The Delicate Things We Make/Деликатные вещи, которые мы делаем

«Это мир Пристли, мы просто живем в нем» – статья Энди Сакс ударила на следующее утро со звуком Тунгусского метеорита, падающего в Сибирь. Энди пришлось заглянуть в Википедию, когда Гунилла упомянула об этом, хихикая в своем кабинете за просмотром только что доставленного экземпляра "Подиума". Оказывается, метеорит, упавший с неба и ударивший ничего не подозревающую царскую Россию в 1908 году, был самым громким звуком, когда-либо зарегистрированным. Извержение вулкана Кракатау в 1883 году соперничало с метеоритом по громкости звука, как и взрыв тротиловой бомбы, но небесное тело, врезавшееся в землю, все равно побило все рекорды звука. Изучение самых громких звуков, когда-либо встречавшихся на планете Земля, и споры с Гуниллой об их правильном порядке и классификации казались ей гораздо лучшим способом провести время, чем размышлять о буре, которая вот-вот опустошит ее собственную жизнь. Понимая это, хозяйка дома потакала ей, и они тщательно изучили шесть из десяти самых громких звуков в мире, прежде чем телефон Энди начал настойчиво трезвонить. Гунилла многозначительно посмотрела на репортера, как бы говоря, что она и дальше с удовольствием обсуждала бы децибелы, которые производят космические тела, но Энди пора уже набраться смелости и перестать прятаться. - Энди! - Голос помощницы Найджела на секунду пропал в сильном шуме уличного движения. Затем ее прервала сирена "скорой помощи", и у Энди пересохло во рту. - Джослин, что происходит? Где ты? - Энди, он упал в обморок в своем кабинете! Я думаю, они везут его в пресвитерианскую клинику. Включи DMZ или как там его все называют – «канал Папарацци»! - Она резко бросила трубку, а Гунилла уже потянулась к пульту. Репортер, которая не выглядела достаточно взрослой, чтобы заказать выпивку даже в самом глухом баре, стояла перед зданием «Элиас-Кларк». “...репортаж в прямом эфире из «Элиас-Кларк-билдинг», где мы только что стали свидетелями того, как главного редактора Найджела Киплинга доставили в больницу на машине скорой помощи после громкой встречи с генеральным директором Ирвингом Равицем. Хотя мы не можем раскрывать подробности, мы предполагаем, что мистер Киплинг перенес сердечный приступ в результате конфликта с председателем совета директоров. Отдел по связям с общественностью компании «Элиас-Кларк» проинформировал нас, чтобы мы ждали официального заявления. Это была Элиза Далтон, Роберт…” Картинка сменилась на гламурного мужчину в костюме цвета фуксии с выражением, которое Энди могла описать только как злорадное. - Спасибо, Элиза. Для тех из вас, кто только сейчас к нам присоединился, Нью-Йорк и мир моды потрясены откровениями новаторской статьи о гении Пристли. Художник ранее был известен своими картинами и скульптурой, но так же, как всесторонне доказывает журналист-расследователь Энди Сакс, является вдохновителем большинства модных тенденций и инноваций последних десяти лет. Госпожа Сакс срывает покров с сомнительных сделок в индустрии моды. Мы все с замиранием сердца ждем второй статьи мисс Сакс, которая, согласно рекламе, должна появиться в следующем номере журнала «Подиум». Энди и Гунилла обменялись напряженными взглядами. Найджел все напечатал. Ничего не скрыл. То, что начиналось как ода Пристли, превращалось в серию разоблачений коррупции и нарушений прав человека на всех уровнях модной и издательской индустрии. Восторг Энди был умерен тревогой за Найджела, и она нажала кнопку повторного набора, пытаясь дозвониться до Джослин, но безуспешно. Зато зазвонил телефон Гуниллы, и пожилая леди тихо заговорила свойственным ей светским тоном, пока Энди нервно расхаживала по кабинету. - Это был мой приятель из совета директоров «Э-К». Он спокойно расспросит Найджела о его состоянии и о том, готов ли он к визитам, и перезвонит мне. Там настоящий хаос. Ирв созвал экстренное заседание совета директоров, но... - начала Гунилла, но вдруг рассмеялась. - Но что? - Четверых из девяти членов совета директоров нигде нет. Можешь поверить, дитя мое? - Энди тоже захотелось рассмеяться. Значит ли это, что у правления вдруг развилась совесть? После того, как они годами прикрывали этого монстра? Нелепо. - Мне нужно увидеть Найджела, Гунилла. А что если у него случился сердечный приступ из-за того, что я написала эту статью и практически шантажировала его, чтобы он ее опубликовал? Я никогда себе этого не прощу! - Перестань драматизировать, дитя! Эта истеричка по телефону сказала, что он в пресвитерианской клинике? Мне было трудно расслышать ее из-за всех этих визгов. - Ты и не должна была ее слышать, Гунилла, - рассмеялась Энди. - Это был личный телефонный звонок. Гунилла заговорщицки улыбнулась в ответ и снова взяла трубку. - Ну, у меня нет проблем с тем, что ты подслушиваешь мои звонки, дитя. Вообще никаких проблем. Здравствуйте, это Гунилла Гарсон Голдберг, соедините меня с Грегори Адамсом. Нет, мисс, я не буду перезванивать, пожалуйста, напомните администратору вашей больницы, что я та, чью фамилию носит весь кардиологический этаж, и мне нужно всего две минуты его времени. - Теперь Энди улыбнулась еще шире и сразу поняла, что замышляет Гунилла. Она почти не слушала, как Гунилла отчитывала какого-то бедолагу в больнице и уверяла, что за те миллионы, которые они с мужем вложили в их кардиоцентр, Энди должна получить доступ к Найджелу Киплингу, как только она туда доберется. Было ли это законно? Конечно же, нет. Может быть, это то, что богатые люди делают все время? Энди подумала, что скорее всего так и есть. Она собралась как в тумане и практически пробежала несколько кварталов, отделявших 73-ю улицу от массивного комплекса корпусов и вертолетных площадок пресвитерианской больницы. Одного ее имени, произнесенного задыхающимся шепотом первой попавшейся девушке, было достаточно, чтобы ее сопроводили на пятый этаж здания, на котором действительно висела изящная табличка на стене рядом с надписью "Кардиология". У Энди не было времени остановиться и прочитать витиеватые строчки, но она была точно уверена, что нашла бы там имя Гуниллы. Ее провели по коридорам в просторную палату, залитую светом. Найджел сидел на широкой больничной койке в светло-голубой хламиде, на лице его застыло страдальческое выражение. Какой-то аппарат рядом с ним издавал противные звуки, и Энди решила, что он снимает показания сердца, потому что на экране были видны характерные кривые. Когда редактор увидел её, его надутые губы стали еще более надутыми, и Энди выдохнула, хотя и не осознавала, что задерживает дыхание. Не может быть все так плохо, если он дуется. Джослин, сидевшая рядом, нахмурилась и повернулась, чтобы поприветствовать Энди. - Хорошо, побудь с ним. Заставь его сидеть тихо и позволить врачам делать свою работу и выяснить, почему он потерял сознание, пока Ирв орал на него. Он ведет себя как дитя теперь, когда его глаза больше не закатываются, и он хочет выписаться! Из всех безответственных поступков! - Джослин, дорогая… - Не смей называть меня "Джослин, дорогая"! Ты меня напугал! Ты напугал меня и ты будешь сидеть тут, пока твоя кардиограмма не придет в норму! - Джослин разрыдалась, и Энди беспомощно смотрела, как она выбегает из палаты. Найджел виновато взглянул на нее и снова надул губы. - Найджел, как ты? - Да, черт возьми, я даже не могу симулировать чертов сердечный приступ без того, чтобы эта малышка не набросилась на меня как наседка! - Что? Симулировать? - Энди тупо уставилась на него. - А что бы ты еще сделала на моем месте? Ирв орет посреди моего кабинета, кричит, визжит, увольняет меня и угрожает моей жизни! Я запаниковал, а потом вспомнил, что приступы паники и сердечные приступы имеют пугающе похожие симптомы. И я не говорю, что у меня не болит в груди. Я и не утверждаю, что могу сделать полный глубокий вдох. Я просто хочу сказать, что мне нужно было убраться к чертовой матери из того офиса, подальше от Ирва и не влепить ему пощечину, за что меня наверняка уволили бы, и не было другого способа сделать это, кроме как на носилках! - Значит, ты симулировал сердечный приступ? - Энди заинтересованно посмотрела на него. - В то время мне казалось это правильным решением.- Гримаса Найджела снова превратилась в недовольную. - Я не рассчитывал на то, что Джослин проявит материнскую заботу и вызовет скорую. Они тоже серьезно отнеслись к моим симптомам, и вот мы здесь. - Найджел безнадежно махнул рукой. Энди видела, в каком затруднительном положении он оказался. Они, вероятно, задержат его здесь на некоторое время. Он был весьма важной и известной личностью, в конце концов, они сделают все, опасаясь судебных исков. Так что он, вероятно, застрял в этой кровати на некоторое время, что, по общему мнению, было совсем неплохо. - И он не может тебя уволить. - Улыбка Энди стала еще шире. - Пока ты на больничной койке, Ирв ничего не может сделать. Ты можешь засудить его двадцатью различными способами, если он уволит тебя, пока ты в больнице. Я уверена, что существуют законы, запрещающие подобные вещи. Лицо Найджела мгновенно преобразилось, приняв явно озорной вид. - Я никогда не думал об этом в таком ключе. Честно говоря, я просто хотел выбраться оттуда, обморок и хватание за грудь, казалось, были моим билетом. - Ах ты, пройдоха! Я беспокоилась о тебе! И Джослин тоже, ты же видел, до чего довел бедную девушку.- Найджел снова выглядел виноватым. - Ладно, я поговорю с ней после того, как ты расскажешь мне, что, черт возьми, сказал тебе Ирв. - Энди, он совсем спятил! Он изрыгал проклятия и угрозы, я даже половины не понимал, но он явно был напуган. Только страх приводит человека в такое отчаяние, вот что я тебе скажу. Я думаю, ты явно задела его своими намеками в статье. - Найджел, ему будет еще страшнее, когда я с ним закончу. Гораздо страшнее. - На ее лице застыло такое мрачное выражение решимости, что Найджел заерзал в постели. - Ты немного пугаешь, когда говоришь такие вещи, и особенно когда я знаю о тузе, который ты держишь в рукаве. Я поговорил с Айрин. Она была встревожена, это понятно, но думаю, что после того, как этот выпуск «Подиума» попал в новости и последовавшее безумие… она, возможно, теперь захочет поговорить с тобой. Я дал ей твой номер телефона. - Перспектива разговора с Айрин Беннинг о домогательствах Ирва и последствиях воодушевила Энди. - Где ты собираешься опубликовать продолжение? Конкурирующее издание? О моде? - Найджел бросил на нее любопытный взгляд и поерзал, потягиваясь и устраиваясь поудобнее, он явно чувствовал себя теперь немного увереннее в своем будущем. - Нет, Найджел, это перебор для “Вог", к тому же у них есть свои проблемы, и следующий выпуск "Пристли" не принесет им пользы. У меня пока смутное представление о том, что я хочу сделать с этим, сначала я должна собрать все доказательства. Это более важно, чем коррупция в отрасли, это более важно, чем любые другие вещи, которые я буду раскрывать в серии статей о Пристли. Это будет о женщинах, чьи жизни он разрушил. Я похороню его за это. Энди успокоила Джослин и убедила ее выйти из ванной и перестать плакать. Они договорились продолжать делать вид, что Найджел в плохом состоянии, ради общественного интереса и попытаться удержать его в больнице. Если Ирв уволит его при таких обстоятельствах, общественный резонанс действительно будет огромным. Джослин со слезами на глазах согласилась держать оборону, и у Энди возникло подозрение, что ей начинает нравиться вся эта театральность пребывания в центре медиа-урагана. Кто знал, что эта холодная, собранная рыжая была в тайне королевой драмы? Тем временем день Энди шел своим чередом, мир продолжал вращаться, и ей предстояла смена в пабе. Она гадала, не случится ли так, что возможно, работа в пабе – это все что у нее, в конце концов, останется. Она знала, что, несмотря на свою новообретенную известность и восторженные отзывы, она, вероятно, никогда больше не будет работать в моде, пока Ирв Равиц все еще там, она смутила слишком много очень важных людей сегодня в своей статье, инвесторов, медиа-магнатов и издательских божеств. «Вог», «Элль», другие издания могли нахваливать ее сейчас, но они могли полностью игнорировать ее существование, когда все будет сказано и сделано, потому что правда опасна, а статус-кво никогда не должен быть нарушен. Так что, пока Энди тащилась к пабу, она чувствовала надвигающуюся гибель. Войдя в паб она увидела, что он пуст, а Уоллес надевает пиджак, вместо того чтобы закатывать рукава и убирать стулья со столов. - Что-то случилось с водопроводными трубами в этом квартале, так что все здания на этой стороне улицы отключены на сутки. Я отпустил всех и сам собирался уходить. Извини, что я не написал тебе раньше, сам только что получил сообщение от управляющего. - Не беспокойся, Уоллес. Ты даешь мне свободный вечер, и мне не о чем жалеть.- На мгновение она почувствовала себя не в своей тарелке. Тяжелый груз давил ей на грудь. Может быть это приступ паники, как у Найджела. Так много всего произошло, так много потерь в ее жизни в последнее время, так много еще предстоит сделать. - Если ты не возражаешь, я останусь. Мне нужно кое-что написать, а поскольку тут пусто, будет тихо. Я обещаю не пить больше пары стаканов виски.- Она попыталась улыбнуться, но он только покачал головой. - Я беспокоюсь за тебя, Энди. Я знаю, что у тебя проблемы, но когда у тебя выдался свободный вечер, а ты решила провести его в закрытом пабе и писать? Я волнуюсь за тебя. Она быстро обняла его. - Ты хороший человек, Уоллес, хоть и визжишь при виде крови, ты все равно хороший человек.- Они обменялись смешками, и он оставил ее одну посреди пустого паба. Ее телефон издал писк, и она быстро открыла его. Это было сообщение от Гуниллы, что правление «Э-К» наконец-то собралось и что они решили опубликовать заявление о том, что будет проведено полномасштабное расследование действий генерального директора в отношении нескольких сомнительных дел, о которых говорится в статье. Энди почувствовала себя лучше. Она еще не получила никаких сообщений от Эмили. Возможно, Миранда не согласилась поделиться именами женщин, о которых они узнали за эти годы. Возможно, Миранда не хотела сотрудничать с Энди в этой истории. Это, конечно, было бы понятно, она жила в кошмаре, она могла бы вообще не захотеть ворошить это, особенно с Энди, которая лгала ей, использовала ее для продвижения своей карьеры и почти принесла ее голову на серебряном блюде мужчине, который изнасиловал ее. Миранда довольно ясно дала понять, что думает об Энди, когда они расстались в последний раз, скорее всего она никогда не захочет видеть ее снова. Подняв глаза от телефона, Энди моргнула раз, другой, а затем медленно покачала головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от видения, которое стояло перед ней. Женщина ее мечты, в которую она была так сильно влюблена, что совершенно потеряла голову, женщина, которая дала ей понять, что никогда больше не хочет видеть Энди, стояла на пороге паба. Они просто стояли и смотрели друг на друга. Неужели прошел всего лишь день? Казалось, прошла вечность с тех пор, как Энди покинула дом на 73-й улице. Миранда выглядела красивой, бледной и пугающе уязвимой, вцепившись в свой плащ, накинутый на плечи. Энди не могла отвести взгляд, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она сгорала заживо от счастья, просто глядя в эти глубокие синие глаза, которые сияли непролитыми слезами и чем-то таким чистым, таким открытым и таким правдивым, что это разрывало ей сердце. Уоллес внезапно появился позади Миранды, и они обе подпрыгнули от неожиданности. - Эй, Энди, эта дама просто стояла снаружи, она говорит, что знает тебя, она к тебе? Я впустил ее, но хотел спросить у тебя, все в порядке? Он бросил на них любопытный взгляд, медленно поворачивая свою большую лысую голову от одной женщины к другой, пока те стояли неподвижно, тяжело дыша от его внезапного появления и испуга, который он вызвал, прервав их размышления. - Энди? - Теперь в голосе Уоллеса звучало беспокойство. - Я… Ах, да, Уоллес, это Миранда, моя... моя подруга, - Энди поднялась на ноги, но чувствовала себя странно, присутствие Миранды, ее запах и все чувства, которые ее внезапное появление вызвало на поверхность, полностью затуманили ее мозг. - Ну что ж, приятно познакомиться, Миранда.- Он все еще подозрительно смотрел на нее, но Миранда пожала ему руку, и он легко улыбнулся, возможно, убедившись в ее безопасности для Энди, и помахал им рукой, снова направляясь к выходу. - Ха, может быть, мне все-таки не стоит беспокоиться о тебе. Я сам запру дверь, Энди. - Да, чувак, спасибо, - пробормотала Энди, и они услышали, как поворачивается ключ в замке. Не желая, чтобы их беспокоили, Энди подошла к двери и опустила жалюзи. Теперь они были совершенно одни и в безопасности от внешнего мира и тех помех, которые он мог вызвать. Энди почувствовала, что должна что-то сказать, что-то глубокое, значимое и изменяющее ее жизнь, но на этот раз слова ускользнули от нее. Слова всегда выручали ее, когда у нее не было ничего другого, она использовала их, в конце концов, слова были ее орудием труда. И все же в тот момент, который она считала самым важным в своей жизни, она не находила слов. Она просто смотрела на Миранду, которая неподвижно стояла у двери и, казалось, не сводила глаз с лица Энди. - Я рада тебя видеть, - Энди почувствовала, что это были, пожалуй, самые глупые четыре слова, которые она когда-либо произносила, потому что она была не просто рада, видя Миранду. - Я имею в виду, очень рада… эмм... - она изо всех сил пыталась сказать что-нибудь еще, потому что комок в горле становился все больше с каждой секундой. Тем не менее, казалось, что ее оцепенение и дискомфорт наконец-то смогли вывести Миранду из ее собственного ступора, и вот озорной левый уголок ее рта дернулся, а затем слегка приподнялся намеком на улыбку. - Андреа, у тебя всегда так много слов, так много блестящих красивых слов, и все же ты говоришь «рада» в такой момент? - Она шагнула ближе, и Энди показалось, что тускло освещенная комната вдруг стала меньше. - Я... - она сглотнула, ее горло судорожно сжалось. - Скажи мне, Андреа. Дай мне слова.- Миранда подошла ближе, еще один шаг, и она окажется прямо перед ней. Энди снова попыталась тряхнуть головой, как собака, надеясь сбросить паутину тумана, который создавала тоска по этой женщине. - Мне кажется, я сейчас не вспомню ни одного слова, Миранда. Не тогда, когда ты рядом со мной. Я чувствую, как мне не хватает воздуха, есть только ты, и ни одно из слов не достойно тебя. Миранда резко остановилась, и ее взгляд стал мечтательным, задумчивым. - О да, у тебя все же есть слова, Андреа. Так много блестящих, нежных слов.- Она подошла ближе, тепло ее тела ласкало кожу Энди, как рука любовника. - Кстати, я прочитала твою статью. Все семь тысяч прекрасных слов. Честные, но безопасные слова. Ты защищала меня. Ты не разоблачила меня. - Я не могу. Мне хотелось бы думать, что у меня хватило бы мужества сделать так, даже если бы ты никогда не рассказывала мне о том, что случилось семнадцать лет назад. Руки Энди чесались, и она чувствовала физическую боль от того, что не могла протянуть руку и дотронуться до Миранды. Миранда, которая сейчас смотрела на нее с тем же выражением, которое так часто видела Энди, искренняя привязанность, тлеющий жар, голод в глазах и слегка приоткрытый рот. Ее язык высунулся и облизнул губы, и Энди вздрогнула от желания, разлившегося по ее венам. Никто никогда не делал этого с ней, не выворачивал ее наизнанку, не похищал ее дыхание, не лишал ее голоса и не поджигал ее в одно мгновение. И тогда Миранда произнесла слова, которые значили для Энди все, которые звучали как благословение, как отпущение грехов. Произнесенные этим едва слышным голосом, слова исцелили ее, омыли, как бальзам, сняли с нее бремя, сделали сильнее, храбрее. - Я верю тебе, - сказала Миранда, и Энди почувствовала, что может покорить весь мир, что она непобедима. И разве не удивительно, что женщина, которая чуть не погубила ее, разбила ее сердце на миллион маленьких кусочков, была той, кто снова собрал Энди воедино. Она не знала, кто потянулся первым, но через секунду Миранда была в ее объятиях, пристально наблюдая за ней, ее голубые глаза сверкали жадным огнем, ее пальцы пробежали по ее лбу, скулам, губам, вырывая судорожный вздох Энди, прежде чем нежно коснуться губами ее губ. Кто-то застонал, и это было похоже на сон, сладкий и медленный, долгий выдох воздуха и звука, а затем зубы Энди нежно прикусили эту скульптурную нижнюю губу и потянули ее, нежно посасывая, а эти изящные руки художника нырнули в ее волосы, притянув голову девушки еще ближе, наклонив под немного другим углом. Миранда двигалась в ритме их поцелуя, прижимаясь всем телом к Энди, разжигая что-то опасное и первобытное под ее кожей, что-то, что теперь царапало Энди, пытаясь вырваться наружу. Энди тяжело дышала, пытаясь вернуться в спокойное, безопасное состояние, потому что с Мирандой нельзя было иначе, но да поможет ей бог, она не смогла бы долго сдерживаться, если бы Миранда продолжила целовать ее вот так, когда ее язык погружался в рот Энди, играя с ее языком и выделывая там такие вещи. Словно почувствовав, что Энди пытается сдержаться, Миранда прикусила нижнюю губу девушки, поцеловала в подбородок, сильно прикусила кожу на шее и посмотрела ей прямо в глаза. - Не смей сдерживаться, Андреа. Я хочу все: твои слова, твои руки, твой рот. Ты разбудила меня после долгих лет сна, поэтому ты обязана дать мне все. И зверь вырвался на свободу. Энди снова завладела этим совершенным ртом, облизывая его, ища язык, находя его, посасывая его, заставляя Миранду задыхаться, заставляя женщину отчаянно вцепиться в ее спину Энди. В мгновение ока они пересекли комнату, Энди толкнула Миранду в резной антикварный бар, их тела слились воедино, их руки и пальцы стали жадными и грубыми, оставляя следы на коже. Рот Миранды был полным и немыслимым откровением. Они целовались и раньше, они проводили восхитительные мгновения в кабинете и у двери особняка, наслаждаясь друг другом, но сейчас все было по-другому, это выходило за пределы желания, за пределы голода. Это была сама чувственность, отчаянная и грубая, и прикосновение дикое, выворачивающее разум Энди наизнанку, сжигающее ее изнутри. Энди даже не осознавала половины происходящего, ее мозг словно закоротило от ощущения языка Миранды, ласкающего и разжигающего ее желание до почти болезненных высот. И тут же она поняла, что ее руки теребят подол легкого платья Миранды, а плащ брошен где-то по пути. На Миранде были высокие сапоги, и ощущение обнаженной кожи внутренней поверхности бедер заставило Энди застонать в рот Миранде, а затем, когда ее пальцы продвинулись выше, отсутствие не только чулок, но и трусиков заставило Энди задыхаться, заикаться и растерять последние мысли, рассудок и дыхание. Миранда стояла посреди паба Энди в ботфортах, и только тонкое мягкое платье прикрывало ее кожу. Мозг Энди, возможно, взорвался бы в ту же секунду, но Миранда взяла ее дрожащую руку и, глядя девушке прямо в глаза, направила ее именно туда, куда они обе так сильно хотели. Они в унисон застонали, и звук был неожиданно резким, а когда пальцы Энди наткнулись на шелковистую влагу и такое море тепла, она подумала, что обожжется. Она ласкала и гладила, сначала нежно, потом смелее, а когда Миранда начала извиваться под ее рукой, повторяя «пожалуйста» снова и снова, как будто она умирала за это, умирала за Энди, и ее мозг, наконец, отпустил сомнения, страхи и все, что, казалось, привязывало ее к настоящему, мешало ей взять то, что она хотела больше всего на свете. Она подняла другую руку, которой держалась за стойку бара, так сильно, что костяшки пальцев побелели, и схватила Миранду за подбородок, заставляя женщину открыть глаза и посмотреть на нее. Голубые глаза Миранды были расфокусированными, отчаянными, она продолжала медленно тереться о пальцы Энди, но затем, когда они посмотрели в глаза друг друга, и Энди медленно толкнулась в нее двумя пальцами, глаза Миранды почти закатились назад. Она издала звук, который был наполовину криком, наполовину стоном, и судорожно сжала затылок Энди, снова сводя их рты вместе. - Пожалуйста, быстрее, пожалуйста, быстрее! - Она, казалось, сходила с ума от желания, забывая обо всем вокруг, но Энди хотела контроля, хотела, чтобы этот первый раз длился вечно, хотела видеть и чувствовать все, поэтому она толкнула пальцы глубже, слегка раздвигая ими внутри, но не ускорила свои движения. - Андреа…- Миранда задыхалась, стонала и всхлипывала с каждым медленным, решительным толчком. - Нет, Миранда, будет по моему. - Миранда снова открыла глаза, услышав стальные нотки в голосе Энди, и, казалось, улыбнулась силе, стоящей за ними, но еще один толчок пальцев Энди глубоко вошел в нее, ударил в то самое место, которое заставило ее задохнуться, и она свела их лбы вместе. - Смотри, Миранда, смотри, как я беру тебя. - Энди сходила с ума от желания, от голода, от силы держать Миранду в своих объятиях, сильно прижимая женщину к стойке, их лбы соприкасались, а глаза наблюдали, как пальцы Энди медленно и жестко исчезают внутри нее, ища места, от которых перехватывало дыхание, основание ладони терлось о клитор при каждом движении. Энди почувствовала, как дыхание Миранды участилось, а глаза зажмурились, и поэтому она сдалась, ускорив ритм, ощущая, как женщина дрожит в ее руках, ее движения теряют ритм, теряют ту врожденную грацию, которая сопровождала все, что она делала. Так что Энди подняла большой палец и медленно, неторопливо надавила им на набухший клитор, и все было кончено, Миранда издала испуганный хриплый крик и задрожала, словно разрывалась на части, и только руки Энди удерживали ее от падения. Но этого было недостаточно, оргазм Миранды свел Энди с ума еще больше, провоцируя еще большую нужду и голод, и не давая Миранде даже оправиться от посторгазменных судорог, Энди подсадила ее на стойку бара, раздвигая идеальные гладкие бледные бедра и облизывая ее все еще дрожащую плоть, такую влажную, такую чувствительную, заставив Миранду кричать снова и снова. Она быстро привыкала заставлять Миранду кричать. Она не могла насытиться этим влажным совершенством, она лизала, сосала и просовывала свой язык внутрь, а Миранда стонала, хваталась за ее волосы и балансировала на барной стойке, отдаваясь безумию Энди. А это было безумие, потому что ничто не могло сравниться, и ничего никогда не сможет сравниться с этим, теперь, когда она попробовала эту женщину, теперь, когда она была под ее руками и ртом и кричала имя Андреа в бреду, умоляя о большем, умоляя, чтобы ее взяли, трахнули, и Энди знала, что пути назад для нее нет. Теперь просто не может быть никого другого. Она скорее почувствовала, чем осознала, что Миранда кончила во второй раз, но голодный зверь внутри нее всё еще требовал большего, и только слабые, дрожащие руки Миранды, толкающие ее голову, наконец, пробились сквозь туман желания и заставили ее поднять глаза на Миранду. Которая выглядела так, что Энди мгновенно потеряла дар речи. Ее глаза светились, на губах играла счастливая улыбка, руки играли в волосах Энди, лаская шею и затылок, и репортеру на миг показалось, что демон внутри нее может замурлыкать. Она помогла Миранде слезть со стойки бара, и они немедленно слились в обжигающем поцелуе. Руки Миранды стали очень решительными, и когда Энди уже начала сходить с ума от ощущения кончиков пальцев под своей рубашкой, они остановились. Энди подняла голову с недоуменным и нетерпеливым выражением на лице. - Что…- Пронзительный звук телефона в кармане, наконец, проник в ее одурманенное сознание. Она вытащила мобильник из джинсов и посмотрела на дисплей, не узнавая номер. Она отправила вызов на голосовую почту и повернулась к Миранде, у которой было весьма самодовольное выражение лица. - О, так вот как это будет, Андреа? - Я хочу только тебя, одну тебя, и прямо сейчас. Но прежде чем Миранда успела вернуть руки на разгоряченную кожу Энди, телефон снова громко заверещал, сообщая о входящем сообщении, и со своего места репортер легко смогла прочитать сообщение. Она замерла и схватила телефон, чтобы прочитать текст снова. Мир остановился, а затем, казалось, закружился быстрее, чем когда-либо. - Мне нужно идти, Миранда, мне нужно бежать. Извини. - Идти? Что? Андреа…- Недоверчивый тон Миранды почти заставил Энди забыть, где она должна быть, но только почти. - Прости, но это очень важно. Ты же знаешь, что я бы никогда не бросила тебя, если бы это было не так, но... - и она почти выпалила правду, чувствуя себя глупо, снова скрывая правду. Но куда снова приведет их ложь и недомолвки? - Айрин Беннинг согласилась поговорить со мной об Ирве. Сегодня вечером она находится в Нью-Йорке, а завтра уезжает в Калифорнию, где получила новую преподавательскую должность. У меня есть только сегодняшний вечер, чтобы встретиться с ней. Лицо Миранды утратило недоверчивое выражение, снова приобретая тот ужасный пепельный цвет, который Энди видела только однажды. Она оттолкнула Энди и медленными точными движениями поправила платье, сбившееся поясом в районе талии. Она как будто пыталась успокоиться, собраться с мыслями, прежде чем снова встретиться глазами с Энди. И когда она это сделала, в ее глазах было так много боли, что Энди чуть не бросила свою миссию, чуть не сказала ей, что она остается и пусть к черту катится Айрин Беннинг, но Энди знала, и подозревала, что Миранда также знает, что Энди не может оставить это дело. Поэтому Миранда опустила глаза и расправила подол платья. - Конечно, Андреа.