Осенние горести

Впервые за несколько дней им удалось найти приличное место для ночлега. Старый охотничий домик, полный пылью, но целый — всего один этаж, немного утопленный в земле, и высокий чердак. Дерево потемнело, хоть ещё было крепким, а черепица оказалась сплошным ковром покрыта синим мхом. Внутри оказалось всего две комнатки — маленькая кухонька и спальня (но даже на полу спать было лучше, чем на уже подмерзающей земле) и люк на чердак. Марисса сразу принялась за готовку с помощью Кристы, тогда как Гелен и Сарин вызвались набрать дров с запасом на ночь. Сильву отправили отдыхать; впрочем, она и не была против — с искривленной рукой ни ложки, ни ножа в руках она удержать не могла, а левой ещё не наловчилась. Да и последние несколько часов она едва волочилась, с трудом переставляя ноги лишь силой упрямства и с помощью брата. Орест же остался не у дел, но спорить не собирался. Редко когда могла выдаться свободная минутка для отдыха, и пренебрегать ей не стоило. Сильва устало разобрала провонявшее плесенью постельное на кровати (или нескольких грубо сколоченных досках, если придираться), тогда как Орест решил вымести пыль, чтобы не задохнуться случайно ночью. Они прибирались в спокойной тишине, с комфортом находясь в пространстве друг друга в этой маленькой спальне и не мешаясь. Наконец, комнатка приобрела более приличный вид, и Сильва не без любопытства кивнула на коротенькую лесенку, ведущую к люку на чердак. Орест первым пошёл наверх, проверяя крепость досок. Наконец, убедившись в безопасности, он выглянул обратно и протянул руки. Сильва уцепилась за его ладони, пусть и не без труда, и Орест втащил её наверх с тихим смешком. — Юная хранительница, а вы воздухом питаетесь? — поддел он её, помогая полностью залезть на чердак. — В вас весу меньше, чем даже в очень упитанной ласточке. Сильва и сама усмехнулась, но с деланной обидой пихнула мужчину в плечо. Тот же развёл руками и развернулся, оглядывая всё вокруг. И не в первой было общаться — частенько в дороге Орест рассказывал Сильве о местах, где бывал, или о различных интересных случаях из своей практики, и девушка всегда слушала его с интересом, незнакомая ни с чем за пределами родного дома. Иногда и сама она могла набросать пару строк о прочитанных ею книгах или легендах, рассказанных бабушкой. Так что вдвоём им было комфортно проводить время, делясь своими мыслями. Чердак был невысок и даже более пылен, чем весь дом. В основном он был пуст, лишь на полу валялись всякие ящики да мусор, а у дальней стены просачивался тусклый вечерний свет через грязное окно. Сильва прошлась вдоль наклоненной стены, прикасаясь кончиками искривленных пальцев к темным доскам. — Тебя что-то тревожит, верно? — оглядываясь вокруг, вдруг сказал Орест. Он видел, как порой туманились глаза девушки, и она с болью выдыхала, оглядываясь на них всех. Он, конечно, замечал, что она старалась это скрыть, но его не провести, с таким-то опытом общения с израненными жизнью детьми. — Ты можешь мне рассказать, я не стану говорить это твоему брату. А тебе станет легче, если не будешь нести все на своих плечах. Сильва замерла возле окна, очевидно встревоженная даже мыслью о том, чтобы рассказать о своих беспокойствах. Её спина задеревенела, и вся она как будто побледнела, глубоко задумавшись. Наконец, она выдохнула, мелко кивнула и развернулась лицом к Оресту. Сильва присела на какой-то ящик, аккуратно расправив юбку, указала на место напротив и неторопливо начала выводить пером аккуратные строки, не поднимая глаз. «Не то что бы мне было дело до всего мира. Я просто хранитель грани, и это мой долг. Не будь мои волосы белыми, а глаза серыми, как это фэйрево небо у нас над головой, никакие Боги и чуждые не заставили бы меня сражаться. Я привыкла прятаться. Но если просто подумать… Из Сарина вышел бы лучший хранитель. Ведь если меня волнует лишь он, то его волнует всё вокруг.» Орест не стал ничего говорить. Только внимательно ещё раз прочитал, пока буквы не рассыпались искрами. Сильве же будто и не требовалась реакция, она просто высказывала накопившиеся мысли, пока могла это сделать. «Я не имела права делать такой выбор. Я не имела права идти против демона, мстить за его смерть. Моя роль одна — защищать грань, а после передать дар своему наследнику. Я же осознанно пошла на верную смерть — у меня был лишь один шанс на победу, но удача обернулась против.» — Даже для духов нет ничего важнее родной крови, — возразил Орест, на что Сильва только покачала головой с тоской в глазах. «Из меня никудышный хранитель.» — Но сейчас же ты не отступаешь. Ты ведь не бежишь и не прячешься в своей комнате, пока демоны собираются напасть. Ты же готова сражаться и готова умереть, защищая мир. «Глупо… Вот именно, что умереть. Когда вы вытащили меня из круга, я хотела лишь смерти. Я надеялась уничтожить ту тварь и умереть. Ведь Сарин тогда…» — А сейчас? Сейчас же он жив. Почему не сбежишь вместе с ним? «Потому что он никогда не бежит от проблем. Он останется. А значит, я буду рядом. В конце концов, я должна обеспечить ему безопасность. Так что демонам в нашем мире не место.» Вдруг послышался громкий, быстрый стук в дверь — дом был настолько мал, что эхо ударов гуляло даже по чердаку. Сильва первой бросилась к окошку, стараясь разглядеть вход через пыльную слюду, и потрясенно выдохнула. — Кто там? — шёпотом спросил Орест, опуская руку на пояс и нащупывая кинжал. Сильва помотала головой — белоснежная коса взлетела в воздух и шумно ударилась о спину — и беззвучно рассмеялась. «Ларинея. Ведьма из общины Мари.» Орест нахмурился, но не успел сказать и слова — дверь внизу с грохотом открылась, и раздался удивлённый вскрик Мариссы: — Ларишка? Сильва села обратно на ящик, расправив подол вокруг коленей. Орест тоже расслабился: уж от юной ведьмы опасности ожидать не стоило. Он постоял немного, но все же развернулся к выходу, решив оставить Сильву одну, но у самого люка остановился и обернулся. — И всё же… Из тебя вышел хороший хранитель, Сильва. Орест улыбнулся девушке — тепло и искренне, как давно никому не улыбался, кроме Кристы, ставшей семьёй. Пытаться спасти всех и вся глупо. Кому-то это может быть просто не нужно, кого, наоборот, стоило бы казнить, вместо того, чтоб защищать. Нет, спасать всех глупо. А вот пытаться сохранить весь мир таким, какой он был, лишь для одного человека… Это, как минимум, честно.