Alphabet Boy

8:00 Дом Кравицких        — Ева, Ева, просыпайтесь, доброе утро! — Гувернантка Анна будила девушку рано, ведь сегодня особенно важный день для ее семьи. Благотворительный вечер, который посетят очень важные персоны страны, среди них будет сам президент, поэтому ей действительно стоит хорошо подготовиться и привести себя в порядок. — Что? Собственно, который час? — Ева полусонно отвечала, закутываясь в одеяло, сегодня у нее единственный выходной — день, когда можно было спать до 10, а то и до 11. Странно, что сегодня ее решили разбудить. — Восемь. Ровно. Вам стоит быстрее проснуться, ваш отец сказал разбудить вас, он ожидает за столом. — Да, хорошо, я поняла, да. — Кравицкая все еще была спросонья. — Анна, я же просила не называть меня на «Вы», я разве похожа на кого-то, кому стоит выражать почтение? — Что вы, Ева, я не могу не уважать такую персону, такую обворожительно прекрасную. Ладно, вам…тебе сейчас стоит поторопиться, я дам десять минут на то, чтоб привести себя в порядок — Анна улыбаясь выходит из комнаты, она работает у них уже очень давно и особое внимание всегда уделяла именно Еве. Она действительно симпатизирует ей как человек, таких воспитанных и вежливых она еще не встречала на своем опыте. Анна — женщина лет сорока пяти с рыжими волосами, собранными в аккуратный пучок, добрыми голубыми глазами, слегка округлыми формами и маленьким ростом. У нее нет своих детей, но она много вкладывала в Кравицких младших, будучи самой любимой из персонала в этом доме для Евы, гувернантка день ото дня помогала ей советами, выслушивала когда девушке было грустно, даже иногда тайно приносила разные сладости и прочую вредную еду, которая, конечно же, была под запретом. В общем, у них действительно были хорошие отношения, Ева считала Анну кем-то родным для себя, ведь только этому человеку в их доме не было все равно на нее, на ее настроение или какие-либо переживания, можно даже сказать, что именно Анна вырастила девушку, делая ее до жути скучные монотонные дни чуточку счастливее. Кравицкая спускалась в трапезную, где за столом уже сидел Аркадий и смотрел на нее пустым взглядом с ноткой разочарования. — Доброе утро, Ева. — сказал он еле слышно, но в голосе отчетливо чувствовалось железо. — Доброе, отец. — Ева с опущенной головой села за стол, где ее ждал завтрак, странно что есть она совсем не хотела, обычно панкейки с фисташками и карамелью по выходным приносили ей радость, это было редкое утро, когда можно было позволить себе сладкое. — Ева, посмотри на меня, ты знаешь сколько сейчас времени? Почему ты собиралась так долго? — Аркадий прервал тишину. — Пятнадцать минут — долго? Я умывалась и одевалась, это нормально. Зачем ты вообще просишь будить меня в мой выходной?! — Солнце, не повышай тон, что за странная белая огромная кофта на тебе? Ты снова надеваешь вещи брата? Я же сказал этого не делать, рано или поздно я выкину его вещи, а из его комнаты сделаю новый склад для своего коллекционного оружия! — Он всегда так говорил, однако уже прошло четыре года, а в комнате Павла все осталось на своих местах, как было в тот злополучный отвратительный день, когда поднялась черно-синяя волна. Даже открытая книга на столе все еще оставалась открытой. Паше было семнадцать лет когда он погиб, у него были плохие отношения с отцом и матерью, но теплые и искренние с Евой. Он правда очень сильно любил ее, а она его. Она часто заходила в его комнату и сидела там, вспоминая моменты из детства, со временем стала все чаще брать и носить его одежду: огромные толстовки, куртки, футболки — все это делало ее ближе к брату, его вещи словно защищали ее от негатива, который нередко исходил от других людей в ее сторону, но Аркадию это совсем не нравилось, он находил это глупым и даже странным. Кравицкие завтракали молча, но как только девушка собралась уходить, отец снова подозвал ее: — Ева, ты же помнишь перед кем ты сегодня выступаешь? — Нет, не совсем, да и какая разница? Понятно, что я сыграю как обычно хорошо, и ты снова всем расскажешь о том, какая у тебя способная дочь. — Солнце, ты не понимаешь, сам президент будет смотреть на это выступление, разве это не важно? Последний раз ты выступала перед Александром Григорьевичем около восьми лет назад, насколько я помню, это был танец, уже тогда он подошел ко мне и сказал, что ты его удивила, так удиви же его еще раз. Вообще Аркадий имел достаточно хорошие приятельские отношения с Александром, тот постоянно повышал его в должности и уважал то, что он делает для государства, именно благодаря Лукашенко Аркадий на данный момент являлся председателем правительства, а так же заместителем председателя Совета Безопасности, входил в политическую партию и даже баллотировался на пост президента Беларуси. Грубо говоря, отец был большой фигурой в политике. И он всегда хотел познакомить Еву поближе именно с президентом, а лучше даже с его сыном. Ей это будет полезно и поможет глубже проникнуть в высшее общество, которое она терпеть не могла. Да и если сам Александр был не против и даже изъявлял желание узнать, что это за Ева такая, которая знает языки, играет на фортепиано, танцует, еще и время от времени играет в театре. В мире этого общества многие были наслышаны об этой девушке, отец много инвестировал в нее. Кравицкие несколько раз планировали познакомиться с семьей Лукашенко, тем более их младшие дети являются ровесниками — это сделало бы встречи интереснее, однако, к сожалению, из-за плотного графика обоих сторон, ни одна из встреч по сей день не состоялась. Поэтому сегодня всю первую и часть второй половины дня Аркадий будет как на иголках, так как именно в этот день есть большая вероятность, что встреча наконец произойдет.       16:00 Резиденция президента Беларуси.        Николай Лукашенко, младший сын президента Беларуси, сидел у себя в комнате и смотрел в стену, размышляя о чем-то. Он часто так делал, когда отец выделял ему свободное время, размышляя о ценностях, великих людях, политике и своей жизни. Коля словно открывал свое сознание и превращал свою комнату в огромную светлую сферу, которая полна информации и летит куда-то в просторы бескрайнего фиолетового велюрового космоса. У Николая была достаточно непростая жизнь, что понятно, ведь у детей президента все не должно быть просто. Он жил следуя такой же часовой скрижали, идеально составленному расписанию, что продуманно до каждой минуты, каждой мелочи. Огромный пласт внимания, который был прикован не столько к его семье, сколько к нему самому, давал о себе знать и влиял на молодого человека, каковой не был готов к этому. Великое множество чужих глаз пристально следили почти за каждым его движением, которое они только могли уловить, как будто бы огромный организм, небезразличие следовало за ним, иногда пугало, иногда доставляло смешанные эмоции, иногда заставляло чувствовать гордость за себя и за свою удачу родиться именно в этом месте в это время. Коля уже научился абстрагироваться от этого, организм вовсе не казался таким могущественным, а эти странные до жути чужие глаза редко могли видеть всю картину — лишь маленькую часть, хотя даже это их безумно радовало. Можно сказать, Колю устраивала его жизнь, нередко хотелось впустить туда ярко-красную свободу, что пахнет как синее небо с облаками, как бледные размытые люди вокруг, как яблочные сигареты или как духи нового хорошего знакомого, но это желание заканчивалось только на мыслях, ведь мы все знаем, что если дать человеку свободу, он может сделать то, что несет за собой необратимые последствия, что разрушает человека и покрывает его белое, как снег, полотно красно-кровавыми пятнами, что невозможно отмыть. Как часто мы хотим чтобы в определенные переломные моменты жизни для нас составили расписание поминутно, ведь тогда у нас не имелось бы времени на глупости. Именно такого мнения придерживался Лукашенко младший. Не обделенный умом, талантами и красотой, Николай любил себя и свою жизнь так же, как чистоту. Его жизнь и он сам были донельзя чистые, что превозносило его перед другими подростками, все благодаря отцу, он всегда мог наставить на путь истинный. На данный момент парень рассуждал: — «Человек — существо до черта странное. Многие, наверное, хотят оказаться на моем месте, жить идеальной жизнью, следуя идеальному распорядку, но смогли бы они? Они любят терять время, спускать его на глупые вещи, не все занимаются спортом или самообразованием. Зачем человеку моего возраста ломать свою жизнь на мелкие куски, если можно прожить ее как следует, слушая и принимая советы старших? Меня один раз спросили: — «Почему ты такой идеальный?», а я и не знал, что стоит ответить. Ведь по сути она даже может быть права, но тут дело именно во мне, а не в моей семье и достатке. Я являюсь прозрачным, словно стекло, таким точным и чистым, мои действия логичны, как уравнение, в котором я являюсь «Х». Я — тот человек, за которого никогда не будет стыдно, и я еще ни разу не заставил отца краснеть. Есть ли смысл мне вообще с кем-то общаться? Меня любят только за то, что я — стекло, и так же только за внешность. Никому нет дела до моих желаний и моих полетов мысли, какой например я испытываю сейчас. Все — одинаковые. Может есть смысл залить мое стекло жидкой горячей ярко-красной свободой? Или стоит добавить в уравнение квадрат или модуль, тем самым сделав его неточным? Хотя, нет, нет смысла. Белое, чистое полотно — смысл, расписание — смысл, а эти мысли — пустое множество. Да, именно так. Нет смысла… Кстати, сегодня я вроде должен идти куда-то и смотреть на чье-то выступление? Не помню точно…» — Николай! — Александр прервал полет мысли сына. — Что ты тут сидишь в одну точку смотришь? Нам пора собираться, водитель ждет нас! Сегодня у нас очень важное светское мероприятие, опаздывать мы не имеем права! — Д.да, да, пап, я помню. — Николай не был очень доволен тем, что его размышлениям помешали. — А могу я не посещать сей вечер? Если это так важно, я могу остаться дома и что-нибудь поучить. — Нет, Коля, ты уж извини, но сегодня стоит сходить. Ты уже долго сидишь дома, пора выйти в свет, перезарядить свои батарейки. Сегодня там будет выступать дочь Аркадия Кравицкого, ты вроде слышал о ней, да? — Кто же о ней не слышал… — Ну вот! Она, говорят, действительно хорошо танцует и ещё играет на фортепиано, прямо как ты! Постоишь, посмотришь, послушаешь, возможно вы даже познакомитесь, было бы неплохо, она, кстати, твоя ровесница. — Понял. — Собирайся, у тебя полчаса. Вообще Николай не очень хотел куда-то выезжать, лучше играть в танки, чем смотреть на «местную знаменитость». Он не знал ее лично, но уже имел о ней двоякое мнение. Вспомнить даже тот случай два года назад, когда она вылила графин с соком на сына одного из депутатов. Этот скандал сразу разлетелся по СМИ и обсуждался в их широких кругах. За такую выходку отец запретил ей выходить из дома на три месяца, даже во двор было нельзя. Такой глупый поступок для человека, которого считают гениальным и обаятельным. Что хорошего может быть в бунтарстве? В любом случае она девушка, даже симпатичная девушка, так что стоит быть с ней вежливым и снисходительным. Да и что она такого сможет там сделать? А оценить ее игру было бы очень кстати.       17:30 Дом Кравицких        Ева не часто переживала перед выступлениями и не переживает сейчас. У нее есть желание только отдаться музыке, раствориться в ней, превратиться в стаю синих бабочек и кружить в малиновом небе, что соткано из шелка. Она смотрит на себя в зеркало, там — девушка в черном платье на маленьких бретелях, оно как небо — шелковое. Эта девушка с острыми белыми зубами, лисьими зелеными глазами, как два изумруда, и длинными очень темными слегка кудрявыми волосами. «Да, Ева, эта девушка — ты и сегодня ты познакомишься с очередным «мальчиком зайчиком», таким же как и все сыновья богатых людей. По нему фанатеют девушки, в интернете его восхваляют, делают про него видео и даже пишут книги. Отвратительно. Занятно, что же в тебе такого, Лукашенко Николай?», — Хитрая улыбка девушки оскалила ее зубы. Она не была настроена к Коле враждебно, но он никак ей не импонировал, это удивительно. Кравицкая долго думала о предстающем знакомстве, но ее прервал стук в дверь: — Ева, вы уже должны были собраться! Водитель ждет вас, а отец начинает нервничать! Выходите. — Анна взволнованно стучала в дверь из красного дерева, пока не вышла дочь Аркадия. — Ох… Как вы быстро выросли, не могу поверить глазам! Выглядите сегодня прекрасно. — Малиновые губы гувернантки расплылись в улыбке, а голубые глаза, полные восхищения, засияли. — Спасибо. Спасибо огромное! — Ева улыбнулась в ответ. Она спустилась вниз к отцу, который судорожно то поправлял пиджак, то смотрел на часы, но при виде дочери его взгляд снова приобрел те черты, что были изначально, его голос, резко как молния, промолвил: — Ева, здравствуй! Что же ты так долго? И неужели ты не могла надеть что-то подороже и более праздничное. — Это классика, папа — ответила та, застегивая на шее цепь из белого золота. — И да, я предпочту сама выбирать себе образ сегодня. На самом деле Аркадий был не против, его дочь имела хороший вкус в одежде, и он всегда мог быть уверен насчет ее внешнего вида. Его больше заботило ее поведение. Ева могла быстро вспыхнуть, словно сине-желтое пламя, она обычно не стеснялась говорить то, что думает, и хоть ее словарный запас позволял сделать ей это красиво, ее высказывания и действия часто вызывали негодование. Время от времени, ее речь наоборот производила только хорошее впечатление, вывод один — Ева хоть и импозантна, но непредсказуема, в этом и есть сложность. Исходя из этого, Аркадий всегда ехал с ней на мероприятия как на лотерею, она могла запятнать их репутацию и наоборот. В машине оба хранили неловкое молчание, пока их водитель — Петр Васильевич, не решил разрядить обстановку. Он часто так делал, тем самым спасая натянутые, как струны, отношения отца и дочери: — Ну что, Ева, готова произвести впечатление на сына самого президента? — Произнес Петр улыбаясь, водитель был человеком простым и обращался к Еве на «ты», ведь никто и не был против, а Аркадий даже очень уважал его за его открытость. — Да, Васильевич, Ева у нас может. Она этого Николая влюбит в себя с первого взгляда! Да и сам он вроде симпатичный парень, не так ли, Ева? — глава семьи поддержал разговор. — Твоя мама сегодня передавала тебе привет и желала удачи, я попросил ее не беспокоить тебя до выступления. — Нет. — Ответила она и закатила глаза, — Почему же нет? — Удивленно вмешался Петр. — Он похож на суслика. — Сказав, она улыбнулась лисьей улыбкой. — Ха-ха-ха! Точно, такой же светлый и рыжий! — Водитель рассмеялся — Ева, он очень умный и хороший парень, поверь мне, я видел его лично! — Отец еле сдерживал улыбку. Всю дорогу туда они мило беседовали, иногда смеялись. Петр Васильевич рассказывал разные анекдоты, а Ева в шутку предлагала ему стать бизнес-партнером ее матери, ведь он так прекрасно вел переговоры. Но вот уже виднеется пункт назначения, семья выходит из машины, а Петр подмигивает девушке и желает ей удачи, позже и вовсе уезжает. Красиво оформленное помещение с разными напитками и канапе на столах, много знакомых и чужих лиц, все о чем-то разговаривают, а кто-то уже начал жертвовать деньги. Семья Лукашенко еще ехала, они должны прибыть в течение пятнадцати минут. Весь путь Александр рассказывает младшему сыну о том, что не стоит так свысока смотреть на мисс Кравицкую, он даже никогда не видел ее, а тем более не общался с ней лично. Вообще Николай решил заранее подготовиться к знакомству, прочитав про нее несколько статей, у него не было цели подружиться с ней, но была цель угодить приятелю отца и в принципе просто хорошо провести время. На нем был надет один из лучших его костюмов, так же он использовал свой любимый парфюм от «Dior», тем самым делая свой вид презентабельным. Они ехали достаточно долго, но вот уже за поворотом виднеется место проведения благотворительного вечера, поэтому Николай заранее натягивает улыбку. До выступления Евы остается буквально минут пять, та абсолютно спокойна и просто ждет своей очереди. Обычно она редко волнуется при виде толпы, ей безумно нравится ловить на себе взгляды и оказываться в центре внимания. Иногда кажется, что девушка готова каждый день без устали выступать перед любыми людьми, даже если в толпе окажется сам президент. Тем временем Александр и Николай проходят по рядам и, найдя свои места в VIP ложе, садятся рядом с Аркадием. Григорьевич рад видеть хорошего знакомого, они жмут руки, интересуются как у друг друга идут дела, а Николай улыбаясь здоровается с тем, чью дочь ему так охотно хотят представить, ему уже не терпится увидеть ту самую Кравицкую Еву и оценить ее профессионализм. Ее имя объявляют, Ева гордо с улыбкой на лице выходит на сцену и садится за инструмент. «Ого, Аркадий Викторович, Ваша дочь уже такая взрослая! Ну, сейчас послушаем как эта милая девица сыграет нам!», — говорит президент своему коллеге улыбаясь. Коля пристально смотрит на сцену, следит за техникой, вслушивается в произведение, в его голове резко всплывает мысль: — " А она в жизни выглядит лучше, и играет она очень даже хорошо, даже нет, отлично». Хвалить кого-то другого, даже мысленно не свойственно сыну президента, однако ему действительно не к чему придраться. Тонкие, довольно короткие для пианистки пальчики аккуратно и быстро перебирали клавиши, создавая из этого красивейшую мелодию, такую яркую и переливающуюся, это и называют искусством, а Ева растворялась в этом искусстве как соль растворяется в пресной воде, тем самым создавая новую субстанцию. Новая Ева, какова уже была поглощена искусством открывалась для глаз Николая, который смотрел на неё не отрываясь. Ее внешность — такая необычная оставляла отпечаток в глазах парня. У неё рост около ста семидесяти сантиметров, пухлые губы цвета вишни, длинные волосы почти чёрного цвета. Прямая спина добавляла ей величия, а бледная кожа с розовым оттенком — грациозности. Белые острые, словно сделанные из керамики, зубы скалились в улыбке, эта улыбка, такая обворожительная и очень неординарная, словно образовывала перевёрнутый вершиной вниз треугольник, весьма необычная улыбка, которая сразу бросается в глаза. Улыбка — укус. Ева брала своей харизмой, безусловно, многие сыграют лучше чем она, но мало кто сможет так окунуться в эту ярко-цветастую пучину обжигающе-горячего моря. Коля отметил для себя, что зря недооценил ее, он смотрел прямо на ее лицо, на ее пальцы, руки, спину, волосы. Сама Кравицкая подняла голову и начала смотреть в зал, искать того самого «суслика-Николая», она сразу его заметила, их взгляда пересеклись, Ева быстро отвернула голову и доиграла композицию. Зал разрывался от аплодисментов, и девушка встала, гордо поклонившись, поблагодарила публику, затем удалилась прочь неизвестно куда. После выступления вечер все еще продолжался: — Да, Аркадий, твоя дочь — талантище! Кстати, где же она? Очень хотелось бы познакомиться с ней поближе. — Говорит Александр товарищу. — Спасибо, Александр Григорьевич. Я думаю, она скоро придет, просто ей стоит немного отдохнуть. — Кравицкий отвечает, и они начинают разговаривать о своем. — Пап, могу я выйти на улицу немного погулять на свежем воздухе, а то что-то голова заболела. — Вмешивается Николай. — Да, конечно, Коля, иди подыши. Пока важные мужчины разговаривают о политике, Коля направляется к выходу. Юноша часто говорит такое, когда ему надоедает и хочется немного отдохнуть. Аккуратно пролезая через толпы людей, пытаясь не попасться на глаза людям (особенно дамам), он ищет себе укромное место, где можно было без лишних глаз постоять в тишине. Зайдя за здание, Лукашенко видит забор, который красиво оплетают пурпурные цветы. Подойдя ближе его желание отдохнуть здесь резко разбивается, потом сменяясь на удивление. Здесь стоит она — Ева Кравицкая. Не просто стоит, но держит в изящных худых бокал с шампанским, что не есть хорошо, ведь ей всего шестнадцать лет. Николай подошел ближе, уже открывая рот, чтобы сделать замечание девушке, но она резко подняла взгляд. — Что ты делаешь здесь? И почему у тебя открыт рот? — Ева спрашивает его, с издевкой улыбаясь и щуря глаза. Что это еще за наглость? Кто позволял ей так бесцеремонно перейти на «ты» еще и ставить парня в такое неловкое положение? — И тебе здравствуй. Разве мы переходили на «ты»? Ты же Ева? Ева Кравицкая — дочь Аркадия Кравицкого. — Ответил Лукашенко спокойным тоном, стараясь сохранить вежливость. — Верно, а ты Коля. Николай. Лукашенко Николай. Очень приятно познакомиться с тобой. - Девушка с трудом сдерживала смех, которым бы с большим удовольствием залилась. — Взаимно. Стол с безалкогольными напитками стоит левее. Я могу проводить тебя к нему. Оставь бокал здесь, тебе нельзя это пить. Снова эта треугольная улыбка и эти острые зубы, пухлые губы, ямочки на щеках. Ева взяла бокал и, не отводя пристальный взгляд от Николая, быстро допивает почти все его содержимое. Это выглядит очень нагло, провокационно. Коле даже не удается сдержать отвращение, а улыбка медленно сползает с его лица. — Нет. Это не ошибка, Николай. — Тебе запрещено это делать. — Кем? Я не видела тут такого запрета, вроде не ошибаюсь же, да? Да и если он имеется, запреты ведь создаются для того, что бы мы их нарушали. — Нет, ты не права, запрет есть запрет. Я же вынужден доложить об этом Аркадию Викторовичу для твоего же блага. — Коля разговаривал спокойно, но с таким же железом в голосе, с каким разговаривает отец Евы, он уже развернулся что бы немедленно выдать бунтарку, но услышал ее смех и встал в ступор. Этот звонкий смех, как будто треск стекла, пронизывает словно иглой. Глупая реакция человека, когда его поймали на горячем и вот-вот сдадут, но она продолжает заливаться. — Николай, как считаешь, а что подумают о тебе? Интересно ты дышал воздухом при больной голове, находясь около забора вместе с выпивающей Евой Кравицкой? Ммм…еще и вдалеке от толпы… — Кравицкая хитро щурила глаза и еле сдерживала улыбку, увидев реакцию собеседника, в ее глазах заиграл огонь, тот самый, желто-синий. Она как будто играла с ним, словно он — ее зверушка, на любое его слово находила десять. Николай — очень остроумен, впрочем, Ева ему не уступает, они равны по интеллекту, и у обоих огромный словарный запас. Слово за слово, у них начинается небольшая перепалка, в ходе которой Коля понимает, что Ева — другая девушка, такой он ее не представлял. Она — такое же уравнение, но с модулем, оно не имеет решений, а Ева в нем — «Y» — Николай! Время уже много, нас скоро хватятся, пора возвращаться! — Ева вдруг резко взяла запястье Николая и посмотрела на наручные часы — Прошло тридцать минут. — Солидарен. Называй меня, пожалуйста, просто «Коля», если мы еще увидимся. — Улыбнулся парень, но видеться как-то больше не хотелось. — Я поняла тебя, Коля. — Снова эта улыбка. — И да, ты сегодня выступила действительно блестяще. — Сам этого не заметив выдал он и, немного помолчав, добавил — Я сказал искренне. Ева не успела ничего ответить, подростки столкнулись с родителями, которые во всю их искали. — Ева! Где ты была? — Аркадий первым заметил их. — Александр Григорьевич, познакомьтесь с моей дочерью — Евой! Вот, кстати, и Николай нашелся. — О! Ребятишки! Коля, куда ты пропал? Ева, здравствуй. — Президент пожал ей руку. — Очень приятно познакомиться с такой талантливой девушкой. Твое выступление сегодня действительно сразило меня наповал! Правы были те люди, что говорят о тебе. — Спасибо… Спасибо большое вам, Александр Григорьевич! При всем уважение говорю, что это исполнение я посвятила вам и вашему сыну, рада, что понравилось… — Кравицкая расплылась в ее улыбке (да, в той самой странной улыбке) и говорила громко уважительным тоном. — Для меня выступить перед вами — большая честь. Спасибо за то, что вы делаете для народа, для нас. — Может она так и не считала, но говорила очень красивые предложения, что ласкало уши ее отцу и самому Александру. Аркадий понял — сегодня он выиграл в лотерею, сорвал огромный куш. Только Николая это раздражало, тот считал это лицемерием, и вообще, куда подевалась та самая неприятная нахальная личность? — Благодарю, Ева. А я смотрю вы, ребята, уже подружились. Вот мы с Аркадием Викторовичем уже десять лет как хотели вас познакомить, но уже и знакомить не нужно! — Смеясь говорил Лукашенко Старший. — Знаете что, Аркадий, пора уже осуществлять задуманное ранее, приглашаю вас завтра к нам на ужин, время я скажу позже. Всё же люди мы друг другу не чужие, а вы берите с собой Еву обязательно, будет им с Колей чем заняться. Скучно же ему одному дома сидеть, а она — девушка умная, будет им о чем поговорить. — Александр Григорьевич! Какая честь для нас! Мы обязательно придем. — Аркадий был безумно рад этому факту, его брала гордость за дочь, не зря же он вложил тогда в нее столько денег и вкладывает до сих пор. Но Колю эта новость совсем не радовала. В его дом приедет эта скандалистка, будет есть с ним за одним столом, еще и разговаривать с ней придется. Пустая трата времени. Он мог еще долго возмущаться у себя внутри, но понял — это бессмысленно, его отец в восторге от этой Карицкой. Она просто за пару секунд одурманила его своими красивыми фразами, а тот уже ее позвал на ужин! Раздражает. Еве же этот факт показался забавным, она сделала то, что хотела, проникла в душу юноше. Плохое впечатление — тоже впечатление, он ее не забудет, а его отец уже укрепил и без того хорошие отношения с их семьей. Отец будет еще долго ей гордиться… Поговорив немного, семьи попрощались и пошли к своим машинам. Пока Николай ехал домой, в голове у него крутилась только одна мысль: «Она мне не нравится».