unfamiliar man

Просыпаться после вечеринки всегда невыносимо. Все тело ломит от большой физической нагрузки, глаза слипаются от недосыпа, или наоборот, пересыпания. Во рту так сухо, как ни в одной пустыне на этой Земле, а это ты лишь выпил чуть больше нормы на вчерашней тусовке. Луи еле-еле открывает свои веки, и в этот момент ему должен ударить в глаза яркий луч света, но окна зашторены плотной тканью. Томлинсон чувствует, как болят его ноги, а язык прилипает к верхнему нёбу. Наверное, от него жутко пахнет перегаром. Он утыкается в мягкую подушку, укутываясь в одеяло, ведь вставать совсем не хочется, но с пробуждением приходят в голову и воспоминания о вчерашних события, от чего Луи быстро переворачивается на другую сторону кровати, но не находит там никого, кроме черно-белой кошечки. Она мирно посапывала на том месте, где вчера лежал Гарри, и щеки Томлинсона краснеют. Он выпил не так много, чтобы не помнить произошедшего, но достаточно, чтобы вести себя немного неадекватно. Поэтому он вспоминает, как вчера чуть ли не облапал своего учителя. Вообще, получается, друга, но… Ему жутко стыдно за вчерашнего себя. Наверное, Стайлсу было очень неловко в обществе выпившего подростка, а пьяный говор немного смущал мужчину, и Луи чувствует себя более смущенным, чем это было пару мгновений назад. Зачем он вообще решил ему позвонить тогда? Зачем Стайлс поехал за ним, если мог спокойно продолжить свой сон? Из постели не хочется вылезать совсем. Нет, не из-за того, что она ужасно мягкая и теплая, а потому, что Луи не хочет появляться на глазах Гарри. Ужасно стыдно. Никогда в жизни он не чувствовал себя так ужасно (ладно, было, когда в детстве Луи перекинул вину на Лотти за съеденную плитку шоколадки). Он смотрит на тумбочку и видит на ней стакан воды и свой телефон. Луи выпивает весь стакан и аккуратно ставит его на тумбочку, беря телефон в руки. Он был заряжен, и парень думает, что это Стайлс поставил его на зарядку, за что он его мысленно благодарит. Включая телефон, он видит слишком много уведомлений. Очень много сообщений от Лотти, парочка от Зейна и Найла, и ноль от матери. Луи облегченно вздыхает, и открывает сообщения своей сестры, чувствуя еще одну волну стыда. Друзей он осведомил, но Лотти не удосужился. Он лежит на боку, спиной к двери, читая сообщения. «Луи, ты где?» «Ладно, ты на вечеринке, но уже час ночи.» «Черт побери, Томлинсон, ты когда придешь домой?» «Ау?» «Только не говори мне, что ты пьян…» «Луи…» И еще полно сообщений подобного типа, но последнее было отправлено сегодня утром. «Тебе очень повезло, что мама сегодня была на ночном дежурстве, но ты заставил нас с сестрами жутко разволноваться.» Луи быстро набирает номер Лотти, и та почти сразу ему отвечает. Он решает не медлить и перейти сразу к сути: — Лотти, прости, — начинает Луи и вздыхает, — Мне очень стыдно, я… — Все в порядке, — осведомляет его сестра, прерывая его только-только начавшийся поток слов, — Но больше так никогда не делай, ладно? — Луи угукает, — И узнавать я все должна от тебя, а не от твоего учителя химии. — Что? — Луи чувствует, что его будто застали врасплох, а щеки стремительно краснеют. — Когда я позвонила тебе утром, мне ответил мистер Стайлс, — она то ли хмыкает, то ли усмехается над своим братом, а тот вздыхает, — И сказал, что с тобой все в порядке. Но у меня вопрос другой… — Лоттс, я тебе все объясню, когда приду домой, — Луи вздыхает еще раз. — Тогда я жду твоих объяснений, — смешок. — Обязательно, когда я приду. Пока, Лоттс, — ему слишком неловко, и он сбрасывает звонок. Глубоко вздыхает, кладя телефон на грудь. На пару секунд Луи прикрывает глаза и размеренно дышит, пока посторонний глубокий голос его не отвлекает. Он очень сильно вздрагивает и поворачивается к дверному проему, где стоял Гарри, облокотившись на косяк двери. — Проснулся? — вопрошает спокойно Стайлс и смотрит на него без какого-то укора или гнева. Наоборот, со смешинкой, и Луи недоумевает от этого. На месте Гарри он давно бы разозлился и поскорее выставил за порог дома, ведь… Это совсем не его забота, нет. Но мужчина лишь улыбается и присаживается на кровать рядом с Луи, а тот приподнимается на ней и облокачивается на спинку кровати. — Да, — кивает Луи, не осмеливаясь встречаться с Гарри взглядами. Ему очень, очень и очень стыдно перед ним. — Тогда позавтракаем? — Прости, — говорят они одновременно. Луи поднимает голову и, все-таки, смотрит в зеленые глаза Стайлса, оттенок которых почти не видно в темноте. Гарри поднимает бровь, на что Томлинсон вздыхает. — Ну… Что позвонил посреди ночи, заставил везти себя к тебе, не давал спать допоздна и… — он хочет сказать «прикасался к тебе без разрешения», но решает в итоге промолчать. Но Стайлс, кажется, понял, что он имеет в виду, поэтому просто улыбается. — Я не особо был против твоей компании этой ночью, да и… — он усмехается, — Ты до жути смешной и глупый, когда пьян. Так что… Это было довольно мило. Луи краснеет от комплимента, если его можно считать таковым, и вздыхает, закрывая свое лицо ладонями от стыда и бубня в них: — И часто тебе приходится возиться с пьяными подростками? — Луи слышит смех Гарри. — Не знал, что восемнадцать лет — это подростковый возраст, — еще один смешок, — Но ты у меня первый, — и Томлинсон умирает от двусмысленности фразы, смотря на мужчину через пальцы, — Ничего страшного, Луи. Ты не доставил мне никаких хлопот, если ты так думаешь. Мне было интересно слушать твои рассуждения о «Портрете Дориана Грея». Луи кивает со вздохом и убирает ладони от своего лица. Может, слова Гарри и успокоили его немного, но стыд никуда не исчез. Это как пить таблетки при психических заболеваниях — сколько бы ты не выпил, болезнь никуда не пропадает, а лишь подавляется. Стайлс спросил его еще раз про завтрак, и, кивнув вновь, Томлинсон поплелся за ним на кухню. Он неловко сел за стол, пока Гарри стоял у плиты, жаря омлет. В комнате воцарялась тишина, разбавляемая шипением горячего масла на сковороде и какой-то мелодичной песни по телевизору, доносящейся из гостиной. Комфортное молчание, но Луи был слишком напряжен. — Знаешь, — начинает Гарри, в который раз прерывая между ними тишину за все время, — Я бы хотел поговорить с тобой о твоей песне, — он поворачивается к Луи, накрывая сковороду крышкой. — Мы же обсуждали ее? — недоуменно вопрошает парень, поглядывая на Стайлса. Тот выглядел слишком по-домашнему с отросшими волосами (Луи не замечал, но сейчас он видит, что кудряшки мужчины закрывают весь обзор на заднюю часть шеи, и ему чертовски нравится, как это выглядит), с растянутыми трениками и в той же белой футболке. И в розовых тапочках, конечно. — Да, но… Я хотел бы капнуть глубже. Без всяких метафор, знаешь, не перекидывая на придуманные личности, а прямо, — он улыбается легко, поправляя свои волосы, но у Луи в голове не сочетается то, как спокойно ведет себя мужчина. И как тот до сих пор говорит немного завуалированно. — Хорошо, — Томлинсон соглашается, но его очень пугает неизвестный исход событий. Что они оба решат по окончании разговора? Луи даже не представляет. Он ожидает фраз на подобии «я знаю, что я тебе нравлюсь, но это, к сожалению, не взаимно», «кажется, мы зря сблизились с тобой» и, особенно «у меня есть девушка». Ну или парень. Без разницы. Будет одинаково больно. — Начнем с того, что я догадался. Может, пару недель назад, или сразу на балу, — он не сводит своих зеленых глаз с Луи, пока тот нервно сжимает край своей черной майки под столом, — Эта песня про… Фразу Гарри прерывает звонок в дверь, и оба парня, переглянувшись между собой, вздыхают. Может, судьба намекает, что пока не стоит, и поговорить им нужно позже? Возможно. Но Луи не знает, молиться ли ему небесам или проклинать их. Стайлс выключает плиту и идет к входной двери, а через пару секунд в доме слышится незнакомый мужской голос. На кухню Гарри входит с каким-то мужчиной, и Луи чувствует озадаченный взгляд незнакомца на себе. — Лиам, это — Луи, — подходя к парню, Гарри кладет на его плечо свою ладонь, — Луи, это — Лиам. Так называемый Лиам протягивает Луи руку, и тот ее пожимает. У мужчины довольно-таки милые внешние черты: карие глаза (Луи, на самом деле, любил этот цвет глаз, но в последнее время ему больше приглянулись зеленые), отросшая щетина, ровный нос и родимое пятно у кадыка. Стайлс убирает свою ладонь с плеча Томлинсона, и тот чувствует неприятное отсутствие тепла. — Мы с Лиамом дружим еще со средней школы, — поясняет химик, — Мы договаривались сегодня собраться у меня и посмотреть фильм, потому что мы долго не виделись, — он смотрит в глаза Луи, и тот сводит брови неуверенно, — Так что ты можешь к нам присоединиться. — Я… Не знаю, — Луи ведет плечом. Ему снова становится стыдно, ведь он чуть ли не сорвал Гарри встречу с его давним другом, поэтому ему кажется, что лучшее решение, которое он может принять — это уйти, — Я думаю, мне пора. Он все также неловко встает из-за стола, и Гарри смотрит на него недоуменно и через чур грустно. Никогда прежде он не смотрел на Луи так, и у парня от осознания этого сжимается сердце. Но он действительно думает, что будет только мешать, ведь ему бы тоже не понравилось, если с ним и Зейном тусил малознакомый парень. Посиделки с лучшими друзьями, знаете. — Как пожелаешь, — только говорит мужчина и идет в прихожую за Луи, который, в свою очередь, помахал Лиаму на прощание, прежде чем скрыться. — Ты уверен, что хочешь уйти? Если ты переживаешь, что Лиаму будет неловко… Ну или вам обоим… — Я действительно думаю, что мне нужно идти, — Луи перебивает Гарри, смотря на него снизу вверх — Мне так стыдно за себя вчерашнего, да и я чуть не сорвал тебе выходной. Так что… Я лучше пойду. Во взгляде Гарри виднеются яркие, грустные искры, но он только кивает парню, натягивая улыбку. — Тогда увидимся? — Да. Увидимся, — он поворачивается к входной двери, дабы открыть ее, но останавливается, когда его окликают. — Луи, — тот вновь поворачивается и недоуменно смотрит на Стайлса. Он стоит с разведенными в стороны руки, явно ожидая от Луи действий. Он что, хочет обнять его? Луи, смотря на мужчину с удивлением, со стучащим сердцем приближается к нему и обнимает, аккуратно кладя свои ладони на его спину. Она очень крепкая, и Луи чувствует под футболкой сильные мышцы. Боже, он что, еще и в спортзал ходит? Стайлс несильно прижимает парня к себе, невесомо утыкаясь своей щекой в висок Томлинсона, и это объятие вызывает у Луи новое чувство. Он не может понять, что это за чувство, но сейчас он ощущает себя хорошо. Слишком. — Если что, ты всегда можешь приходить ко мне в гости, — Луи кивает на это предложение. Они обнимаются больше, чем следовало бы друзьям, и наконец-то отстраняются друг от друга. Перед тем как Луи уходит, он слышит просьбу Гарри: — Напиши, как дойдешь до дома. Он кивает, но, придя домой, ничего ему не пишет. Если Луи увидит его или напишет, то умрет от угрызения совести и стыда, поэтому он решает некоторое время не писать ему ничего. По крайней мере, пока до сегодняшнего вечера. Лотти обнимает его при встрече и требует объяснений. Понимая, что объяснения нужны не только ей, но и его лучшему другу, он решает пригласить Зейна к ним домой. Он не хочет рассказывать историю повторно, поэтому думает, что рассказать им одновременно — это хорошая идея. Наверное, он рассказывал обо всем минут двадцать, а Лотти и Зейн внимательно его слушали все время, не перебивая. Ну, Лоттс сделала это один раз, но Луи запомнил его слишком хорошо. — И один раз у нас было занятие у него дома, и… — Стоп, вы же не…? — перебила брата Шарлотта, а тот от сказанного ею сразу же покраснел. — Боже, Лоттс, нет! — он краснеет сильнее, от чего оба слушателя посмеиваются над ним. Луи никогда не представлял Стайлса… В этом плане. Максимум, что он представлял — это теплые, долгие объятия и мимолетные поцелуи в губы. Но сейчас ему стало очень интересно. Луи закрыл свои глаза на секунду, представляя большие ладони мужчины. Они медленно блуждают по его телу, спускаясь с талии на бедра Томлинсона. Пальцы чуть сжимают их, а на коже чувствуется холод от колец. Пухлые, налитые кровью губы спускаются на шею парня, целуя совсем мягко, от чего руки Луи немного подрагивают. Губы спускаются ниже, и поцелуи на ключицах сменяются укусами. Колено Стайлса немного резко упирается в промежность Луи между бедер, от чего тот тихо стонет, и… — Ты тут, Луи? — окликает его сестра, и старший распахивает глаза. — Да, все в порядке, — прокашлявшись, он продолжает рассказ. Луи доходит до его конца через минут пять, если не меньше, ведь Лотти и Зейн (он реже, но все же) задавали парню вопросы относительно рассказа, —А потом я заснул, и… Вдруг, он вспоминает кое-что. Мягкое, считай бархатное прикосновение к его щеке перед тем, как он погрузился в сон. Стайлс… поцеловал его? Почему Луи вспомнил об этом только сейчас? — Он поцеловал меня? — дублирует свою мысль Луи вслух, от чего челюсть Шарлотты отвисает, но он быстро продолжает, — В щеку. — Чувак, это сути никак не поменяло. Он тебя поцеловал, — Зейн поправляет свои волосы, оставаясь в таком же недоумении, как и прежде. И Луи соглашается с Зейном — это ничего не меняет. Стайлс поцеловал его. Самостоятельно. Прикоснулся своими мягкими, вишневым губами к щеке Луи, когда тот засыпал. Томлинсон задумался. — И что ты будешь делать? — спрашивает Зейн, заглядывая в голубые глаза Луи. — Я… Не знаю? — он второй раз за день говорит эту фразу. Он ничего не знает. Не имеет точного понятия, что ему делать дальше, поэтому остается единственный выход, — Я думаю, что не буду с ним контактировать. Лотти смотрит на брата, изогнув свою бровь. По ее взгляду можно прочитать «ты идиот?», поэтому он вздыхает. — Мне после этого стыдно перед ним появляться будет, понимаете, — Луи мнет свою майку. Слишком уж он много нервничает сегодня, — Так что думаю, что лучше не буду пока с ним… Разговаривать и все такое. Может, я успокоюсь в скором времени. Он, заканчивая всю нынешнюю историю, рассказывает про Лиама и то, как он ушел из его дома. Они вместе с Лотти и Зейном обсуждают рассказанное Луи неопределенное время, пока Малик не уходит домой. Но все поведав, Луи не чувствовал такого уж сильного облегчения — ему было все еще стыдно, хотя друг и сестра объясняли ему, что нечего тут стыдиться, когда даже Стайлс сказал тоже самое. Но он не мог. Он не мог появляться перед его глазами. Луи уже две недели не ходит на химию в школе, а приходить на занятия он даже не смеет. Ему страшно, что он увидит упрек в зеленых глазах мужчины, хотя знает, что такого не будет, но все равно каждый раз, когда он видит его в школьном коридоре, он быстро лавирует в толпе и прячется в туалете, пока не прозвенит звонок на урок. Это, на самом деле, очень странное ощущение. Луи привык каждый день общаться со Стайлсом о не особо важных вещах, а тут он не слышал этот глубокий голос уже четырнадцать дней. Четырнадцать. Ужасно, это слишком много. Казалось, Томлинсон может избегать его целую вечность, но его план жестко разрушается. Никто не предупреждал, что урок литературы будет вести не мистер Ричардс (он, кстати, очень хорошо объяснял материал, а его рецензии о книгах было интересно слушать за счет его громкой и четкой речи). Если бы Луи знал, он бы подумал, приходить ли ему сегодня на урок, или нет. Заходя в класс, он видит через чур знакомую спину, отросшие кудряшки и, боже, очень красивый профиль. Луи думает над тем, чтобы быстро выбежать из кабинета и запрятаться где-нибудь, но звенит звонок, и одноклассники заталкивают его внутрь, ведь он встал посреди прохода. Не поднимая головы, он быстро проходит на свое место и достает все нужное. Он слишком долго не слышал голос Стайлса, поэтому он вздрагивает, когда слышит его. — Кто еще не знает, или же не запомнил, то меня зовут Гарри Стайлс, — Луи утыкается в свой ежедневник, но все равно ловит каждое слово мужчины, — Обычно я веду химию, но… Сегодня мы проведем литературную дискуссию. Поднимите руку те, кто читал «Портрет Дориана Грея». Луи поднимает голову и видит, что руки подняла только половина класса, поэтому он поднимает свою следом. И делает необдуманное решение — поворачивается в сторону учительского места и резко встречается с взглядом Стайлса. Тот смотрит на него с какой-то теплой улыбкой, но в глазах видно маленькое беспокойство. Никакого упрека, которого ожидал Луи. Но все равно он быстро опускает свою голову. — Кто-нибудь знает историю создания романа? — Ну… — Луи слышит голос своего одноклассника, — По-моему, у автора был роман со своим старым другом-художником, и он решил написать про их историю книгу. — Такой друг был, но история не такая, — Луи понял, что ему нравится слушать то, как Стайлс говорит о литературе. Сам парень очень любил литературу, хотя и не читал так много и часто, как некоторые его сверстники, — Что, никто не знает историю? — молчание в классе, — Луи? — Томлинсон вновь поднимает свой взор на Гарри и чувствует, как его щеки немного краснеют, — Ты совсем недавно рассуждал об этой книге, и я уверен, что ты знаешь историю. Луи вспоминает его пьяные бредни об Оскаре Уайльде и вздыхает. Но ему, на удивление, не стыдно. Он кивает и начинает рассказывать: — Вообще, Оскар Уайльд поспорил со знакомым, что напишет роман, который снесет всем головы. Но в итоге, голову чуть не снесли ему, — он пожимает плечами, — Его судили за развращение и пропаганду гомосексуализма, а потом он сидел тюремный срок. — А друг, про которого сказал Джейк? — интересуется Гарри, и Луи видит, что тому действительно интересно, из-за чего он улыбается и получает улыбку в ответ. — У Уайльда был друг, Бэзил, как одноименного персонажа из книги, и у того был портрет какого-то красивого юноши. Поэтому, этого человека можно назвать вдохновителем. — Мне очень нравится, как ты рассказываешь, — Гарри кивает Луи, снова улыбаясь ему, и парень теперь, как прежде, не сводит глаз с химика и слушает каждое его слово весь урок. За урок Луи успевает подискуссировать с одноклассниками про главную мысль книги, и, в целом, ему очень понравился формат сегодняшнего занятия. Обсуждать гораздо интереснее, чем подстраиваться под одну рецензию мистера Ричардса. Кажется, будто каждый урок, проводимый Стайлсом, становится во много раз интереснее. Луи собирается уже выйти из класса, как его окликают: — Луи, останешься? Он поворачивается на окликнувшего его, и, конечно же, там стоит Гарри. Луи кивает, и подходит к учительскому столу. Когда последний одноклассник выходит из кабинета, Стайлс сразу начинает: — Лу, что-то произошло? — мужчина смотрит обеспокоенно, а Луи нравится то, как из его уст звучит краткая форма его имени. — Нет, все в порядке, — отнекивается Томлинсон, мотая головой, но он не слишком убедителен. — Поэтому ты не ходишь уже на четвертый урок химии и на дополнительные занятия? — спрашивает с поднятой бровью, и да, Томлинсон соглашается с ним — это очень странное поведение для того, у кого все нормально. Он хочет уже что-то сказать, но Гарри продолжает немного неуверенно, — Слушай, может… Я сделал что-то? Что-то, что тебя задело, и… — Нет, боже, — Луи яростно мотает головой, инстинктивно кладя ладошку на крепкое плечо Гарри. Он смотрит пару секунд в его глаза и вздыхает, решая, что нужно продолжить их прерванный разговор, — Просто… Чувство влюбленности — это такая странная штука, — он поджимает нижнюю губу, думая, как продолжить мысль, — И когда ты делаешь глупости, то ты помираешь от стыда, но в то же время помираешь от того, насколько у тебя смешанные чувства, — Гарри внимательно его слушает, и Луи видит, как блестят его глаза, — Особенно, когда тот, в кого ты влюблен — учитель. Это ужасно неправильно, но ты не можешь с этим ничего поделать, — дамбу невысказанных слов прорывает, и Луи уже не следит за тем, что говорит, — Особенно, когда этот учитель подпускает тебя очень близко. Было бы легче, если он держал тебя на огромном расстоянии, ведь тогда бы влюбленность пропала, но из-за того, что вы стали друзьями и тем самым проводить больше времени вместе — ты не можешь перестать думать о нем, и… — Луи, — прерывает его глубокий голос, и Томлинсон сглатывает вязкую слюну. Его глаза бегают по лицу мужчины, останавливаясь то на глазах, то на губах. — Прости. — Я думаю, что я могу тоже самое рассказать и про ученика, — он улыбается, и глаза Луи расширяются, — Грустно воспринимать то, что ты даже не можешь с ним поговорить в школе без посторонних взглядов и сохранять формальность, — Гарри усмехается, оглядывая пустой кабинет литературы. Никто зайти не должен, ведь сегодня Стайлсу поручили закрыть кабинет (как понял Луи, ведь он видел ключи от кабинета в руках Гарри), — Ну, помимо таких случаев. — Зачем ты меня поцеловал тогда? — неожиданно спрашивает Луи, и видит, как улыбка Гарри сменяется румянцем на щеках. Значит, ему не показалось. — Ну… Ты был очень красивым тогда, — ведет плечом как-то неуверенно, и Луи до сих пор удивляет эта сторона Гарри, — Я не сдержался. Луи улыбается, не сводя взгляда с мужчины, и уже собирается сказать те самые слова, что давно вертятся в его голове, но его опережают: — Мне кажется, я влюблен в тебя. Очень сильно, — Луи краснеет при виде серьезного лица Гарри. — Я также, — он отводит свой взгляд в левый нижний угол с улыбкой, но тут же возвращает его в прежнее положение, вопросительно изогнув бровь, — И что обычно делают после этого? — Я могу тебя поцеловать? От этих слов сердце Луи начинает быстро стучать, а дышать становится труднее, поэтому Луи вздыхает всей грудью. Он не знает, почему так волнуется, ведь он много раз целовался с другими людьми. Этот человек вызывает у него слишком много эмоций. Он медленно кивает. Он чувствует, как Гарри кладет свою ладонь на его щеку, и он чувствует холод на ней из-за колец. Стайлс приблизился к нему, соприкасаясь с ним носами, и Луи кажется, что мужчина никогда еще не был так близко. Парень не выносит этого взгляда зеленых глаз, поэтому прикрывает свои и подается вперед, касаясь мягких губ. Они на вкус как ванильная гигиеническая помада, и Луи определенно это нравится. Он кладет свою ладонь на затылок мужчины и чувствует, как тот немного прикусывает его нижнюю губу, из-за чего Томлинсон малость удивленно вздыхает в поцелуй, но Гарри быстро чмокает его губу, которую укусил, и они отрываются друг от друга. — Вау, — говорит Луи первым, — Я поцеловал своего учителя. Он слышит приглушенный смех Стайлса, и улыбается сам. — Я бы хотел встречаться с тобой, — говорит Гарри, заглядывая в голубые глаза, и Луи улыбается. — Я думаю, что нам нужно немного подождать. Хотя бы до того момента, пока мы не поймем, действительно ли хотим этого. Луи видит, что Гарри хотел ему возразить, но он лишь кивает и причесывает волосы Томлинсона. — Как скажешь, — улыбка, — Так… Тебя подвезти до дома?