156 часов

      7:17. Мама говорит с кем-то по телефону в коридоре, оставив нас с Биллом завтракать наедине друг с другом. Сегодня он молчаливее обычного, вчерашний день стоит у него в глотке, не позволяя насладиться завтраком. И я впервые замечаю, что что-то идет не так. Я обеспокоенно наблюдаю за тем, как он ковыряет вилкой омлет, так к нему и не притронувшись. Его понурый взгляд устремлен в никуда, линия черных теней не такая точная, как обычно, а более волнистая, растертая пальцем у края. Я и не догадывался, что было не так, но поинтересоваться у него у меня не хватало ума.       7:22 — Мальчики, у меня есть для вас не очень приятные новости, - говорит мама, возвращаясь в кухню. В ту же секунду Билл вскидывает голову, начисто стерев со своего лица унылое выражение, дабы не вызвать у мамы лишнего беспокойства — его обычный трюк. - Меня и еще нескольких наших выдающихся сотрудников пригласили на конференцию. - Но это же здорово, мам, - говорю я, выбивая для Билла еще немного времени, чтобы он мог окончательно вернуться к нам и вникнуть в происходящее. - Она в эту субботу, нас отвезут туда сегодня вечером, а обратно вернут только в воскресенье, - мама расстроенно разводит руками, виновато опуская голову. - Получается, никакой семейной субботы? - Билл, наконец, подает голос, но звучит он разочарованно.       Суббота была единственным днем в недели, когда мы втроем были свободны и могли провести время вместе. Мама готовила нам на завтрак вафли с сиропом, а потом мы уезжали на весь день то в кино, то в парк, то за город на природу. Ни друзья, ни Розалин не понимали меня. Они считали, что провести с семьей даже вечер — уже пытка, что уж говорить о целом дне, и я поддакивал им, никогда не говоря о том, как любил эти семейные субботы. Только тогда я снова мог почувствовать себя ребенком, забыть о проблемах в школе, о скором поступлении в колледж. Золотое время, когда мы снова были вместе. - Получается так, - мама кивает ему, убирая тарелки со стола и за всем этим разговором совсем не замечая, что одна из них все еще оставалась полной. - Я бы отказалась, правда. Если бы могла. - Это ни к чему, - твердо заявляю я. Иногда я все-таки не был таким уж глупым. - Езжай, хотя бы пару дней отдохнешь без глажки и готовки. - Ах, Том, - с восхищением вздыхает мама. - А за нас не беспокойся, мы уже достаточно взрослые, от голода не умрем, - я продолжаю, чувствуя на себе его пронзительный недоверчивый взгляд. - Это уж точно, потому что я попрошу мисс Томпсон присмотреть за вами, - мама говорит, залпом допивая свой поостывший кофе. - Соседку? Зачем? - я возмущаюсь. Это бы точно испортило мои грандиозные планы. - Мам, нам скоро в колледж поступать, я машину сам вожу. Мы можем и сами о себе позаботиться. - Даже если бы ты мог водить грузовик, я бы все равно не оставила вас одних, - строго заявляет мама, приступая к мытью посуды. - Ну, все, идите, а то вам ведь еще Розалин забирать.       Я замолкаю, не решившись продолжить препираться с ней. Если мама что-то решила, то ее было уже не переубедить, они с Биллом очень были в этом похожи. А если все же полезть и продолжить настаивать на своем, она и вовсе могла прописать какое-нибудь наказание, вроде недели без прогулок с Розалин и друзьями. И хотя я был бы счастлив получить одно такое прямо сейчас — мне и недели-то не надо, каких-то жалких 76 часов — она все равно ничего не скажет, как и я, ведь все предрешено, наше время уже расписано, каждая минута, каждый час.       7:35. Мы едем по давно заученной дороге, радио скрипит, так и не включенное на нужной волне. Он продолжает буравить меня взглядом, насупившись, выглядывая из-за завесы из лакированной челки подобно хищному зверю на охоте, и я прекрасно знаю, какой вопрос вертится у него на языке, в ответе на который он вовсе не нуждался. - Ты вечеринку устроить хотел, да? - все же спрашивает он не читаемым тоном. - Что? Нет, - усмехаюсь я, заранее зная, что этой ложью мне его не накормить. - Просто пригласить пару друзей и Розалин, ничего серьезного. - Ты же и так сегодня встречаешься с ней, - мельком я замечаю проглядывающую на его лице обиду. - Ну и что? - я отвечаю глупо, как несмышленый ребенок, будто не видя отчаяния в его взгляде, в его словах, поведении.       Он вздыхает, переводя взгляд на колени и отворачиваясь от меня. - Да ничего.       И я злюсь. Опять злюсь, я вижу нахмуренные брови в зеркале, веду себя как чертов эгоист и ничего, ни слова от него не жду, не задаю просящихся вопросов. Мне не плевать, я им обеспокоен, но что же я тяну с расспросом? Я вижу сосредоточенное на дороге лицо в отражении лобового стекла, не обремененное заботой, ни на секунду не выдавшее беспокойство. Таким он меня видит? Хладнокровной безучастной сволочью, будто забывшей о существовании младшего брата. Я пытаюсь повернуться к нему, изменить дурацкое выражение на собственном лице, но не выходит, я все так же за рулем, прикован взглядом к стелющейся впереди дороге.       7:43. - Привет-привет, - громом вспыхивает в тишине звенящий голос Розалин. Она влетает на задние сидение, бегло целует меня в щеку, так и не обращая никакого внимания на Билла. - Знаешь, что я узнала? Ты не представляешь, - она лепечет, переполненная восторгом, и для нее вдруг отмирает мое окаменевшее лицо, отрисовывая улыбку. - Родители Аарона уезжают на какую-то там конференцию на целые выходные, и, конечно же, он собирается закатить вечеринку! Все наши уже идут. Скажи, что ты тоже пойдешь. Пожалуйста-пожалуйста! - Розалин стучит по моему плечу, пытаясь как можно скорее выбить из меня необходимый ей ответ. - Скажем твоей маме, что мы погуляем, а ты потом к друзьям. Ну или что-то вроде того. - В этом нет необходимости, наша мама тоже уезжает, - я отвечаю, едва ли замечая, как багровеет бледное лицо на соседнем сидении. - Правда?? - она визжит от радости как свинья, обнимает меня за шею через подголовник сидения. - Это будет лучший вечер. Встречаемся в семь. В этот раз Алекс всех развозит, так что он за тобой заедет.       Я киваю ей, ни слова не говоря про мисс Томпсон. Я не мог признаться ей, что в свои шестнадцать остаюсь с няней, это бы больно ударило по моей репутации крутого независимого парня, по крайней мере я так считал. - Но сегодня же тоже все в силе? - уточняет Розалин, наконец, садясь на сидение. - Да. Отвезу Билла домой после школы и сразу к тебе.       Я подмигиваю ей через зеркало заднего вида, а она в ответ посылает мне воздушный поцелуй. Я возвращаюсь на дорогу, сам в то время судорожно подсчитывая оставшееся время. Опять пропущенный фрагмент утомительного вечера и почти ничего о Билле за целый день. Я выискиваю его отражение в глянцевой поверхности радио, но там ничего нет. Все это время он так и продолжал сидеть, отвернувшись от меня к холодному стеклу.       15:32. Через боковое окно я вижу, как он нехотя плетется к машине, выходя из дверей школы. Это застывшее равнодушие на его лице разрывает мне сердце, он глотает обиду, снова и так привычно, садится в машину без лишнего звука, и только шум выезжающего ремня нарушает тишину. И я замечаю это, не свожу вопросительного взгляда с него, в то время как Билл, не поднимая глаз, снова отворачивается к окну. - Ну, что не так? - наконец, спрашиваю я, поворачивая ключ в замке зажигания. - Все нормально, - он отмахивается, но к счастью я и не подумаю сдаться. - Ну как же. Я же вижу, что на тебе с утра лица нет. - Тебе в самом деле интересно или ты пытаешься меня задобрить, чтобы я перед нашей сиделкой тебя завтра прикрыл? - его слова сочатся раздражением, и не поддаться порыву становится сложно, но я беру себя в руки, отчетливо понимая, что без его помощи мне действительно завтра никуда не уйти. - В самом деле интересно, - отвечаю я, и он закатывает глаза — хоть и не вижу этого, но точно знаю, что именно так он поступил. - Конечно, - цокнув, под нос ворчит он, и я на секунду срываюсь. - Билл!.. - Ты делаешь все, лишь бы не оставаться со мной наедине, да? - он перебивает меня, задавая очень важный вопрос.       Его стоило поймать, развернуть эту тему, помочь ему уже выйти на болезненный разговор. Он посчитал, что я его раскрыл, что понял, о чем он так долго пытался мне рассказать, и все эти гулянки, встречи ничто иное как повод избежать пугающего уединения. Он был слишком хорошего мнения о моем уме.       Этот вопрос был так ценен, он обладал способностью все перевернуть, изменить неизбежный исход, исправить миллионы раз совершенные ошибки. Он был вторым спасением после поцелуя, но еще менее очевидным, быстрее ускользнувшим. - Что? - будто идиот спрашиваю я, и больше этого вопроса мне от него не услышать. - Хочешь уйти и оставить меня одного с этой мисс Томпсон? Будто я не понимаю, что раньше воскресенья тебя не ждать. - Билл, я не.. - я ошарашен, мне и в голову не приходило, что он мог так расценить мою попытку спасти утраченную субботу. Я в кои-то веки начинаю соображать. - Я не подумал. - Я понимаю, ты любишь развлекаться и все такое, но дома ты тоже нужен.. мне, - его голос затухает, и я слышу, как сквозь раздражение и злобу просачивается необъятная печаль. - Нам всего пару лет осталось учиться и затем поступление. Кто знает, куда мы попадем. Может, видеться будем только дома по праздникам, - он становится все откровеннее, и я внимаю каждому его аккуратному слову, шокированный, сбитый с толку таким внезапным порывом. - Я только хочу, чтобы мы побыли семьей еще какое-то время, пока школа не кончилась, - он поворачивается ко мне, я встречаюсь с ним взглядом, и меня до дрожи пронимает все то безграничное отчаяние и накопившаяся грусть где-то глубоко в его карих глазах. - Пока все не закончилось.       В голове не находится ни единого слова, чтобы ответить ему. Я перевариваю его слова, в гробовой тишине отвозя домой. Это не походило на его привычные инфантильные размышления, я будто за эту секунду познакомился с ним заново. Он все осознавал и вовсе не был тем маленьким ребенком, каким я всегда его считал, и похоже он боялся неопределенности будущего еще больше, чем я сам. Он был прав, как всегда, но понять его мне было не суждено. Я был слишком далеко от этой неизбежной правды. Для меня все было одним днем, будто завтра никогда бы не наступило, будто школа была бы вечной, как и мама, как Билл. Будто покинуть родной дом мне никогда бы не пришлось.       И будь эта история его, все было бы именно так, но, к несчастью, она оказалась моей.       15:59. Он выходит из машины, не попрощавшись со мной. Всю дорогу отвернутый к окну, он так и не повернулся ко мне больше, а я и сам боюсь взглянуть на него, увидеть там совсем другого Билла, не того беззащитного маленького братца, которого как малыша я каждый день провожал в школу. Я был повержен, но далее молчать было уже невозможно. - Билл, - я зову его, но некому ответить.       К кому я обращаюсь? Он уже давно дома, готовит себе какао — я вижу его смутный силуэт в кухонном окне. Так я и упустил его, замешкался, опоздал на долю секунды, и теперь его не поймать, а все, что мне осталось, это корить себя, мучая наш неудавшийся разговор в голове снова и снова, будто это позволит мне хоть что-то изменить.       22:36. Я открываю входную дверь, осторожно и неторопливо. Одно неверное движение, и она бомбой взорвется, металлическим скрежетом пробуждая каждого в доме. Повсюду темнота, на цыпочках я крадусь мимо гостиной — мисс Томпсон похрапывая спит перед бормочущем телевизором. Как бывалый домушник, я бесшумно поднимаюсь вверх по лестнице на второй этаж, избегая скрипучих ступеней, прибегнув ко всем заложенным во мне акробатическим способностям, и уже через пару минут мне, наконец, удается добраться до спальни, никого не разбудив.       Устало сбрасывая футболку, я падаю на кровать, уже готовясь достать телефон, но тут дверь потихоньку начинает открываться, и мое сердце пропускает удар. Судорожно я начинаю выдумывать нелепые оправдания своего позднего появления для мисс Томпсон, завтрашний день стоит на кону, меня бросает в жар перед предстоящим разговором, и на пике переживаний, уже наглотавшись вдоволь адреналина, я вижу знакомый худенький силуэт в темноте дверного проема. - Том, это я, - шепотом говорит он, по-видимому понимая, как сильно мог сейчас меня напугать. - Ох, боже мой, - я выдыхаю с облегчением. - Я уже думал, что спалился. - Нет. Я сказал, что ты готовишь с другом проект и будешь позже, а потом она сама уснула перед телевизором, - он бесшумно закрывает за собой дверь, подходит к моей кровати, тихо шурша ногами по полу. - Спасибо, - говорю я, и меня накрывает волна ужасного стыда за свое сегодняшнее поведение. Весь вечер я никак не мог успокоиться, возвращаясь к его словам каждую секунду. - Слушай, Билл.. - Я знаю, - понимающе шепчет он, садясь рядом со мной. - Я и сам хотел извиниться. Не знаю, что на меня нашло.       Он кладет голову на мое плечо, и я обнимаю его, совершенно не догадываясь, что это последний раз, когда мне удастся обняться с ним. Я завожу ладонь в его мягкие волосы, избавленные от лака, с легким ароматом цветочного шампуня, все еще слегка влажные после мытья, прикасаюсь губами к теплой макушке, чувствуя, как смыкаются руки-палочки на моей спине. Слезы льются по моим щекам, но они остаются сухими. Я глажу его волосы, ссутуленную спину с такой нежностью, с какой никогда в своей жизни не прикасался к Розалин. Он перекидывает ноги через мои колени, ближе подползая ко мне. Его горячее дыхание оседает на моей шее, и ради этого момента стоило терпеть весь этот невыносимый вечер. Я не осознавал, но я спешил к нему, я мог задержаться и до полуночи, и до утра, но я бы не оставил его. Ни за что, никогда. Мне нужно слышать, как он ворочается за стеной, мне нужно чувствовать, что он рядом со мной.       Я отбрасываю все былые мысли, он все еще мой маленький брат, без проблем умещающийся в моих руках. Жмется ко мне в полной темноте в своей старенькой футболке из нежного хлопка с серым медведем. Мне ни за что не обнять его так даже при маме, эти объятия были слишком интимны для нас, в такие секунды мы снова становились одним целым, той клеткой, что однажды решила поделиться.       Еще чуть-чуть, я так боюсь, что он расцепит руки, будто от него зависит моя жизнь, и отпусти он меня — я разобьюсь. Пусть я не вижу его в этой кромешной тьме - мне это и не нужно. Достаточно горячих ладоней на обнаженной спине, спокойного дыхания где-то под ухом, тяжести ног на коленях. Достаточно того, что он рядом со мной. - Том, - он зовет меня, и мое сердце болезненно сжимается. - Да? - я отвечаю ему, а голос мой как теплая мягкая перина, так не похожий на обычного себя. - Возьми меня завтра с собой, - он просит меня так нежно и тихо, что нужно быть бездушной скотиной, чтобы ему отказать. - Зачем тебе это? Там даже не будет никого, кого бы ты знал, - я оттягиваю с ответом, но не от нежелания брать его с собой, а скорее из страха за него. Целый дом таких, как Розалин, ядовитых, не заботящихся о чужих чувствах людей. Я считал, что они раздавят его как блоху, сыграв на его хрупких чувствах. - Там будешь ты, - спокойно отвечает он. - Думаю, это плохая идея, - я сомневаюсь, и верно делаю.       К черту эту вечеринку, зачем мне вечер, от которого на утро останется только стыд и головная боль. К черту Розалин, нам все равно не продержаться вместе и недели, а с ним я связан на всю жизнь — от первого крика до последнего вдоха. И не будь ее неделями, месяцами, да не заметил бы я этого никогда, но стоит ему пропасть хоть на час, и мое сердце уже начинает барабанить. Зачем я пытаюсь получить что-то еще, если все, что мне нужно, сидит сейчас на моих коленях, обнимает меня в последний раз. Я получил все ответы, лекарство для каждой раны, спутника, советника и лучшего друга уже через десять минут с момента рождения.       Он поворачивает голову, проводит кончиком прохладного носа по моей шее, словно ненамеренно, будто я бы такое не заметил. А ведь и в самом деле не заметил. - Пожалуйста, - умоляюще шепчет он у самого уха. - Прошу тебя, Том, мне очень хочется.       Он забирает у меня последнее оружие, мне нечем обороняться. Это нечестно, он отлично знает, что стоит ему пару раз поумолять меня и хныкнуть напоследок, жалобно, как подбитый щенок, и я тут же сдамся. - Ну хорошо-хорошо, - я вздыхаю, зная, что сейчас он оторвется от меня. - Спасибо, - он целует меня в щеку в качестве благодарности, совсем не по братски, слишком интимно и нежно. - Я не создам тебе проблем, вот увидишь.       Все же расцепив ладони, он сползает с моих колен и встает возле меня. Его рука все еще в моей, и я не могу себе ответить, почему я его не отпускаю, почему он не отпускает. Он улыбается, я знаю, смущенно, чуть склонив голову в бок. Я боюсь отпустить его, будто это последняя нить, что связывает нас. Я ведь вижу, я понимаю, но не признаю, не верю, будто если принять его чувства, то все в миг разрушится. Но на деле все было иначе. - Спокойной ночи, Том, - говорит он, и его теплая ладонь выскальзывает из моей руки. - Спокойной ночи, - отвечаю я, но мои губы почти не шевелятся.       Я будто выпал из самолета в ту же секунду, как он отпустил мою руку, и разбился об землю, когда за ним закрылась дверь. Я не могу держать моменты вечно, я не могу замереть только в этих объятиях. Я не могу сопротивляться ускользающему времени.       Он ушел, оставив меня наедине с этими мыслями, и со страхом, бьющемся в ушах. Я ложусь на кровать в полном одиночестве, ощущая, как я снова близок к концу.       00:00. Осталось 60 часов.