—
Ну давай. Поговорим. — Дублировал Николай слова у себя в голове. Зачем ей было приходить? Почему она пришла? Что ей стоит обсуждать с таким, как он? Коля для нее скучный и нудный ботаник, не более. Наверное…
— Ну ты чего? Уснул? — Ева стояла рядом с парнем и пристально смотрела на его бледное лицо. Улыбка-треугольник, угловатая и неказистая, вывела его из раздумий. Он поднял голову и кинул фразу.
— Ты о чем поговорить хотела? — Не сказать, что он рад. Хотя, это лучше чем просто лежать и ничего не делать.
— Я знаю, что ты один. — Девушка подошла к тумбочке, взяв какую-то мраморную статуэтку, повертела ее в руках, затем вернула на место. — Я просто пришла узнать как дела.
Парень только скептически осматривал ее. Взгляд у него холодный, губы поджаты, а брови нахмурены.
— Что? — Ева слегка оживилась, посмотрела на него с поднятыми бровями. — Мне правда стоит знать, как ты. В этом есть моя вина. Я приняла участие почти во всем, что случилось с тобой за это время.
— Причем тут ты? — Коля не глупый, конечно, Ева сейчас сказала правду, отчасти, естественно. Он иногда проклинал ее мысленно. Она нагло внесла свои поправки в его жизнь. Из-за нее у них ссоры с отцом, проблемы с учебой. Жизнь покатилась вниз, будто по железной детской горке. Но это не повод ее винить. Она это она, какая есть, не виноватая ни в чем абсолютно. А Николай есть Николай. То, что у него какие-то расслоения миров и понятий в голове — его ответственность, которую он по неизвестной причине не несет.
— Я знаю, что раздражаю тебя. Но при этом я полностью понимаю твои действия.
— Ошибаешься. — Сын президента прищурил глаза — Сильно.
— Ладно. Пусть так. Все же дураки вокруг тебя, — Ева взяла книгу, лежавшую на кровати, в тонкую руку — А ты у нас читаешь. Читаешь Кафку. Ты интеллектуал, самый умный. Идеал.
— Что, прости? — Такой реакции от девушки молодой человек не ожидал. Что творится в ее голове? — Тебя сюда никто не звал, начнем с этого. Ты решила придти поругаться? Тебе скучно? Если скучно, не ходи сюда. Тут не развлекают.
Ева только проницательно смотрела на него, не находя ответа. Наверное, ей скучно, действительно. А идея что ни на есть глупая. Еще и время заканчивается.
— Мне дали только двадцать минут. — Все, что она ответила.
— Уже прошло семь. — Юноша сейчас будто вот-вот прожжет дыру в ее голове своими синими глазами. — Ты мне ответишь?
— Мне кажется, что у тебя не совсем все хорошо сейчас, — Кравицкая подбирала нужные слова медленно и аккуратно — Стоило бы просто проведать… По-хорошему, без яда в сторону друг друга. Но я чувствую, что тебе отнюдь не нравится находиться рядом с такой как я. И я так и не поняла, зачем ты пошел за мной в тот день, хоть и проводила анализ действий чопорного сына президента.
— Твои мысли — твои враги. — Николай ее перебил — Не раздражаешь ты меня. Я сам становлюсь таким. Мы вообще, знаешь…
— Похожи.
— Сложно признать, но да. Мы похожи. — Он улыбнулся и опустил вниз голову.
— Я знаю. Оба со строгими родителями и переполненным расписанием. Оба известные, оба богатые.
— И одинокие.
— Но мы при этом разные. С разными мыслями и убеждениями, но упрямо верим в свою правоту — Девушка рассмеялась и прикрыла рот рукой.
Подростки минуту помолчали, задумываясь о словах, что сказаны ими же и до точности верны.
— Может, чай? — Николай с неловкостью в глазах, шатаясь, подошел к выходу.
— Что? — Глаза Евы округлились, а брови поднялись высоко-высоко.
— Просто неудобно.
— А время? А папа?
— Время сейчас у тебя неограниченное, я об этом позабочусь. Мой отец точно не узнает, а вот Аркадий…
— Он уехал.
— Тоже? Забавно. Тогда не переживай, я помогу тебе, как ты помогла мне жить веселее.
«Что он несет? Как я ему помогла?» — Думала про себя девушка. Хотя, он скорее всего просто устал от жизни без социума. Искал повод мило пообщаться. Сотрясение — не отпуск у моря. Парень сел за стол, наблюдая за тем, как специально обученный человек сервирует его, а после наливает чай. Ева немного постояла рядом, позже последовав примеру юноши. Воцарилось холодное туманное и ужасно неловкое молчание. Молодые люди молча пили чай, время от времени переглядываясь.
— Чай действительно хорош, это «Сенча»? — Она почувствовала, как ультрамариново-небесный взгляд отпечатался на ее радужке.
— Да, ты права. Его нам привезли из Китая, это подарок. — Николай наиграно улыбнулся, проявляя вежливость.
— Спасибо тебе. — Ева старалась уничтожить неловкие паузы, которые становились все более длинными.
— За что? — Он немного отпил из чашки.
— Да, просто. Я думала, что ты выгонишь меня. — Девушка неловко посмотрела куда-то под стол.
— Ты пришла поговорить, а я просто проявляю вежливость и дружелюбие.
«Мог бы и пе произносить последнее приложение вслух…» — Отметила для себя Кравицкая. Подростки снова сидели, будто набрав в рот воды. Ева чувствовала напротив себя будто чужого человека, единственное что она о нем знает — имя.
— Интересные кудри… — Тихим голосом произнес парень, стараясь максимально скрыть все свое напряжение.
— Что? — А Ева не совсем поняла его фразу.
— Твои волосы… — Он кашлянул в кулак — Выглядят так необычно. Никогда еще не видел такую необычную структуру.
— А. — Девушка не совсем поняла смысл этой фразы, но и показаться совсем наглой не хотела. — Да, спасибо. Моя мама… Она наполовину испанка. Наверное, это играет роль в генетике.
— Да. Действительно играет. Часто мы бываем почти полными копиями наших бабушек или дедушек.
— Интересно. — Кравицкая не знала, что отвечать ему, ведь до этого они редко вообще говорили о таких простых мелочах.
— Поэтому твою маму зовут «Белорусской Маркизой»? Извини за столь личный вопрос.
— Да. Многие думают, что ее прозвали так из-за ее бизнеса и жизни в Испании, но это не так. Она родилась в семье испанца, который мигрировал в Минск ради более успешного ведения бизнеса. У меня, получается, дед — испанец, а бабушка — белоруска.
— Понятно. Здорово, что вино твоей мамы пользуется спросом по всему миру.
— Вообще эта винодельная принадлежала моему прадеду, но сейчас она мамина, это правда. Именно она развила ее до сегодняшних масштабов.
— Ясно. — Парень не имел понятия, что вообще нужно отвечать.
— Ну ладно, — Ева приподнялась и подняла свои черные брови — Если ты в порядке, я пожалуй пойду…
— Ева, стой! — Николай вдруг оживился. В его голове прозвучал щелчок, что дало понять — ему совсем не хочется быть одному. Одному со своими ярко-красными отравляющими мыслями, путающие все разумное в огромный клубок. Обычно он любил уединение, когда наступала тишина — можно было подумать о насущном, но последнее время Коле было весьма тревожно и по-липкому неприятно находиться с самим собой. У него словно проявилась вторая сущность, и она сладко шептала парню гадкие предложения на ухо. У этой сущности его лицо и его небесные умные пронзительные глаза, но смотрят они по-другому. Более оживленно, что-ли. — Можем еще посидеть, если хочешь, не торопись главное. Никто не узнает, все будет хорошо.
Ева стояла, как вкопанная, прожигала на лбу блондина дыру взглядом. Ей пришло осознание — «Я ничего не понимаю. Нет, понятнее мне не стало вообще. Ни капли». Домой идти тоже не хотелось, было тошно от одной мысли о выдраенных до блеска полах особняка.
— Ева, — Он подошел к Кравицкой, которая еще не проронила ни слова, чуть ближе и чувственно посмотрел ей в глаза. Это показывало его открытость, некую простоту. — Ты можешь доверять мне. Я не сдал тебя тогда, я не сделаю это и сейчас.
— Что? — Ее проникновенное бледное лицо резко изменилось. Та самая наглая и хитрая Ева Кравицкая, которую он знал еще с благотворительного вечера и их знакомства, глядела на него блестящими лисьими глазами. — Да, конечно, спасибо! У тебя есть чем заняться?
Николай, немного опешив, отошел на полшага. Складывалось ощущение, что Ева держала некую маску своего «фирменного» образа оторвы и безразличной личности. И сейчас, поняв что планка падает, она вновь ее надела.
— Да, пойдем в мою комнату. — Такой Еву он не любил от слова совсем. Но, все же, давал ей шанс. Да и выгнать ее попросту не мог, ведь самолично предложил остаться.
В его комнате было очень чисто и пахло чем-то вкусным и свежим. «Его комната такая же вылизанная и идеальная как он» — всплыло в мыслях девушки, заставив еле заметно улыбнуться. Все вещи тут были аккуратно разложены по местам, такое ощущение, что он даже вымеривал расстояние между ними линейкой. Больше это было похоже на чей-то кабинет чем на типичную комнату подростка шестнадцати лет. Ева обсмотрела все до деталей, ее взгляд остановился на новом черном проигрывателе грампластинок.
— Пластинки? Ты слушаешь музыку? — Она улыбнулась, а после и вовсе начла хохотать, но это было по-доброму и без свойственной ей стебной нотки.
— Мне подарили на четырнадцатилетие. Я иногда ставлю что-нибудь, когда учу уроки. — Коля это почти скрыл, но Ева увидела, что ему стало слегка неловко.
— Можно? — Девушка бережно взяла в руки стопку разных пластинок, получив ответный кивок, начала их любопытно рассматривать поочередно. После она отложила все, оставив в руках одну, еще не вскрытую плоскую упаковку. — Это «Queen»…
— Позволь, я посмотрю. — Николай подошел поближе и посмотрел на обложку. Она была ярко-розовая, а в центре красовалась фотография участников легендарной группы. — Фредди Меркьюри. Действительно хорошая музыка.
— Я восхищаюсь ими! — Ева продолжала восторженно улыбаться. Коля медленно и аккуратно взял упаковку из ее тонких рук, затем одним движением вскрыл ее, освобождая саму пластинку с музыкой английской рок-группы. Он молча вернул ее Кравицкой, мысленно предлагая поставить ее на прослушивание. Она поняла все без лишних слов и осторожно поставила в проигрыватель. Долго проматывая, девушка, наконец, остановилась на одном из треков. Музыка была плавная, но при этом почему-то хотелось танцевать. Это Ева и начала делать, постепенно становясь увереннее, меняя ритм и движения.
«Я вообще не стесняюсь танцевать. Мне так легче выплескивать эмоции. Да и песня самая любимая сейчас играет» — Подумала она, затем облизав вишнево-розовые пухлые губы.
Исполняя простые, но при этом изящные движения, было видно, как Ева отдается музыке все больше и больше. Ее полурасстегнутая черно-белая клетчатая рубашка, которая больше ее на пару размеров, немного съехала оголив плечо, а кудрявые волосы, собранные в хвост, выпадали из него, делая образ небрежнее. Ева прокрутилась вокруг себя и остановилась на Николае, который уже успел присесть на кровать, откуда просто ирал роль некого зрителя. Она протянула ему руки, будто приглашая присоединиться, блондин резко поменялся в лице.
— Ты чего? Не, я не танцую сегодня. — Юноша застенчиво улыбнулся, явно не желая принимать участие.
— Еще как танцуешь! — Девушка уверенно смеясь взяла его руки в свои, и начала двигать ими в такт музыки еще и слегка подпрыгивая. — Вставай.
Николай еще раз с недоумением посмотрел в глаза напротив стоящей брюнетки, где играли языки того самого сине-желтого хитрого пламени. «Вот плутовка!» — вслух он этого не сказал, но, улыбнувшись, решительно поднялся и начал танцевать вместе с дочерью приятеля его отца. Сначала это было ужасно неловко, щеки и уши молодых покрылись алым жгучим румянцем. Уже спустя пару секунд, они вместе тихо смеялись и отдавались танцам.
«У него такие белые ровные зубы и красивая искренняя улыбка» — Сказала сама себе в сердцах Кравицкая, что потом заставило ее немного засмущаться и нахмуриться — «Боже, что за идиотские мысли у меня сегодня!»
Но «идиотские мысли» сегодня не только у нее, Николай вдруг задержал синий взгляд прямо на ее лице— «А она симпатичная. Ее черты такие милые, а само лицо до красивого эмоциональное, и талия такая тонкая, как у куклы…», от такого прилива глупостей он даже поморщился — «Что за бред я несу?! Походу, я медленно схожу с ума…»
После таких разговоров, подростки снова растворились в строках песни.
Drop of a hat she's as willing as
Playful as a pussy cat
Then momentarily out of action,
Temporarily out of gas
To absolutely drive you wild…
She's all out to get you
She's a killer Queen
Gunpowder, gelatine
Dynamite with a laser beam,
Guaranteed to blow your mind
Anytime
Recommended at any price
Insatiable an appitite
Wanna try?
You wanna try.
Ева и Николай послушали еще пару композиций, затем парень проводил ее на улицу и вместе они стояли и ждали забавного водителя Евы, который по наставлению Марии вот-вот должен был приехать.
— Спасибо, что пришла. Было весело.
— Я рада, что с тобой все хорошо. — Брюнетка слегка закусила губу, добавив — Хорошо танцуешь.
— Ты тоже. — Он улыбнулся так тепло, но так незаметно — Как думаешь, увидимся?
— Конечно увидимся. Не знаю когда, но пересечемся. Мы же уже не настолько враждуем?
— Чуть-чуть не враги, но война все ещё идет! — Николай рассмеялся от своей же шутки, Ева последовала его примеру. К резиденции уже подъехал черный «Гелендваген», это значило, что пора прощаться. Коля, помолчав, наконец спокойно произнес — Ева… Тот парень, Алексей Логвинов…
— Что? — Девушка повернулась с вопросительной эмоцией на лице.
— Он связан не с теми, с кем стоило бы… Я просто по-приятельски попрошу провести с ним как можно меньше времени… Просто, я узнал его личность получше…
Ева разочаровано посмотрев, кивнула ему, уже садясь в машину на переднее сидение. Забавный мужчина-водитель снова принялся за свое.
— И как вы мне «Это» объясните, Ева Аркадьевна? — Подшутил над Евой.
— Я просто пришла проведать больного человека! — Раздраженно оскалила зубы девушка, показывая, что ей такое не кажется смешным.
— Да я понял. Ладно. Не переживай, папа не узнает… — Он прокашлялся в кулак — Хорошая мама у тебя, любящая видно.
— Если бы она меня так в детстве любила… — На нее вдруг нахлынули воспоминания и то детское серое холодное одиночество — Уехала так быстро, как могла. Сбежала. Да и не занималась она мной особо… Странно, что сейчас хочет забрать меня к себе. Только папе не говорите этого, прошу.
— Да не буду. Если тебе хочется — езжай, наплюй на папку, если он против. Это же твоя жизнь и тебе, может, с мамой будет комфортно. Это же Испания: Жара, природа, чистый воздух и винодельня! Красота… — мечтательно он посмотрел вдаль, как будто бы представил себя в самом лучшем баре Мадрида.
Ева только хмыкнула, они говорили, пока не подъехали к черным воротам огромного дома. На пороге Еву встретила Анна, которая обняла ее и поклялась, что ничего не дойдет до Аркадия. Девушка приняла душ и устало легла кровать у себя в комнате.
Чувства были смешанные. Терракотово-оранжевая горячая будоражащая радость, заполнявшая тело от макушки до самих кончиков пальцев на ногах, смешивалась с лиловым колючим ледяным стыдом и непринятием истины, оно покрывало ее словно пленка, которую хотелось быстро сорвать, скомкать и выбросить в мусорное ведро.
Оба чувства смешивали из друг друга однородный отвратительный коктейль, коему через секунду суждено взорваться.
Странная вещь — человек. Сначала творишь, радуешься, а потом хочется спрятаться и забыть все навсегда. «Коля Лукашенко. Николай. Голубоглазый высокий блондин. Сын президента Беларуси. Или кто он вообще? Друг? Враг? Приятель…» — голова у Кравицкой шла кругом от такого, мешало сну.
Странно и непонятно. Парень, с которым она игралась, провоцируя и обучая чему-то своему превратился в человека, которого жалко. Которому хочется помочь, с которым хочется общаться, дружить (?).
Он как-то изменился и сделал это быстро, что не скажешь о Еве. Коля-то открылся ей, показал себя — обычного парнишку Кольку, который даже выкурил с ней сигаретку, который стал намного проще, приятнее. А она — нет. Совсем нет. От такого тоже было противно, ведь если она не доверяет тому, кто доверился ей (а это былой для него ой как сложно), то она — плохой человек. Не может показать своей истинной физиономии, которая смотрит из-под толстой белой маски на бледное аристократическое лицо парня, на голое лицо, на лицо доверчивое. Да и вообще, с чего это ему эти вечером пришлось поселиться в самом центре головы Кравицкой? Его образ только мешает нормально думать и отдыхать. Ведь при каждой попытке закрыть глаза, всплывает он в своей дурацкой домашней белой футболке, улыбается и потягивает свою «Сенчу» из фарфоровой кружки.
Ева поворачивается на бок и чувствует, как проваливается в сонное царство. Последнее предложение из мысленной цепочки звучит эхом в голове: — «Мы ведь правда похожи»
23:00
Резиденция Лукашенко.
Николай тихонько сидел на кровати и смотрел в окно на ночное темно-кобальтовое небо, которое хмуро затянули тучи. Непонятный день сегодня, но было весело.
Ему было неловко это признать, но именно этого и требовалось молодому человеку больше всего. Общение и веселье — то, что раньше он считал неким «грехом и развратом», ведь оно мешало учиться, а следовательно и расти вверх.
А еще было интересно то, что он был не против проводить время с
ней. Хотя все еще считал Кравицкую наглой, блудливой плутовкой и провокаторшей, на чью уловку он так ошибочно повелся той ночью, когда пошел «спасать» виновницу от ночных похождений. Он вспомнил слова той песни с пластинки, благо он знает английский прекрасно, текст напоминал даже чем-то Еву, если не учитывать, что поется об элитной проститутке.
Кстати, на удивление, она стала намного спокойнее и менее противной при нем, что он заметил почти сразу. Но все равно было стыдно, пускай и слегка радостно. Снова обманул, на этот раз двоих отцов. Снова ослушался. «Надо было не пускать ее…или сделать вид, что никого нет!» — крутилось, словно та самая пластинка. Парень еще немного посидел, после прилег и прикрыл глаза. В голове как мантра— «Ева. Ева. Ева. Кудрявая высокая брюнетка с грустными лисьими глазами. Такая радостная и забавная. Такая смелая. Умная. Симпатичная…?». Он чувствовал почти то же самое, что она в ту ночь.
Этот коктейль, горючая смесь, граната с выдернутой чекой… Стыдно, приятно, мерзко, уродливо, весело, истерично. Слава богу, вскоре он уснул.
Месяц спустя.
Ничего так не радовало Николая Лукашенко, как овсяная каша со свежими яблоками и грецкими орехами с утра. Это значило, что утро будет добрым, а оно редко такое. Его отец вечно твердил, что грецкие орехи полезны «для ума», ведь орешек сам похож на мозг, правда в этом сходстве души не чающий в биологии Коля не был уверен. Все же орехи эти любил. С того выходного прошло достаточно времени. Ясное дело, никто об этом не узнал, это являлось их маленькой тайной. Он еще неделю думал о ней, с каждым разом все дольше, и все чаще осознавал, что она постепенно ставится менее противной для него особой. Потом Александр Григорьевич завалил сына учебой, времени на такие безумные мысли попросту не осталось. Кстати, он был бы даже не против встретить ее где-нибудь, вот только Лукашенко никуда его не брал, мол учиться надо. Однако, эти утром он важно встал из-за стола, по лицу было видно, что сейчас он сообщит младшему сыну новость.
— Сынок, давно мы с тобой никуда не выходили…
— Да… — Тот только вопрошающе поднял голову.
— Да. Так вот, сегодня пойдем на банкет в ресторан. Будет много политиков и их детей, верно, тоже. И Аркадий Викторович, ясное дело, тоже будет там…
— С Евой? — Парень оживился, перебив папу.
— Возможно, и с Евой. Нам нужно будет обсудить выборы, да и вообще ситуацию в стране, в общем, политические дела наши, заодно я и тобой похвастаюсь!
— Я смогу поговорить с ней? С Кравицкой?
Александр Григорьевич только усмехнулся.
— Конечно, только обычно после нее ты дурью маешься! — Он задорно посмотрел на Николая, который шуткой ему не ответил, только поник и смутился — Ну это так я, шучу. Если она прибудет, идите сразу куда-нибудь на балкон или во двор гуляйте. Нечего вам там мешаться! Сегодня в шесть вечера выезжаем, Надя принесет тебе костюм.
Надя — гувернантка Николая, обычная спокойная женщина тридцати лет, которая то и дело собирает ему гардероб и таскает костюмы, получая за это деньги. Коля еще долго сидел за столом, доедая остывшую овсянку. Сегодня после долгой разлуки снова Ева. И снова мучаться из-за нее неделю. Все же она плохо на него влияет и просто так это не оставишь.
