Сборник #writober2020

Им повезло с погодой, думал Мэтью, выбираясь из лимузина и одергивая брюки. Последние несколько дней были пасмурными, шел дождь, и мужчина всерьез боялся, что день их свадьбы будет испорчен из-за непогоды. К счастью, накануне торжества небо очистилось, лужи подсохли и шикарному платью и дорогим туфлям Сабрины ничего не угрожало. Мэта всегда тянуло к девочкам «из другой лиги», и Сабрина не была исключением. Высокая, утонченная, она выглядела словно произведение искусства, даже когда они ездили в супермаркет за туалетной бумагой или колой и запасом готовых куриных наггетсов. Сабрина была прекрасна, и Мэтью влюбился в нее с первого взгляда. Ну, или почти так все и было. Мэт и Сабрина были знакомы еще со школы. Они жили неподалеку, вместе посещали уроки ботаники и их шкафчики в школьном коридоре располагались в одном ряду. Мэтью тогда был тощим очкариком, постоянно опаздывал на занятия из-за того, что забывал дома то ключи, то телефон, то надевал разные кроссовки. Сабрина же встречалась с парнем из баскетбольной команды, постоянно жевала жвачку и красавицей не была. По крайней мере, Мэту она тогда совсем не приглянулась. Ее фруктовая жвачка раздражала, особенно когда девушка надувала из нее пузыри или прилепляла жвачку под лавку в столовой. Бойфренд-баскетболист тоже не прибавлял Сабрине популярности — в глазах Мэтью не прибавлял, потому что остальные парни тащились от нее не меньше, чем от молоденькой учительницы тригонометрии. Сам Мэт тогда был без ума от Лины, светловолосой и низенькой девушки из театрального кружка. У Лины были серо-голубые глаза, несколько веснушек на кончике носа и дурацкая привычка отбирать у Мэтью леденцы во время поцелуя. Она, буквально, крала леденцы прямо у него изо рта, пока они целовались, и потом раскусывала их зубами, и довольно щурилась. Мэт обожал эту гадкую привычку и тащился от мятных леденцов. С ними поцелуи выходили особенно приятными, освежающими, во рту сладко покалывало от карамели и мяты, и потом от упорства хитрой Лины. Они встречались все старшие классы, а потом Лина заявила, что собирается переезжать в Нью-Йорк, чтобы попробовать пробиться в театр, и Мэт может поехать с ней. Может и не ехать, остаться в родном городе или податься куда еще, но тогда им будет лучше расстаться. Парень тогда растерялся настолько, что замер, открыв рот, и конфетка выпала изо рта, прокатилась по джинсам. Скатилась вниз, оставляя за собой липкий след, и отскочила в сторону, ударившись о кроссовок. Отношения с Линой, словно тот леденец, оставили после себя липкий, пачкающий след, и Мэт еще долго не решался начать с кем-то встречаться. Несколько лет спустя, на последнем курсе колледжа, Мэтью снова столкнулся с Сабриной. Он устроился в кофейню на полставки, на его бейдже значилось гордое «Бариста», хотя фактически Мэт больше времени уделял мытью столов и чистке кофемашины. Сабрина узнала его сразу же, через стеклянную витрину, и зашла поздороваться. Посетителей было немного, до закрытия оставалось еще около часа, и они проговорили все это время, словно были в школе лучшими друзьями. На самом деле, воспоминания о школе и Сабрине в те годы ограничивались ее баскетбольным бойфрендом, жвачкой и классом естественных наук. Постоянно таскать с собой жвачку Сабрина не перестала. Они обменялись номерами, договорились переписываться и как-нибудь еще встретиться, и Мэт ничего иного не ожидал. Початятся немного в сети, Сабрина забежит в кофейню раз или два, специально выбрав его смену. Потом начнут писать друг другу только на дни рождения и Рождество, а после и вовсе забудут об этой встрече. Лина, например, сразу забыла его, даже года не прошло. Возможно, так все и должно было случиться. Словно назло его ожиданиям, Сабрина принялась приходить в кофейню несколько раз в неделю. Покупала кофе и пончик или капкейк, садилась в углу и что-то быстро печатала на ноутбуке. Позднее Мэтью узнал, что девушка приходила поработать над своей курсовой или написать заметку для газеты, где подрабатывала. Сабрина долго отказывалась признавать, что вела колонку о содержании газона и клумб на лужайке перед домом, и большую часть советов ей диктовали ее мама или соседка. В те дни, когда они не могли видеться в кофейне, то часами переписывались, созванивались или отправляли друг другу смешные видео и гифки. Учеба в колледже подходила к концу. Подработку Мэт планировал бросить еще раньше, чтобы сразу после выпуска найти нормальную работу. Сабрина, к компании которой он уже совсем привык, снова окажется где-то далеко от него, — без привычных встреч в кафе или жалоб в чате на строгих преподавателей и ректора. Чтобы не допустить этого, сам не зная причины, Мэтью как-то раз пригласил девушку к себе домой. Он снимал квартирку в старой части города, такую крохотную, что даже его детская комната в родительском доме была больше, чем вся квартира. Мэта это совсем не беспокоило, Сабрину — казалось, что тоже. Она улыбалась какой-то особенной улыбкой, пока они шли к его дому, солнце садилось, и последние лучи блестели на стеклах витрин, полированных капотах автомобилей и волосах Сабрины. Это было красиво, — Мэтью подумалось, что зря он в школе не считал Сабрину красивой. В его квартире, едва они протиснулись друг за другом на крохотную кухню, девушка огляделась. Сразу же, словно ожидала этого, нашла круглую вазочку с карамельками. — Ты, и правда, очень любишь эти конфеты, — улыбаясь, сказал Сабрина, подкидывая на ладони мятный леденец в зеленой обертке, — Помню, в школе ты их постоянно таскал с собой и украдкой ел, даже на занятиях. От ее улыбки, от приятного голоса внутри у Мэта все переворачивалось. — Не люблю, — проговорил он, забирая леденец и бросая его в вазочку, — Никогда их не любил, это Лина больше… она… Сабрина все улыбалась, даже когда он так глупо и не вовремя заговорил о своей бывшей, с которой не виделся со школы. Чтобы не сморозить очередную глупость, Мэт наклонился ее поцеловать. Губы у Сабрины были мягкие, дыхание сладким, как те фруктовые жвачки, что он терпеть не мог. Ему нравился охлаждающий, покалывающий эффект от мятной добавки. Ему нравилась Сабрина. Позже Мэт убрал карамельки на дальнюю полку кухонного шкафчика, к запасам растворимого мясного бульона и сухим сливкам. Порой доставал оттуда конфетку-другую, когда хотелось, но не часто. Мелкие, редкие облака не скрывали полуденного солнца, и лучи подсвечивали локоны Сабрины, блестели и искрились на стразах на ее свадебном платье, пока она шла по проходу. Она и сама светилась, сияла, и Мэт никак не мог оторвать от нее глаз. Когда же он влюбился в нее на самом деле, в какой именно момент? Мэтью все еще раздражала ее манера постоянно жевать жвачку, надувать из нее пузыри. Мэту не нравился сладкий вкус и запах, и он даже думал захватить с собой на свадьбу свой любимый мятный леденец, чтобы перебить вкус, но не стал. Поцелуй вышел приторным, то ли со вкусом фруктовой жвачки, то ли такой у нее был блеск для губ. Мэт был без ума от Сабрины, от ее улыбки и такой живой мимики и жестикуляции, от ее шуток и грациозных, словно кошачьих движений. Мэтью обожал мятные леденцы, что почти замораживали рецепторы во рту и мешали чувствовать иной вкус. Сейчас — даже если Сабрина ему не поверит — конфеты уже никак не ассоциировались с Линой, и были всего лишь обычным лакомством. — Сладко? — спросила Сабрина, облизывая губы, когда они разорвали поцелуй и гости начали бросать в них рис и лепестки роз. — Ага, — ответил Мэтью, как зачарованный глядя на ее блестящие, розовые губы, что тут же растянулись в знакомую и такую любимую им улыбку, — Очень сладко, просто обалдеть. Она засмеялась, откинула с лица волосы, потревоженные ветром, и Мэтью наклонился, чтобы урвать еще один сладкий поцелуй.