The Delicate Things We Make/Деликатные вещи, которые мы делаем

Энди никогда раньше не отваживалась заходить в кабинет Гуниллы, когда все домочадцы спали, но сегодня все было иначе. Она сидела, скрестив ноги, на полу перед камином с бутылкой дешевого виски и смотрела на работу Пристли, неизменно стоящую на каминной полке. Все было кончено. В этот вечер она испытала такое сильное потрясение, что даже гордилась бы своим сердцем и разумом, что они не дали ей сойти с ума, если бы только она не чувствовала себя такой несчастной. Чувство вины и стыда за то, как она поступала с Мирандой, быстро обернулось предательством и унижением из-за женщины, которую Энди любила. За исключением тех минут, когда Миранда призналась в истинной роли Ирва во всей этой ужасной саге, эмоции Энди клокотали между убийственной яростью и полным бессилием. Она ничего не могла поделать. Мало того, она не только не могла исправить ошибку и добиться справедливости для Миранды, но и работала на её обидчика. Она сделала большой глоток прямо из бутылки и вздрогнула, когда огненная жидкость обожгла ей горло до самого желудка. Алкоголь вызывал только тошноту. Боже, она даже не могла напиться, как нормальный человек. Энди была так погружена в жалость к себе и к Миранде, что когда чья-то рука опустилась ей на плечо, она подпрыгнула, закричала и чуть не выронила бутылку виски. - Господи, дитя, если ты прольешь это пойло на мой персидский ковер, мне придется сделать что-то радикальное. - Гунилла отобрала бутылку из ее рук, изучая этикетку. - Для бармена с некоторым опытом работы ты пьешь редкостную дрянь. - Она поставила бутылку на свой антикварный стол, где несчастная бутылка выглядела как самозванец среди роскоши. Гунилла налила им обеим по два бокала «Лагавулина» из бара, спрятанного за панелью в углу кабинета, и села в глубокое мягкое кресло рядом с Энди у камина. - Я не хотела тебя напугать. Но если у тебя желание напиться, стоит делать это по правилам. Энди опрокинула выдержанный шотландский односолодовый вискарь и почувствовала себя немного лучше. Хозяйка была права, «Лагавулин» не шел ни в какое сравнение с тем, что она пила до этого, и хоть не избавил ее от неприятностей, на душе стало немного спокойнее. Гунилла только хмыкнула, невесело наблюдая за Энди, встала, наливая девушке еще на два пальца янтарной жидкости. - Не стоит, дитя. Чтобы это не было, ни держи в себе. - Она откинулась на спинку стула и царственно отхлебнула из своего бокала, наблюдая за Энди с выражением ожидания на лице. Ну и что ей терять в любом случае? Чем ей будет хуже, если она расскажет все Гунилле? - Моя статья должна быть готова завтра. Ирв Равиц требует. - Она попыталась спрятать свое лицо, отвернувшись от пожилой дамы, но та наклонилась и подняла ее подбородок, внимательно рассматривая. - И это заставляет тебя сидеть в моем кабинете на полу в полночь, тонуть в дешевом виски и плакать? Я вижу, что ты плачешь, не нужно скрывать это от меня. Энди вытерла лицо рукавом и получила от Гуниллы гримасу неодобрения за такое. - Я нашла Пристли. - Если она ожидала, что Гунилла ахнет от шока или встанет и зааплодирует, то была несколько обескуражена, обнаружив, что та не сделала ни того, ни другого. Гунилла продолжала сидеть в кресле и спокойно потягивать свой напиток, наблюдая за Энди из-под полуприкрытых век. - И как поживает Мириам? Кроме того, что она самый преуспевающий художник и влиятельная персона в индустрии моды? Если Энди не удалось застать Гуниллу врасплох новостью о том, что она нашла Пристли, то Гунилла уж точно шокировала Энди своим весьма небрежным интересом. Тысячи вопросов, комментариев и неизбежных обвинений крутились в голове Энди. Неужели ее снова выставили дурой? Неужели Гунилла тоже использовала ее, чтобы добраться до своей бывшей любовницы? - А теперь, дитя, прежде чем ты перенапряжешь раздумьями свой прекрасный ум, нам самое время с тобой поговорить, как ты думаешь? Ты крадешься вокруг меня на цыпочках, разговариваешь со всеми и с каждым, кроме меня, хотя на самом деле все, что тебе нужно было сделать, это спросить. Когда Энди недоверчиво уставилась на нее, Гунилла улыбнулась и закатила глаза. - Хорошо, тогда, несколько месяцев назад, возможно, я не стала бы рассказывать тебе многое, потому что я еще не знала, можно ли тебе доверять. Но вот ты плачешь, потому что боишься выдать Мириам миру, и это многое говорит мне о твоем сердце. На секунду Гунилла подняла глаза, и ее взгляд неизбежно оказался прикован к каминной полке, как будто Пристли это какой-то магнит, притягивающий все вокруг. - Ты влюбилась в нее, не так ли? Нет, не лги мне. Было ясно, что ты влюбилась в кого-то, судя по тому, как ты скакала вокруг и летала в дюйме над землей, улыбаясь, как влюбленная дуреха, которой ты и являешься. Но раз ты нашла Мириам и теперь сидишь здесь и плачешь, можно с уверенностью сказать, что ты влюбилась именно в нее. Мысли Энди путались. Она проклинала себя за то, что была настолько глупа, что выпила так много, и за то, что сейчас чувствовала себя разбитой и не могла найти слов, чтобы задать Гунилле все вопросы, которые ей так давно хотелось задать. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от липкой паутины в мыслях, но все чего она этим добилась, это еще один приступ тошноты и головокружения. - Так, давай-ка зальем в тебя кофе. Зная тебя, ты наверняка пропустила обед, пропустила ужин и выпила полбутылки этого дешевого пойла, прежде чем я спасла тебя от самой себя. А тебе нужно быть немного трезвее для этого разговора. Энди позволила увести себя, и Гунилла по пути на кухню крепко удерживала ее за предплечье удивительно сильной рукой. Она обнаружила, что ее направляют к одному из кухонных высоких табуретов, а Гунилла, вот чудо из чудес, нырнула в огромный холодильник и достала оттуда огромный кусок яблочного пирога. Перед Энди появилась вилка, тарелка скользнула в ее сторону по мраморному столу, в то время как ее хозяйка начала возиться у плиты, и Энди уловила характерный чудесный восхитительный аромат бразильского кофе, наполняющий кухню. Гунилла сделала две большие кружки, уселась на соседний табурет и легонько толкнула девушку локтем, показывая, что Энди лучше поторопиться с едой. Кофе скользнул вниз по ее горлу, как бальзам на рану, и она даже не осознавала, насколько голодна, пока не начала есть. Гунилла с удовлетворением наблюдала, как она жадно поглощает пирог, и рассмеялась, когда Энди бросила на холодильник тоскливый взгляд. - Вот же, идиотка малахольная, которая загоняет себя в землю и морит себя голодом в наказание за какие-то воображаемые грехи. Там еще много осталось, но я больше не буду тебе прислуживать. Я только что устроилась так удобно, так что иди и возьми что хочешь сама. Энди почти подбежала к холодильнику, но вместо пирога наполнила свою тарелку сэндвичами и постаралась есть гораздо медленнее, стараясь смаковать каждый кусочек. Когда Гунилла убедилась, что взгляд Энди прояснился, она откашлялась и сделала большой глоток кофе, прежде чем продолжить разговор, начатый в кабинете. - Мне было сорок пять, когда я встретила ее. Ее тетя шила одежду, и отлично шила, я покровительствовала ей и ее магазину одежды. Однажды я заказывала у нее платье, стоя там полуобнаженной, пока с меня снимали мерки, и вдруг этот белокурый ангел вошла в комнату, и мое сердце просто остановилось. Она, кажется, производит такое впечатление на всех людей, Энди улыбнулась про себя, вспомнив, как впервые увидела Миранду, сначала на той фотографии в «Зеркале», а потом, когда женщина открыла дверь Эмили. Она действительно производила на людей потрясающее впечатление. Голос Гуниллы звучал теперь более печально. - Я стояла там, уставившись на нее, как полная идиотка, и думала про себя, как я должна выглядеть для этой юной невинной девушки, пока не поняла, что она незаметно оценивает меня из-под своих длинных ресниц. Конечно, ни она, ни я не могли ничего сказать или сделать в присутствии ее тети и портних, но позволь мне заметить, что я стала заказывать по платью в неделю в течение следующих двух месяцев и ходить на примерки почти каждый день. До тех пор, пока Мириам не перехватила меня в квартале от магазина и застенчиво не предложила пойти в кино или в кафе и дать уже ее тете немного передохнуть. По-видимому, мадам Ева не хотела отказывать мне и терять одну из своих лучших клиенток, но темп, с которым я заказывала платья, был для нее непосильным, и бедняжка даже работала по ночам в попытке удовлетворить всех своих постоянных клиентов, умудряясь выполнять и мои идиотские заказы. Гунилла вертела кружку в руках, и Энди только могла улыбаться, слушая о ее неуклюжих попытках привлечь внимание юной Мириам. - Я была на седьмом небе, Энди. Рядом с ней мир казался другим, а все, к чему она прикасалась, живопись, скульптура, дизайн, проклятый журнал, все превращалось в золото. У нее был уникальный талант, и я была очарована ею. Я жила и дышала ею в течение года, что мы были вместе. Энди смотрела на профиль Гуниллы, резкий и угловатый, контрастирующий с уличным светом, льющимся из кухонного окна. Она была как застывшая статуя, с глазами, словно устремленными глубоко в прошлое. - Я хотела подарить ей весь мир. Видит бог, я дала ей все, что она только могла пожелать. Кроме единственного, чего она хотела, а я никогда не могла ей этого дать. Она хотела быть со мной. И гордиться этим. Она хотела носиться по всему Манхэттену и говорить всему миру, что любит меня, что она счастлива со мной. Она хотела, чтобы все это знали. Смех Гуниллы прозвучал так неожиданно и горько, что Энди вздрогнула. - За мной в то время увивался Голдберг. Я не подпускала его близко, но держала его на крючке. Теоретически мы с ним были хорошей парой. Его деньги, мои финансовые интересы. Его общественное положение и мои устремления. В теории мы были идеальны, и он был достаточно стар, чтобы не иметь слишком много надежд на сексуально активную супружескую жизнь. И вот за день до ее исчезновения я сказала ей, что не могу быть с ней открыто, что наши отношения не изменятся. Что я люблю ее, и мы можем продолжать быть вместе, но мне нужно сделать шаг, потому что Голдберг не будет ждать меня вечно. Я думала, она поняла. Несмотря на то, что Марго или Вирджиния могли тебе наговорить, несмотря на то, что все думали, мы не поссорились. Энди с трудом удержалась, чтобы не схватить Гуниллу за руку, женщина, казалось, задыхалась, ее дыхание было быстрым и неглубоким. - Я знаю, вернее, я уверена, что Мириам была расстроена, но этот разговор не был для нас неожиданным. Мы уже много раз говорили об этом. Она злилась, через пару дней я приползала на коленях с цветами и драгоценностями, и мы возвращались к нормальной жизни. В тот день мы расстались достаточно спокойно, как много раз бывало, только вот на следующий день она не ответила на мой звонок, а когда я вечером зашла к ней в студию, ее вещи исчезли, и квартира была пуста. Ни записки, ни слова. Я проклинала себя каждый день в течение последних 17 лет. За то что пошла с Голдбергом на мюзикл, вместо того чтобы пойти с ней на вечеринку к Вирджинии. Гунилла закрыла глаза, а когда открыла их, Энди увидела блеск непролитых слез, которые женщина с трудом сдерживала. - Я искала ее, как одержимая. Поначалу я так разозлилась, что сразу же продала акции «Элиас-Кларк». Это было глупо. Я не только любила эту компанию, но это было также прибыльное и интересное предприятие. Я сожалела о том, что продала их, но еще больше сожалела о том, кому я их продала. Ирвинг Равиц – подонок. В скором времени, все еще злясь, я вышла замуж за Голдберга. Еще одно решение, о котором мне пришлось пожалеть. Но избавиться от него было гораздо легче, чем вернуть контрольный пакет «Элиас-Кларк». Наш развод прошел гораздо спокойнее, чем наш грандиозно публичный брак. И сквозь все эти события я не переставала искать ее. Частные детективы, экстрасенсы, да кто угодно, я все испробовала. Но она исчезла с лица земли. Один из нанятых частных детективов сообщил мне, что некто, подходящий под описание Мириам, погиб в результате несчастного случая через шесть месяцев после ее исчезновения. Обычная автомобильная авария. Я была безутешна. По-моему, я пила две недели подряд. Голдберг не знал, что со мной делать. Я оплакивала ее, думая, что она умерла, пока Марго не притащила меня на какой-то богом забытый аукцион два года спустя, и я не увидела первую работу Пристли. В ту ночь я знала две вещи: Мириам была жива, и я должна была получить эту скульптуру. К тому времени, как она закончила свой монолог, Гунилла дрожала, и слезы, которые она долго пыталась сдержать, наконец, пролились. - Я купила первую и вторую ее работы. Я ничего не могла с собой поделать. Однажды у меня на вечеринке был Валентино, и он всю ночь рисовал скульптуру девушки под дождем, не мог насытиться линиями ее одежды. Когда я показала ему картину с тем лазурным цветом в ней, он влюбился с первого взгляда и перебил мою ставку за следующую работу Пристли на аукционе. Так началась ее легенда. Модные дома сходили по ней с ума. Я знала, что больше не смогу покупать ее работы, я знала, что должна позволить ей быть в центре внимания там, где ей это нужно – в мире моды, а не на моей каминной полке, но я ничего не могла с собой поделать. Как будто покупка ее произведений искусства приближала меня к ней. - Но две другие вещи вы одолжили музеям. Лазурная картина и третью... - Тихо сказала Энди, и Гунилла вздрогнула, посмотрев на Энди так, словно забыла, что она не одна на кухне. Женщина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и сделала глоток кофе, скорчив гримасу от того, что он остыл. - Да, через несколько лет я почувствовала, что нехорошо держать их при себе. Как будто этим я разрушаю ее цель, лишаю ее славы и блеска. Мир заслуживает того, чтобы увидеть ее работы. - И все же вы не отдаете девушку под дождем. - Ну, я все еще остаюсь самой собой и поэтому достаточно эгоистична, чтобы хотеть часть ее только для себя. Она была моим наркотиком, Энди. Я никогда не прощу себе своего выбора, потому что он был абсолютно неправильным. Ничто, абсолютно ничто не стоит того, чтобы жертвовать любовью. Я разрушила свою жизнь из-за пустых амбиций. Она ушла от меня, потому что я не выбирала ее, и ей надоело ждать. И поскольку она больше не возвращалась и не связывалась со мной, она явно не хотела иметь со мной ничего общего. Гунилла коснулась щеки Энди, и у Энди возникло дежавю от этого столь естественного для Миранды жеста. Глаза пожилой женщины были измучены, лицо посерело. Столько боли, столько страданий. - Она не бросила вас. - Ее сердце бешено колотилось, ладони были влажными, но Энди на полной скорости рванулась вперед. Она не могла исправить прошлое, она не могла даже разрешить свое нынешнее затруднительное положение, но если и было что-то, что она могла сделать, так это сказать Гунилле правду, даже если правда, возможно, не принадлежала ей. И все же боль в глазах этой женщины была настолько всепоглощающей, что разрывала сердце Энди, а ее сочувствие и человечность не позволяли ей оставаться в стороне. - Ее изнасиловали в ту ночь, после того как вы поссорились. Ирв Равиц изнасиловал ее и шантажом заставил уйти. У меня есть запись слов Вирджинии Мэллан о том, что Мириам пришла к ней после вечеринки “попрощаться”, как она выразилась, но я также знаю, что это ложь. Пристли сама мне об этом сказала. Она была напугана и растеряна. Она обратилась за советом к Вирджинии, своей предполагаемой подруге, и та посоветовала ей исчезнуть, потому что иначе Ирв погубит вас, если она останется. Он выдаст вас, вашу истинную суть, ваши отношения, ваши наклонности, то есть все, что, по мнению Мириам, вам было дорого, и все это превратится в дым. Ирв купил Вирджинии ее пентхаус, и Вирджиния закончила то, что он начал, убедившись, что травмированная и униженная молодая женщина услышала то, что он хотел, чтобы она услышала, что если она не исчезнет, он погубит человека, которого она больше всего на свете любила. Конечно, она уехала, но чтобы спасти вас. На секунду Энди показалось, что Гунилла сейчас упадет в обморок, но она сдержалась и вцепилась в стойку обеими руками так, что побелели костяшки пальцев. Ее нижняя губа задрожала, и слезы потекли ручьем. - Боже мой, боже мой, боже мой! - Она так сильно дрожала, что Энди перепугалась, но через мгновение, глаза Гуниллы высохли, а лицо окаменело. Гунилла, которая всего несколько минут назад плакала слезами боли и горя, превратилась в саму ярость. Энди сглотнула и попыталась сдержать дрожь, пробежавшую по ее спине. - Я уничтожу их обоих. Ирв... - Она выплюнула это слово, как будто оно имело гнилой вкус. Энди определенно ненавидела само звучание этого имени. - Я прикончу его, даже если это будет стоить мне последнего доллара. Я заберу у него все, оставлю его ни с чем, а потом утоплю эту суку Джинни в ее ебаном джакузи в пентхаусе. - Она стукнула кулаком по столешнице с такой силой, что зазвенела посуда в шкафу. Гунилла вдруг посмотрела ей прямо в глаза, и Энди показалось, что пожилая дама вот-вот влепит ей пощечину, настолько пристальным был этот взгляд, столько в нем было злобы. - Четыре месяца назад я обедала с одним из членов совета директоров “Элиас-Кларк", и он рассказал мне об одержимости Ирва Пристли и о том, что он ищет подходящего журналиста, которого можно будет бросить на съедение волкам в случае неудачи или конфуза, и который будет копать так глубоко, что не оставит камня на камне, но найдет художника. Журналист, который будет достаточно голоден и отчаян, чтобы быть полностью лишенным угрызений совести. Я знала, что должна что-то сделать. Поток сознания Лили и ее признание в приюте бездомной незадачливой подруги-журналистки были выстрелом на миллион. И когда она попыталась оправдать тебя, сказав, что ты получила крупный заказ о Пристли, я поняла, что не могу упустить свой шанс приложить руку к твоему расследованию. - Она горько улыбнулась и похлопала Энди по плечу. - Я хочу сказать, что ты отличный журналист и отличный расследователь. Выводы, которые ты сделала, основываясь на столь малом количестве улик, связей… Я в восторге, Энди. Она тяжело опустила руку на плечо Энди, так что девушка не смогла скрыть болезненной гримасы. Гунилла тут же спрыгнула с табурета, с проворством, не соответствующим ее возрасту. - В чем дело? Я сделала тебе больно? - Она оттолкнула руки Энди и потянула за воротник белой хлопчатобумажной рубашки, обнажив на нежном плече несколько заметных отметин. Энди вывернула шею, чтобы посмотреть, что заставило Гуниллу ахнуть от шока, и смущенно поморщилась. - Черт возьми, Ирв и его цепкие руки. - Она подняла глаза на Гуниллу и с трудом сдержала пожилую женщину. - Гунилла, пожалуйста, это не важно! Сегодня он устроил нам засаду в «Ле Бернардине». Я уже собиралась признаться Пристли, кто я такая, но тут появился он и начал рассказывать о том, как переспал с ней и как ему это понравилось, а ей было так больно и страшно, что я, честно говоря, даже не почувствовала его хватки на своем плече. Но теперь я понимаю, почему она решила вдруг пожать его руку. Это заставило его убрать свою клешню от меня. Черт возьми, как я сразу не поняла, что она, черт возьми, готова была пожать руку человеку, который растоптал ее, лишь бы заставить его прекратить причинять мне боль? И теперь слезы снова хлынули из самых глубоких уголков ее души, где она хранила свою огромную любовь к Миранде, к женщине, которая продолжала жертвовать собой ради других людей. Она почувствовала, как ее крепко обхватили руки Гуниллы, и это объятие успокоило ее. - Что ты собираешься делать, дитя мое? - Даже не знаю. Уехать из города? Исчезнуть? Найджел предупредил меня, что мой контракт нерушим. Я должна сдать все материалы по моему расследованию и написать статью. И статья должна раскрыть, кто есть Пристли. Но я не могу и не хочу так с ней поступать! Она уже потеряла так много, была предана столькими людьми. Я солгала ей и заставила ее довериться мне и открыться мне под ложным предлогом, но я никогда не позволю Ирву узнать, что это Миранда Пристли. - Миранда? - В голосе Гуниллы снова зазвучали нежные нотки. - Да, она.. Она… потом она сменила имя... Я имею в виду… После неловкого момента, когда они обе просто смотрели друг на друга, два человека, которые любили одну и ту же женщину, Гунилла была первой, кто отвернулся, сглотнула с некоторым трудом и, наконец, вернулась в свой образ – надменный и спокойно-иронический. - Это не очень хороший план, Энди. Бежать и прятаться? Одна женщина уже сделала так 17 лет назад. Я не сравниваю эти две ситуации, и сейчас мое сердце переполняет ненависть к Ирву и Джинни и к тому, что они сделали с Мириам. А я постоянно твердила ей, как важно для меня оставаться в шкафу. Очевидно, это и не дало ей уверенности во мне в час нужды. Но все равно, черт возьми, она должна была это сделать! Она должна была прийти ко мне, и я нашла бы способ все исправить. И эти подонки гнили бы в тюрьме, они оба. Гунилла не повысила голоса, но ее глаза вспыхнули холодной решимостью, а бледные щеки, наконец, немного покраснели. Энди знала, что она говорит серьезно, какими бы эгоистичными ни были некоторые из этих слов. Сердце Энди разрывалось из-за образа молодой, испуганной и униженной Мириам, и из-за гораздо более взрослой Гуниллы, которая не только должна была знать, что ее возлюбленная страдает, но и сделать все ради нее, наплевав на мнение общества. - У меня нет никакого плана. Я имею в виду, что статья написана, и в ней есть все, что я обнаружила, включая имя Мириам Принчек как настоящее имя Пристли, все основано на доказательствах, которые я собрала. Она управляет миром моды, она вносит огромный вклад в мир искусства, она является самым дорогим и почитаемым художником и скульптором на свете. Я написала чертовски хорошую статью, Гунилла, но я не могу отдать ее Ирву. Энди налила себе еще кофе и почувствовала, как кровь запела от кофеина. - У меня есть подозрение, что Ирв одержим Пристли, потому что она в одиночку сорвала несколько его финансовых схем на протяжении последних лет, последняя из которых была всего пару месяцев назад, я про смену цвета осенней коллекции. Ему пришлось отправиться на Ближний Восток, разруливать ситуацию. Иначе бы индустрия моды потерпела миллионные убытки. И это не в первый раз. Подпитываемая второй кружкой превосходного кофе, Энди беспокойно бродила по кухне. - И знаешь что? Миранда сказала кое-что сегодня вечером, но я была слишком расстроена, чтобы обратить на это внимание сразу, но я должна была. Когда я сказала ей, что не стану публиковать статью, а она ответила, что не позволит Ирву разрушить еще больше жизней. Мне показалось, что она говорит не о себе и не о тебе. Казалось, что это нечто большее. А что, если их было больше? А что если я узнаю больше…- Энди остановилась посреди кухни, и эта мысль, такая невероятная, как озарение, поразила ее, словно молния. Она не могла всерьез думать о том, чтобы преследовать Ирва Равица, самого влиятельного человека в нью-йоркском издательстве. Но когда она повернулась к Гунилле, на лице женщины она увидела решительность. - Знаешь, почему я искренне сожалела о продаже контрольного пакета акций Ирву? Когда мы с Мириам начинали работу над «Подиумом», предполагалось, что журнал будет о женщинах, о пространстве, где можно жить и творить, наслаждаться одеждой, модой, путешествиями и всем прочим, что делает нас теми, кто мы есть. Но мы также хотели, чтобы это было безопасно. Мы хотели работать в женском коллективе и быть в безопасности. Когда Ирв взял на себя управление издательским домом, все резко изменилось. Найджел уже третий мужчина-редактор «Подиума». На самом деле у журнала за 17 лет своего существования никогда не было главного редактора-женщины. Знаешь ли ты, что почти все сотрудницы-женщины там занимают лишь самые низшие должности секретарей или помощниц? Найджелу удалось немного изменить это во время своего пребывания на посту, но я слышала, что он столкнулся с довольно сильной оппозицией сверху, когда назначил двух женщин начальниками отделов. Энди вдруг пожалела, что у нее нет блокнота. Махнув рукой Гунилле, чтобы та продолжала, она выхватила с холодильника список покупок и начала торопливо делать заметки на обратной стороне. Идея в ее голове формировалась с поразительной скоростью и потенциалом. - Правление «Элиас-Кларк» в основном декоративное, поскольку контрольный пакет акций принадлежит Ирву, но у этих старых чудаков есть информация, потому что каждый раз, когда им предъявляют иск, они получают памятку по этому вопросу. Мой старинный друг, тот самый, который рассказал мне о том, что Ирв ищет репортера для поисков Пристли, на протяжении последних лет упоминал по крайней мере о трех случаях исков о сексуальных домогательствах со стороны генерального директора, и все они были тихо урегулированы во внесудебном порядке. Я уверена, что ты понимаешь, к чему я клоню, дитя. Энди подняла голову и посмотрела Гунилле прямо в глаза. - Я понимаю. Он изнасиловал Мириам, чтобы получить то, что хотел. Сегодня он схватил меня, чтобы заставить подчиниться. Это хищническое и хорошо укоренившееся поведение. Он уже делал это раньше и продолжает делать. Вам не кажется, что пора провести небольшое расследование? В конце концов, он и сам думает, что у меня нюх на такие вещи. - С чего ты начнешь? - С того, что я не отдам завтра статью Найджелу. Или отдам ему другую. Совсем другую. В которой не будет ничего о Миранде. Я напишу о Пристли, об истории становления великого художника и о его влиянии, о том, как гений в одиночку управляет миром моды и использует свою власть во благо. Смех Гуниллы был искренним и открытым. - Ну, конечно же, ты сделаешь это блестяще, моя ты блестящая девочка! - Ну же, пожалуйста, перестаньте меня смущать! - От такой похвалы Энди густо покраснела. - Мне можно, это моя прерогатива как первой возлюбленной твоей будущей жены, смущать тебя до чертиков. - Она улыбнулась, и улыбка ее была лишь слегка напряженной, в скором времени превратившись в выражение искреннего веселья. - Да, насчет этого... э-э... вы не... э-э... я не знаю… - Блестящая, но ужасно чопорная, правильная и старомодная, как я погляжу. Энди, я не стану скрывать, что любила Мириам и что она была любовью всей моей жизни. Я каждый день жалею, что недостаточно дорожила ею и, в конце концов, упустила её. Но Мириам ушла. Ее нет уже 17 лет, и я не знаю твою Миранду. И это все. Что я хочу сказать по этому вопросу. Так что не порть свои маленькие пуританские трусики. Я достаточно взрослая, чтобы шутить и смущать тебя до чертиков, дитя. - Она царственно откинула голову и решительно посмотрела на Энди. - А теперь расскажи мне, как ты будешь искать компромат на Ирва. И не беспокойся о том, что он внесет тебя в черный список или подаст на тебя в суд. Хотя я не могу помочь с черным списком, и он действительно контролирует большую часть издательского мира, все равно тебе ничего не светит в ближайшие пару лет. А что касается того, что он подаст на тебя в суд и разорит в финансовом отношении... Ну, если я не смогу помочь тебе открыть любые двери в издательстве, я уж точно найду тебе армию самых лучших адвокатов. Так что, копай и получай историю. - Гунилла, я даже не знаю, что и сказать.…- Энди снова захотелось плакать. Чувство обреченности отступало, и на смену ему пришла легкость решимости. - Ерунда. Более того, я готова поспорить на большие деньги, что если мы спросим правильных людей, многие из них будут готовы рассказать о том, что они знают об Ирве Равитце. Такие, как он? Они думают, что они непобедимы, они думают, что они неприкасаемы и что они всегда будут идти по жизни так, словно владеют этим миром. Это их отношение создает им много врагов. - И эти враги обычно затаивают злобу и затаиваются в засаде, потому что такие люди, как Ирв, слишком сильны, чтобы противостоять им или сражаться в открытую. - Теперь глаза Энди сияли целеустремленностью. - В точку. И этим врагам, как правило, нужен только небольшой толчок. Они должны увидеть, что есть возможность опустить Ирва и тогда они выйдут из тени. Так с чего же мы начнем? - Завтра я встречусь с Найджелом. Поскольку моя интуиция подсказывает мне, что он всего лишь неохотный соучастник во всей этой неразберихе, я попытаюсь заставить его принять мою переписанную статью. Он часто все меняет в последнюю минуту, так что ему не привыкать. Поэтому, если он так и сделает, статья войдет в номер, который будет напечатан завтра. И Ирв не сможет ничего изменить. А еще я обращусь к лучшей стороне Найджела. - Лучшая сторона? У тебя слишком много веры в этого человека, Энди. - Возможно, но когда дело доходит до обвинений в сексуальном насилии и домогательствах, есть только одна сторона, на которой вы действительно хотите быть, когда летят головы, а Найджел очень сообразительный человек. Энди осторожно сунула свои записи в карман и выглянула в окно. За окном царила полночь, и по окну ручьями стекали капли дождя. - Мне надо идти писать, ну или переписывать. Вы собираетесь спать? - Нет.- Гунилла отмахнулась от нее экспансивным жестом и встала со стула. - Мне нужно составить кое-какие собственные планы. Тебе следовало бы уже знать, что я не бросаюсь пустыми угрозами. Ты охотишься на Ирва, а я должна позаботиться о старой подруге. Она вышла из комнаты с таким решительным выражением лица, и Энди поняла, что Джинни Маллан ждет очень плохой день, месяц, а может быть, и год. Хорошо, что эта ведьма заплатит за свое предательство.