И остаются только вечера

      Завулон выдохнул тяжёлый густой дым в потолок.       Гесер принял мундштук кальяна из его рук чуть неловкими от опьянения пальцами, сжимая запястье Завулона долгие несколько секунд, пока не сумел ухватить трубку уверенно. Завулон задержал его руку в своей и Гесер не стал её высвобождать.       — Интересно, мы такое в первый раз делаем?       Их сцепленные руки расслабленно повисли между двумя близко стоящими креслами. Вопреки привычке, они были в офисе Дневного Дозора. У Завулона даже нашёлся по-походному небольшой кальян, который Гесер быстро с энтузиазмом раскурил, намешал к готовой заправке кожуру от апельсинов и зачем-то кофе. Отрезвляющая горечь на языке делала туман в сознании контрастнее.       Гесер обхватил мундштук губами, затягиваясь.       — Мы бы не узнали, верно? — наблюдая за ним, задал Завулон новый вопрос.       — Будут какие-то детали, — помолчав, ответил Гесер. — Дежавю…       — У меня каждый день с тобой дежавю, — сказал Завулон, протягивая ему дольку апельсина. Гесер, одна рука занята кальяном другая Завулоном, взял её из его пальцев губами. Завулон прикрыл глаза, пережидая пробежавшуюся по телу сладкую дрожь. Когда он их открыл, Гесер смотрел на него бесконечно тёмными в отблесках мягкой лампы глазами, томно и вопросительно.       Завулон потянулся к бутылке, залпом допил очень старый и дорогой, такой же обычный для них, как колумбийские сигары, коньяк. Заполз на кресло с ногами, выпрямился, опёрся свободной рукой о подлокотник. Второй всё ещё держался за Гесера, рука которого была совсем безвольной. Но Завулону казалось, что он захочет отстраниться. И готов был удержать.       — Какая-то польза есть ото всей этой затеи с Шестым Дозором. — Гесер чуть вздрогнул, когда он сказал последнее. — Если бы мы не собирались стереть друг другу память, я бы никогда не решился показать. Мы с тобой будем свободны не только от осознания неправильности своих действий, но и от моей несдержанности.       Гесер отвёл от него задумчивый взгляд, уставился на лампу. Лицо его ничего не выражало.       — Так вот, значит, — пробормотал он тихо, — не оставил этому вечеру шанса?       Завулон хихикнул. Подпёр щёку рукой, уставившись на Гесера. Стоило ради уверенности сказать про Шестой дозор ещё раза два. Чтобы этот день целиком превратился в стёршуюся кашу. Чтобы все его смелые прикосновения и откровенные взгляды перемололо безжалостное заклинание. Может, оно будет милосердно, и он забудет о них настолько, что не захочет больше смотреть на Гесера так никогда.       — Ублюдок, — пробормотал Гесер, не глядя на него, — как всегда решил всё сам.       Завулон покаянно кивнул.       — Знаешь, я готовил речь, про ненависть и любовь. Но, наверное, это слишком пошло. Не для такого славного вечера. Пусть останется недосказанность.       — Что ж, я о твоём признании забуду, — будто не слыша его, сказал Гесер невпопад, — но и ты этого не вспомнишь.       Завулон не успел ничего больше сказать.       На губах Пресветлого была та же апельсиновая горечь.