The Delicate Things We Make/Деликатные вещи, которые мы делаем

На следующее утро после обеда Миранды и Энди в «Медее» в газете появилась длинная и разгромная рецензия на ресторан, меню и обслуживание, написанные той самой актрисой, что сидела не так далеко от их столика. В обзоре, среди многочисленных жалоб на некачественную еду и полное отсутствие вкуса у шеф-повара, было беглое упоминание о Миранде и Энди: «Пока я сидела там, бесконечно долго ожидая свои кавателли, прекрасная женщина в платье от Вивьен Вествуд терпеливо и вежливо меняла свой бифштекс, казалось, в пятый раз. Тот факт, что ее хорошенькая спутница молча терпела пока заменят ее пасту с трюфелем, говорило в пользу ее воспитания, а не репутации заведения. Нейт Остин невероятно подвел меня. Не рекомендую». Энди практически летала весь день, и даже учитывая, что у нее была двойная смена в пабе, ничто не могло испортить ей настроение. Конечно, это не могло продолжаться долго. Ее телефон запищал, и на экране появилось имя Найджела. Послание было столь же кратким, сколь и непреклонным: “Когда я могу ожидать первую статью о Пристли?” Да, насчет этого, Энди проглотила комок, который внезапно появился в ее горле, и попыталась думать быстро. Но на самом деле ей ничего не приходило в голову. Миранда была везде: в ее статье, в ее расследовании, в ее мыслях, и чем больше Энди думала о своем затруднительном положении, тем больше она понимала, что Миранда была в ее сердце. Это не было ни увлечением, ни влюбленностью, ни поклонением герою. Конечно, поклоняться было чему, и Миранда, несомненно, вызывала достаточно восхищения просто потому, что была Пристли, но для Энди всё давно выходило за рамки этого. Она влюбилась в женщину, стоящую за идолом. Настоящая, временами ранимая, временами вспыльчивая, временами неуверенная в себе женщина, которая ревновала к клиентам Энди, мстила никчемному бывшему Энди и обнимала ее посреди катка, а ее глаза горели от удовольствия просто быть там с Энди. Женщина, которая шла с ней по Бруклинскому мосту так, словно они гуляли по какому-то невообразимому экзотическому пляжу, и улыбалась Энди с неподдельным восторгом. Энди забыла, когда кто-то смотрел на нее так, словно она весь мир. Миранда делала то, чего никто в жизни Энди никогда не делал. Миранда никогда не воспринимала ее как должное. Она обращалась с Энди так, как будто Энди что-то значила, как будто она была достойна. И это была самая пьянящая мысль из всех. Хотя Энди как раз не была достойна Миранды, потому что независимо от химии между ними, и боже, что это была за химия, Энди не могла двигаться дальше, существуя в обмане, который она разыгрывала. Она не могла заниматься любовью с Мирандой, пока имела свои скрытые мотивы. Они еще раз сходили на свидание, которое закончилось тем, что теперь Миранда прижала Энди к стене, жадно целуя, скользя руками по бокам и талии девушки, хватая ее за задницу, и в этот момент она была настолько мокрой, что с трудом смогла не умолять Миранду взять ее прямо здесь и сейчас, и самой не нырнуть под юбку от Прада, эффективно подчеркивающую бедра Миранды, не сорвать с нее трусики и не погрузиться во влажную плоть языком... Ее самообладания хватило, чтобы мягко оттолкнуть Миранду, пробормотать какое-то неубедительное оправдание типа, что уже поздно и у нее есть дела ранним утром. Она была уверена, что Миранда на это не купилась, но женщина не стала ни возражать, ни спорить, а просто облизнула губы с такой чувственностью, что Энди чуть было не передумала. Она позволила себе в последний раз прикусить эту восхитительную нижнюю губу и слегка потянуть, заставив Миранду застонать. Боже, как она любила этот звук. Она бы всё отдала, чтобы слышать и слышать его, в обстановке, которая включает в себя гораздо меньше одежды и гораздо больше обнаженной соприкасающейся кожи. Её живот скрутило от болезненного желания, а сердце сжалось от сожаления об обмане, но она вышла из дома, оставив озадаченную Миранду позади. Она ждала два дня, прежде чем ответила Найджелу, хотя понимала, что он не был терпеливым человеком. Она написала, что ей нужно немного больше времени, чтобы поговорить еще с некоторыми людьми, на что в ответ он лаконично дал ей еще одну неделю. Вот так все и было. У нее была неделя, чтобы закончить то, что наверняка станет последним гвоздем в гроб ее отношений с Мирандой. Она написала Миранде и назначила очередное свидание на следующий вторник. Когда Миранда предложила выпить кофе, не дожидаясь вторника, Энди понимала, что должна сказать "нет", понимала, что не должна позволять себе то, что, несомненно, будет предпоследним разом, когда она увидит Миранду, но она не могла. И вот она сидела в уже знакомой кофейне на углу 73-й улицы, пила свой карамельный макиато и наслаждалась, наблюдая, как губы Миранды двигаются, слегка приподняв левый угол в полуулыбке. Энди пришло в голову, что в ее присутствии этот дразнящий уголок рта Миранды всегда слегка приподнимался, и это было как еще один кинжал в ее сердце, она понимала, что это она делает Миранду счастливой, и это она собирается разбить её счастье. Но в тоже время она позволила себе горько-сладкое удовольствие наблюдать, как Миранда пьет обжигающе горячий латте и говорит, оживленно жестикулируя, ее изящные руки летают, длинные пальцы соблазняют Энди, почти гипнотизируют ее. Она сидела там, в кафе, наблюдая, как Миранда делает обычные вещи, и чувствовала, что все глубже и глубже влюбляется в эту женщину. Она проводила женщину домой после кафе, прекрасно зная, что в безопасности от соблазна рта Миранды, потому что у нее была ранняя смена в пабе, и она не могла позволить себе опоздать. В воскресенье она собрала все свои записи. Статья выходила очень хорошая, насколько она могла судить. Ее таланты были на высоте, и слова текли свободно, перемежаясь с картинами из мира искусства и моды. И все же, когда она в третий раз перечитывала, у Энди на глазах выступили слезы. То, что она делала, было аморально во многих отношениях. Это было хуже, чем предательство. С одной стороны она раскрывала тайны мира искусства, претендуя на всю славу, которую не смогли достичь десятки других журналистов и энтузиастов, с другой, бросая женщину, в которую она влюбилась, на растерзание стервятникам. Да, подумала Энди, перечитывая статью, отлично написано. Это сделает ее карьеру. Она даже могла предвидеть, как сделает из этого отрывка серию статей, возможно, даже напишет книгу. Это наверняка вознесет ее в высшую лигу журналистики. И это разрушит ее жизнь и жизнь Миранды. Она решила не отсылать статью Найджелу, пока не поговорит с Мирандой. Это было самое меньшее, что она могла сделать. Может быть, просто может быть, Миранда каким-то образом не воспримет это негативно, возможно, даже сделает официальный комментарий… да, а еще возможно, единороги умеют летать. И все же, несмотря на то, что ассистентка Найджела звонила ей, по меньшей мере, пару раз в день, Энди во вторник принесла распечатанный экземпляр своей статьи в "Ле Бернарден". Это был любимый ресторан Миранды, и хотя Энди не могла позволить себе ужинать здесь, она рассудила, что это, вероятно, будет их последняя трапеза вместе, так что ей просто придется смириться и сделать это в знакомой и приятной для Миранды обстановке. Она тихо сидела, потягивая воду со льдом, ее левая рука лежала на печатных страницах на столе. Белая скатерть делала листы почти невидимыми. Миранда пришла вовремя и наклонилась, чтобы подарить ей их теперь уже привычный поцелуй, но Энди не выдержала, спазм сжал ее горло, и все, что она могла сделать, это покачать головой и отодвинуть для Миранды стул. Женщина озадаченно посмотрела на нее, но, как всегда, сохраняла спокойствие, ожидая объяснений от Энди. Но репортер никак не могла произнести ни слова, она просто сидела и смотрела на Миранду, которая сегодня была в десять раз красивее, чем обычно. И в этот момент, прямо перед тем, как произнести слова, которые навсегда отвернут от нее Миранду, Энди поняла, что по-настоящему любит эту женщину. Не просто влюбленность или желание, а именно любовь. Она любила Миранду и собиралась разрушить ее жизнь. Видя ее смятение, Миранда взяла ее руку, оторвав от страниц, которые она все еще удерживала, и нежно сжала, поглаживая большим пальцем выступающие костяшки пальцев. - Что бы это ни было, Андреа... - Нет, ничего не говори. Пожалуйста, - Энди проглотила тошноту и ужас и попыталась собраться с духом. - Мне нужно тебе кое-что сказать. Что-то, что заставит тебя возненавидеть меня, но, пожалуйста, я не прошу тебя ни о чем, кроме того, чтобы ты дала мне время объясниться. Хотя, на самом деле, нет никакого оправдания, и это ужасно, и я ужасна… - Андреа, в чем дело? - Миранда крепко держала ее за руку, продолжая медленно ласкать большим пальцем, словно пытаясь сказать Энди, что все будет хорошо. Вот только ничего хорошего из этого не выйдет. Ничего никогда уже не будет в порядке. - Миранда, мне нужно тебе кое-что рассказать... да, черт подери! - Ее телефон зазвонил, и Энди посмотрела на дисплей, чтобы увидеть номер Найджела. Как вовремя. Она подняла телефон и молча показала Миранде дисплей, наблюдая, как кровь медленно отхлынула от лица женщины. Миранда посмотрела на телефон, а затем на Энди с выражением шока, а затем страха. Энди чувствовала себя преступницей. - Андреа, почему тебе звонит главный редактор журнала "Подиум"?” - Голос Миранды был безжизненным, из него пропала теплота и уверенность, которые были в нем всего несколько секунд назад. - Главный редактор журнала “Подиум " звонит мне, потому что я... Едва она начала говорить, как тяжелая, широкая рука опустилась на ее плечо, и гулкий голос прервал ее самым ужасным образом. - Ну, разве это не мило, мой звездный репортер-расследователь, за ручку с моей бывшей любовницей! Я очень рад тебя видеть, Мириам. Боже, сколько же лет прошло с тех пор, как я видел тебя в последний раз, не буду врать, ты была гораздо менее одета во время той встречи, хотя пеньюар цвета слоновой кости был произведением искусства сам по себе, не так ли? - Ирв Равиц ухмыльнулся, и Энди с трудом подавила желание ударить его кулаком в лицо. Она попыталась стряхнуть его руку со своего плеча и посмотрела ему в лицо, его выражение лица заставило ее потянуться за ножом, который был принесен вместе с остальными столовыми приборами. Он выглядел таким самодовольным, как будто только что сморозил самую смешную шутку из всех возможных, и все должны были стоять и аплодировать его остроумию. Но никто этого не делал, Энди чувствовала себя отвратительно от его намеков, Миранда же сидела там, застыв, чистый ужас запечатлелся на ее лице, которое стало еще бледнее. Даже ее губы казались бесцветными. Ничего, кроме глаз, не выделялось на ее прозрачном лице, и они стали пепельными. Ирва, казалось, совершенно не беспокоило отсутствие реакции со стороны слушателей. - Энди, мне передали, что ты не отвечаешь на звонки Найджела. Так-так, девочка моя. Я плачу тебе немалую сумму, чтобы ты нашла Пристли, и тебе лучше так и сделать, ты же хорошо знаешь, на что я способен, не так ли? Он проигнорировал ее попытки стряхнуть его руку и сжал ее плечо достаточно сильно, чтобы Энди знала, что на следующий день там будут отметины. Но эта боль даже близко не равнялась с той, которую она ясно видела на лице Миранды. Энди физически ощущала страх, исходящий от Миранды, даже если она понятия не имела, что именно происходит. - Мистер Равиц... - она подумала, что разговор с ним, отвлечет его от Миранды, возможно... черт, она понятия не имела, что сказать или что сделать, ни одной мысли кроме как повалить Равица на землю и вытащить Миранду из ресторана не приходило ей в голову. - Итак, Энди, мы заключили сделку, не так ли? Найджел сказал мне, что ты добилась больших успехов в поиске художника, и что к завтрашнему утру статья будет у него на столе. Энди вздрогнула, когда он сжал ее плечо еще сильнее. Краем глаза она заметила, как рука Миранды сжалась в кулак, когда женщина увидела, что он явно причиняет боль Энди. А потом она потрясла их всех. Страх исчез, ужас исчез с её лица, она все еще была бледна, и ее губы слегка дрожали, но она решительно встала и протянула Ирву руку, фактически заставив его убрать свою с плеча Энди, чтобы пожать ее. - Ирвинг. Энди не могла поверить, что можно вложить в одно слово столько презрения, столько яда, но Миранда справилась без труда. Ее голос был буквально пропитан отвращением. - Не могу сказать, что я рада тебя видеть. На самом деле, я могла бы прожить еще 17 лет, не видя твоего лица, но таков Манхэттен. Теперь пускают в прекрасные заведения всякую мразь. Ирв улыбнулся ее словам и попытался взять ее за руку, но она ловко выскользнула из его хватки. Его челюсть задвигалась, и он покраснел. Миранда говорила негромко, но головы ближайших к ним посетителей начали поворачиваться. - Когда-то ты была никем, Мириам, да ты всегда была никем. Я вижу, твои манеры ничуть не улучшились с тех пор, как мы виделись в последний раз. Хотя я должен сказать, что в тебе все еще есть этот огонь. Я так лелеял те царапины, что ты на мне оставила, забавное воспоминание о той нашей веселой ночи, согласись? Миранда ничего не ответила, но Энди заметила, как ее затрясло. К ним осторожно подошел официант, и Ирв, должно быть, почувствовал, что их сейчас попросят либо замолчать, либо удалиться, поэтому он бросил еще один угрожающий взгляд на Энди и удалился. Энди не смотрела ему вслед, все ее внимание было приковано к Миранде, которая все еще стояла у стола, сжимая льняную скатерть побелевшими костяшками правой руки. - Официант, счет, пожалуйста. - Энди знала, что у нее есть всего несколько секунд до того, как Миранда выскочит из ресторана. - Ваш ужин был подарком от мистера Равитца, мэм. Эти слова, казалось, вывели Миранду из задумчивости, и она посмотрела на стол, где остывали принесенные блюда. - Миранда, пожалуйста, позволь мне отвезти тебя домой. Казалось, прошла вечность, прежде чем голубые глаза наконец посмотрели на нее, и от этого взгляда Энди вздрогнула сильнее, чем когда Ирв схватил ее за плечо. - Очень любезно с вашей стороны, Андреа Сакс из журнала "Подиум". - В голосе, который ранее произносил ее имя с такой любовью, не было ничего, кроме холодного презрения. - Миранда…- Энди пыталась объяснить, что-то сказать, но что она могла сказать? Ирв проделал за нее всю работу, перейдя к делу. Ей больше нечего было добавить, кроме того, что она была влюблена в Миранду, но Энди скорее вырвала бы себе ногти прямо сейчас, чем опозорила бы себя и Миранду в этот момент, произнеся подобные слова. - Я позволю себе этот последний пример услужливости, Андреа. Я предполагаю, что это та самая печально известная статья, которую вы должны Ирву и Найджелу, которую вы так трепетно держите в руках? Возьмите её с собой. Похоже, нам все-таки есть что обсудить. Десять минут езды на такси и Энди оказалась в фойе особняка. Эмили вышла из кабинета на первом этаже, где Энди и Миранда целовались на прошлой неделе. Энди подумала, что с таким же успехом это могло быть в другой жизни, казалось, это было так давно. Выражение удивления на лице Эмили быстро сменилось яростью, когда она заметила бледное и напряженное лицо Миранды. - Миранда, с тобой все в порядке? Черт возьми, что ты с ней сделала? - Она потянулась к Миранде, но та лишь покачала головой и горько рассмеялась. - Эмили, позволь представить тебе репортера Андреа Сакс из журнала "Подиум". Похоже, наши предположения о том, что она ведет расследование, оказались верными. Только она делала это не для Гуниллы, а для Ирва Равица. Энди отшатнулась, как от пощечины. - Ты знала, что я занимаюсь расследованием? - Она стояла в шоке посреди коридора, глядя на Миранду непонимающими глазами. Миранда все это время знала? - Ирв Равиц? Ты работаешь на этот мешок с дерьмом? Блять, Миранда! Я же хотела дать ей пинка, когда она в первый раз вошла в дом! Энди обернулась, как в тумане, и продолжала смотреть так, словно ни за что на свете не могла понять, что происходит вокруг нее. - Да, ты, чертова идиотка, мы поняли, что ты прекрасно знаешь, кто такая Миранда, когда ты не могла оторвать глаз от этой картины Пристли на стене. Вокруг море картин, а ты, черт тебя возьми, не можешь оторваться именно от этой? Бродяжка вроде тебя? И вообще, как ты догадалась? Эта картина, которая никогда раньше не покидала студию. И вот, в разгар откровений и хаоса, в памяти Энди всплыл кусочек головоломки, которого не хватало, и который мучил ее уже довольно долгое время. - Она покинула студию, Эмили. Семнадцать лет назад эта картина была показана в только что открывшейся галерее Марго Дрезден в Сохо. Я права, Миранда? - Ее собственный голос прозвучал глухо. - Ах, так вот как ты нашла меня, Андреа. Надо сказать, что ты предприняла немало усилий. Я понятия не имела, что эта информация все еще доступна общественности. Я не помню, чтобы кто-то освещал ту выставку, разве что несколько малотиражных газет. Энди приблизилась к картине Пристли, разглядывая её. Она же видела ее бесчисленное количество раз, на фотографии, прикрепленной к статье в "Зеркале". Пусть там все было размыто, цвета размазаны, но линии были незабываемы. - Да, газета «Зеркало» освещала выставку. Несколько лет спустя газета была закрыта, но Нью-Йоркская публичная библиотека до сих пор хранит тиражи в своих старых каталогах. Я нашла там тот номер. Там была фотография, на которой ты с Дрезден, Маллан и Гуниллой. На заднем плане была эта картина. Она не давала мне покоя неделями, казалась такой знакомой, но я не могла вспомнить. Энди протянула руку и дотронулась до простой деревянной рамы, но ее тут же отдернула Эмили. - Ладно, значит, ты славно повеселилась. Ты журналист? Написала свою чудную разоблачительную статью, не так ли? Я дам свой электронный адрес, и как менеджер Пристли отвечу на вопросы. А теперь убирайся! - Моя статья прямо здесь. - Руки Энди дрожали, когда она протянула Эмили уже порядком помятые страницы. Эмили выхватила их у нее и тут же начала читать. Молчание затянулось, и Энди поняла, что и у нее есть вопросы. - Раз я выдала себя, разглядывая картину, с чего вы обе решили, что меня прислала Гунилла, Миранда? И почему ты не вышвырнула меня, как только так подумала? Миранда улыбнулась грустной, ностальгической улыбкой. - Я знала, что ты не та, за кого себя выдаешь, с первого же нашего разговора в кафе, Андреа. Откуда? Ты следила за Эмили с аукциона. Я видела твое лицо, когда открывала ей дверь. Это довольно привлекательное лицо, так что я обратила на него внимание. А эти волосы на ветру? Потом, за день до нашей официальной встречи, ты следила за мной и Эмили в кафе. Бариста дважды прокричал твое имя, и я подняла глаза, когда он это сделал. Когда я увидела тебя там на следующий день, я знала, что ты что-то замышляешь. Миранда разгладила юбку и подошла к окну. - А почему я решила, что ты работаешь на Гуниллу? Ты упомянула, что жила в ее галерее, когда тебе негде было жить, и серьги укрепили мои подозрения. Бриллиантовые серьги, которые на тебе были в «Медее». Она рассказывала тебе, что я подарила ей их много лет назад? Мне было интересно, знаешь ли ты. - Нет, нет, Гунилла ничего не рассказывала. Она только попросила меня быть с ними поосторожнее, потому что они ей очень дороги. Мелькнувшая улыбка Миранды была искренней, когда она повернулась к Энди. - Я подумала, что после стольких лет поисков у нее хватило сообразительности найти меня. Наверное, я ошиблась. - Не знаю, зачем она дала тогда мне эти серьги. Она не знает, что мы встречаемся... встречались. - Энди поспешно попыталась исправить оговорку. Все было кончено. На самом деле они никогда и не начинали, все равно всё была ложь. Миранда играла с ней так же, как и все остальные. Вся эта привязанность, вся эта страсть, все это её влечение – все это ложь. Ее отец, Нейт, Миранда, оказалось, что Энди не годится ни для кого из них, так как никому из них нет дела до нее. Они все использовали ее, и все отбросили. Так почему же последнее ранило больше всего? Миранда, должно быть, заметила что-то на ее лице, потому что она подняла бровь и собиралась что-то сказать, но тут Эмили повернулась и протянула Миранде бумаги. - Ну… для такой никчемной коровы ты действительно умеешь писать, вот что я тебе скажу... - она небрежно кивнула Энди, и сунула ей в руку свою визитную карточку, но выражение лица Энди все еще не оправилось от ее предыдущего откровения, и Миранда теперь внимательно наблюдала за ней с некоторым беспокойством. - Эмили, ты не могла бы дать нам поговорить? Я уверена, что ты знаешь, чем заняться, относительно вышеупомянутого хорошего написанного сочинения. Энди подумала, что сейчас Эмили запротестует, она выглядела так, будто собиралась сделать это, но Миранда только слегка наклонила подбородок в сторону кабинета, и Эмили поспешно ушла. - Ты что, пытаешься изображать жертву, Андреа? - Голос и тон Миранды были жесткими как колючая проволока. - Потому что тебе это определенно не идет. Ты лгунья и мошенница, и тот факт, что я знала, кто ты, не оправдывает твоего поведения. - Но, по-видимому, это оправдывает твое. Как далеко ты планировала зайти, Миранда? Ты бы переспала со мной? И с какой целью? Ты подумала, что я подручная Гуниллы, так почему бы тебе не сказать мне об этом прямо? Зачем так поступать со мной? Ты повеселилась, видя как я западаю, как я в тебя.…- Энди резко остановилась. Лохмотья ее гордости не позволяли ей признаться сейчас. Ни после того, что она сделала. Глупо, боже, как же глупо, совершенно идиотски влюбиться в кого-то, кто просто играет с тобой, кто использует тебя, чтобы добраться до кукловода. - Подумать только, я неделями мучилась, не зная как рассказать все тебе! Твоя эта типа социальная неловкость всего лишь игра, чтобы вытянуть побольше из доверчивой Энди? А я попалась на крючок. - Как ты смеешь! - Как я смею? - Энди взвилась. - Я пыталась сгладить все линии в статье. Я старалась не перегибать палку и писать таким образом, чтобы в результате почти не было никаких разоблачений. Если бы на моем месте был какой-нибудь другой журналист, твое лицо было бы уже на всех обложках, начиная с «Подиума»! Я сдерживалась, потому что пыталась быть внимательной, пыталась быть деликатной... - Внимательной? Деликатной? Ты продаешь меня Ирву Равитцу за тридцать серебреников, и это то, что ты называешь деликатностью? Надеюсь, ты получишь то, что он тебе пообещал, Андреа. - Что бы он мне ни пообещал, это ни к чему не имеет отношения. Я подписала контракт! - Наверное, это все равно как продать душу дьяволу. Или ты наслаждалась всеми привилегиями, Андреа? Деньги, слава, соблазнение Пристли? Держу пари, он отвалит тебе денег по полной! Энди почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, а руки задрожали от этого обвинения. - А почему это должно тебя волновать? Судя по тому, что я слышала в "Ле Бернардине", ты, безусловно, свободна в своих привязанностях, поскольку даже Ирв Равиц вкусил их…- Как только эти слова слетели с ее губ, Энди захотелось взять их обратно. Миранда не заслуживала, чтобы ее сексуальную историю судили или бросали обвинения ей в лицо, даже если это был Ирв. Но как только Энди попыталась извиниться, тот же самый взгляд абсолютного ужаса вернулся на лицо Миранды, и Энди без раздумий поспешила к ней, крепко сжимая ее руки. Бледные губы Миранды шевельнулись, но Энди, даже находясь в нескольких дюймах от нее, не услышала ни звука. - Миранда, в чем дело? Прости, я идиотка. Это вовсе не мое дело и ты можешь спать с кем захочешь… Руки Миранды дернулись в ее хватке, и, наконец, Энди смогла расслышать, что она говорит. - Он изнасиловал меня. Ирв Равиц изнасиловал меня 17 лет назад… Легкие Энди опустели, а сердце остановилось. Она упала на колени перед Мирандой, невольно потянув ее за собой на пол. Слезы текли по ее щекам, и она не могла их вытереть, потому что это означало отпустить руки Миранды. - О боже, Миранда!… Мне так жаль… Глаза Миранды были сухими и невидящими, и Энди понимала, что с таким же успехом она могла бы молчать, потому что Миранда ее не слышала. Поэтому они немного посидели на полу в фойе особняка, в тишине, сумерки зловеще струились сквозь щели в жалюзи. - Он хотел, чтобы Гунилла продала ему акции «Элиас-Кларка». Но она хотела, чтобы у меня был «Подиум», она хотела, чтобы у нас с ней был «Подиум» и мы редактировали его вместе. Он знал, что если заставит меня уйти, у нее больше не будет причин держаться за акции компании. И он был прав. Она продала ему все через неделю после моего отъезда. Как просто и легко для него. - Голос Миранды был едва ли громче шепота, но ее щеки немного восстановили свой цвет. - Миранда, он практически хвастался, что спал с тобой в "Ле Бернарден". Почему ты не заявила о нём? Он должен отправиться в тюрьму! - Энди дышала так тяжело, словно бежала марафон. Конечно, этот человек должен быть привлечен к ответственности за то, что он сделал. - Он бы выдал Гуниллу, если бы я заговорила. Гунилла скрывала ото всех, кто она есть. Вирджиния рассказала мне об этом и подтвердила мое понимание ситуации. Она также была права в том, что я не могу остаться с ней, он бы навечно шантажировал меня и Гуниллу этим, если бы я осталась. Поэтому я, конечно, ушла. Разве у меня был выбор? Энди предпочла сейчас не пускаться в бурный монолог "Вирджиния Маллан – вероломная сука" и вместо этого задала более насущный вопрос. - А как же теперь, Миранда? Я слышала, как он хвастался! - Ты знаешь, Андреа, каков срок давности по делу об изнасиловании в Нью-Йорке? Пять лет. Это все. Он может на первой странице "Нью-Йорк Таймс" заявить, что изнасиловал меня, и даже тут ничего не поделаешь. Поэтому он так небрежно бросил это мне в лицо в центре « Ле Бернардина». - Всего пять лет? Но это же бред! - А вот и твое знаменитое благородство, Андреа. - Миранда посмотрела на нее, и Энди почувствовала, что она смотрит на нее так, словно не было предыдущих заверений, что ей наплевать на Энди. Ее взгляд был таким теплым, и он зажег что-то внутри Энди. - Тебе пора, Найджел Киплинг ждет завтра твою статью. - Да не буду я это публиковать! - Уверенность и искреннее отчаяние на лице Энди, должно быть, затронули что-то в Миранде, потому что она вытащила свою правую руку из руки Энди и обхватила девушку за щеку, ее большой палец ласкал скулу Энди. Это был такой характерный жест, она всегда так делала, когда они прощались. Новые слезы потекли по лицу Энди, и Миранда вытерла их тоже. - Он уже погубил столько жизней, Андреа. Я не позволю ему разрушить твою из-за какого-то неуместного раскаяния, которое ты испытываешь из-за всего этого сейчас. - Миранда! - Нет! Иди, публикуй. Не позволяй ему запятнать твою жизнь, как он запятнал мою. У меня хорошие юристы и лучший пиар, я это выдержу. Иначе, Ирв просто раздавит тебя. А теперь иди, Андреа. Она грустно улыбнулась Энди и потянула свою левую руку, которую Энди все еще сжимала. Когда пальцы медленно разжались, Энди почувствовала, что надежда покидает ее. Миранда поднялась с пола и подошла к двери, придерживая ее открытой для нее. Она смотрела на Энди сквозь жалюзи на окне первого этажа, когда Энди обернулась, чтобы бросить последний прощальный взгляд на особняк с тротуара 73-й улицы.