В назначенное время.
Пока она едет в машине, засыпая под звуки ледяного угрюмого дождя, Николай сидит за столом и смотрит на закуску, есть которую не собирается. Аппетита нет. А желание уйти домой есть. Он оглядел зал, но так и не нашел цели приезда. А зачем вообще тогда приезжать? Отец либо погонит гулять, либо они будут обсуждать совершенно не интересное злободневное. Парень вышел на балкон и поднял вверх голову. Темнеть стало раньше. Зима не за горами, холода и белый снег с кристалликами льда. Он не любил зиму, терпеть не мог. Он бы стоял так еще минут двадцать, но чья-то маленькая, но тяжелая рука коснулась широкого плеча. Она. — Ты не узнал меня? — Ева говорит таким тихим голосом, стесняется. Как будто она зайчонок, а он — хитрый лис. Раньше было бы наоборот. Парень поворачивается, резко напрягая все тело, видит ее, расслабляется и улыбается. Не совсем искренне, но теплее чем обычно. — Ева? — Брови принимают форму «домика» — Давно не видел тебя, привет. «Привет», не «Здравствуй» или что-то еще. Образ не рассыпается, а только принимает форму. От него пахнет его духами, его костюм идеально выглажен. — Добрый вечер… — Подняла глаза, сокращение его имени дается с трудом — Коля. — Скучно. — Парень посмотрел вниз на вечно приезжающие и уезжающие обратно дорогие иномарки. — Тебе обычно такое нравилось. — Лицо девушки принимает вопросительный вид — Почему не принимаешь участие в их беседах? — Должен? — Добрая улыбка и синий прищур. Коля на вечер имеет другие планы — Надоело уже. — Папа говорит, что мне стоит чаще разговаривать с ними… — Ева только усмехнулась. — В политику пойдешь? — Не знаю. Нет, наверное нет. — Она быстро замотала головой, поджав губы. Идти по стопам Аркадия — не самая лучшая идея для нее, хоть она и разбирается в этом не хуже того же Николая. — Я тоже не хочу. — Николай разорвал паузу тишины словно бумажку — Я лучше врачом. — К такому как ты я бы не пошла! — Шутка вышла неудачной, Коля ничего толком не понял, Ева начала громко смеяться. — Я просто шучу, уверена, ты будешь отличным врачом. Она легонько ударила его кулаком в плечо. Неясно как оно вышло, так неожиданно и случайно. Кравицкая раньше использовала сие действие при общении с Лешей Логвиновым. Но Алексея тут нет и не будет, наверное никогда. Есть только Николай у которого по телу дрожь пошла. Ева слишком много проявляет тактильных движений, а он не привык. Он вообще терпеть не может, когда его трогают. Хотя, он не показал этого из-за своей воспитанности, однако это уже второй раз за десять минут. Лукашенко просто рассмеялся. Тихо и слегка наигранно, лишь не желая обидеть, не более. Раньше он бы сказал ей что-нибудь едко-колкое, плевать на обиды! Сегодня такого желания нет, неохота. — А ты и не ходи! — На шутку стоило хоть так ответить, стирая всю неловкость ситуации. — Ну — Ева заправила выпавшую прядь за ушко — Если только придется, то приду. — Надеюсь, не придется. И это в хорошем смысле. Немного постояв, подростки решили выйти на улицу, все равно на данный момент их отцам нет до них дела. Николай сегодня был по-особенному веселый и очень добрый. Он больше напоминал ей забавного хорька, чем вредного сонного уставшего суслика. Он шел спереди, а она медленно за ним, стараясь успеть. Силуэт высокого статного парня сложно было потерять из вида, невозможно. Они отошли подальше, сели на лавочку, как на парковке тогда, только обошлись без курения. Небо сегодня особенно красиво. — Как ты? — Тихо, почти шепотом, спросил ее Лукашенко. Такой растяжимый вопрос. — В смысле? — Она подняла голову, зеленые глаза сверкали. — Мне просто интересно узнать, все ли хорошо. — Николай почувствовал что уши его начинают гореть и краснеть. Стало душно и хотелось замолчать — Это важно, я думаю. Слышал, твои родители разводятся. Мне жаль. Конечно, новость о разводе известного политика и владелицы обширной винодельни быстро разлетелась по стране и даже дальше. Как и куда столь личная и сокровенная информация утекла — останется секретом. Но буквально через пару дней, эту новость узнали почти все, а СМИ успели обсудить семью Кравицких со всех сторон. Еве было отвратительно видеть себя, свою семью по телевизору. Она чувствовала себя раздетой, ее родные люди и их отношения выносились напоказ. Аркадий говорил, что ей пора смириться с этим, ведь они медийные личности и это нормально. Снова он не понимал ее чувств. Холодок пробежал по ее спине, она вспомнила маму, которая должна скоро приехать и изменить до нельзя скучную нудную жизнь. — Ничего страшного, все равно любви у них уже нет. Так будет для всех лучше. — В голову полезли болезненные воспоминания из детства. Отразилось мокротой в глазах, но не более, девушка быстро прогнала их прочь, она умела это делать. — У меня все…нормально. Как обычно. Твое любимое расписание и минимум свободы. Фальшивая улыбка, не та самая. Улыбка-вранье. Потухший свет в глазах. Николай сейчас чувствовал все, каждую ее эмоцию, а еще понимал одно — она явно держит его за дурака. А он не дурак. «Когда же ты покажешься, Ева»: — Неслышно произнес сын президента. — У меня тоже родители не вместе. Я думаю, справишься. — Ухмылка, добрая и милая. — Я надеюсь, с Аркадием Викторовичем ты ладишь. Я уже почти наладил отношения с папой, думаю тебе тоже стоит. Родные люди на то и родные — мы принимаем их такими. — Я не могу простить его, к сожалению. — Поняв, что сказала лишнего, Ева наконец решила излить душу, хоть немного. — Мой брат… Он умер, когда мне было двенадцать. Самоубийство. Отец это скрыл, как будто ему важно только положение, он сказал, что это несчастный случай. Еве тяжело давалось каждое слово, но как только она его произносила, становилось легче. У парня же с каждым ее предложением сжималось где-то внутри. Как будто больно ему, а не ей. — Они часто ссорились, чересчур часто. Их взгляды сильно расходились… — Кравицкая продолжала — Он говорил, что Паша позорит нас. Нашу семью. И я не должна быть похожей на него, словно мой брат — темное пятно. Все должно было быть идеально… — Мне очень жаль. — Он не мог ответить ничего толкового. Рот словно заклеили скотчем. А смотреть на нее было дурно и стыдно. Она столько пережила. Слишком много. — Все в порядке. Извини, я просто задумалась. — Девушка закрыла лицо ладонями, будто пытаясь спрятаться, может и скрыть соленые слезы. Зачем она ему об том сказала? Дала слабину. Разве ему это интресесно? А Коля просто молчал. Сидел и играл роль немного. А может и стал им на несколько секунд? Но нужно было что-то сказать. Что-то теплое, нужное. — Ева. — Он повернул голову, встретившись с ней взглядом. — Ты не виновата. — Что? — Это ввело ее в некий ступор. — Ты не виновата. Никто не виноват. Так… Бывает. Это из-за недопонимания. Тебе не стоит винить себя, лучше отпусти. — Он слегка улыбнулся краями губ — И перестань носить его одежду. — Как ты?! — Этот факт был настолько личным, тайным, сокровенным. Она никогда никому об этом не рассказывала. — Ты часто носишь мужскую одежду. Она явно не новая и больше тебя на пару размеров. Так тебе комфортнее, как будто рядом он — твой старший брат. — Ты прав, но никому не рассказывай об этом. Пожалуйста. — Разве я мог бы? — Проницательный взгляд впивался в ее зеленые глаза. Она поверила ему теперь. Минута спокойствия. Они сидят и смотрят друг на друга. Так трепетно и по-теплому. В паре метров от них темный силует, движется на них. Знакомый Еве давно, но не должный тут появиться. Скуластое каменное лицо Логвинова освятили фонари, он увидел их рядом, нос сморщился, а почти синие губы поджались — Леша? — Она быстро узнала его, но что же он тут забыл? Ему не следует тут находиться — Ты тоже тут? — Как видишь. — Логвинов говорил без той нежности и радости, что присуще ему. Голос его был неузнаваем — А ты, я смотрю уже забыла меня. Ева только с непониманием на лице встала и подошла к нему ближе, оставив Николая сидеть. — Вы меня бросили тогда. Люди смотрели на меня как на дурака! А ты была дорога мне все эти месяцы, годы — Он указал пальцем на девушку — Ну ничего, разочарование — часть нашей жизни, да? — Леша! Нам нужно было срочно к родителям, нас искали! И о чем ты вообще говоришь? Какое разочарование? — Возможно, она часть и понимала, оставить его одного — некрасиво. Но и ему следовало бы войти в положение. — Ты могла сказать мне… — Заправлять выпадающие кудри за ухо уже вошло в привычку, сейчас Алексей повторил то снова. После он окрестил взглядом сидящего на лавочке Лукашенко — Так быстро переметнулась. Мы ведь были Ева и Леша! Такое творили, таким занимались. Столько разговоров, столько счастливых моментов. — Обстоятельства меняются, и это ты ушел из моего жизни на год! — Кравицкую эта ситуация уже начала раздражать, она пыталась всеми силами показать свое «фи» — Ты как вообще сюда попал?! — Мне не составило труда пройти, хоть ни меня, ни моего папу не звали. Знал, что ты будешь тут с этим… — Он снова с некой неприязнью смотрел на сына президента, который уже сам приподнялся и начал подходить к старым знакомым — С этим Николаем! Интересно, ты с ним дружишь да? — Логвинов. — Ее слова были отточены и, словно железные пики, пронзали душу — Это вообще не должно касаться тебя и твоей кудрявой головы. Ты меня оставил одну отдуваться за все слухи и сплетни про меня! — Алексей. — Николай моментально позволил себе вмешаться — Мне позвать охрану и выпроводить тебя отсюда? — Ой-ой — Он, скаля зубы, цедил неприятные слова — Ева вообще любит людей повыше статусом, впрочем она мне дорога, как бы мы не ругались… — Леша! Что ты такое… — Но Логвинов снова пребил ее. — Однако, Ева презирала лицемерие, как и я. Это было нашей общей чертой. И сейчас на проявляет его в чистом, девственном виде! Общается с абсолютно не интересным для нее индивидуумом! Абсурдно, не находишь? Сама же меня осуждала за такое когда-то… За Арину. — Ты пришел поворчать сюда? — Кравицкая подошла почти впритык к парню, который явно был выше ее. — Мы всего лишь пару раз увиделись! — Я пришел выяснить отношения, но тут и выяснять не стоит. Стоило мне опуститься чуть ниже, Мисс Кравицкая тут же заменила меня неким мистером «Н». Коля скучный, Коля нудный, с Колей сложно. Так ты мне говорила тогда? Лукашенко предпочел молчать, но ему явно было не сильно приятно. Он только оглядел ее, косо и с некой горечью. — Ты кто такой что бы меня учить?! — Логвинов Алексей Владимирович. — Коля говорил тихо, но очень строго, словно выносил приговор — Я прошу вас покинуть это место. Немедленно. Иначе, я буду вынужден выгнать вас сам, не своими руками, конечно. А еще я наслышан о ваших действиях, причастности вас и вашей семьи к криминальному миру, поверьте, это не сыграет вам на руку, а мне сыграет. Еще как. Так же, попрошу не приближаться больше к Кравицким ни на шаг, я все равно узнаю, если ослушаетесь. И да, я действительно сын президента, да я многое могу и умею. — Он угрожает мне? — Длинным указательным пальцем кудрявый юноша ткнул в Лукашенко. Провоцировал его всем видом, знал что не нравится ему с первой их встречи. — Угрожаю. — Тот же исподлобья сверлил Логвинова. — Леша! — Ева крепко вцепилась тонкими пальными в его широкое плечо — Проваливай. — Вот значит ты так, — Алексей скривился, его лицо образовало что-то похоже на уродливый ромб — Но за танец спасибо, мне было приятно удивить народ. — А теперь иди. — Кравицкая тщательно прочеканила каждое слово. Каштанововолосый парень сказал что-то невнятное, после осмотрел дочь Аркадия Кравицкого с ног до головы. Смотрел косо, но чувственно, с неким привкусом обиды, боли, ранящей любви. Двинулся прочь. Сначала чуть медленнее, потом быстрее. Пройдя метра три он обернулся и крикнул: — «Николай, не переживай, она просто играется. Ты вообще для нее не более чем субъект. Вещь. Ей с тобой в тягость вести разговоры, верь мне наслово. А ты, Ева… Люблю без меры!». И послал воздушный поцелуй. Вышло криво, но по-поэтичному эмоционально. А Еве было противно. И его она считала другом так долго? С ним провела столько времени? С ним и его семьей. — И что это? — Николай охладел, голос уже не был таким приятным, бархатным. — Я без понятия. — Ее лицо окутала красная пелена мерзкого испанского стыда, чувствовалось будто она сама его привела сюда. Она прикрыла рот ладонью. — Зачем-то же он пришел — Парень на секунду прикрыл глаза, ему тоже было весьма неприятно — Он вообще кто? — Мой друг детства. — От этих слов ей стало дурно, она недавно потеряла одного из близких людей. Потеряла вот так. — Он очень изменился, я перестаю его узнавать. — Так это с ним ты извивалась в танце тогда? — Акцент, будто ударение, на словах «с ним». Коля словно ревновал, однако внутри понимал, что его ну никак не касается. Сегодня эмоции снова берут верх над любимым разумом. — Он такой…глупый. — Да, но он не глупый. Он — виртуоз, постоянно ком мыслей голове ясный только ему одному. — Ева не могла сказать что-то плохое о человеке, с которым год назад виделась каждую неделю, который служил для нее спасением от нападок Аркадия. Хоть внутри и бушевала обида за такие грязные слова в ее сторону. Почему его так волнует то, что они с Николаем просто пару раз поговорили? — Он влюблен в тебя, не увиливай от ответа. — Тяжелым низким голосом парень сказал это. То, что она вечно отрицала внутри, ведь чувства эти никогда не были взаимны. — Тебе надо было порвать с ним, это же очевидно. — Даже если так — это мое дело! Или ты считаешь, что я виновата в том, что он приперся сюда? — Эти наглые слова Николая Ева восприняла в штыки. Опять он пытается учить ее. Прямо как ее отец. — Ты могла предотвратить это! Он просто испортил все… И вообще, что ты там говорила ему обо мне? — Да я сказала, что с тобой сложно общаться! Потому что… — Увидев вопросительный ледяной взгляд сына президента, Кравицкая сделала паузу. — Так и есть! Тебя не поймешь. Ты то классный, то невыносимый! А еще ты вечно суешь нос не в свое дело. — Да с тобой сложнее раз в сто! Такое ощущение, что твое настроение меняется по сто раз на дню! И ведешь себя вызывающе, ты вообще слышала, какие о тебе слухи? — Да плевать я хотела на твои слухи! — Если еще и меня заметят с тобой, то это будет полный провал для обоих! Слово за слово, началась перепалка. Они все ругались и ругались, разбрасываясь все более неприятными и колюще-режущими фразами. Повышали голос. Сине-желтое пламя загорелось, на этот раз у обоих. Ева побежала в двухэтажное здание ресторана, Николай за ней. Попутно они продолжали раздувать скандал, на вкус остро и горько. — Ты просто инфантильная, Ева! Хватит вести себя так! — Они уже подбежали ко входу, сотрудники смотрели на них пристально и с интересом, но подросткам уже было плевать. — Как кто? — Как дура! — Он на миг понял, что переборщил, они ведь еще не переходили на личности — Я вообще не понимаю, зачем ночью пошел тогда к тебе, зачем начал общаться! Ты перешла все границы дозволенного. Да боже, меня из-за тебя поймал отец и наказал! — Да ты… — А ей стало даже обидно, снова она повелась на очередного нарцисса-богача — Ты сам пришел! Сам постоянно увязывался за мной! Сам курил мои сигареты, посылал своего «ненаглядного отца»! Тебе корона не давит?! Или ты думаешь, что я начала общаться с тобой просто так? Ради какого-то прикола? Ты опять ошибся, Коля. Ты не так гениален. — Успокойся, хватит орать! Ты снова позоришься! Если тебе так это нравится — пожалуйста! Я хотел помочь тебе! Не напоминают эти слова кое-кого? Вот и Еве напомнили. Аркадия. Она вдруг молниеносно подошла к столу с напитками и без спроса взяла хрупкий бокал с красно-бордовым вином. «Нет, Ева! Ева, нет, не смей! Остановись»: — Твердил голос в голове. Нет. Кричал, громко. Но она его не слушала. — Поставь бокал. — Сказал ей Коля. — Нет! — Она поднесла его к губам, вот-вот хотела глотнуть. — Ева! — Я значит дура, да! Я глупая! — Глаза начали самовольно заполняться соленой горячей жидкостью. — Ева, стой, прости меня! Извини. — Будто глаза открыли. Лукашенко резко, как по щелчку пальцев, протрезвел. И ему стало стыдно. Правда стыдно. Особенно за такие до боли обидные резкие слова. — Уйди! Не трогай меня! Секунда. Николай Александрович стоял в ступоре, на его белоснежной рубашке красовалось красное мокрое пятно. И на дорогущем пиджаке. Ева облила его, затем, сморщив носик, бросила бокал на пол. Тот разбился, горничные сразу начали убирать стекло и вытирать пол. На них никто не стал обращать внимание, не положено. Кравицкая почувствовала, как ее душат слезы, она убежала куда-то, громко всхлипывая. Он никогда не видел ее плачущей. Коля попытался обнять ее, но его оттолкнули. Ему было отвратительно. Просто кошмарно. Это он ее довел. Он не умеет следить за языком. Он инфантильный, а не она. Парень просто стоял и не двигался, сам он словно тотчас начнет плакать. Но нет, сдержался. Хотелось догнать ее, извиняться тысячу раз. Будет ли толк? Но вечер начал заканчиваться, на его глаза попались Александр Григорьевич и Аркадий Викторович, которые вместе спускались по лестнице. Отец сразу заметил сына среди толпы. — Коля! Это что с тобой такое? — Александр судорожно оглядывался по сторонам, выпучив глаза. Видеть сына в таком виде — сомнительное удовольствие. — Я облился. Случайно. — В груди кольнуло, перед глазами Ева, ее и потекшая тушь. Ее лицо, искаженное в обозленной и обиженной гримасе. Снова врать. — Облился? Вином? — Ему не особо верилось, употребление любого алкоголя для Коли — табу. — Аркадий Викторович, может это как то имеет отношений к вашей дочери! — Нет! — Николай пытался ее защитить. — Александр Григорьевич, — Аркадий, уловив на себе слегка грозный взгляд президента, уже понял что к чему. Портить репутацию дочери, а тем более себе не было желания. Приходилось выкручиваться — Я не думаю, Евы же здесь нет. Да и она не занимается таким, уже переросла такой период. Тем более к Коле она относится отлично, думаю она бы не стала… — Ладно. Ладно, прошу прощения, подумал не того. Действительно, вряд ли это могла сделать Ева. — Он нервно посмеялся — Николай у нас последнее время любит побаловаться… Видимо, решил попробовать что-то новое, хоть и зря! Ладно, мы поедем, еще увидимся. — До свидания, Александр Григорьевич, спасибо за вечер. Пока, Коля. — Кравицкий попрощался, отошел дальше, понял, что пора бы ему найти Еву. С каждым днем он все больше и больше терял над ней контроль, не мог сладить с родной дочерью. Это его порой настораживало, он даже думал сходить на курсы по воспитанию детей. Но времени совсем не было, куча работы и завалы, не сидеть же им без денег. Важно было накопить себе на старость, на учебу Евы, на ее роскошную свадьбу. Он всегда хотел все самое лучшее для нее, да и для погибшего сына тоже. Да и что плохого в его методе? Аркадия всю жизнь так воспитывал отец и ничего, он вырос очень крепкий, стойкий, пробивной. Из серой, холодной бедности, без чужой помощи добился всего. И продолжает добиваться. Разве это — плохо? В итоге, отец нашел свою дочку, заплаканную, красную, истеричную. Она сидела на ступеньках у входа для персонала, положив подбородок на колени. Ее платье стало немного грязным, конечно, она же бежала и врезалась в черные ветки пейзажных деревьев, которые были обвиты светлыми гирляндами. Увидев Кравицкого, она до жути быстро изменилась в лице. Вытерла слезы, сделала глубокий вход и выдох, готовясь к очередной порции претензий. Но его поступок девушку удивил. Ее отец просто присел рядом, аккуратно взяв ее руку в свою произнес: — «Поехали». Получив кивок, дочь и политик отправились к их машине, которая, благо, уже приехала. Они ехали молча. Прямо совсем молча. Уже на их улице Аркадий решил начать диалог, слова давались ему тяжело, но с Евой пришло время поговорить по душам. Уж больно эта ситуация напоминала их с Марией, уже истерзанные и не совсем здоровые отношения. — Ева, что случилось? — Ничего. — Кравицкая старалась максимально скрыть нахлынувший на нее поток эмоций. Тщетно. — Зачем ты Колю вином облила? Вы поссорились? — Он смотрел на нее как-то по-другому, обеспокоенно что-ли. — И что теперь? Накажешь меня? Удвоишь занятия по фортепиано? Или уроки танцев? Уберешь мне выходной? — Ее голос был таким усталым, что даже у водителя сжалось сердце, но он старался не встревать. — Нет. Если расскажешь — нет. Обещаю. Дома за столом сядем, и я тебя выслушаю! — Аркадию было совсем уж непривычно, но он старался держаться. В кое-то веке он поможет Еве, обычно этим занималась ее мама, но она находится в командировке по работе и вряд ли ответит им. — Давно мы не говорили… Расскажешь мне чего-нибудь! — Ты не спрашивал меня… Но ладно. Они прошли в свой особняк, переоделись в домашнее и собрались на кухне. Ева старарась рассказать максимально кратко, обойдя те детали, которые ее папа не захотел бы услышать. Ей это, конечно, удалось, суть рассказа сохранилась, хоть и была переформулирована. Аркадий старался слушать и вникать, на удивление, было очень обично за дочку. — То есть, вы поругались из-за сына Логвинова? — Он выгнул бровь. — Да, но прошу тебя, не нужно портить им жизнь! Такие ситуации… Они бывают! — Ладно. Хорошо. Но мне все равно придется доложить, что он там был! Ну и Николай… Мог бы показать себя с более хорошей стороны! — Да! Он просто… — Не надо. — Отец быстро перебил дочку — Ну, а ты хочешь с ним помириться? — Нет! Я вообще больше не желаю с ним общаться. — Вранье. Больше всего на свете она бы хотела увидеть его и наговорить ему такого, на чем свет стоит! Быть гордой, словно волчица. — Ладно, солнце. Я тебя услышал. Ближайшие пару месяцев постараюсь вас не пересекать, дальше не обещаю. Ева только улыбнулась. Было неловко обоим сторонам. Но приятно, что Аркадий, впервые за столько времени, обратил на нее внимание, спросил о проблемах. Обычно он говорил ей что-то по типу: — «Ты сильнее чем думаешь! Вытри слезы и борись!», когда она плакала. Может быть, пытается вернуть ее доверие перед разводом, чтоб она не уехала в Мадрид? Необычно это все. Она сидела и помешивала уже давно остывший чай серебряной ложечкой. Было обидно. Очень. Пыталась приложить все усилия для сохранения отношений с Лешей, а потеряла обоих. Да и почему он так завелся? Разве Ева виновата, что он туда пришел? Да и причем тут «Он влюблен в тебя»? Коля что телепат, раз такие выводы делает? Она ему открылась, рассказала про отца, а этот идиот только все испортил! «Ну ничего, Коля! Я с тобой еще поиграю!»: — Прошептала девушка и одним залпом допила напиток. В мыслях были только коварные планы мести, но как можно отомстить если его отец — президент? Они даже того, кто сбил Колю нашли меньше чем за сутки. «Все! Я больше не буду знать тебя!»: — Ева смешно нахмурилась и поднялась на верхний этаж. Пора спать.23:00
Резиденция Лукашенко
Пока Коля шел к выходу, судорожно оглядывая каждый уголок в поисках девушки, перед глазами стоял ее образ. Этот образ плакал и что-то кричал ему, неразборчиво. А всю дорогу он думал о ней, на этот раз с колющим трепетом и ноткой тяжелого матового сожаления. Он задел ее. Сильно. Пока они ехали, отец его все глаголил. — Да ты не переживай! Отстираем мы твой костюм! Или купим новый, что это проблема — из-за пиджака так убиваться? — Ну да, ему же не расскажешь правду. — Хорошо. — Но пробовать алкого-о-оль! — Александр по-особенному растянул «о» — Это ты, сын, дал! Ну ладно, вино, думаю, можно. Хотя, мог бы и меня спросить ради приличия! Ну, хорошо, я сегодня в настроении, так что считай, ты избежал наказания! Хе-хе — Президент был слегка пьян, и настроение у него было отменным. Он только шутил и хихикал. А Коля все это «глотал», молчав словно партизан. Лукашенко уже приехали и Николай сидел в ванной на первом этаже, закрывшись. Он смотрел на себя в зеркало, опершись на раковину. В голове эхом: — «Ева, Ева, Ева. Дура.», ничего больше не лезет. Он никогда не ругался с девушками, а тут наговорил такое, от котрого у всех его преподавателей этикета встанут волосы дыбом. Юноша сделал глубокий вдох носом, дальше опустошение, слезы. Текут по розоватым щекам, а губы дрожат. Она столько помогала ему, даже пришла навестить, знав что ее могут легко поймать. Николай опустился ниже, сел на пол, закрыл лицо ладонью. «Надо извиняться. Срочно. Но когда же мы увидимся? Увидимся-ли?»: — Сказал про себя младший сын президента. Ему было тошно. Рука сама потянулась за телефоном. Он же прекрасно помнил, что камеры в этой резиденции, где они сейчас, не проверяются. Ну или очень редко. Дверь ванной открылась, хорошо что все спят. Оделся. Накинул капюшон, надел медицинскую маску, темные очки от «Prada». Вышел, максимально аккуратно, оставаясь незамеченным. Набрал номер. — Алло, такси? Мне нужно в самый элитный закрытый район… — А зачем Вам туда? — Раздался голос оператора. — Как зачем? К девушке еду у нас… э… годовщина! Да, бизнес. Да, наличными. Угу, спасибо. — Было забавно импровизировать. «Так, лицо вроде прикрыл, не должны узнать. Если отец или кто-то еще заметит меня — мне конец!»: — Николай крутил только эту мысль. Такси подъехало, он сел, тронулся. Несколько минут, и он стоит у ворот их особняка, осталось как-то додуматься проникнуть туда. Постаравшись перелезть через забор, он увидел двух охранников, которые с фонарями направлялись к нему. Заметили. В голове только некультурные слова. Тщетная попытка бегства, один из мужчин скрутил его руки, кстати больно. На крыльце вдруг показался сам Аркадий. — Так! Что за шум? — Мужчина выглядел раздраженно. — Мы поймали тут одного! — Начал тот, кто держал Николая — Попытался перелезть через забор. Думаем, что делать с ним. — Что-что! — Кравицкий начал спускаться и подходить ближе к парню — Полицию вызывайте! Я не потерплю такого хамства! Ты кто такой, а? — Сейчас посмотрим! — Сказал второй и снял всю атрибутику, что помогала скрывать личность Николая — Это че? Сын Лукашенко? Высокий голубоглазый блондин смотрел на ошеломленного Аркадия щенячьими глазами. — Николай. — Отец Евы подошел ближе, ухмыляясь — Ты что тут забыл? Папа знает? — Не надо отцу! — Его голубые глаза стали вдвое больше — Кстати, Аркадий Викторович, здравствуйте! — Ты какого черта тут делаешь! — Я пришел извиняться… Мне нужно очень срочно! — Перед кем это? — Безусловно, он понимал перед кем. — Перед… — Слова давались все труднее — Вашей дочерью, Аркадий Викторович. Пожалуйста, позвольте мне это сделать! Я ничего такого не задумал, клянусь. — Вот как значит. Кстати, Михаил, отпусти-ка его — Охранник моментально послушался — Коля, я не злодей какой-то, конечно, звонить твоему отцу я не буду… Хотя мог бы! — Спасибо. — Коля опустил голову в знак уважения. — Что это ты тут радуешься! Ты обидел мою дочь. Сильно. Я нашел ее заплаканной, сидящей на ступеньках, у нее была истерика. Хоть мы не ладим, но я люблю ее. И дам ей самой сделать выбор, давай мы с тобой позовем ее и узнаем, хочет она тебя видеть или нет. Михаил, позови Еву, будь добр! Охранник быстро побежал в дом, а второй остался светить фонариком прямо Коле в лицо. Коля безумно нервничал: Его план провалился. Все плохо. Очень. Особенно зная вспыльчивость Кравицкой. На пороге показалась Ева в одной лишь футболке и шортах. Несомненно, она уже все увидела из окна, и сто раз назвала его мысленно «Идиотом». Он увидел ее издалека, лицо девушки было грозным, словно она — королева и будет ему сию минуту выносить приговор (скорее всего смертный). — Ну, пойдем. — Аркадий кивком указал Николаю, что нужно идти к крыльцу. Они вдвоем быстро преодолели это расстояние. Коля смог рассмотреть ее поближе: волосы снова собраны в пучок, макияж смыт, а футболка, видимо, снова ее брата — большая. А вид у нее уставший, но воинственный. — Ева, нашел я тут кое-кого… — Кого? — Она сделала вид, что даже не узнала парня, и подняла бровь вопрошающе. — Колю Лукашенко. Говорит, пришел извиняться. Я, как твой отец, должен спросить тебя, что же нам с ним делать? Если хочешь, можем впустить его, ты недолго поговоришь с ним? — Такая снисходительность Аркадия ее поражала, обычно в такой ситуации, он бы точно наказал его. Позвонил президенту или даже в полицию. Откуда такая щедрость? — Привет, Коля! — Ева мило улыбнулась юноше и помахала рукой. Это зажгло в его глазах лучик надежды. — Привет. — Он тоже улыбнулся ей. Зря. — Папа, чего ты церемонишься?! — Она, как по щелчку пальцев, разозлилась и повысила тон вдвое — Конечно звони Александру Григорьевичу! Николай стоял в полном шоке, на лице Евы же красовалась ее хитрая-хитрая улыбка.