***
Она не хотела идти на какую-то дурацкую церемонию награждения. Не ее сцена, и ее голова была полна подготовками для ее следующего подкаста, а также правками второй половины книги. И все же Гунилла так редко просила ее о чем-нибудь, и если она хотела, чтобы Энди появилась под руку с ней на какой-то театральной премии… Вот черт! Она едва не выронила сережку, которую надевала. - Театральная премия! Нью-Йоркское драматическое сообщество… Награда, твою ж мать! Гунилла! Что ты наделала? - Заорала она, перепрыгивая через две ступеньки по лестнице из своего подвала. Она ворвалась в кабинет своей хозяйки, дающей последние инструкции водителю. Гэри кивнул и улыбнулся Энди, прежде чем удалиться. - Позволь мне просто спросить тебе, милочка, почему ты ревела так, будто мой дом в огне? - Гунилла! Награды… Джинни! - Энди никак не могла отдышаться после такой пробежки. - Да, награды. Ты будешь прекрасно выглядеть в этом винтажном наряде от Диор и ослепишь всех своим шиком, я уверена. - Энди фыркнула, но Гунилла продолжала как ни в чем не бывало. – Тебе не надо ничего говорить и делать, ты просто сядешь за мой стол и похлопаешь в ладоши, поняла? Я бесконечно забочусь о тебе, дитя, но сегодня вечером я хочу, чтобы ты позаботилась обо мне. Итак, ты готова? - И она помогла застегнуть сережку в ухе Энди. - Просто улыбайся, держи рот на замке и следуй за мной. Я уже давно жду этого вечера. И Энди так и сделала. Ее тревога зашкаливала, мозг лихорадочно работал, но улыбка сияла. Она прошла под руку с Гуниллой по красной ковровой дорожке, остановившись лишь на пару секунд, чтобы дать возможность фотографам сделать необходимые снимки, а затем тихо села рядом с пожилой леди, избегая даже смотреть по сторонам, поскольку объявляли награду за наградой, и ожидание брало верх над ней. Она не была большим знатоком театра, поэтому имена и лица вокруг нее ничего для нее не значили. Ближе к концу церемонии награждения Гунилла царственно встала и, проходя мимо Энди за кулисы, прошептала: - Наслаждайся, дитя. Сердце Энди бешено колотилось в груди, а глаза следили за Гуниллой, но вдруг она заметила знакомый рыжий оттенок волос в дальнем углу огромного зала. Она чуть не вскочила со стула, но встретив недовольный взгляд Эмили, снова села. Ее телефон завибрировал в сумочке, и она с некоторым трепетом открыла текстовое сообщение. «Разве ты не должна наслаждаться этим вместо того, чтобы подпрыгивать в кресле словно безголовый цыпленок, которым ты и являешься, Сакс? Сядь на свою задницу и смотри шоу!» Теперь настала очередь Энди закатить глаза. В последние несколько месяцев Эмили становилась все изобретательнее в подколках и оскорблениях, так что это была даже не одна из ее лучших попыток. Тем не менее, она сдержанно кивнула и стала смотреть на сцену. Ведущий, то ли театральный актер, то ли еще кто-то, кого Энди не сможет выделить из толпы через 30 минут, объявил Гуниллу, и у Энди перехватило дыхание, когда та вышла на сцену из-за темного занавеса. Можете говорить о ней что угодно, но Гунилла обладала фантастической внешностью и царственной осанкой. Как вездесущая, старейшая и, самое главное, богатая покровительница театральной сцены, она была любима и почитаема, и это проявилось в громких аплодисментах, которые ее появление вызвало. Овации продолжались так долго, что ей пришлось поднять изящную руку и попытаться успокоить обожающую толпу, что только подстегнуло их еще сильнее. - Спасибо, спасибо вам. Я тоже вас очень люблю и глубоко благодарна за то, что мне позволили сегодня вечером выступить на этой сцене, чтобы поговорить о моем старом друге и вручить награду. Энди показалось, что Гунилла произнесла несколько странную фразу. Позволили? Она была опытным оратором, так что, должно быть, это было сделано специально? - Я знаю, что обычно не принято приглашать номинанта на сцену во время речи об упомянутом лауреате, но вы не могли бы еще побаловать меня? Толпа энергично поддержала ее радостными возгласами, и Энди краем глаза заметила, как Вирджиния Маллан поднялась на ноги. Энди почувствовала привкус желчи в горле, но осталась сидеть, обменявшись взглядом с Эмили, у которой было непроницаемое выражение лица. - Я здесь сегодня, чтобы поговорить с вами о моей старинной подруге Вирджинии Маллан. Джинни, дорогая, подойди сюда, пожалуйста. Публика снова захлопала в ладоши, но Энди не могла не заметить, что выход Гуниллы был встречен более тепло и шумно. Энди давно подозревала, что Вирджиния была посредственной фигляркой, но вот это лишь подтверждало, что, несмотря на то, что она была почетным гостем, ее не очень любили среди ее коллег по цеху, и редко представляли к какой-либо значительной награде. - Мы собрались здесь сегодня вечером, чтобы почтить вклад Вирджинии Маллан в Нью-Йоркскую театральную сцену. Я особенно счастлива быть той, кто вручит эту награду, потому что, как вы все знаете, я очень большая поклонница театрального искусства и была таковой на протяжении всей своей жизни. - Гунилла сделала многозначительную паузу, чтобы зрители снова захлопали в ладоши, в конце концов, половина сегодняшнего банкета, вероятно, финансировалась за счет какой-нибудь благотворительной организации, которую поддерживала Гунилла. Вирджиния улыбнулась своей фальшивой улыбкой, хотя Энди подумала, что она не выглядит довольной тем, что находится не в центре внимания. Было ясно, что она считает этот момент своим, а Гунилла, полностью лишает её внимания публики и купания в лучах славы и восхищения огромного зала, что явно не входило в планы Вирджинии. И все же она старалась быть как можно более великодушной, в конце концов, ей же вручали награду. Насытившись шумными аплодисментами, Гунилла наклонила голову, давая понять, что готова снова говорить, и в зале воцарилась тишина. Энди посмотрела в сторону Эмили, и, к ее удивлению, рыжеволосая снимала сцену на телефон, и Энди внезапно охватило отчетливое чувство неловкости. Что-то должно было произойти. Конечно, она никогда не считала мотивы Гуниллы чистыми, поскольку именно Энди открыла глаза пожилой женщине на предательство Вирджинии, но все же. Должно было начаться какое-то противостояние, и Энди казалось, что она вот-вот увидит крушение поезда, когда ты в ужасе продолжаешь смотреть, не в силах отвести взгляд. Тем временем на сцене Гунилла продолжала толкать речь своим мягким светским тоном. - Как вы все знаете, я вращаюсь в этой среде уже такое безбожное количество времени. Некоторые из моих самых дорогих друзей вошли в мою жизнь через эту сцену, и я очень дорожу ими.- Рядом с ней горделиво вскинула голову Вирджиния. - И эти мои дорогие друзья всегда были честны и правдивы со мной, когда я пыталась что-либо предпринять, когда дело касалось театра. Хотя я никогда их не слушала, и это полностью моя вина. Как в тот раз, много лет назад, когда я подумывала об инвестициях в постановку мюзикла "Кэрри", я не слушала советов, и вы все знаете, каким громким провалом закончилась эта постановка. - Гунилла рассмеялась, и зрители последовали за ней, и Энди не могла не залюбоваться ею. Она была так непринужденно харизматична, так изысканно блистательна, что зал был у ее ног, и было очевидно, что Вирджиния испытывала крайний дискомфорт, стоя рядом с ней на сцене. Ведь аудитория, вероятно, вообще забыла, что она там стоит. - И поэтому, когда мои друзья пришли ко мне на этот раз и сказали, что мне не стоит вручать награду Вирджинии Маллан, потому что она мерзкая шлюха, я не послушала их, как не слушала все эти другие разы раньше. - Оскорбительное слово так плавно слетело с ее губ, что Энди на миг показалось, будто у нее слуховые галлюцинации. Очевидно, зрители подумали так же, потому что недоумение на лицах всех людей в зале, были совершенно смешным в своей синхронности. Вирджиния была ошеломлена. - Но поскольку я и раньше обжигалась, делая поспешные выводы и прислушиваясь к предвзятым советам, я провела свое собственное исследование, и оказалось, что в течение многих лет Джинни растрачивала средства со всех постановок, в которых она выступала в качестве продюсера, включая те, в которые я сама инвестировала. А так как шоу спонсировала я, то у меня был доступ к бухгалтерским книгам, и у меня есть все доказательства. Более того, я задокументировала заявления 36 сотрудников, работающих на ее шоу, как на Бродвее, так и за его пределами, заявления о том, что она единолично ответственна за создание токсичной среды страха, насилия и преследования на всех съемочных площадках, где она работала. Двенадцать заслуживающих уважения журналистов заявили, что она шантажировала или иным образом использовала свое влияние, чтобы заставить их писать благоприятные отзывы о ее выступлениях на протяжении многих лет. По крайней мере трое прошлых лауреатов премии «Тони» заявили, что она была номинирована на нее в обмен на сексуальные и другие виды услуг. В комнате воцарилась зловещая тишина. Если бы упала булавка, то было бы слышно, и Энди сидела, затаив дыхание, и наблюдала за всем этим. - Итак, мои дорогие члены Совета театральных критиков Нью-Йорка, лауреаты, гости и представители средств массовой информации, Вирджиния Маллан – настоящая шлюха. Поздравляю с наградой, Джинни, дорогая! С этими словами она взяла награду, сунула ее в неподвижные от потрясения руки Вирджинии и с удивительным энтузиазмом поцеловала ее в правую щеку. Однако Энди не обманулась этим жестом, заметив, что Гунилла воспользовалась близостью, чтобы прошептать что-то прямо на ухо Вирджинии. Если бы Энди была любительницей пари, она бы поставила все свои деньги на то, что Гунилла сказала ей что-то вроде: "Это тебе за Мириам!». Зал взорвался хаосом в тот момент, когда Гунилла покинула сцену, а Вирджиния убежала за кулисы, рыдая и крича о преследовании, унижении и предъявлении исков всем и каждому. Энди вскочила на ноги, пытаясь догнать удаляющуюся фигуру Гуниллы, которая не вернулась на свое место, а просто продолжила свой царственный путь сквозь изумленную толпу. Она догнала ее уже снаружи, на выходе, и Гэри плавно открыл перед ними дверцу машины. - О боже, Гунилла!… - Я сказала себе, что не буду ругаться. Что я буду леди. Что я буду вежлива и удержу себя в руках, но, черт возьми, ты можешь забрать девушку из Джерси, но ты точно не можешь забрать Джерси из девушки! - Гунилла рассмеялась, и это было так заразительно, что Энди рассмеялась вместе с ней. - Это было ... - Впечатляюще. И освобождающее, дитя, позволь мне сказать тебе. Я чувствую себя на годы моложе и на много килограммов легче. - Я соглашусь на годы, но куда вам еще больше худеть, дамочка! - Ты ужасная болтушка, Андреа! Шутки насчет моего возраста сейчас? - Гунилла только подняла бровь, но глаза ее все еще смеялись. - Ты только что назвала актрису, номинированную на премию "Тони", шлюхой перед 200 членами Нью-Йоркского театрального общества. И ты учишь меня хорошим манерам? - Справедливое замечание, дитя, справедливое замечание. Боже, я чувствую себя прекрасно. Я хотела сказать больше, я хотела сказать, что Джинни и Ирв сделали с Мириам много лет назад, но я не хотела, чтобы она сбежала со сцены, прежде чем я успею закончить свою речь, и я не имею права публично подставлять Мириам. - Да, но ты ведь пронзила ее этим знанием, когда целовала, верно? - Ты слишком умная не для своего же блага, дитя. Ты это знаешь? Я не поцеловала ее, я не смогла бы дотронуться до нее после того, что она сделала с Мириам. У меня было чувство, что в тот момент, когда моя кожа коснется ее, я сделаю что-то радикальное, я едва сдерживалась, чтобы не ударить ее по лицу. Но, да, ты совершенно права. Я сказала ей, что она отправится в ад за то, что сделала с Мириам. Но я сожалею об этом, Энди. Она может сказать Ирву, что я знаю, а значит, и ты знаешь. - Нет, не жалей об этом. Во всех смыслах Мириам Принчек мертва, как для Вирджинии, так и для Ирва. Миранда позаботилась об этом, и она не собирается выступать с обвинениями. Даже если они узнают, я не уверена, что они смогут что-нибудь сделать с этим сейчас. Ее дело не будет рассматриваться в суде, так что это уже не имеет значения. Нет ничего чтобы связывало Мириам с Пристли, а это значит, что ее личность защищена от любого вреда, который может причинить любой из них. И это самое главное. Гунилла вздохнула и повернулась к окну, глядя как мимо проносятся огни города, пока машина мчалась к Верхнему Ист-Сайду. Да, Энди не жалела о прощальном подарке Гуниллы Джинни. Не говоря уже о мошенничестве, растрате и прочем дерьме, Джинни заслуживала знать, почему ее только что публично смешали с грязью перед всем театральным миром. Может быть, при других обстоятельствах Гунилла и потрудилась бы собрать всю эту грязь, а может быть, и нет, но Энди была счастлива, что теперь никчемная актрисулька точно знала, что заставило ее потерять любую потенциальную работу, репутацию, будущее.***
Страницы светской и театральной хроники в "Пост" и "Таймс" на следующее утро представляли собой то еще зрелище. Неудивительно, что обе газеты получили доступ ко всем материалам, которые раскопала Гунилла, и опубликовали очень подробные разоблачения коррупции, преследований и шантажа на Бродвее и за его пределами, в которых была повинна Вирджиния Маллан. Папарацци напали на след, и фотографии Джинни, выходящей утром из пентхауса, пестрели повсюду. Она выглядела изможденной и заплаканной. Карма – та еще стерва, Джинни, подумала Энди без тени сочувствия. Однако новообретенное удовлетворение Энди кармой было недолгим, когда позвонила Айрин, просившая ее о срочной встрече. Полусонная и все еще ошеломленная вчерашними событиями, Энди едва могла понять, что бывший дизайнер пытается сказать ей, когда они встретились менее чем через полчаса в Страбакс в центре города. - Энди, сосредоточься, умоляю тебя! Он добрался до Ребекки! Так или иначе, кто-то нашел ее родителей, ее отец был зверски избит прошлой ночью. Он в больнице в Хартфорде. Ребекка отказывается от своих показаний об Ирве и отказывается продолжать это дело. Она больше не будет сотрудничать с окружным прокурором! Ну, если она и спала до этого, это, конечно, помогло разбудить Энди довольно быстро. - Черт возьми, насколько все плохо? Ее отец? С ней все в порядке? - О, Энди, ты хороший человек. Ты спрашиваешь о ней, а я думаю только о том, как это отразится на деле! Да, он будет в порядке, синяки, рваные раны, его оставили на ночь из-за сотрясения мозга. Она сейчас с ним. Она позвонила мне пару часов назад, когда узнала об этом, и я знаю, что она уже позвонила окружному прокурору. - Айрин продолжала говорить, но Энди едва ее слышала. Показания Ребекки имели решающее значение. Ее дело было одним из самых последних, и имелись вещественные доказательства, так что ее показания были особенно весомыми. Энди записала с ней подкаст в начале месяца, и он должен был выйти в эфир еще до суда. Глава в книге, посвященная Ребекке, была одной из самых больших. Сердце Энди разрывалось, из-за Ребекки, из-за дела, из-за Миранды.***
Всё было похоже на шаг вперед и два шага назад. Конечно, они провернули это с Джинни, что было огромным достижением, но теперь дело разваливалось быстрее, чем Энди и офис окружного прокурора успевали залатать любую из дыр. Энди знала, что в следующий раз, когда зазвонит ее телефон, окружной прокурор сообщит ей, что ему не с чем идти в суд. Но когда зазвонил ее телефон, это была Эмили, довольно резким тоном приказавшая ей включить любой канал, который показывал Опру в данный момент. Что было более чем странно, поскольку Энди была совершенно уверена, что ни один канал не показывал шоу Опры в вечерний прайм-тайм. Она попросила Уоллеса подменить ее и направилась в заднюю комнату, где у них был маленький телевизор и начала переключать каналы, прежде чем ее сердце просто остановилось в груди, сделало ставший таким знакомым кульбит и начало биться в два раза быстрее. Там, похожая на ангела в платье цвета слоновой кости, скромного кроя, но настолько стильном и модном, что Энди знала, что именно это платье будет желанным абсолютно для всех светских львиц и знаменитостей к завтрашнему дню, сидела Миранда. В нижней части маленького экрана тянулась бегущая строка, и Энди ущипнула себя, пытаясь понять, спит она или бодрствует, потому что слова, казалось, не имели смысла. “Пристли: Ирв Равиц изнасиловал меня 17 лет назад!” Миранда выступала по национальному телевидению, на шоу Опры, почему? Мозг Энди все еще пытался играть в догонялки и терпел сокрушительную неудачу. Она сдалась и просто слушала то, что говорила Миранда тем слегка хрипловатым, светским тоном, который все еще заставлял Энди дышать немного поверхностно. - Я была молодой начинающей художницей тогда, и он разрушил мою карьеру, мою жизнь, мое будущее. И он снова проделывает это с другими молодыми женщинами. Он шантажировал меня после того, как изнасиловал, он напугал меня, и я сдалась, согласившись просто исчезнуть и не причинять больше вреда людям в моей жизни, которых он поклялся уничтожить, если я заговорю. И поскольку я знакома с делом окружного прокурора против него, я знаю, что по крайней мере три другие жертвы шантажируются в настоящий момент так же, как и я. А нескольким свидетелям либо заплатили, либо пригрозили и заставили их молчать. И вот я здесь, спустя семнадцать лет, показываю свое лицо и говорю Ирву Равитцу, что мне надоело бояться. Что я сделаю все, что в моих силах, чтобы привлечь его к ответственности! Опра, казалось, была так же очарована мстительным видением перед ней, как и Энди. Было ясно, что интервью было решено в последнюю минуту, известная ведущая выглядела немного неподготовленной, но она была профессионалом и продолжала задавать вопросы о жизни Миранды во время ее добровольного изгнания. Энди почти не слушала, ее мозг обрабатывал чудовищную нереальность происходящего. А потом Миранда сделала то, что делала все то время, пока они знали друг друга, она снова шокировала Энди. - Так почему именно сейчас? Да, дело против мистера Равица, несомненно, является мотивирующим фактором в раскрытии вашей личности, но могу ли я спросить, что еще послужило толчком к столь радикальной мере? Энди почувствовала, что глаза Миранды сверлят ее, когда она ответила. - Есть кто-то, кто сумел стать очень важным для меня, рискнул всем, чтобы противостоять этому человеку, рискнул сделать правильный поступок, несмотря на то, что это причинило ей большое личное горе и подвергло её огромной опасности, но она все равно встала на борьбу. Я не поддержала ее решение, на самом деле, я пыталась отговорить её от этого, потому что я всё ещё так боялась. Последние семнадцать лет я позволяла страху управлять своей жизнью и отгородилась от мира, предпочитая не замечать, что этот человек продолжает насиловать и издеваться над женщинами. Но эта молодая женщина настаивала. Она сказала мне, что я никогда не смогу быть свободной пока этот человек не предстанет перед судом. Мне потребовались месяцы, чтобы понять, что она была права, что из-за того, что я позволила ему управлять моей жизнью, я также позволила ему забрать у меня все, что мне было дорого, мою семью, моих друзей, даже мое имя. Миранда сделала глоток из стоявшего перед ней стакана, пытаясь взять себя в руки, и ее щеки приобрели тот очаровательный розовый оттенок, который обожала Энди. Когда она заговорила, ее голос слегка дрогнул, выдавая эмоции. - Я провела семнадцать лет в одиночестве, думая, что никогда больше не буду чувствовать себя в безопасности и любимой, потому что он заставил меня чувствовать себя так, и я поверила ему. И из-за глубоко укоренившегося страха, который он вселил в меня, я отпустила единственного человека, который впервые за семнадцать лет заставил меня снова почувствовать себя в безопасности, любимой и достойной. Пришло время освободиться, и пришло время выяснить, не зашла ли я в своем страхе слишком далеко. Опра улыбнулась своей снисходительной нежной улыбкой, и щеки Миранды стали еще ярче. Она выглядела просто прелестно. - Я слышала, что вы впервые будете делать выставку? Миранда, казалось, собралась с мыслями, прежде чем ответить, и на этот раз ее голос был твердым и решительным, без намека на нервозность. - Как вы знаете, за всю свою карьеру я ни разу не выставлялась. Я предпочитала продавать свое искусство через закрытые аукционы, в значительной степени определяя, кто будет владельцем. Я не могу сказать, что потребность контролировать хотя бы что-то в моей жизни, которая была настолько неконтролируемой из-за травмы, которую я пережила, не играла роли в моем решении. Но, как я уже говорила ранее, пришло время преодолеть страх и преодолеть то, что сдерживало меня. Мое искусство может иметь значение не только на модных подиумах и журналах, моя жизнь может иметь значение для реальных женщин, жертв насилия. Моя выставка будет открыта в галерее Гуниллы Гарсон Голдберг в Сохо в течение нескольких недель, начиная с начала месяца, и все доходы от продажи экспонатов будут направлены в приюты для женщин подвергшихся насилию в Нью-Йорке. Я хочу помочь, чем смогу. - А как называется эта выставка? Лицо Миранды снова озарилось светом, и сердце Энди замерло, когда левый уголок рта, который она так хорошо знала, так близко, приподнялся первым, прежде чем за ним последовал правый, а затем все ее лицо осветилось яркой и полной надежды улыбкой, улыбкой, которую Энди столько раз видела направленной на себя. - «Андреа».