Осенние горести

Ведьмина община Далласа была одной из самых крупных на три дня пути вокруг, поэтому большая часть глав других общин направилась именно сюда. Даже маги — в том числе одиночки, получившие послания от доверенных друзей, поспешили на собрание. Пусть весточки и были посланы через артефакты и с волшебными птицами, растянулось это не менее, чем на пять суток. Но к исходу этого времени деревянный дом общины был переполнен. Ларинея носилась по коридорам, задрав юбки до колена, лишь бы всё успеть, всех устроить, проводить и объяснить. Вести разослали по всем общинам, с которыми есть связь, и потому ритуалы проводить начали на местах ещё несколько дней назад, но именно здесь объединить решили все потоки, неподалёку от дома хранителей. Все старшие наставницы вместе с ученицами тоже не сидели без дела — даже для тех, кто ещё не раскрыл свой дар, нашли работу. Так что и днем и ночью в доме кипела жизнь. — Девушка! — Ларинею за локоть поймал немолодой мужчина с чёрной бородой, разбавленной сединой. — Сможешь проводить к главе? Ларинея остановилась и согнулась пополам, загнанно дыша. Встряхнувшись, она выпрямилась и кивнула, оглядев мага — уж больно выраженные у него были потоки — и его спутницу, столь же сильную женщину с яркими, словно у фэйри, глазами. — Вы из клана? — она махнула рукой на нужный коридор, ведущий к кабинету её матери, и пошла первой, указывая путь. — Нет, одиночки, — ответила женщина, тяжело уцепившись за локоть мужчины и переваливаясь с трудом. Очевидно, одна нога у неё уже не сгибалась, вот и приходилось ей ковылять, подобно уточке. — Мы с мужем получили письмо от старых друзей, вот и приехали на помощь. Ларинея кивнула, запоминая: она помогала одной из старших учениц с размещением гостей, и, раз это были супруги, но не из клана, им стоило подыскать общую комнату. — Девушка, а ты не видела здесь магичку, — вдруг добавила женщина, пока её муж перехватил её за вторую руку, помогая перейти несколько высоких порожков. — Молодую, чуть старше тебя, с желтоватыми волосами? У неё ещё седая прядь у лица. Ларинея остановилась у кабинета матери и обернулась, нахмурившись. Описание ей показалось знакомым — не такую ли магичку с черноволосым мужчиной наняла мама для Мари? — К чему спрашиваете? — настороженно уточнила она у пары, замерев перед дверью. Мужчина погладил жену по плечу и размеренно ответил: — Она сильная магичка, явно не прошла бы мимо такой заварушки. А её напарник, наш сын, точно Кристу бы не оставил одну. Вдруг он здесь, хоть повидались бы. Ларинея неуверенно кивнула, но все же ответила, раскрывая дверь и приглашая их в кабинет матери: — Их наняла моя мама для одной из ведьм, раскрывающих дар. Она и рассказала про грань в своих письмах, так что ваш сын с напарницей сейчас там. Женщина сдавленно охнула и зашипела, кажется, запнувшись, а потом приветственно склонила голову перед главой общины вместе с мужем: — Мир вам. Чем можем помочь? Глава общины слабо улыбнулась из-за стопок бумаг, заполонивших весь стол, и благодарно кивнула дочери. Ларинея махнула с ответ рукой и поспешила прочь — ей предстояло ещё много дел — но она услышала, как мама отвечает на вопрос, а затем (и ни капли она не задержалась под дверью, послушивая!) мужчина уточняет и у неё — правда ли, что наняла она их сына, Ореста, для охраны юной ведьмочки?.. К вечеру во дворе общины собрались все прибывшие маги и ведьмы, собираясь проводить первый ритуал по укреплению грани. Ларинею отослали прочь, как и других нераскрытых ведьм — им предстояло помочь позже, на заключительных этапах, и до того ещё было день, не меньше. От волшебства тряслись даже стены в комнате Ларинеи, и дрожали на столе подставки под перья у Мариссы. Ларинея их все придерживала, не давая разбиться — Мари явно бы расстроилась, ведь это был совместный подарок Сарина и Гелена на её день рождения несколько лет назад. Но потоки быстро успокоились. Колдовству надо было набрать силу, а плетениям закрепиться, чтобы грань не расползлась, как плохо сшитая ткань. Едва всё утихло, Ларинея бросилась в комнату матери, чтобы подготовить ужин — сама она вряд ли бы стала о таком беспокоиться сейчас, скорее легла бы спать голодной, больше занятая беспокойствами и заботами. Так и было. Глава общины вернулась в спальню настолько уставшей, что едва не испугалась собственной дочери, раскладывающей на столе чашки с чаем и печенья. Они поужинали в тишине, слишком уставшие от шума за последние дни, как вдруг Ларинея резко выдохнула. — Мама, что хочешь делай, а я за Мариссой, — выпалила она, громко отодвинув от себя опустевшую чашку. — Неспокойно мне на сердце. Чую, надо идти. Женщина лишь зажмурилась, не скрывая усталости и почти болезненного отчаяния в каждом жесте. — Если чувствуешь, то иди, — выдохнула она, сжав ладони под столом. — Найди её по поисковому ритуалу, и в путь. Ларинея кивнула решительно, вскочила из-за стола и бросилась прочь, уже не слыша, как шепчет её мать молитвы и мольбы: — Только вернись ко мне, прошу, вернитесь ко мне, обе мои дочери.