***
Солнечные лучи бесцеремонно ворвались в комнату, и как бы я не вертел головой в попытке улечься поудобнее и скрыться от света, всё было тщетно. Пришлось просыпаться. Когда открыл глаза, первым делом нащупал сотовый на полу и посмотрел на время. Час дня. Можно было бы ещё поваляться. Остатки эфемерного сна потихоньку улетучились, и я вспомнил прелести вчерашнего вечера. Уставившись на собранное кресло, поначалу я подумал, что мне всё приснилось, но, присмотревшись получше, понял – нет. На кресле аккуратной стопочкой были сложены постельные принадлежности. Я пару минут полежал, прислушиваясь к тишине квартиры и, не заметив посторонних звуков, решил встать, чтобы воочию убедиться, что вчерашнее чудо всё-таки смылось. На кухне оказалось пусто, впрочем, как и в ванной комнате, прятаться в моей квартире больше было негде. Спасибо, что входная дверь была закрыта, но это скорее плюс ручки с механизмом запирания, а так бы, наверное, получилось: заходи кто хочешь и бери что хочешь. Обойдя по второму кругу своё скромное жилище и не найдя никаких намёков на банальную благодарность, в который раз убедился в правдивости изречения: ни спасибо, ни насрать! Ладно, я в общем-то привык. Народ у нас сейчас скупой на вежливые слова – ходят все обозлённые на себя и на весь мир в целом. Не до этикета всем. Заглянув в холодильник, я вспомнил, что картошку вчера мне помогли умять и на сегодня я остался без обеда. Времени было навалом, поэтому я вытащил замороженную тушку курицы и, поставив её на разморозку, пошёл в душ, чтобы окончательно почувствовать себя человеком.***
За шесть лет работы на скорой я уже даже не задаюсь вопросом, почему всем разом хреново становится именно в ночное время суток. Иногда случаются такие дни, когда удаётся подремать в каморке для персонала, а иногда, как сегодня, я даже поссать еле успевал между вызовами. Подъехав к общаге, машина затормозила, и я, достав чемоданчик, направился ко входу. Сегодня я один. Моя коллега Ирина, врач скорой, взяла отгул по семейным обстоятельствам. Догадываюсь, какие у неё там обстоятельства, учитывая, что муж только-только вернулся из рейса после четырёхмесячного отсутствия. Он у неё капитан дальнего плавания. Небось, поддерживают огонь любви сейчас. Ну и зашибись! Я рад, что кому-то сегодня оргазмически хорошо. Напрягает, правда, заниматься бумажной волокитой – сегодня приходится всё делать самому. Зайдя внутрь, наткнулся на женщину-вахтёра, которая увлечённо читала потрепанную книжку «Поющие в терновнике». Помню, как моя бабушка с мамой залипали на этом многосерийном фильме. Я тогда ещё учился в начальных классах, мало что соображал и смотрел эту сопливую чушь вместе с ними. Все мечтают о любви, поглядите-ка! А я вот не мечтатель – мне не до романтики. Я верю только в физиологические потребности. — Скорая! — твёрдым голосом известил я. — Ой! — женщина наконец-то оторвалась от чтения романа. Подскочила. — Семнадцатая комната. Это прямо и налево. Там Карпову плохо! Мне вас проводить? — Нумерация комнат стандартная? — А то я знаю, как иногда бывает. — Да. — Тогда наслаждайтесь обществом отца Ральфа, — ответил ей и направился в указанном направлении. Открыв хлипенькую ламинированную дверь, зашёл внутрь и тут же вскинул брови домиком – на кровати сидело вчерашнее чудо... И выглядел он неважно. Вокруг него кружила, как орлица над орлёнком, какая-то деви́ца со стаканом в руке и причитала: — Родиоша, сейчас всё будет хорошо! — Увидев меня, она вскрикнула с мольбой в голосе: — Здравствуйте! Скорее! Ему плохо! Он, по-моему, задыхается! Родион при виде меня весь сжался. В его глазах мелькнуло узнавание, переходящее во что-то мне совсем непонятное. Он ничего не сказал, лишь вцепился в свои острые коленки и опустил взгляд в пол, как нашкодивший первоклашка. — Что случилось? Я подошёл к студенту, пододвинул стул и, опустив чемоданчик на пол, сел напротив него. Кожа бледная. Одутловатость лица и шеи. Отечные веки и губы. Взяв его руки в свои, обнаружил отёчность и с тыльной стороны ладони. — Открой рот и покажи язык. — Хорошо, что слизистая оказалась в норме. — Подними футболку, — попросил я, снимая фонендоскоп с шеи. Дыхание не было затруднено. Отлично. — Ладно. Что ел или лекарства принимал какие-то? — спросил я, залезая в чемоданчик и вытаскивая нужные медикаменты. — Аллергия на что-то есть? — На цитрусы и анальгин, — хриплым голосом ответил Родион. — Но я не ел ничего такого. Обезболивающее полчаса назад где-то выпил только. — Название? — уточнил, пока натягивал перчатки и набирал лекарство в шприц. — Спазмалгон, — послышался сбоку голос орлицы. — Я ему предложила, когда у него голова разболелась. — Ясно. Вот тебе и реакция на метамизол натрия. Инструкцию не читаем, да? Он входит в состав, — вздохнул я. — Спускай джинсы, ложись на живот. Сейчас антигистаминное вколю и в больничку поедем. — З-зачем? — ещё больше побелел парень. — Это обязательно? — А что ты хотел? У тебя отёк Квинке. Не тяжёлый случай, но следует полежать под наблюдением. — Он так и продолжал сидеть, вцепившись в свои коленки. — Я долго буду ждать? Поверь, я бы хотел, чтобы ты оказался единственным и неповторимым на сегодня, но помимо тебя меня ожидает ещё воз и маленькая тележка самых увлекательных случаев. Щеки чуда слегка порозовели. Он поднялся и развернулся. Дыхание орлицы над ухом меня напрягало. Очень. Сильно. Посмотрев на неё, я любезно попросил: — Девушка, вы бы пока паспорт и полис приготовили своему другу. Повернувшись, обнаружил Родиона... в коленно-локтевой: руками он облокотился на кровать и вместе с согнутыми локтями корпусом опустился вниз, нагло оттопырив пятую точку. Захотелось замахнуться и оставить на его полупопии ярко-розовый след ладони для контраста с молочного цвета кожей. А чудо это из-за плеча уперлось на меня дымчатым взглядом из-под своих полуопущенных пушистых опахал. Я снова онемел, как и в первый раз... — Кха, — скинул я секундную растерянность. — Ценю твой порыв, красава, но ты либо прямо встань, либо ляг. Второй вариант предпочтительнее. Он молча плюхнулся на кровать, а я, больше ни на что не отвлекаясь, шустро продезинфицировал кусок бледной кожи и вколол лекарство в верхнюю четверть ягодицы. — Всё. Вставай, одевайся, бери документы и на выход, — командовал я, складывая свои вещи. — Одежду и предметы личной гигиены сможет потом кто тебе привезти? — Я! — воскликнула деви́ца. — Я привезу! Родиоша, только документы я так и не нашла, — виновато дополнила она. — Они в рюкзаке, Марин, спасибо. — Он встал, попутно натягивая джинсы. — Вот и ладненько. Разобрались. Жду в машине. — Взяв чемоданчик, я направился к выходу. Через три минуты он уже вышел из общаги – я даже карту вызова не успел заполнить – в своей короткой курточке, чёрных, обтягивающих как вторая кожа, джинсах над оголенными лодыжками, а на голове примостилась смешная яркая шапка с помпоном насыщенно красного цвета. Открыв боковую дверь скорой, я пропустил его вперёд и сел вместе с ним. Владимир Михайлович, водитель, сразу же завёл автомобиль и тронулся с места. Родион расположился на откидном сиденье, опустив на колени рюкзак и уставившись на него невидящим взглядом. А я смотрел на паренька, рьяно вцепившегося в свои вещи. Он явно нервничал, потому как постоянно кусал губы. Хотелось спросить, почему он так бессовестно сбежал из моей квартиры утром, даже не сказав банального «спасибо»? Ещё хотелось приободрить его, успокоить, убедив, что впереди его ждет почти что курорт с трехразовым диетическим питанием, безмятежный сон и забота медперсонала. Хотелось… Черт знает! Пока я терялся в мыслях (хотя обычно не отвлекался на внутренние диалоги, был собран и контролировал ситуацию), мы уже подъехали к «Городской больнице скорой медицинской помощи». — Выходим, — сказал я, открывая дверь и вылезая на улицу. — Видишь ту дверь? «Бокс №1» написано. Он кивнул, тревожно взглянув на меня. Эти огромные, цвета дымчатого кварца, глаза растерянного олененка вызывали во мне странные эмоции. Опять к горлу начали подниматься не свойственные мне забота и беспокойство. Я нервно сглотнул. — Иди туда и жди. Тебя пригласят. Я сейчас документы заполню и передам персоналу. Он ещё раз кивнул и неуверенно поплёлся в сторону бокса. Я остановился на ступеньках перед служебным входом, пару секунд гипнотизируя его удаляющуюся спину, и, встряхнув головой, избавляясь от странных ощущений, шагнул внутрь. Вся ночь ещё была впереди.