И остаются только вечера

      Антон Сергеевич смотрел на него внимательно.       – Знаешь, у большинства недавно инициированных Иных, даже инициированных во взрослом возрасте, начинается период подросткового максимализма. У тебя он был на удивление коротким.       – Вы хорошо постарались, выбивая его из меня, – лицо Бориса оставалось ровным.       Антон Сергеевич поморщился. Борис счёл нужным добавить:       – Не переживайте, Великий, глупостей не натворю. Сейчас мне плохо, но это пройдёт.       Немезис неловко отвёл глаза.       Борис немного мёрз в мокрой насквозь одежде. Шеф присел рядом с ним, на подлокотник кресла, провёл рукой над его головой. Одежда стала исходить горячим паром.       Немного нерешительно, Немезис положил руку ему на плечи.       – Я рад, что ты жив, – пробормотал он.       Борис помолчал. Вздохнул глубоко и медленно.       – Великий, – голос у него был тусклый, выжатый, – мне так насрать.       Немезис выглядел почти виновато.       Так неуместно они оба смотрелись в номере дешёвого хостела на морском побережье. Борис, одетый едва ли по пляжному, в своём любимом костюме похожий на скромного бизнесмена, даже на отдыхе не забывающего о работе. Его древний наставник, в тридцатиградусную жару лишь закатавший рукава тёмно-серой водолазки. Слишком очевидно пришедший порталом из более прохладного места меньше часа назад. Слишком старательно сочувствующий в том, чему стал причиной.       – Я не хочу, чтобы ты ел себя за это, – сказал Немезис.       – Хотите, чтобы я винил вас, учитель? – уточнил Борис.       – Я подтолкнул тебя в нужном направлении, – свёл Антон Сергеевич брови, – я пойму, если ты станешь относиться ко мне иначе.       – Вы почему-то думаете, что я против того, что вы делаете.       Немезис приподнял бровь вопросительно.       – Я не собираюсь перекладывать ответственность, – Борис уставился на свои руки, – что сделано, то сделано, – сжал подрагивающие пальцы в кулаки.       Немезис открыл было рот.       – Я только хотел бы… в следующий раз, пожалуйста, – растирая лицо руками, попросил Борис, – толкайте меня быстрее. Это лучше, чем плавно подводить за руку.       Немезис дёрнул уголком губ.       – У вас обоих в перспективе была Великая Судьба. Ты сегодня выбрал для мира путь Света.       Борис прикрыл глаза. Ему казалось, Свет в нём сегодня потух, одновременно с жизнью в глазах напротив.       – Я знаю, – просто сказал он. Антон Сергеевич снова помолчал.       – Ты хороший Светлый, Борис. Тебе легче будет, чем многим из нас.       Борис засмеялся. Ему действительно показалось, что это было слишком легко. Убить Иного, которого любишь. Ради всего мира.       Артур был худой и лёгкий, и не сопротивлялся толком. Не верил, кажется, до конца. Только когда Борис затащил их обоих по пояс в море и надавил ему на плечи, в глазах Артура появилось понимание. А потом Борис уже не видел ни глаз его ни лица толком разглядеть не мог сквозь рябящую пузырьками воздуха воду. Увидел, только когда Артур перестал вырываться. Испуганное бледное лицо. А глаза как у Антона Сергеевича.