Мое весеннее чудо

      Пока я мчал до дома, понял, что внутри меня нет злости о сорванном сексе с Дарьей. Может, даже наоборот – облегчение? Всё-таки моё желание сбросить с ней свое сексуальное напряжение смахивало на какое-то механическое действие, не сопровождаемое особыми эмоциями, и чем-то было похожим на обыденную дрочку. А вот чувство тревоги за Бэмби разрасталось и заставляло пальцы на руле слегка подрагивать. Лишь бы с ним сейчас всё было в порядке. Хотелось убедиться в этом и, расслабившись, обнять худое тело, зарыться носом в копну его мягких волос и вдохнуть его запах, который приносил чувство покоя.       Припарковавшись прямо у подъезда, я метнулся из машины и уже через несколько секунд стоял у двери своей квартиры. Почему-то попасть ключом в замок удалось только со второй попытки. Зайдя внутрь, по-быстрому разувшись и скинув куртку, направился спасать больного. Бэмби оказался на своем кресле раскинутым морской звездой с приложенным к голове сырым полотенцем. Свет в комнате был выключен, лишь настольная лампа разбавляла темноту желтоватым свечением.       — Эй… — его глаза чуть приоткрылись, и я осторожно коснулся его лба, убрав мокрый лоскут.       — Саша? — прошелестело чудо, разлепляя сонные веки.       — Живой? — я с облегчением выдохнул. — Как себя чувствуешь? Антигистаминное принял?       — Вроде нормально уже… Да, выпил, как ты сказал.       — Давай поднимайся. Я сейчас руки помою и осмотрю тебя.       — Не надо… Мне уже лучше. Я задремал… — он принял вертикальное положение. — Извини, что из-за меня тебе пришлось сорваться…       — Не выделывайся! Я что, зря пилил домой? — и направился в ванную.       Ополаскивая руки и попутно любуясь на себя в зеркало, отметил, что видок у меня был заебанным. Но не таким, что хотелось валиться с ног, а такой, когда ты напрягаешься по какому-то поводу, а потом наконец-то можешь облегченно выдохнуть. Когда я вернулся в комнату, Родион сидел на кресле и рассматривал кисти своих рук.       — Что ты там в темноте пытаешься увидеть? — поинтересовался я, щёлкнув выключателем, – в комнате сразу стало светло.       — Я? — дёрнувшись. — Я… н-нет… ничего…       — Открывай рот и покажи язык, — попросил, подойдя к парнишке.       Он послушно исполнил просьбу. Слизистая оказалась чистой и розовой, без отёков. Взяв его за подбородок и аккуратно покрутив влево-вправо, не обнаружил никаких пятен или покраснений.       — Что с руками? — я взял сначала одну ладонь, исследуя кожу на ней и между длинных изящных пальцев, затем вторую. — Ты их только что чесал, что ли? — на тыльной стороне ладоней были заметны слабые линейные экскориации. — Зуд беспокоит?       — Нет, — он опустил взгляд. — Может, покраснения не до конца прошли?       — Это не покраснения, — припечатал я, усмехнувшись. — В народе такое расчёсами называют. Это знаешь, когда ноготками по коже…       Странно… Клиническая картина аллергии была не то что скудной, она отсутствовала напрочь, так как проявлений вообще не было. И антигистаминная терапия так бы быстро не убрала симптомы…       — Когда ты принял супрастин?       — Сразу, как позвонил тебе…       — Полчаса назад… — пробормотал я. — Хрень какая-то. Ладно, раздевайся, я тело полностью осмотрю. Сейчас беспокоит хоть что-то?       — А может, не надо? — спросил он как-то нерешительно. — У меня, кажется, уже всё прошло…       — Давай удостоверимся, что обойдется без сюрпризов, и можешь быть свободен.       Родион поднялся с кресла и медленным движением стянул с себя футболку.       — И штаны тоже, — я выжидающе поднял бровь.       Он так же медленно избавился от домашних штанов. Бросив их на уголок кресла, остался в одном нижнем белье – на этот раз трусики оказались чёрными. Кружево контрастировало с молочной кожей.       — Повернись.       Опустив руки на плечи паренька, я скользнул взглядом по спине и ногам. Кожа оказалась чистой, без единого намёка на какие-то высыпания. Острые лопатки, выпирающие позвонки – и снова внутри возникло щемящее чувство нежности и заботы к Бэмби. Мне вдруг захотелось пройтись ладонью по худой мальчишечьей спине и пересчитать все выступающие косточки. Не удержавшись, я всё-таки провёл подушечками пальцев сверху вниз, останавливаясь на пояснице.       — Теперь лицом ко мне, — хрипло попросил я, тут же откашливая образовавшийся в горле комок.       Взявшись за его предплечья, продолжил исследовать тело. Грудь украшали две аккуратные симметричные тёмные ареолы с маленькими сосками, похожими на бусинки. Руками я соскользнул на талию, собственно, как и взглядом, двигаясь ниже… Бэмби был возбуждён. Причём не хило так. Чёрный атлас туго обтягивал его налитой член, головка которого беззастенчиво выглядывала из-под ажурной резинки. Наверное, добрую минуту я пялился на его стояк, а потом резко отдёрнул от Бэмби руки, словно обжигаясь, потому что теперь мои желания совершенно не вязались с моей заботой о нем.       Проваленный сегодняшним вечером секс в совокупе с недотрахом и вечным стрессом плохо сказывались на мне, когда передо мной в свободном доступе находилось обнаженное красивое тело. Одно дело, когда ты просто наблюдаешь за желаемым сквозь витрину, отчётливо понимая, что не можешь прикоснуться, а другое, когда твои руки оказываются развязанными и уже не существует никакой преграды, чтобы поддаться соблазну, потому что вдруг в один миг стекло рушится.       Я сжал ладони в кулаки и, сглотнув, посмотрел на него. Он стоял с широко раскрытыми глазами и часто дышал. Блядь! Я даже не знал, что говорить в такой ситуации, – впервые я был обескуражен. Я помнил свои реакции на Бэмби, списывая их на нехватку секса или женского внимания. А как ещё мне было объяснять мои помутнения? Как-будто под действием анксиолитиков, которые превращали меня в совершенно другого человека, вытягивая наружу из глубины подсознания нечто абсолютно не свойственное мне, то, о чем я никогда и не думал. Какой-то непреодолимый соблазн. Рядом с этим парнишкой приходилось всё время контролировать себя, сдерживая что-то новое, внезапно рвущееся на волю.       Надо было аккуратно разрулить эту ситуацию, чтобы не наброситься на него и не наделать глупостей. Я мысленно выдохнул – быть сосредоточенным и немедленно направить своё сознание в нужное русло оказалось сложноватым. Именно сейчас эрекция чуда в черном женском кружеве, длинные стройные ноги, тонкие притягивающие щиколотки, изгиб его шеи, волна густых волос, красивые припухлые губы вызывали во мне неимоверное сексуальное мужское влечение.       — Я ухожу, а ты можешь одеться, — сглотнул я, стискивая челюсть.       Он осторожно прикоснулся к моему запястью, молча продолжая сверлить меня своими невероятными глазами цвета дымчатого кварца, и блядски взмахнул волшебными ресницами.       — Родион… — крепко сжимая кулаки, — я сейчас плохо себя сдерживаю, и если ты считаешь, что не можешь возбуждать меня, то очень глубоко заблуждаешься. Я, знаешь ли, ценитель прекрасного вне зависимости от пола.       Продолжая стоять на месте в ожидании, когда его пальцы соскользнут с моего запястья, я не сводил с него глаз. Когда Бэмби нерешительно приблизился вплотную, замерев в паре сантиметров от моих губ, я отчетливо ощутил, как прерывистое дыхание коснулось моего лица. Неровное и горячее, смешиваясь с собственным дыханием, скользило по коже и губам. Прежде чем мой мозг смог хоть как-то отреагировать на происходящее, мои глаза будто остекленели, а сердце сейчас отбивало сумасшедший ритм где-то в горле. Остальные реакции организма тоже не заставили себя долго ждать. Внизу налилось всё болезненной тяжестью. Родион продолжал удерживать зрительный контакт, словно боясь спугнуть, и прикусил свою нижнюю губу, что стало для меня спусковым механизмом. Я не выдержал и впился в него жадным поцелуем, сминая горячие влекущие губы…       Было пряно и сладко – вкус неизведанного запретного плода растекался по венам и будоражил нейроны. Мозг был в отключке. Действительность исчезла вместе со звуками. Казалось, что я тону, – бездна затягивала меня всё глубже и глубже.       Я чувствовал, как рука Бэмби неспешно скользнула вниз по моему телу, замирая по пути на груди, затем на животе, вновь замирая ещё ниже, пока осторожно не сжалась на пахе, сопровождаемая моим стоном. Меня откровенно повело. Хотелось вцепиться в этого мальчишку, повалить на диван и трахнуть. Странно, но оставшаяся последняя здравая мысль в моём мозгу била набатом о неправильности траектории моего желания.       — Стопари, — я разорвал поцелуй. — Родион, ты сейчас не отдаёшь себе отчёта в…       — Т-ш-ш-ш, — его пальцы мягко коснулись моих губ. — Пожалуйста… — он положил ладони на мою грудь и надавил.       Я попятился к дивану, пока не уперся ногами в него и не сел. Бэмби медленно, но уверенно опустился на колени между моих расставленных ног и потянулся к ширинке, расстегивая молнию. Мне казалось, что сейчас я откуда-то со стороны наблюдаю за происходящим. Я чуть приподнялся на руках, помогая ему стянуть с меня джинсы вместе с бельём, явно не отдавая себе отчёта в трезвости своего поведения. А Бэмби, снова взмахнув изогнутыми ресницами, не прерывая зрительного контакта, провёл языком по моему освободившемуся горячему стволу от основания к самой головке, открыл рот и не мешкая нанизался им на меня. Я остро ощущал, как влажные жаркие губы повторяли контур моего члена, как головка упиралась в нёбо, как язык ласкал уздечку… Стало хорошо до ярких пятен под веками. Я протянул руку к его распущенным волосам и, вплетаясь пятерней в мягкую копну, толкнулся навстречу. Чуть царапающее ощущение зубов по чувствительной коже только ещё больше распаляло, и я стал двигаться резче и глубже, чувствуя узость его горла. Если такое проникновение приносило ему какой-то дискомфорт, то он стоически молчал, несмотря на выступившие слёзы в уголках глаз, продолжая ритмично работать ртом и смотреть на меня, словно считывая все мои реакции.       В какой-то момент его рука потянулась вниз и сжалась на собственном стояке, сминая атласные трусики. Блядь! Открывшаяся моему взору картинка ещё больше возбуждала и отвлекала одновременно.       — Покажи, — хрипло попросил я.       Он ласкал себя сначала не спеша, а затем всё больше наращивая темп. Ещё пара рывков, и Родион чуть дёрнулся, дрожа всем телом. Мокрое пятно расползалось, пачкая кружевную ткань. Мой член тут же напрягся у него на языке, и я, еле успевая вытащить, с громким стоном кончил. Дыхание на несколько секунд остановилось – я просто не в силах был сделать вдох…       Послеоргазменное марево потихоньку угасало, принося долгожданное расслабление. Возможно, сейчас стоило что-то сказать, но в голове гулял один сквозняк.       — Ты ужинал? — Бэмби поднялся с колен и подхватил свои вещи с кресла.       — Нет, — рассеянно ответил я.       — Вот и я тоже, — он улыбнулся. — Может, тогда перекусим? — я кивнул, и он как ни в чем не бывало скрылся в ванной комнате.       Через пару секунд послышался шум воды. Я ждал чего угодно, но точно не банального бытового вопроса. Он сделал вид, будто ничего не произошло. Словно не он только что, стоя на коленях, самозабвенно отсасывал мне. Я не ожидал такой спокойной реакции… Хотя, собственно, какой она должна была быть? Я определенно не знал ответа на этот вопрос. По сути, я даже был благодарен Родиону за его поведение. И как у него получается вечно попадать в точку и разряжать обстановку?       Я поднялся и подошёл к столу, выуживая из ящика пачку влажных салфеток. Кое-как приведя себя в порядок, натянул джинсы и отправился на кухню. Щёлкнув выключателем, подошёл к чайнику, чтобы поставить его греться. Створка верхнего шкафчика была не полностью закрыта, и я потянулся, чтобы её захлопнуть, но мешал небольшой прозрачный контейнер, в котором я хранил медикаменты. Я вытащил его, поставил на столешницу и поправил на полке пачки с прочей хренью, чтобы ровно впихнуть контейнер. Взгляд упал на пресловутый баралгин – пачка была не тронута, и мой мозг, словно отошедший от спячки, начал складывать кусочки пазла в целостную картинку…       Я слишком недооценивал Родиона, вспомнив его слова о целеустремленности и упорстве идти к намеченной цели. Убрав контейнер, закрыв дверцу шкафчика, я присел, прислонясь спиной к столешнице. Вместе с шумом закипающего чайника в моей голове начали всплывать разные интересные эпизоды с Бэмби: впервые незакрытая дверь в ванной, хотя он прекрасно был осведомлен о времени моего возвращения с работы; озадаченное лицо после подслушивания моего разговора с Дарьей; недовольство, когда он точно знал, куда я собираюсь идти, и, наконец, как вишенка на торте – полное отсутствие симптоматики аллергической реакции от якобы принятого лекарства. Он всё это время специально нарывался, а я, повесив на него ярлык жертвы и действуя в этом направлении, заботясь о невинном одиноком чуде, даже не ожидал, что жертвой окажусь сам.       «Значит, ты у нас любишь игры? — усмехнулся про себя. — Ну что ж, я тоже не прочь поиграть». Может, пришло время отключить предохранители и показать Родиону, что я могу исполнять роль не только заботливого доктора?