Молодость и её последствия

      Она обещала дать себе пару дней отдохнуть, но это блаженное спокойствие, словно кокон, затянуло на недели. Думала ли Розэ, что пользоваться гостеприимством Чонов крайне некрасиво? Да, но каждый раз эти мысли шли прочь. Как только голос совести просыпался ото сна, Рози гнала его, словно надоедливую муху. Ей хотелось ещё ненадолго задержаться в этом счастливом моменте и не возвращаться в печальную реальность. Реальность, где стены дома стали холодными и чужими, где родители кричат и угрожают друг другу разводом, где за коричневой дверью рыдает новая сестра.       Госпожа Чон была крайне удивлена, когда застала спящую Рози на кровати Чонгука. У неё не возникло никаких пошлых мыслей, особенно тогда, когда взгляд карих глаз зацепился за опухшее лицо, истерзанные руки и ноги. Как директору, ей было известно новое положение в доме Паков — о новоявленной сестре Рози. Первый припадок Розэ случился после очередного урока английского. Оглушающий звонок спровоцировал паническую атаку Пак. Одноклассники не заметили странного поведения девушки, а вот учитель обратил внимание, как Рози, сморщившись, закрыла уши руками, а затем последовал истошный крик.       Школьный психолог помог Рози прийти в себя и сообщил директору о гнетущей обстановке в доме. Затяжной стресс влиял на обучаемость Розэ и ставил под сомнения её способность ходить на занятия так, чтобы не привлекать внимание сверстников. Госпожа Чон знала, как Розэ дорожит своей репутацией и вдобавок не хотела подкидывать очередную тему в блог.       «Тёмная сторона» становилась всё более злой, желтушной и раскрывала все секреты и пороки учеников с такой скоростью, какой не видывала школа Рузвельта за всю историю существования блога. Не только директор, но и остальные ученики отметили данный факт и пришли к выводу, что владелец либо сменился, либо слетел с катушек от переизбытка информации.       Чонгук больше не мог контролировать блог, какой-то незнакомец беспрепятственно обходил всю защиту, выстроенную годами, и публиковал новости. Иногда Чонгук успевал избавляться от некоторых провокаций, но люди настолько быстро разносили сплетни, что цепочку было невозможно остановить. Как только новость попадала на страницу блога, то зеваки моментально скринили её и распространяли в чаты.       Госпожа Чон потребовала от Чонгук объяснений. Нет, не было никакой ругани или скандала, лишь спокойная беседа. Чонгук не сделает ничего лишнего, ничего неправильного, поэтому мать всецело доверяла сыну. Госпожа разрешила Розэ остаться у них, но прежде позвонила Элис. Мама Розэ была встревожена пропажей дочери, но груз с плеч рухнул, как только голос мамы Чонгука сообщила местонахождение. Не потребовалось много доводов и времени, чтобы Элис позволила Рози остаться в тихом, уютном месте. Понимала, что их ссоры с мужем отрицательно влияют на психику дочери, которая и без этого была расшатана многие годы.       — Береги мою доченьку, — это были последние слова Элис.       Розэ растворилась в этих днях. Это всё было похоже на один сплошной тёплый сон. Госпожа Чон делала попытки разделить Чонгука и Розэ по разным комнатам, но всё равно утром находила сына спящим в кресле около кровати девушки. Ей было невдомёк, почему так происходило, почему же Чонгук каждый раз решался променять свою просторную уютную кровать на тесное жёлтое в цветочек кресло.       И эти мысли не покидали голову госпожи Чон, пока ночью она не проснулась от едва слышных всхлипов. Затем последовали едва различимые шаги за дверью и шёпот обоих. Посовестившись с школьным психологом, госпожа Чон узнала, что это последствия перегрузки психики Розэ — ночью её накрывают панические атаки.       Директор не мог игнорировать состояние Рози. Она доверяла благоразумию своего сына, холодной голове девушки, поэтому постелила спальный мешок в комнате сына.       — Никаких глупостей, малыш, — прошептала мать и захлопнула дверь, оставляя сына спать на полу, а Розэ на большой кровати.       Госпожа Чон всегда знала о чувствах Чонгука, видела его трепетный нежный взгляд, слушала восторженные рассказы о девушке и понимала, насколько его любовь чиста и невинна. Розэ же, в свою очередь, в присутствии матери никогда не злоупотребляла его доверием, несмотря на статус, общалась с ним так искренне, как только могла. Но сердце Розэ было занято Бан Чаном, поэтому её сын изначально проиграл этот бой.       Пока Чонгук ходил в школу, Розэ навёрстывала пробелы по учёбе в комнате Чонгука. Психолог заключил, что она ещё не готова встретиться лицом к лицу со сверстниками и спокойно высиживать в классе. Поэтому, по просьбе директора, госпожа Белл приезжала в дом Чонов и проводила три раза в неделю сеанс с Розэ.       Несмотря на то, что госпожа Белл была крайне уютным, по меркам детей, человеком, Пак не смогла открыться полностью. Её глаза цвета леса, тонкие алые уста и розовые пухлые щёчки делали лицо молодым, а вечно распущенные длинные пшеничные волосы придавали небрежность в образе психолога. Голос, словно мёд, умасливал слух подростков и заставлял доверить все свои секреты. Но такой фокус не проходил с расчётливой Розэ, ведь она за столькие годы научилась контролировать свои слова, действия, что ей не составляла труда говорить ровно столько, сколько требовалось.       В свободные от учёбы миги Розэ проводила всё время с Чонгуком. Они играли в шахматы, снимали смешные видео, играли в видеоигры и просто общались на миллион разных тем. Чонгук не мог поверить своему счастью, ведь за месяц смог узнать гораздо больше о своей подруге, чем за всё время общения. Они разговаривали о проблемах Розэ — детских унижениях, отъезде Бан Чана, его игнорировании, разводе родителей и даже о Лисе, которая внезапно стала ей сестрой.       Единственная тема, которая не затрагивалась — Джису и Дженни. Розэ чувствовала гнетущую боль и разочарование. Она бросила их в такое тяжёлое для них и себя время, оставила в школе разгребать последствия неверных решений, а сама прячется в этом пузыре тишины и спокойствия. Чонгук не обременял её новостями о подругах, избегая слухов «Тёмной стороны». Как только новый редактор почувствовал всепоглощающую власть, то обрушил свой гнев и на знаменитую троицу, даже не пощадил Лису. Но там лишь обсуждалась её госпитализация и смерть матери. Как низко такое распространять!       Ещё одна тема, которая так и не затрагивалась после злополучного вечера — спонтанный поцелуй в душе. Никто не знал, как начать этот смущающий разговор. Чонгук считал, что у Розэ и без того хватает проблем, о большем мечтать и претендовать не смел. Его самая смелая мечта сбылась, Чонгук собственными губами почувствовал столь желанное тело девушки, в которую был влюблён годами.       Ему хватало, что они ночами обнимались, держались за руки, пока Розэ не засыпала. Всё реже наступали панические атаки, а плохие мысли отошли на второй план. Хоть Чонгук понимал, что это временное явление и проблемы за пределами стен дома никуда не делись, но не противился трусливому желанию Розэ сбежать от них, прятаться в его объятиях.       Этот пузырный мир стал рушиться на глазах, когда настоящее стало быстро настигать Розэ. Звонки матери становилось всё сложнее игнорировать, психолог был более настойчив, пытался завести тему о родителях и в особенности о друзьях. Розэ чувствовала каждый раз тревогу, когда Чонгук подскакивал средь ночи от вибрации телефона и бежал к ноутбуку, чтобы удалить очередной пост. Розэ сжимала изо всех сил веки, накрывала лицо одеялом, будто пыталась оградить себя от нарастающего чувства вины. Чонгук защищает её от правды.       И всё разрушилось в тот момент, когда Рози нашла в себе силы ответить на телефонный звонок. Она почувствовала нотки облегчения в осипшем голосе матери, услышала, как голос дрожал, когда разговор заходил о семье, в особенности об отце. О Лисе не было ни единого слова, хотя почему-то в этом Розэ и нуждалась. Ей было необходимо проснуться и встретиться с реальностью, но этот мир был таким соблазнительным, хотелось вечно оставаться в стенах дома Чонов и проводить всё своё время с Чонгуком, который как будто тоже поставил свою жизнь на стоп. Юнги больше не появлялся на пороге его комнаты, потому что тут была Розэ, они не переписывались вечерами, никуда не ездили.       — Я вернусь домой, — сообщила Розэ в один из дней по телефону.       — Ты уверена? — запаниковала Элис. Она безумно хотела, чтобы дочь вернулась домой, но ей казался этот момент таким хрупким, будто это прозвучало внезапно и Розэ передумает.       — Я бы хотела остаться, но, — запнулась Рози. Психолог посоветовал быть более открытой со своей матерью и попытаться снова научиться доверять самому близкому человеку. Нутро и здравый смысл боролись между собой. — Боюсь, что если останусь здесь ещё ненадолго, то потеряюсь.       Потеряюсь. Элис знала, что прячется за этими словами. Розэ не говорила буквально, это означало, что потеряет своё настоящее «я», своё желание выбраться и бороться дальше. Она смогла слегка утихомирить боль, пережить самые острые эмоции и теперь пришло время раскрыть панцирь и двигаться дальше.       Когда Элис переступила порог дома Чон, госпожа поняла, что пришло время Розэ уехать отсюда. Она ничего не сказала сыну, лишь наложила плюс одну порцию на ужин и пригласила всех за стол.       «Видимо, госпожа Пак приехала налаживать мосты с Розэ», — подумал Чонгук, спокойно поглощая недавно приготовленное пюре. Розэ так не нашла себе силы признаться ему о своём желании выбраться, понимая, что это разрушит и повседневность самого Чона.       «Ничего не будет как прежде», — уверяла себя Розэ, наблюдая за эфемерной картиной. На усталом лице матери сияла улыбка, а в глазах появился блеск, ведь за долгое время разговор с собеседниками приносил небывалое удовольствие. Чонгук рассказывал шутки, которые произошли в классе, а госпожа Чон лишь усмехалась или отчитывала поведение несносных детей.       Когда ребята поднялись на второй этаж, то Чонгук увидел сумку с собранными вещами. В голове сложилась мозаика. Он молниеносно понял причину прихода Элис Пак в их дом, странное поведение Розэ всю неделю. Она боялась признаться, что готова покинуть не только дом Чонов, но и его самого. Пальцы задрожали, потому что уход Рози из дома словно её уход навсегда. Чонгук знал, что Розэ вернётся домой, но ему всегда казалось это чем-то далёким, чем-то, что никогда не наступит.       — Ты можешь ещё остаться, — Чонгук выглядел жалко, он бросился умолять остаться, хотя понимал, что эта зависимость нездоровая, что Розэ должна научиться жить дальше, должна понять, что делать дальше. Это говорил здравый смысл, а сердце кричало другое. — Мама не против.       — Знаю, — она говорила едва слышно. — Но мне пора вернуться, я натворила столько дел.       — Ты о чём? — Чонгук попытался встретится взглядом с Розэ, но та лишь смотрела на свои белые кроссовки, вырисовывая носком незамысловатые узоры. Как маленький ребёнок.       — Я не могу прятаться у тебя вечно.       — Почему? — задал вопрос и сразу же остановил себя. Это было глупой мечтой, ведь Чонгук не может удерживать Розэ в стенах дома бесконечно. Он сморозил глупость, о чём жалел.       — Я так рада, что ты не бросил меня в такой момент. Приютил, кормил, оставался ночами, помогал с домашними заданиями, но я больше не могу игнорировать реальность. Больше не могу не отвечать на звонки мамы, не думать о твоих ночных подъёмах в попытках стереть грязь со страниц блога, не думать о школе…       — Ты читала? — этот вопрос повис в воздухе. Розэ не ответила, лишь тяжело сглотнула, сгорбившись от чувства вины ещё сильнее. — Моя вина, что я не смог защитить ни тебя, ни блог.       — Здесь нет твоей вины. Моя вина в том, что я жила в иллюзорном мире, будто контролирую всё. Я больше не знаю, где настоящее или правильное, — призналась Розэ. Это не касалось Чонгука, ведь с ним было так легко и хорошо, с ним Рози была собой. Это единственное настоящее за столько лет.       Когда дверь дома Паков отворилась, Розэ встретила тишина. Свет везде был выключен, а в гараже не стояло папиной машины. Она была не маленькой девочкой, чтобы понять значения слова «развод» и последствия, но где-то под сердцем саднило. Она всё-таки не спасла то, что создала. Ужасного монстра с омерзительными щупальцами, которые разъедали всё, к чему прикасались, — ложь. Эта та реальность, с которой теперь нужно свыкнуться. Это то настоящее, от которого бежала все эти дни. А мама… Мать сражалась со всем этим в одиночку.       — Как давно? — сначала Элис сделала вид, что не поняла вопроса дочери, когда увидела опечаленный взгляд, но скрывать подобное бессмысленно.       — Две недели назад. Лиса уехала вместе с ним.       Лалису спасла Элис от жизни в приёмной семье, но Розэ понимала, он ей отец, как-никак. Оставаться там, где чувствуешь какую-никакую вину за разрушенную семью — невыносимо и глупо. Розэ бросила Лису с парализующим пожирающим чувством вины, спряталась, когда сестра не могла себе такого позволить.       И пока Лиса ходила в школу, хромая и немного корчась от случая к случаю от боли, чувствуя бесящую жалость сверстников, Розэ пряталась.       — Может, посмотрим фильм? — предложила Розэ. Мать опешила от такого предложения, пытаясь найти подвох. Такое поведение несвойственно холодной дочери, особенно после такого эмоционального потрясения.       — Не хочешь отдохнуть? — уточнила Элис, хотя жутко хотела посидеть вместе с дочерью и растопить этот лёд, возникший на почве ссоры в семье. — День был длинным.       — Хочу, но, — Элис видела который раз внутреннюю борьбу дочери и чувствовала боль. Мать не смогла защитить ребёнка, и теперь ему больно: — Сейчас я знаю, что это будет правильно. У меня есть выходные, чтобы восстановится и начать бороться.       — О чём ты?       — Я пряталась непозволительно долго, мам, — призналась Розэ. — Мне оказали помощь, когда я нуждалась, теперь мне пора вступиться за дорогих мне людей.

* * *

      Дженни с замиранием сердца открывала дверь школы. Каждый день электрический ток проходил по всему телу, предзнаменуя ужас, с которым придётся столкнуться. Джису, Розэ пропали, Лиса держалась в стороне вместе с Юнги. Айрин с Джой всячески готовились к конкурсу, поэтому их можно было встретить лишь на обеде за столом, который принадлежал им. Только есть ли теперь «они»?       Дженни уже и не помнила, когда общалась с девочками, которые погрузились в пучину отчаяния. У каждой были свои проблемы, и Джен, как подруга, должна была помочь, но не находила в себе силы набрать номер. Джису ещё полтора месяца назад проигнорировала сообщение в чате, а Чонгук попросил не беспокоить Розэ, у которой были проблемы не только с ментальным здоровьем, но и с физическим.       «Тёмная сторона» крайне лестно проезжалась по личности Дженни, словно отыгрываясь за подруг, а скорее, за их отсутствие. Периодически всплывали посты с обсуждением, кто же новый кавалер Дженни, который попытал удачу оказаться с ней в постели. Только вот не только тело, но и разум Дженни истосковался по разговорам, по человеческому теплу. Чимин периодически пытался завести с ней разговор, но Дженни берегла его репутацию. Пак всячески искал встреч с Лисой, помогал ей восстановиться, поэтому времени на Дженни не хватало. А она не злилась.       Всё стало лишь хуже, когда поползли слухи о том, что Тэхён переводится в школу Рузвельта. Намджун хотел контролировать его учёбу, приходы в школу, а также мог доверить их семейные обстоятельства только директору Чону.       Школа, словно муравейник, загудела, обсуждая неудачный роман Тэ и Джен. Все перемывали косточки Ким, пытаясь выставить её монстром, неудачницей и шлюхой, которую не устраивал Юнги. Никого не интересовала реальность, которую и сама Дженни не знала. Попытки скрыться от осуждения и сплетен не приносили никаких результатов, Ким сама потеряла грань между правдой и ложью. Воспоминания плыли и менялись.       Джейсон, словно хищник, заметив в школьном коридоре Дженни, подскочил к шкафчикам и вдавил хрупкое тело, перекрыв способы побега. Ноги предательски задрожали, а подбородок опустился, признавая доминацию соперника и полную капитуляцию. Джейсон знал, что Дженни сломана и беззащитна и бесстыдно периодически пользовался этим.       — Моя малышка скучала? — наигранность, сарказм сочились изо рта парня, привлекая всеобщее внимание. Дженни устала от всей драмы, которую создавал Джейсон, дабы потопить и так низкое положение девушки.       — Прекрати, — дежурные слова Ким, которые не приносили никакого результата, а лишь заставляли смеяться парня. Он брал своими прокуренными пальцами подбородок Дженни и оценивающе вращал, словно господин.       — Одно и то же, — парировал Джейсон. — Не стесняйся, Джен, все знают, какая ты…       — Отстань! — Дженни собрала последние силы и толкнула Джейсона в грудь. Это было таким же дежурным действием, которые не оказывали никакого воздействия на парня, но так Ким спасалась от безумия, в которое погружалось, так она ещё верила себе и своим воспоминаниям.       Однако в этот раз тело Джейсона перестало давить, и Дженни смогла вдохнуть полной грудью. Не веря в происходящее, карие глаза распахнулись и увидели, как тело парня было прижато к шкафчикам. Его губы скривились, выдыхая воздух вперемешку со стонами боли, его широкие плечи были прижаты к холодному металлу.       — Тебя не учили манерам? Когда девушка просит отстать, то ты должен свалить!       Дженни не верила своим глазам. Она задержала дыхание, прижав запястье к груди в попытках успокоить сердцебиение. Ей казалось это сном, потому что перед ней стояла Розэ, правой рукой прижимая тело Джейсона, а левой сжимай пах парня. Аккуратный маникюр впивался в джинсы, пропуская мертвецкую хватку через ткань. Попытки Джейсона вырваться приносили лишь новую порцию боли.       — Стерва, я тебя сейчас убью! — заревел Джейсон то ли от злости, то ли от отчаяния. Но повышенный тон не вызывал никакого страха в глазах Розэ, а лишь усмешку.       — Я оторву твои бубенцы раньше, чем ты оттолкнёшь меня, — она издевалась и наслаждалась моментом победы. Её невинное лицо не могло полностью скрыть ядовитый, победоносный взгляд. — А бить девушкам спортсменам как-то некрасиво, — очередная попытка вырваться лишь заставила Рози сильнее сжать кулак, Джейсон скорчился от боли, сползая вниз. — Ещё раз я увижу твою тощую задницу рядом с Дженни, услышу, что ты распускаешь слухи, — она наклонилась и прошептала: — попрошу Чимина не продавать тебе обезболивающие, которые помогают твоим коленям переживать матчи.       Улыбка Рози знаменовала победу и поражение Джейсона. Сдавленный кивок и трусливый побег с места потасовки означали согласие их уговора. Дженни не могла сделать вдоха, настолько не верила своим ушам и глазам. Эти два месяца одиночества и ада только что закончились, когда Розэ появилась на пороге школы.       Розэ схватила руку Дженни и потащила вглубь школы, провожая обессиленную Ким к кабинету истории. Пак не знала, что сказать своей подруге, какие слова будут лучшими извинениями. Сейчас она увидела лишь малую часть того, с чем сталкивалась Дженни каждый день, пока Розэ пряталась у Чонгука. Она обещала себе, маме, Чонгуку помочь.       Она встречала Дженни у кабинета после каждого урока и провожала до следующего. Ким так и не нашла в себе силы спросить что-либо, потому что боялась очнуться ото сна и оказаться в своей кровати, где её бы ждал новый одинокий день.       Все ждали заветного обеденного перерыва, потому что каждый ученик хотел посмотреть на самую главную баталию. Стол девочек был занят Юнги, Айрин, Джой. Джейсон успел доложить им о появление Розэ в школе, не упустив каждую деталь кровожадности. Теперь все хотела знать грани возможностей Рози, как же она столкнётся не просто с пешкой, а королевой шахматной доски.       Чимин перекинулся парой фраз с Рози, перед тем как троица вошла в столовую. Как и ожидалось, президент и его свита будут сидеть за главным столом — трофеем школы Рузвельта и, словно ястребы, ожидать своего врага.       Дженни думала, что Розэ крайне холодно отреагирует на занятость стола, но её глаза налились кровью за секунду, кулаки сжимались так, что ногти впивались в нежную кожу. Чимин мог поклясться, что видел желваки на едва заметных скулах Розэ.       Вся столовая замерла, когда Розэ подлетела к столу, словно ястреб. Из её губ прозвучало лишь требование покинуть стол, а затем холодный взгляд встретился с высокомерной ухмылкой Айрин, скрестившей руки в ожидании шоу.       — Если не уступлю, то что сделаешь? — парировала Айрин. — Пожалуешься мамочке? — полный игнор. — Поугрожаешь Чимином? — такие методы не работают на неё, поэтому Розэ и не думала разыгрывать эту карту. — Или уломаешь Юнги своей шлюшкой?       Еда полетела со стола в ту же секунду, когда Айрин перешла границы. Кровь Розэ закипала лишь от одной мысли, что её подруги подвергались унижениям, а эта особа имела прямое отношение к этому. Джой и Юнги бросились поднимать тарелки и поднос с пола, не желая видеть уничтожающий взгляд Розэ. Айрин лишь едва вздрогнула, но продолжила сидеть в ожидании последующих действий.       Розэ больше нечего терять, репутация и так была глубоко внизу, поэтому пришло время мести, и она толкнула ногой стол так, что он появился рядом с головой Юнги. Вся столовая вздрогнула из-за громкого звука, Айрин нервно подскочила, потеряв на секунду самообладание. Она чувствовала страх, потому что Розэ переходила границы, словно готова была биться до конца. Так и было.       За секунду тело Рози оказалось около Айрин и, сдавив ей рукой шею, прижала тело соперницы к стене. Несмотря на то, что голова была задрана, Розэ смотрела победоносно, пока во взгляде Айрин читалось нешуточное беспокойство за себя.       — Если я узнаю, что ты каким-либо образом причастна к этим постам в блоге, — прошипела Розэ, — я лично уничтожу тебя и все ваши мечты стать айдолами, — Айрин знала, что у неё есть преимущество, которое Розэ озвучила: — Мне нечего терять, никакая репутация не влияет на моё будущее.       Рози оторвала свою руку так быстро, что Айрин обессилено упала на колени, прижимая ладони к шее. Красные пятна оставались на нежной коже, напоминая об угрозах и нависшей проблеме. Розэ, словно хищник, больше не маскировалась, а охотилась, мстив за свою стаю. Стаю, которую Айрин с таким трудом разрушала.