И остаются только вечера

      Светлану разбудило невнятное шебуршание в углу спальни. Комната была погружена во мрак, только занавески подсвечивались снаружи подъездным фонарём. Она поморгала, привыкая к темноте. Пошарила рукой по пустой постели рядом с собой. Тяжело вздохнула. Шебуршание со скрежетом переместилось по стене на потолок. Светлана повернулась на другой бок, зарываясь лицом в подушку. С потолка раздался гортанный клекот.       — Умоляю, четыре утра, — простонала Светлана. Клекот на мгновение затих, почти сразу сменившись отчетливыми ритмичными щелчками. Светлана едва сдержалась, чтобы не запустить в потолок соседней подушкой. Рука даже потянулась к ней, нащупав вместо предполагаемого снаряда вспоротую наволочку с выпотрошенными из неё перьями.       — Завари себе кофе сам, — попросила Светлана, — и хотя бы не шуми. В Сумраке итак фонит, Надю разбудишь.       Щелканье тут же прекратилось. Сопровождаемый осыпающейся побелкой скрежет прокатился через всю комнату, поперёк потолка, и скрылся за аккуратно приоткрытой и без хлопка закрывшейся дверью. Затем квартира наполнилась тревожащей гробовой тишиной. Светлана снова вздохнула.       — Борис Игнатьевич, выпишите Антону отгул.       — Что-то случилось? — голос в трубке показался Светлане натурально обеспокоенным.       — Ничего страшного, просто у него эти дни, — Светлана мрачно прихлебнула кофе из кружки, в которую, судя по вкусу, помимо кофе добавили щепотку первородного хаоса.       — Ох, — понимающе отозвался Гесер, — ладно, тогда сразу дам ему отпуск на неделю.       — Какая щедрость, — заметила Светлана едко, внимательно следя глазами, что было задачей нетривиальной, за перемещениями Антона по кухне. Человеческого взгляда хватало с трудом.       — Да, проведите время с пользой, я вычту эту неделю из больничных. Хороших выходных!       — Чтоб тебя, — буркнула Светлана, не закончив фразу, в ответ на короткие гудки. Потёрла лицо рукой. Опустив её, пошарила глазами по кухне. Антона на ней не было.       — Блять, — тихо выругалась Светлана, спешно бросаясь вглубь квартиры, осторожно придерживая начавшую почему-то вибрировать кружку обеими руками.       — Антон, плюнь.       Слушался обнаруженный на лестничной клетке Антон её всегда неохотно. Это не особо менялось в периоды повышенной сумеречной активности.       — Брось, я сказала.       Задумчиво пожевывающий что-то Антон смотрел на неё с немым вопросом в иногда помаргивающих белесым третьим веком глазах.       — Вот опять съешь как в тот раз отраву для тараканов…       Света замолчала, поняв, что пример плохой. Ни от тараканьей отравы, ни от крысиного яда, ни, вероятно, от радиоактивных отходов или загрязненной тяжёлыми металлами земли Антону беды не будет. Даже не поперхнется.       — Или как в позапрошлый раз, Мерлинов артефакт…       Справедливости ради, артефакт всё ещё прекрасно работал. И даже прижился в животе у Антона, наладил какие-то симбиотические связи с местной микрофлорой.       — А если это Надина игрушка?       Антон прекратил жевать. Осторожно разжал челюсти, раза в три превышающие по размеру голову, выгнулся, захрипел, протолкнул что-то со дна желудка, отрыгнул. Светлана наклонилась над почти растворившимися в Сумраке, который очевидно заменял сейчас Антону желудочный сок, предметами. Комок сумеречного мха, это он только что вышел из квартиры, с чужого порога ободрал, кружка, даже две, кофе пил с утра, пульт от телевизора, значит, в зале был, пассатижи, Светлана даже не знала, что у них есть инструменты, ещё бы гвозди проглотил, а, да вот же они. Ничего криминального, словом, не обнаружилось. Светлана поманила Антона к себе бутербродом.       — Пошли, накормлю тебя нормально. А будешь портить себе аппетит, не получишь свою любимую яичницу.       Антон сделал вид, что внял. Проходя мимо Светланы в квартиру, слизал с пола пару гвоздей.       — А что он ест?       — Да как все. Сейчас борщом кормить буду. Тарелки вот, правда, не всегда успеваю отнять, — пожаловалась Светлана.       — А-а, — понимающе покивал Завулон, словно каждый день сталкивался с необходимостью отнимать тарелки, — А с Надюшкой они как?..       Саетлана посмотрела на дверной проём, молча проследила взглядом траекторию Антона, с воем пересекающего коридор по стене, хохочущую Надежду, оперативно топающую вслед за отцом, пытаясь поймать того за хвост. Завулон промычал что-то неопределённое.       Светлана не знала точно, почему он приходит. Складывалось впечатление, что они с Гесером договорились держать вахту возле беспокойного отпрыска. Что было разумно. Светлана и сама бы не отошла от него ни на шаг в такое время, но порой ей не хватало сноровки или реакции, и Антон умудрялся ускользнуть из квартиры. Иногда на нижние слои Сумрака, что не так страшно. Мёртвых там нынче не много, и им уже бояться нечего, с Тигром они ладили, даже когда Антон не был способен на членораздельную речь, а если он сожрёт парочку Сумеречных тварей, значит такая у них судьба, естественный отбор остаётся таковым даже в Сумраке. Плохо, если Антон захочет побегать по Москве в первых трёх слоях. Иные, конечно, тоже вполне себе подвержены естественному отбору, но такие факторы, как Антон, они стараются контролировать. Родственников и Гесера он к себе подпускает, слава Силам, без возражений. Другое дело, что Завулону очень повезло иметь в Сумраке броню и большое количество рук. И быть невкусным. А как избегает ужасной участи тарелок и пассатижей Гесер, Светлана не понимала до сих пор.       Они с Завулоном пили кофе, сваренный на этот раз нормально, лично Завулоном, практически без лишних энергетических добавок в составе. И он как всегда сидел с лицом полнейшего охуевания от жизни.       — Вот у тебя муж раз в несколько месяцев превращается в не пойми что, дерет мебель пол и потолок, поедает предметы обихода и соседей. Тебе не интересно, что с ним не так?       — А что не так? — с любопытством осведомилась Светлана.       Завулон моргнул. Почесал лоб, морщась.       — Ну что за семья, Тьма Великая, почему вы не занимаетесь вышиванием?       — Потому что когда мы познакомились, он снимал с меня воронку проклятия. Всё с самого начала пошло как-то не так.       Кофе, оставленный на низком столике у дивана, доламывал последний из повешенных сверху в качестве подстраховки щитов.       — Дерьмо, — с ровным лицом наблюдая за крохотным прорывом Инферно, констатировала Светлана.       — Надо Гесера позвать, — сообщил очевидное Завулон.       Светлана, кивнув, потянулась за телефоном.       Пока в трубке шли гудки, Антон на её глазах втянул в себя расплескивающую клочья хаоса воронку, слегка икнул, и мирно улёгся на спинку дивана, свернулся, топорщась во все стороны шипами, калачиком и тихо засопел.       Светлана молча прервала вызов. Завулон был в шоке. Он так и стоял в проходе, пока Светлана уселась на диван, взяла со столика чуть истлевшую с ближнего к эпицентру съеденного Инферно краю книгу. Не говоря ни слова, ушёл на кухню и вернулся с принесенной давеча бутылкой коньяка. Светлана так же без слов прилевитировала им из бара бокалы. Они тихо распили полбутылки на двоих, после чего Завулон рискнул почесать дремлющего Антона за ухом. Ну или в том месте, где у того было ухо. Наградой ему стали похожее на подземные толчки утробное мурлыканье и одобрительная усмешка Светланы.       — Хороший Антон, славный Антон.       — Борис, ну он же не животное.       — Ну а как с ним разговаривать сейчас, ты мне скажи?       Великие привычно препирались, мирно сидя рядом на диване и почёсывая Антону живот. Тот почти принял нормальный облик, но Сумрак рядом с ним вибрировал даже сильнее, чем с утра.       Надю на пару дней отвезли к бабушке. «Папа какой-то странный» заявил ребёнок с непререкаемой уверенностью. Разубеждать её не стали, трудно было утверждать обратное, глядя, как папа сидит не стене и вращает головой на триста шестьдесят градусов. К тому же, опытным путём было выяснено, что локальный неподвергающийся исследованию взбрык Сумрака, который представлял из себя Антон, потреблял для своих трансформаций в отвратительное нечто громадное количество энергии. Которое в частности обеспечивало присутствие Надюшки. Так что решено было попробовать на время их разделить, в надежде на скорейшее возвращение Антону нормального состояния. Хоть никто уже не был до конца уверен, какое из состояний, присущих ему, считать нормальным.       Одна часть Антона лежала на спинке дивана, как и пару часов назад, другая, точно такая же, но с обратным спином, примостилась на потолке. Нравился ему потолок. Особенно, когда он находился в суперпозиции.       — Вот жалко, что имя Кота Шрёдингера занято уже. Идеально бы подошло. Зачем вообще называть так дурацкий шерстяной ошейник?       Антон, который был на потолке, прогнул спину и что-то прошипел, словно соглашаясь. Антон на диване зевнул и подставил под ласковые руки другой бок.       — Мы не будем давать ему имя, как какой-то аномалии. Он мой внук, и его зовут Антон.       — Твой внук Антон, когда его гладишь против шерсти, размазывается во времени и пространстве как функция вероятности.       — Ну и что? Он после этого не личность что ли?       — Ладно, успокойся, я же не всерьёз. Извини, Антон. Ты у нас личность, да?       Гесер почесал довольно мурлыкнувшего Антона под подбородком. Светлана во всё это не вмешивалась. Ей казалось довольно милым то, как Великие используют возможность побыть рядом с воспитанником, пока он к ним наименее враждебен. Поначалу она их отгоняла, думала, что это не честно по отношению к Антону. Но когда поняла, что они готовы пожертвовать ради этой возможности как минимум рукой, почувствовала уважение.       Тем более, что они даже не пытались использовать его в таком состоянии в своих целях. Ну почти. Особенно после того, как он съел драгоценный артефакт Мерлина.       Светлана поправила свою подушку. Вторую восстановить не вышло, когти Антона прошили все сумеречные копии несчастной наволочки, она истлела к вечеру почти целиком. Перья пришлось вычищать с кровати руками, они впитывали малейшее проявление силы и начинали угрожающе светиться. Светлана какое-то время обдумывала идею попросить Антона их съесть.       — Ну вот что мне с тобой делать? — риторически спросила она, гладя Антона по голове. Тот снова вернулся в состояние нестерпимо хтоническое, так что голова была достаточно условная.       — Когти спрячь, — строго сказала Светлана, и похлопала рядом с собой по матрасу. Антон плавно затёк на кровать, устроился в изголовье, всего пару раз вспоров простынь неосторожно чиркнувшим шипом. Светлана подумала и легла прямо на него, подложив под голову предположительно руку. Антон тепло фыркнул ей в волосы.       — Неожиданно удобно, — пробормотала Светлана, — может, идеальная форма для Сумрака, это подушка?       Антон издал что-то похожее на смех.