***
Как оказалось, Энди не пришлось стучать в дверь особняка Пристли. Она чувствовала, что еще не готова приблизиться к очаровательной художнице, поэтому устроилась в кафе на углу 73-й и Мэддисон и довольствовалась выполнением мелких заказов Найджела в географической близости от женщины, которая занимала ее дни, ну и, само собой, ночи. Энди даже не успела написать первый абзац обзора про открытие галереи, которое она посетила с Лили накануне вечером, когда дверь кафе открылась, и огромный взлохмаченный сенбернар ворвался в помещение и направился прямо к ее угловому столику. Через мгновение Энди обнаружила на своих коленях слюнявую собачью морду, а свои записи разбросанными по всему полу. Когда она отчаянно попыталась оторвать тяжелую голову от своей промежности, сохраняя при этом строгий голос, и стараясь не смеяться над явно виноватой собачьей ухмылкой, направленной на нее снизу вверх, прямо над ухом раздалось ровное глубокое контральто. - Патриция, не смей! - Тон не был повышен, он не был ни злым, ни унизительным, однако отчетливо содержал оттенок стали. Как бы ни действовали голос и интонация на внутренности Энди, они лишь частично подействовали на огромную собаку, которая нехотя убрала свою морду от обслюнявленной промежности Энди, но отказалась отодвинуться от самой журналистки, вместо этого принявшись обнюхивать ботинки девушки. - Патриция ... - женщина, наконец, оторвала взгляд от непослушной псины, и на мгновение Энди лишилась дара речи, увидев над собой сверкающую голубизну этих серьезных, хотя и нетерпеливых глаз. Видела ли она когда-нибудь синий цвет такого оттенка или такой яркости? Возможно ли это вообще? Эти глаза, пугающие и преследующие, пронзили ее насквозь, и Энди захотелось заглядывать в них вечно. - Прошу прощения, обычно она так себя не ведет. - Энди сделала над собой усилие, стараясь не пялиться столь откровенно на стоящую перед ней женщину. В черном полупальто и в серых кожаных перчатках, в сапогах на четырехдюймовых каблуках, которые наверняка были от Джимми Чу или Лубутена, или какие там еще модные бренды делают такие сапоги, Пристли выглядела более чем изысканно. Ее одежда казалась простой, без излишеств в линиях, материале или аксессуарах, но все это кричало о высоком классе. Длинные светлые волосы, как на фото семнадцатилетней давности исчезли, их место заняла короткая стильная стрижка цвета серебра, с локоном, завивающимся спереди и изящно падающим на лицо с такими же высокими скулами и острым, как бритва, подбородком. Молчание между ними тянулось слишком долго, и Энди поняла, что ее ступор был, возможно, слишком очевидным, поскольку одна изящная бровь вопросительно приподнялась. - О... все в порядке! - Энди поспешила исправить ситуацию. - Не так ли, девочка? Ты просто прелесть! - Энди наклонилась и почесала под массивным подбородком собаки, которая тут же растеклась довольной грудой меха у ее ног, в то время как ее виляющий хвост рассказывал историю полного и абсолютного блаженства от того, что ее гладят так, как она, очевидно, обожала. - И все же, - произнесла Пристли, и будь я проклята, если этот голос не делал с Энди до смешного много приятных вещей, - это очень необычное поведение для нее, и она испортила ваши брюки и теперь пытается обслюнявить и ботинки. Ко мне, Патриция! - Собака, наконец, вняла команде, прозвучавшей в голосе хозяйки, встала и послушно потрусила к ней. Энди улыбнулась кротко обернувшейся в ее сторону собаке, и протянула руку, чтобы почесать ее и за ухом. - Не поощряйте собаку, или я не удержу ее от дальнейшего разрушения ваших ботинок. - - Голос Пристли был негромким и строгим, губы слегка поджаты, как будто она была недовольна скорее Энди, чем сенбернаром. - Она просто слишком очаровательна, и я просто обожаю эту девочку! - Энди абсолютно не задумывалась над своими словами, прежде чем произнести их, но как только они прозвучали, ее лицо с выражением “поймана на месте преступления” выдало ее больше, чем слова. Пристли задумчиво посмотрела на нее, а затем, казалось, ушла в себя, пока дверь кафе не открылась, впуская шумную толпу подростков. Поведение Патриции, казалось, изменилось так же сильно, как только что поведение ее хозяйки, и она немедленно встала между толпой и женщиной, которая все еще стояла, выпрямившись и сжимая поводок побелевшими костяшками пальцев. Энди медленно и осторожно, стараясь не делать резких движений, встала и коснулась локтя женщины. Пристли вздрогнула, но не отстранилась, и Энди мягко подвела ее к мягкому стулу за своим столиком, усадив так, чтобы отгородить от толпы своим телом. Собака села рядом с хозяйкой и продолжала бросать обожающие взгляды на Энди, а чтобы отвлечь всех от явно неловкой ситуации, Энди отломила кусочек своего пончика и кинула его Патриции, которая ловко поймала его в воздухе, и обожание в ее глазах достигло запредельного уровня. Не удовлетворившись одним кусочком, собака сунула нос под руку Пристли, которая лежала у нее на бедре, как бы уговаривая и её поделиться пончиком, остатки которого все еще лежали на тарелке на столе, и Энди невольно рассмеялась от красноречивой выходки собаки. Смех, казалось, вывел Пристли из задумчивости, она слегка улыбнулась собаке, взяла себя в руки, подняла подбородок и пристально посмотрела на посетителей кафе, приняв позу элегантной надменности с вуалью неприкасаемости. Это было так захватывающе, хотя Энди больше всего на свете хотела стереть настороженность во взгляде прекрасного лица. Стайка гомонящих подростков выскочила из кофейни, и установившаяся тишина явно успокоила женщину, так как Энди видела, как постепенно расслабляются ее стройные плечи, когда Пристли сняла кожаные перчатки и аккуратно положила их на стол. - У вас какой-то дар общения с собаками… - Энди. Энди Сакс, приятно познакомиться! - Энди вложила в свою мегаваттную улыбку столько обаяния, сколько смогла, и протянула руку. Пристли долго смотрела на руку перед ней, и когда она потянулась своей, ее рукопожатие было холодным, но твердым. Энди была уверена, что она была не единственной, кто почувствовал электрические искры, когда ее теплая от держания кофейной кружки рука встретилась с прохладной гладкой кожей. - Миранда. - Голос немного понизился при произнесении этого имени, и желудок Энди сделала сальто. М. Принчек. Миранда. Прежде чем она успела мысленно дать себе пять, следующий вопрос Миранды заставил ее снова улыбнуться. - А что это за имя такое – Энди? Я уверена, что твои родители назвали тебя не так. - Тон снова стал таким явно высокомерным, что Энди никак не могла насытиться присутствием этой женщины. И с каких это пор Энди находит надменность такой привлекательной чертой? - Это сокращение от Андреа, так что да, мои родители назвали меня Андреа, но никто, даже моя мать, когда пытается отругать меня за плохое поведение, не называют меня так. Все зовут меня Энди. Хотя она явно и не была абсолютной чемпионкой по флирту, Энди знала, что последнее замечание было уже перебор, но Миранда не уловила эту линию разговора. Она смотрела на свои руки и, кажется, только сейчас осознав, что сжимает поднятые с пола записи Энди с обзором открытия галереи. Осторожно положив их на стол между ними, она поморщилась от очевидного беспорядка на столе и рядом, вызванного сенбернаром. - Я прошу прощения ... еще раз. - Она, казалось, была потрясена всем случившимся. - Слушай... - Энди взяла из рук Миранды свои бумаги и небрежно бросила их в сумку. - Не расстраивайся. Пушистик очарователен и все прекрасно. Но женщина, казалось, не была успокоена легкомысленным тоном Энди. - Если ты действительно хочешь загладить свою вину, как насчет того, чтобы выпить со мной чашечку кофе? - Энди взяла ее за руку и затаила дыхание. Она не собиралась флиртовать. Она совершенно не хотела, чтобы ее знакомство с Пристли прошло именно так. Ей просто нужно было время, чтобы решить, что делать, прежде чем заговорить о своем задании. Однако прежде чем она успела пожалеть о своем кокетливом приглашении и, может быть, попытаться как-то сгладить неловкость этой встречи, ее собеседница резко встала и с торопливым “это все” быстро вышла из кофейни. Да, подумала Энди, глядя на удаляющуюся спину ее задания. Вот, собственно, и все.Глава 5. Настройка скрипок
7 октября 2020 г. в 15:31
Когда Энди вернулась в свой подвал, было уже поздно. Если бы ее спросили, она не смогла бы внятно ответить, что делала в течение восьми часов с того момента, как увидела Пристли, до того момента, как положила голову на подушку. Вдыхая аромат лаванды и ванили, она чувствовала себя разбитой и ошеломленной. Слава богу, сегодня у нее выходной в пабе, иначе она пропустила бы свою смену.
Возможно ли, что она получила удар по голове, раз не помнит об этом? Казалось, что вся ее жизнь сузилась и сосредоточилась на одном единственном событии. Если работы Пристли произвели на нее неизгладимое впечатление, то от вида самой художницы у нее перехватило дыхание, и даже несколько часов спустя она все еще чувствовала головокружение.
Она лежала в своей удобной кровати и смотрела на простор безупречно белого потолка над ней, освещенный уличным светом, который мягко лился через маленькие окна, и чувствовала, как что-то такое же нежное, как этот свет, медленно просачивается в ее жизнь. Она чувствовала себя глупо очарованной и ни за что на свете не могла бы объяснить, как одно единственное появление женщины так на нее подействовало.
Фотографии, которые видела Энди, были старые, нечеткие и мелкие, и не имели ничего общего с реальностью. Высокие скулы, выразительный рот и четко очерченный подбородок, который, несомненно, мог резать стекло. Энди вспомнила свои прежние мысли, когда впервые увидела фотографию в Нью-Йоркской библиотеке: женщина не должна быть настолько красивой. И все же, как и тогда, и тем более сейчас, Энди подумала, что никогда не видела никого более очаровательного, чем Пристли. Может быть, это было очарование тайны? То, что ей, наконец, удалось найти таинственного художника? Знание, что Энди была единственным человеком в мире, который успешно разгадал многолетнюю загадку? Или это чувственный рот, надменный вид и исключительно яркие голубые глаза заставили Энди ощущать неполадки в собственном мозгу, визит в отделение неотложной помощи не исключен? Что с ней происходит?
Она перевернулась на живот (будь проклят уличный свет), ударила кулаком по подушке и закрыла глаза. Хватит глупостей. Она потратила восемь часов, бродя по Манхэттену, занимаясь, бог знает чем, вероятно, просто грезя наяву. У нее была работа, и ей нужно было выспаться. Ей нужен был план, и как можно скорее. Найджел не будет ждать вечно, и его предложение об обеде где-то на этой неделе в значительной степени говорило ей об этом. Поэтому Энди решительно зарылась лицом в лаванду и ваниль и заснула.
Утро привнесло ясность. Поскольку игра, в которую Пристли и ее окружение играли в течение многих лет, была проста – «найдите меня, и я скажу вам, кто я», то все, что оставалось Энди, это отправиться в таунхаус в Верхнем Истсайде и постучать в дверь. Однако, она полагала, что простого заявления о том, что она проследила за рыжеволосой девушкой от "Сотбис" до дома 137 по Восточной 73-й улице, будет недостаточно, и это вполне справедливо. Многие могли бы сделать это или нанять частного детектива, чтобы выяснить точно то же самое, просто проследив за кем-то из аукционного дома.
Но у Энди в рукаве был козырь – М. Принчек. Она была абсолютно уверена, что никто еще не установил эту связь. Конечно же, этого имени не было ни в одной из нескольких книг, сотен статей или даже в докторских и магистерских диссертациях по работам Пристли, которые Энди проглотила за последний месяц.
Нет, М. Принчек, их связь с Гуниллой и картина, которая даже на выцветших газетных страницах имела сходство с ранними произведениями Пристли, все это были открытия Энди, которых, как она надеялась, будет достаточно, чтобы склонить художника-затворника не только подтвердить собственную личность, но и согласиться на интервью. Или, по крайней мере, ответить на несколько вопросов, которые Энди уже набросала.
Чувствуя, как ее мысли снова стремительно выходят из-под контроля, Энди собралась с духом, надела свой лучший наряд, после того как целый час перемеряла весь свой гардероб, и прошла небольшое расстояние до 73-й улицы. Ей и в голову не приходило, что особняк Гуниллы находится всего в четырех кварталах от дома Пристли, и если это не еще один кирпич в башне, которую строила Энди, она бы съела свою шапочку. Вот только на улице было тепло, и Энди не надела упомянутую шапочку, а расслабила плечи и шагала, чувствуя, как весенний ветерок треплет ее волосы, решив, что это еще одно доброе предзнаменование. В конце концов, тот же самый ветер принес ей это задание некоторое время назад.
Когда она свернула на угол между Лексингтон и 73-й улицей, рыжеволосая девушка, та, за которой она следила с аукциона, вышла из двери дома, к которому направлялась Энди. Чисто инстинктивно, и если бы ее спросили, почему она так сделала, то Энди никогда бы не смогла ответить, быстро, чтобы не быть замеченной, она остановилась, отступила назад и выглянула из-за угла. Ее сердце екнуло, наблюдая, как рыжеволосая вышла из таунхауса в сопровождении огромного сенбернара, поводок которого держала тонкая изящная рука с длинными пальцами, не украшенная ни кольцами, ни браслетами ее спутницы. Пока Энди ожила и снова начала дышать, обе женщины медленно спустились по ступенькам крыльца, сопровождаемые хорошо воспитанной собакой, которая безмятежно трусила рядом с ними.
Словно в трансе, Энди следовала за ними, пока они шли по кварталу, собака время от времени останавливалась, чтобы обнюхать деревья и припаркованные вдоль дороги машины. Со своего места, почти в ста футах позади них, Энди не могла слышать их разговора, но рыжая, оживленно жестикулируя, что-то рассказывала, в то время как Пристли бесстрастно слушала, время от времени грациозно наклоняла голову, внимательно следя за собакой и поглаживая её большую голову, после чего собака немедленно прекращала обнюхивать все встречное и с обожанием смотрела на свою хозяйку.
Женщины вошли в модную кофейню на углу 73-й улицы и 3-й авеню, и Энди пришлось тщательно обдумать свой следующий шаг. Она, честно говоря, не собиралась преследовать Пристли, но и не могла подойти к ней на улице. По какой-то причине она также чувствовала себя неуютно, приближаясь к ней, пока та в компании рыжеволосой девушки. Если подумать, Энди почему-то хотела подойти к ней, когда она будет одна. Она фыркнула от собственной наглости и откровенной лжи самой себе. По какой-то причине? Пфф, Энди хотела подойти к Пристли, когда женщина будет одна, потому что тяга, которую она почувствовала к молодой, стройной и надменной красавице на фотографиях 17-летней давности, была ничто по сравнению с тем, что Энди чувствовала в последние десять минут, когда шла за женщиной по 73-й улице.
Опыт Энди с женщинами ограничивался одним эпизодом в колледже, но навсегда изменил ее взгляды на близость. Она недолго встречалась со своим профессором в Северо-Западном университете, так что их свидания были тайными, но эмоционально насыщенными. С Нейтом у них тогда был перерыв из-за какой-то драмы или чего-то подобного, что они любили устраивать друг для друга, и 30-летняя привлекательная преподавательница гарантировано заставила Энди на весь семестр забыть и думать о Нейте. Секс всегда был незапланированным и они обе вели себя как сумасшедшие, стоило дверям маленькой профессорской квартиры закрыться за ними. Но всё это продолжалось недолго, так как ложь была не в характере Энди, а отношения с преподавателем приходилось держать в тайне даже от близких друзей, что не нравилось будущему репортеру. Тем более к Рождеству их выпускного года Нейт приполз к ней на коленях просить прощение, и они помирились, а через полгода вместе переехали в Нью-Йорк, оставив профессора позади раз и навсегда. Последнее, что Энди слышала о ней, это то, что она все еще преподает в Северо-Западном университете и все еще скрывает свою ориентацию.
Тем не менее Энди никогда не жалела о тех безумных трех месяцах, которые они провели, занимаясь любовью и открывая друг другу свои души. Эта история открыла Энди глаза на ее собственную бисексуальность и несомненную сексуальную привлекательность женщин.
После всего, что случилось с ней в Нью-Йорке, ей не удавалось удовлетворить свое влечение к женщинам, разве что широко улыбаться им через бар, подавая напитки. Она пользовалась популярностью среди посетителей и посетительниц паба, но ее вечный бег с одного места работы на другое, не давал ей возможности на что-то более серьезное. И поэтому она не потакала своим желаниям, несмотря на то, что мужчины и женщины записывали ей свои номера телефонов на салфетках, передавая наличные.
Но с тех пор, как она увидела ту пожелтевшую газетную фотографию в Нью-Йоркской публичной библиотеке, ее разум и тело были словно околдованы, потому что у нее не было другого объяснения тому, что она чувствовала и делала, когда дело касалось Пристли. Она твердо намеревалась направиться прямиком на Восточную 73-ю улицу и представиться художнице, но вместо этого последовала за женщиной, как какой-то сталкер, и теперь заказывала кофе в непомерно дорогой кофейне, украдкой поглядывая на двух женщин, болтающих в углу, и собаку, дремлющую под их столиком.
В кофейне было людно, поэтому ей потребовалось добрых десять минут, чтобы заказать и получить кофе, и она наслаждалась возможностью не спеша взглянуть на женщину, которая занимала ее мысли уже целый месяц и которая, несомненно, с каждой минутой все больше и больше очаровывала ее.
Длинные тонкие пальцы, не украшенные кольцами, крепко держали удивительно большую кружку, пока она грациозно делала глоток за глотком явно обжигающей жидкости. Энди вдруг захотелось узнать, какой кофе женщина заказала. Пристли так очаровала ее, что Энди захотелось узнать о ней все. Она могла бы солгать самой себе и сказать, что это для статьи, для ее задания, но все, чего Энди действительно хотела, это поменяться местами с рыжеволосой и сидеть в углу кофейни, наслаждаясь вниманием этой загадочной женщины и слушая, как она что-то тихо говорит мягким, глубоким и удивительным контральто. Время от времени она проводила кончиками пальцев по краю кружки, еще больше фокусируя голодный взгляд Энди на своих изящных руках.
Энди захотелось провести по ним пальцами, губами. Бариста, выкрикивая её имя при готовности заказа, вывел ее из задумчивости, когда она уже мысленно пробежалась губами по рукам Пристли до предплечья и плеча к длинной изящной шее и нежно прикусила то место, где плечо и шея соединялись. Энди представила, как эти тонкие руки поднимутся и обхватят ее за плечи, а рот слегка приоткроется, задыхаясь и давая Энди доступ, необходимый для того, чтобы завладеть им, ощутить вкус этих неулыбчивых губ, медленно и нежно облизать их, ощутить вкус кофе, тепла и еще чего-то особенного, присущего только этой женщине.
На какое-то мгновение Энди забыла, где находится, и только повторный крик баристы вывел ее из мечтаний о том, как она домогается Пристли в очень людном месте. Она сделала быстрый глоток своего карамельного макиато, обожгла рот, выругалась себе под нос и вышла из кафе, даже не оглянувшись на женщину, которая только что так ярко появилась в ее сексуальных фантазиях.
Ее нижнее белье было испорчено, рот горел, и она понятия не имела, что делать с этой головоломкой, в которой оказалась. Так или иначе, ей нужно было принять решение о дальнейших действиях, но больше всего ей хотелось зарыться лицом между несомненно гладких бедер этой загадочной женщины и заставить ее кричать.
Энди вышла на улицу и уныло покачала головой, думая о том, что ее с позором уволят, что весь издательский Нью-Йорк занесет ее в черный список, а Пристли, скорее всего, потребует против нее судебный запрет.
Поэтому, когда секундой позже в её кармане завибрировал телефон, Энди обрадовалась, что Найджел пригласил ее на поздний ланч. Это также служило ей напоминанием о том, что она должна была поставить свои сумасшедшие фантазии о сексе с Пристли под контроль, потому что ее босс звонил, и он определенно хотел бы получить всю новую информацию о Пристли. Ну, может быть, не всю, потому что Найджел определенно не хотел бы и не должен был знать, как сильно Энди желает эту женщину.
Как оказалось, у Найджела были не только новые вопросы, но также и новые задания для Энди. Он был достаточно любезен, чтобы заказать тонну закусок и огромное мясное блюдо для ее ненасытного аппетита, который, казалось, только по-новому разыгрался от изобилия еды, которое оказалось доступным ей у Гуниллы.
Заданием были книжные обзоры и небольшие статьи о некоторых связанных с искусством вещах для летних выпусков «Подиума». Это очень обрадовало Энди, возможно, не меньше, чем каре ягненка и сырная тарелка. Она снова была на коне, и ее имя вот-вот должно было появиться в крупном журнале.
Когда Найджел, наконец, заговорил о ее главном задании, он был несколько прямолинеен, задавая порой странные вопросы, которые заставляли Энди чувствовать себя неловко.
- Все идет хорошо, Найджел, у меня накопилась тонна информации, и, как ты знаешь, с последней продажей картины Пристли вчера... - начала она немного уклончиво, но
Найджел только нетерпеливо махнул ей рукой, и огромный сапфир сверкнул на его мизинце.
- Да, про вчерашний аукцион. Позволь мне сказать тебе, мой ненасытный друг, что желтый цвет вывел многих людей из себя. Ирв вне себя от ярости. «Элиас-Кларк» ратовал по-крупному за малиновый, как и многие дома моды. Сейчас он отправляется в Европу и на Ближний Восток, чтобы попытаться успокоить инвесторов, но это был огромный удар по индустрии, Энди.
Такая реакция на простой цвет показалась Энди несколько чрезмерной, поэтому она сделала мысленную пометку изучить "Элиас-Кларк", их инвесторов и интересы. Что-то было не так во всей этой сделке с желтым цветом, комментарий Найджела про Ирва навел Энди на определенные размышления. Ей нужно было разобраться в этом, так как ее интуиция редко её подводила. Нужно будет нанести визит кое-кому из сотрудников "Элиас-Кларк" и пригласить их выпить кофе и посплетничать. После долгих лет общения с Найджелом у нее были впечатляющие связи в этом здании.
- Итак, поскольку Ирв уехал и его не будет месяц или около того, у тебя есть время, чтобы копнуть поглубже, Энди, но запомни мои слова: “тонна информации” не удовлетворит его, как только он вернется. Он сделал значительные инвестиции в тебя и твою работу, ты подписала контракт, так что ты должна выполнить его. Усекла, деточка?
Энди действительно усекла. Но Найджел нечаянно выдал больше, чем намеревался. Энди услышала слово "месяц" и тут же подсчитала, что у нее есть это время, чтобы понять, как правильнее приблизиться к Пристли, вместо того чтобы бросаться на нее столь неуклюже, как она планировала еще сегодня утром. Значит, у нее есть время. Время подумать и время предаться еще более NC-рейтинговым фантазиям об этой женщине. Потому что она не сомневалась, что когда Пристли узнает истинную цель появления Энди на ее крыльце, она не захочет иметь ничего общего с ней.