Осенние горести

Демон выдернул кинжал и отбросил прочь, прямо в глубину изменчивых земель, а потом снова обернулся на Сильву. Она уже выкинула перо и склонилась над осколками зеркала. Все были слишком слабы и ранены, чтобы сражаться дальше — демон был невероятно силен. В их планы не входило его появление, они надеялись, что Сильва успеет изгнать ту тварь, пока Марисса и Криста прикрывают их, но… Сильва дрожащими руками выводила в воздухе над окровавленными осколками волшебные знаки, надеясь успеть завершить изгнание, пока демон медленно шёл к ней, словно знал — нет нужды к спешке, его не победить. Ладони хранительницы засветились едва заметно белыми искрами в ночной тьме, но по её испуганному лицу и безнадежности в глазах было заметно, что она не успевает, что не хватает сил. Орест слабо приподнялся на локтях, и тут едва не рухнул снова, придерживаемый Кристой — весь его бок и одна щека были обожжены из-за демонического пламени, кожа стала красной и пузырилась. Криста не пострадала так сильно, но лишь потому, что её успел прикрыть своим телом напарник от обжигающего жара. Марисса даже не пыталась встать — кажется, в какой-то момент она повредила ногу, потому едва могла двигаться, опираясь на руки. На её коленях лежал бледный от кровопотери Гелен, которому ведьма подолом своей юбки кое-как перевязала рану. Сарин только начал приходить в себя, то и дело встряхивая головой. Демону осталось не более пяти шагов. — Сильва, нет! — Орест закричал настолько отчаянно, что изменчивые земли вокруг дрогнули и вновь изменились. Он кое-как вскочил на ноги, пошатнулся и сделал несколько неуверенных шагов к хранительнице. — Оставь её! В его голосе слышалось что-то странное, что-то слишком сильное для простого наемника, взявшего дурацкий заказ на охрану юной ведьмы, что-то слишком личное для того, кто увидел хранительницу впервые не более нескольких недель назад. Возможно, именно поэтому демон дрогнул и замер, пламя, пляшущее на его крыльях, поутихло. В эту секундную заминку Сарин вскочил на ноги и бросился перед сестрой, закрывая её от удара демона. Тот словно очнулся от наваждения, вызванного криком Ореста, и широко замахнулся рукой. Его когти пронзили грудь Сарина, словно тонкую бумагу, но тот не дрогнул. Сильва же в ужасе распахнула глаза, прикоснувшись кончиками пальцев к спине брата, и в тот же миг с яростным лицом сложила ладони у груди. Демон выдернул когти, и Сарин в тот же миг свалился на землю перед сестрой со слабой, но уверенной улыбкой. В её окровавленных руках из белого сияния появился серебряный кинжал, который она, не раздумывая ни мгновения, вонзила в демона. Владыка Саш’интарр замер, не в силах шелохнуться, и под ледяным взором хранительницы грани начал оседать на землю. Она запомнила, где прячется сердце демонов. После Сильва, уже совершенно спокойно и безразлично, повернулась к нему спиной и снова принялась колдовать над осколками. Сарин не без труда выпрямился и выразительно скривился, прикладывая руки к груди. — Пора изгнать демона, — сказал он, и его сестра уверенно кивнула, наконец завершая ритуал. От напряжения у неё вновь хлынула кровь из носа, да и с руки до сих пор немного капало, так что Сильва была почти до смерти бледна, и Сарин придерживал её за плечо, не давая упасть. Грань распахнулась прямо под демоном, выкидывая его труп прочь из мира, и вновь закрылась, уже крепко сросшись краями. — Я чувствую, как грань укрепляется извне, — вдруг сказал Сарин, и Сильва согласно кивнула на его слова. — Это хорошо. Ты можешь немного передохнуть, ты потратила слишком много сил. В ответ на это Сильва уже отрицательно помотала головой, продолжая водить руками над осколками зеркала. Наконец, перед ней из тумана стал появляться чуждый. — Я услышал твой зов, хранительница, — прошелестел он. — Ты выполнила свой долг, грань вновь достаточно крепка, а демоны покинули ваш дом. Сильва не без труда поднялась на ноги, придерживаемая братом, и положила руку на его плечо. Дух оглядел их и всё вокруг, чтобы согнуться в подобии поклона. — Баланс достаточно нарушен, — пустым голосом прошелестел чуждый. — Нельзя боле тревожить грань. Сильва, не споря, склонила голову. — Пусть бережёт тебя твой брат, хранитель, до конца твоих дней, после же пойдёте вместе по пути рода, — вынес приговор дух. Сарин недоверчиво вскинул голову и сдавленно зашипел, прижимая руку к ранам. А Сильва благодарно кивнула, прижав израненные руки к сердцу. — Ты достойный хранитель, — напоследок сказал чуждый, уже истаивая в тумане. — Спасибо за твою службу. Сильва выдохнула и бросилась на шею брату, что тут же обнял её и закружил. Они остановились и обернулись. Орест болезненно морщился и помогал Кристе встать, придерживая её за плечи, а Марисса… Марисса ревела в голос, прижавшись лицом к перевязанному кое-как плечу Гелена. Тот, бледный до синевы, медленно гладил её по голове, не отводя взгляда от Ларинеи. Наконец, он за подбородок поднял лицо девушки, и принялся мягко прикасаться губами к её щекам, собирая слезы — Сильва помнила их смешную детскую традицию, целовать друг друга после победы — но никогда это не отдавало такой горечью. — Помнишь книгу легенд из той гостиницы? — вдруг прошептал Гелен Мариссе. Та только слабо кивнула, затихая. — Я видел там красивую легенду. Когда мир только родился, небо было пустым и темным. Не было ни луны, ни единой звездочки. Постепенно люди заселились всюду, но ночью было темно. И вот они взмолились Всеблагому Богу, прося подарить хотя бы небольшой свет. Он выполнил просьбу людей, но сказал, что светло ночью будет, лишь только если люди станут мечтать. Чем больше они будут мечтать, тем светлее небо станет. Но свет будут нести только искренние мечты, злые же будут только поглощать всё. Много лет на небе не видно было ни одного темного пятнышка — люди мечтали. Их мечты становились звездами. И чем добрее были мечты, тем ярче были звезды. Ночью было светло, как днём…       Жили однажды два брата. Один был весел, лёгок и добр, второй же, младший, был нелюдим, мрачен и строг, жалил словом больнее, чем кинжалом. Но однажды именно он бродил на рынке и встретил танцовщицу. Его пленила её красота, её свет и тепло. Они познакомились, а после и продолжили общаться — узнавая мир каждый со своей стороны, рассказывая о увиденных местах и услышанных историях. День за днем они встречались на том рынке, и вот уже мрачный юноша дарит людям улыбку, а беззаботная танцовщица задумывается о важных вещах.       Они меняли друг друга к лучшему, и не заметили, как обменялись сердцами. Они решили пожениться в первый день осени. Однако был ведь и второй брат — тот, что старший. Им завладела зависть. Как же, такая прекрасная девушка и пленилась его нелюдимым братом, тогда как его обошла стороной? В тот миг он стал мечтать о смерти брата, ведь тогда бы он смог жить вместе с его невестой, вновь стать лучшим и счастливым. В тот же миг на небе погасло множество звезд, поглощенных его злыми мыслями. Вот только танцовщица услышала, как договаривается он с наемниками, чтобы убить её жениха, и рассказала тому об этом. Только тот искренне доверял не только невесте, но и своему брату, а потому не стал рубить с плеча и попросил доказательств. Девушка согласилась и вновь решила подслушать, что говорит старший брат, и тогда узнала, что тот замыслил напасть уже тем же вечером. Немедля девушка обратилась к лучшему кузнецу в городе, её старому другу, и попросила выковать одну вещь, зная, что не успеет иначе собрать доказательства для любимого.       Старший позвал своего брата на ужин. Но когда же юноша пришел на место встречи, его там ждали наёмники, готовые убить. Он точно знал, что не выживет — один против пятерых, но вдруг появилась его невеста с огромным круглым щитом в руках. Тот был сделан из железа, его поверхность была неровного цвета, словно в пятнах — ведь как бы ни был хорош кузнец, едва ли он успеть бы выковать щит получше. С помощью него они защитились от нападения, а Богиня, прознавшая об этой гнусной истории, покарала старшего брата. И щит тогда поднялся на небо и закрыл темное пятно, образованное злой мечтой, ведь выкован он был во имя любви. А что сильнее её?.. После смерти же эти двое поднялись на небо, и стали не просто звездами, а созвездиями. Слышала о таком, Танцующая пара? Марисса слабо улыбнулась. Её щеки высохли, пока она слушала, плененная красивой историей, хотя глаза и оставались до сих пор опухшими и красными. — К чему ты мне это рассказываешь? Гелен ласково обхватил щеки ведьмочки ладонями. — Ларинея, может быть, и была не самым светлым человеком, но я думаю, что в её сердце было достаточно добра, чтобы тоже стать одним из созвездий. Сильва улыбнулась и подняла глаза на небо. Занимался рассвет.