне коробка конфет с запиской «выздоравливай». — Крош и Ёжик, а что? — А ведь их купил тебе я! Но когда Нюша меня с ними увидела, то начала снова орать, что у меня другая, и что это ей, а потом Нюша взяла швабру и начала за мной бегать, чтобы вломить. И пока я от неё отбивался, Крош и Ёжик к тебе без меня и ушли. Так что видишь, ничего она не забыла! Она и сейчас думает, что я у другой.       Как только он это сказать, на тумбочка завибрировать мой телефон. Не глянув, кто звонить, я взять трубка. — Алло. — Пин!!! — завизжать Нюша на другой конец провода, — колись, этот ловеласина у тебя?! — Ja. — Тогда сейчас же дай ему трубку!!!       Она так громко верезжать, что Бараш услышать и усиленно замотать головой и замахать руками, чтобы я не давать ему трубка. — Он не хотеть говорить с тобой. — Агаааа! — завопить Нюша, — значит, он реально к бабе пошёл, а тебя снова попросил его прикрыть! Ну и брехло ты, Пин! Ненавижу вас обоих, горите в аду! — и она бросить трубка. — Во. Видал? — спросить Бараш, а потом снова заговорить о свой планы, — я пока что никому не рассказывал, да и не буду. Тебя решил проинформировать только потому, что суициднусь я раньше, чем тебя выпишут, — он покоситься на мой правый нога, обмотанный бинтами, — так что мы с тобой видимся в последний раз, и он снова по-театральному взвыть, — не нужен я никому! Поэтому я ухожу! Ууу! Ааа! Ооо! Ыыы! Через пару секунд принестись охрана и выпихнуть его на улица через задний ход.       Ну и что это было?       У меня снова зазвонить телефон. Звонить только что выгнанный Бараш. Я принять вызов. — Лан, забей, я передумал, — мрачно сообщить он и отключиться.       На этом я и успокоиться. Я и подозревать изначально, что это есть не больше, чем пустой разговоры, потому что подростки — они такие. Нервные, скажем так. Сейчас одно, через минута — другое. А уж тем более — самоубийство…       Так что заснуть я спокойно.

***

      Рано утром во внутреннем дворе поправляющиеся больные решить устроить День Победы местного разлива, с дешёвый закуски и песни под гитара. Поэтому проснуться я около восьми утра от звуков «Прощания славянки». Единственный окно моей палаты выходить как раз во внутрений двор, и мне было отлично видно, кто там и что делать.       Хоть этот компания меня и разбудить, но глядя на них, я даже порадоваться, потому что их было тоже 9, как нас, и я подумать о том, что послезавтра меня выпишут и мы снова будем все вместе. Я уже соскучиться по друзья.       Около десяти утра ко мне заскочить Лосяш с Копатычем. Я удивиться: если честно, я думать, что с утра никто не прийти, потому что они же на парад Победы собираться. — Ну как Вы, друг наш потерпевший? — весело спросить Лосяш. — Уже лучше, — пожать я плечами, — а вы разве на День Победы не идти? — Идём, конечно! — воскликнуть Копатыч, — парад в полдень, а мы время перепутали и на час раньше вышли, вот и решили к тебе заскочить. Остальные в холле ждут, потому что в палату всю нашу ораву не пустили. Я тут тебе, кстати, гостинец принёс, — и он протянуть мне пачка чипсов. — Danke, — я положить чипсы на тумбочка возле кушетка.       Мы поговорить ещё несколько минут, затем они уйти.       Gut, значит, сегодня завтракаем чипсами. Ничего против них не имею, тем более, что в палатах фильтруется воздух.       Всё было нормально, но примерно через час я услышать чей-то разговор в коридоре. — Вы в шестую палату? — спросить дежурный медсестра. — Совершенно верно, — ответить какой-то подозрительно знакомый голос. Я его точно где-то слышать. — Как я понимаю, больному вы приходитесь братом-близнецом? — Правильно понимаете. К нему можно?       И тут я вдруг понять, почему этот голос показаться мне знакомым и удивиться, что сразу этого не заметить.       Это быль мой голос. Не просто похожий, а именно мой.       Дверь открыться и ко мне заглянуть медсестра. — У Вас очередной посетитель. — Впускайте, — не совсем понимая, что происходит, ответить я.