И остаются только вечера

      Антон смотрит на небо. На четвёртом слое Сумрака оно всегда серое. Ветер кружит сверкающий разноцветными искрами песок где-то в вышине. Это похоже на северное сияние. Антон заворожённо наблюдает за переливами вспыхивающих в воздухе водоворотов. Он почти рад, что ему предстоит наблюдать эту картину ближайшую вечность.       Виталий смотрит на Антона. Голова Городецкого покоится на его коленях. Под ногами всё тот же песок, достаточно удобный, чтобы лежать на нём часами, разглядывая мерцающее небо. Подложить под голову можно и куртку, но Виталию не жалко. В Сумраке ноги не затекают.       К тому же в куртку Антон зябко кутается. Ему на четвёртом слое почему-то холодно. Виталий ощущает порывы не имеющего ни запаха, ни температуры ветра. Свитер свой он отдал Антону тоже. Ему явно нужнее. И под тремя слоями одежды Антон почти не дрожит. Иногда он совсем забывает о холоде. Как вот сейчас, практически в обнимку с Виталием.       Виталий, размышляя об этом (как он подолгу теперь размышляет обо всём, что может представлять из себя предмет размышлений), думает, что холод, терзающий Антона, быть может, происходит из его, по честному говоря, оставляющего желать лучшего ментального состояния. Может, этот холод поселился в нём в тот момент, когда он сказал себе «у меня нет другого выхода», и пошёл навстречу Зеркалу.       Ещё ему кажется, что Антон с Сумраком слился сильнее, чем должен был. Будто впустил в себя его липкий туман и искрящееся небо. И теперь тратит последние крохи тепла на прокорм этой бесконечно голодной твари. Отдал себя всего целиком в порыве щедрости. Может, боялся, что его жизни не хватит расплатиться за жизнь Великой.       Но потом Антон шевелится, запахивает куртку плотнее, смотрит ему в глаза бесстрастно и блёкло, но по-человечески. Просто человек, которому плевать. Для того чтобы вымерзнуть изнутри не обязательно отдаваться Сумраку.       – Всего лишь маленькое предательство.       Антон думал.       – В прошлый раз, – медленно, чеканя слова, начал он, – ты подарил мне воздействие.       Завулон посмотрел на него удивлённо.       – Антоша, это был не подарок, ты получил его в обмен на лояльность.       – Это ложь, и мы оба это знаем, – твёрдо возразил Антон.       – Ты что же, хочешь ещё одно воздействие второго уровня? – хмыкнул Завулон, прищурившись, – не жирно будет?       – Ну ты же хочешь уже второе предательство?       Завулон внимательно разглядывал его лицо.       Конечно, он подарил своему любимчику воздействие. Наверное, ему было любопытно, что Антон придумал на этот раз. А тот не придумал ничего умного.       Хочешь энергии? На, подавись, столько собрал, что на двух Светлан хватит.       Второй раз воровать у людей счастье было легче. Он даже не смотрел, у кого берёт.       Никто из них двоих не доехал до «здания суда». Устроить дуэль прямо на дороге, рядом со смятыми машинами и набухающей толпой так не по Светлому. Светлому было всё равно на людей в этот момент. Ему уже и на любовь всей своей жизни, пожалуй, было всё равно. Он делал то, на что Светлые годны лучше всего. Совершал самоубийственную, но правильную с точки зрения совести вещь, не сомневаясь ни секунды в том, что делает. Гесер мог гордиться своим учеником.       Виталий вспоминает всё больше с каждым мгновением сумеречного времени. Он давно вспомнил всю человеческую жизнь неиницированного Иного Виталия, а воспоминания всё не кончаются. Как будто вместо памяти у него бесконечное море. Он вспоминает то, чего вообще никогда не знал. Он помнит себя Сумраком.       Виталий много говорит. Его как будто прорывает, как будто он сотню лет не мог говорить, а высказать хотелось столько…       Виталий объясняет, что они по идее должны быть на шестом слое, в тёплой компании прочих откинувшихся, но поскольку один из них во время развоплощения был Зеркалом, а второй редкостным долбоёбом, умудрившимся с этим развоплощающимся Зеркалом сцепиться намертво, они, похоже, надолго застряли наедине друг с другом, прямо на полпути к вечному пристанищу всех нормальных Иных. Виталий не до конца уверен, что он бы вообще существовал до сих пор, пройди развоплощение стандартным путём.       Виталий с Антоном прижимаются друг к другу. Виталию кажется, что он до сих пор не целый человек, или Сумрак, или хотя бы его часть, а просто отражение нескольких встреченных им Иных. Антона, например. И что не будь Антона, ему нечего станет отражать. И он вцепляется в него в надежде не потерять новообретённого себя. Антону просто холодно и всё равно. Он себя потерять никогда не боялся. Тем более за благое дело.