Осенние горести

— Есть легенда, что когда-то давно Всеблагой Бог подарил своей жене прекрасные бусы… Но сама Смерть от зависти порвала подарок Богини, и четыре бусины из украшения выпали… Богиня не дала им пропасть без дела, собрала их на нитку да посадила семя жизни в каждую… Так, в сумрачно-серой бусине поселились чуждые духи. В кроваво-красной нашли себе приют демоны. В травянисто-зеленой построили себе дома из цветов шутники-фэйри. В солнечно-жёлтой же стали жить люди. Но недолго существовали в покое эти четыре мира! Человеческая жизнь и возможность испытывать настоящие чувства не давали покоя ни демонам, ни фэйри. И тогда чуждые духи решили встать между жёлтым миром и остальными защитной стеной. А для этого нашли они среди людей себе верных помощников, что стали хранителями грани со своей стороны. И отметили они их особым образом… — Бабуль, поэтому у нас с Сильвой волосы белые? — непоседливо перебил мальчишка седую сгорбленную старушку. Та погладила слабой тонкой рукой внука по голове и кивнула. — Цвет глаз и цвет волос являются признаками хранителей уже много лет… Сильва медленно натянула на себя ещё одно одеяло и попыталась скрыть дрожь. Но брат и бабушка заметили это и прервали свой разговор. — Потерпи, малышка, — проскрипела старушка, поправляя седую прядку, выпавшую из аккуратного пучка прямо на глаза. — Скоро станет легче. Сильва тут же фыркнула: какая она малышка? Ей уже целых тринадцать лет! Но она тут же сжалась, почувствовав внутри очередную волну колючего холода. — Бабуль, может, я бульона горячего принесу? Ей же плохо! — брат соскочил со стула и подошёл ближе к кровати, где лежала Сильва, накрытая несколькими одеялами и пледами. — Нельзя, — с сожалением ответила старушка. — Сейчас идёт завершающий этап передачи дара… — Значит, уже завтра хранителем грани будешь не ты, а Сильва, да? Старушка только кивнула. Сильва же с трудом сдержала стон боли — холод вгрызался в каждую клеточку тела, будто голодный пёс. Ладони и стопы уже совсем не чувствовались, как и кончик носа, и уши. Сильва, пусть и была укутана, будто не лето на дворе, а настоящая зима, отчаянно мерзла. Но приходилось терпеть: такова плата за возможность говорить с чуждыми духами. Сильва знала это — бабушка не раз говорила, что именно ей передаст дар, а не своей дочери, так что много рассказывала о ритуалах. Ритуал передачи дара был самым сложным. В этот миг граница оставалась без защиты со стороны людей, поэтому духи всегда решали, когда наступает время нового хранителя. Чуждые хотели бы ещё отложить ритуал, но больше нельзя было тянуть — бабушка уже слишком стара, а Сильва, пусть ещё слишком молода, должна была выдержать. Брат расстроенно присел на пол у её кровати, но не смел прикасаться. Нельзя: Сильва не должна взаимодействовать с людьми, особенно близкими родственниками, на завершающем этапе. И даже есть или пить было запрещено — это могло помешать «прирастанию» дара. Но пока было можно, брат лежал рядом с Сильвой, обнимал, поил бульоном и отварами, развлекал разговорами… — Можешь ещё рассказать какую-нибудь легенду, бабуль? — тоскливо спросил брат, но ему никто не ответил. Он испуганно обернулся и вскрикнул, увидев, как старушка оседает в кресле. Сильва зажмурилась и отвернулась. Ни она, ни бабушка не стали говорить брату, что после передачи силы здоровье у обоих ослабнет настолько, что с месяц придётся лежать на постели, а потом, возможно, всю жизнь страдать от какого-либо недуга. И если Сильва могла это выдержать — она же ещё молодая, здоровая! — то бабушка… Возможно, это была последняя легенда, что она рассказала своим любимым внукам.