Охота на темерца

За ночь Йорвет продремал едва ли дольше пары часов. Сначала он был слишком пьян и зол, чтобы спать, потом, увлекшись планированием завтрашнего дня, слишком взбудоражен. И зол. Все еще. Хотя последние лет десять въевшаяся в саму его кожу злость была постоянным спутником, сейчас она горела, направленная на одного конкретного дхойне (и немного – на наглую молодую эльфку), а не тихо тлела внутри, выжигая его. Поэтому, проснувшись в традиционно херовом настроении, он решил не тратить время даром и сразу отправиться к дхойне. Был шанс, что Роше все же попробует его пристрелить, но Йорвет знал, что он быстрее. И если чертова Сэра не спряталась у копа под кроватью, то помешать ему никто не сможет. Если же с убийством не заладится, то хоть снова позавтракает за чужой счет. В этот раз ветер шел с болот, нагоняя туман и погружая город в сонное марево. Вчерашнее утреннее солнце казалось выдумкой, просто ярким воспоминанием откуда-то из глубины памяти. Засунув мерзнущие руки поглубже в карманы, Йорвет пробирался через город, привычно морщась от привкуса гнили в воздухе. Боги, как же он ненавидел это место! Невольно ускорив шаг, он преодолел старую каменную арку, отмечавшую начало района Старых ворот. Путь уже был знакомым, и Йорвет просто дал ногам нести его, сосредотачиваясь на мыслях, крутящихся в голове. Вчера он был пьян. Сильнее, чем обычно позволял себе. Вел себя глупо. Нельзя было давать дхойне даже шанса убить его, даже если это был бы размен жизнями. Не нужно было поддаваться эмоциям и так открыто высказывать свое презрение. Конечно, в этом были определенные положительные стороны: теперь он знал, что говорить, чтобы вывести Роше из себя за пару секунд. Коп, несмотря на полученную выучку, оказался обладателем довольно вспыльчивого характера. Он быстро загорался и не всегда мог сразу же взять себя в руки. Если научится когда-нибудь – станет еще опасней. Забавно, в них обоих жила злость, таилась в их костях, в кишках и ниточках капилляров. Йорвет плотнее сжал губы, чувствуя легкий укол беспокойства. Он должен использовать этого дхойне в своих целях и выкинуть, а не желать заглянуть ему в сердце. Проклятие, он слишком многое чувствовал в чертовом Роше. Это ненормально. Надо было как-то взять себя в руки, в последние пару дней он думал об этом дхойне больше, чем о любом другом на протяжении нескольких лет. Йорвет невольно потер шрам под повязкой – свое вечное напоминание о том, что союзы с дхойне кончаются плохо. Его игра должна быть более осторожной. Остановившись на перекрестке перед домом Роше, Йорвет нашел взглядом окна нужной квартиры. Несмотря на ранний час, на кухне горел свет. Теплый свет электрической лампы, обещающий тепло и защиту от чертового вонючего тумана. Кулаки Йорвета невольно сжались, он скрипнул зубами, глядя на это безобразие. Он не побежит к дхойне только потому, что у него дома тепло. Какого хера он вообще не спит так рано?! Невольно оглянувшись по сторонам и обнаружив, что даже пекарня еще закрыта, эльф почувствовал себя идиотом. Ему совершенно негде было отсидеться, если только не морозить задницу и не нюхать болотную вонь, стараясь не позволять своему воображению дорисовывать в тумане вещи, которых не было. Конечно, он мог вскрыть тачку Роше, но Йорвет никогда не был специалистом по технике и почти наверняка не отключит сигнализацию с ходу. Продолжая скрипеть зубами, эльф смотрел в прямоугольник света. Внутри вроде бы двигалась какая-то тень, но рассмотреть точно было невозможно, слишком высоко, еще и цветок-мученик загораживал половину обзора. В какой-то момент растение отодвинули в сторону и половину окна занял пакет с названием той самой пекарни. Конечно, пакет мог быть и пустой, но… – Сука, – пробормотал Йорвет, все-таки пересекая дорогу. Его желудок урчал от голода, денег и еды у их ячейки сейчас было немного и голодовать было не впервой. Но как же он ненавидел это сосущее чувство, мгновенно возвращающее его в худшие из воспоминаний. И этот чертов дхойне не имеет права приманивать его на еду, будто он какое-то животное! Дверь открылась после пары первых ударов, Роше – недовольная рожа, спортивные штаны и пистолет в руке – резко распахнул ее, так что Йорвет едва не влетел в него. – Ты когда-нибудь можешь обойтись без спецэффектов при своем появлении, белка? Они немного прожигали друг друга взглядами, пока обоим не надоело. Слишком упрямые, они могли бы играть в гляделки долго, а это явно не было в интересах ни одного из них. Особенно Йорвета, который уже чувствовал запах кофе, дешевого и растворимого, но горячего, вместе со слабым запахом выпечки. Вчерашняя, но лучше, чем ничего. – Хочешь сказать, каждое мое появление в твой жизни – праздник? – ухмыльнулся Йорвет, все же входя и наконец-то избавляясь от куртки. Ботинки он снимать не стал, всегда был риск, что придется быстро уносить ноги. – Я скорее думал про стихийное бедствие, но это звучит слишком. Просто ебучая локальная катастрофа какая-то, не более. На это Йорвету было что ответить, ему, черт побери, всегда было что ответить, но дхойне поторопился уйти на кухню, где у него уже что-то подгорало. Последовав за ним, эльф устроился на том же месте, что и до этого, и сразу подтянул к себе пакет из пекарни. Да, выпечка была вчерашней, но желания перебирать харчами не было. Пока он совершал манипуляции по извлечению пирога из упаковки, несчастный цветок уронил жухлый лист прямо ему на руку. – Ты садист. Неужели так сложно полить растение? – вздохнул Йорвет, вставая со своего места и набирая немного воды из крана. Дхойне только показал ему неприличный жест на пальцах, продолжая помешивать на сковороде то, что могло бы стать омлетом, но сейчас выглядело просто бесполезной подгорелой кучей белка. Эльф прикусил себя за язык, не зная, достигли ли они лимита оскорблений на это утро. Наверное, лучше было не рисковать. Он полил несчастное растение и оборвал те листья, которые точно уже было не спасти. – Вот так, приятель, немного получше, да? Цветок хранил гордое молчание, но хуже ему точно быть не могло, приходилось иметь дело с тем, что есть. Как и Йорвету. С чем он точно не хотел иметь дело, так это со стряпней дхойне, который умудрился дожарить свой ужасный омлет и теперь водрузил сковородку с ним на стол. Видимо, месиво с нее просто не снималось, так что разложить порции по тарелкам у Роше шансов не было. – Пожалуй, обойдусь пирогом, – поспешил отказаться Йорвет. Как бы он ни был голоден, так рисковать не собирался. – Тебе никто и не предлагал, жри свое тесто, – Роше пожал плечами, садясь напротив и демонстративно выкладывая пушку на стол, где он легко мог до нее дотянуться. Между делом Йорвет отметил его новый синяк – на руке, там, куда попала стрела Сэры. У него был такой же, только под одеждой. – Насчет вчерашнего… – Я бы пристрелил тебя, если бы не та девчонка, – Роше поднял на него свои ореховые глаза, и Йорвет мог различить в них черные точки, будто следы от выстрелов в кирпичной кладке. – У меня нет проблем с этим, Йорвет, я бы тебя пристрелил. Какое-то время эльф обдумывал эти слова, сказанные с холодной отстраненностью палача. Этот человек мог быть забавным, мог в чем-то даже нравится ему, но он был убийцей и эта мысль... приятно будоражила кровь. Охотиться на чудовищ веселее, чем на оленей. Притянув к себе кружку с мерзким растворимым кофе, Йорвет сделал долгий глоток, держа ее так чтобы рассматривать дхойне поверх края. Оторвав кружку от губ, Йорвет придвинулся чуть ближе, нависая над столом, и ухмыльнулся с той долей беззаботности, которую придает только отсутствие инстинкта самосохранения: – Ой, ну не дуйся, плоскоухий. Сначала ему показалось, что дхойне все же схватится за пистолет, но вместо этого его губы неторопливо расплылись в такой же ухмылке. Напряжение между ними было таким густым, что впору искрам было летать, но продлилось оно недолго, готовящуюся разразиться бурю прервала трель телефонного звонка. – Это мой, – Роше быстро сложил грязную посуду в раковину и ушел искать трезвонящий в спальне телефон. Йорвет расслышал только тихое «да, Бьянка», прежде чем дверь захлопнулась, отрезая звуки. Бьянка? Кажется, он уже слышал это имя… Девушка? Напарница? Она звонила ранним утром, так что явно не посторонний человек. Эльфа снедало любопытство, он уже собирался осторожно подкрасться к двери и попробовать расслышать хоть что-то, но дхойне быстро вернулся. Теперь вместо пистолета в руке у него был телефон, а холодность в глазах сменилась задумчивостью. – И что сказала Бьянка? – поинтересовался Йорвет, приканчивая остатки своего завтрака и стараясь выглядеть незаинтересованным. Роше недоуменно смотрел на него целую секунду, потом, видимо, понял, что слух у эльфов поострее и приглушенный голос особо не спасет, и вздохнул. – Ты – какая-то заноза в заднице, не знаю, зачем вообще связался с тобой, – дхойне оперся на стену, откидываясь на нее затылком и прикрывая глаза. Возможно, он спал сегодня не больше Йорвета, лицо казалось желтушным от почти сошедших синяков, сжатые губы сливались в одну линию. И при этом он все равно умудрялся выглядеть опасно. Даже в растянутых домашних штанах и футболке, на одном из рукавов которой была подпалина от сигареты. Тонкая ткань обрисовывала контуры мышц, не избыточных, поджарых, но не оставляющих сомнений в физической подготовке дхойне. На груди футболка немного топорщилась, Роше носил какой-то круглый медальон. Может, образок святого, копы любили такую ерунду, даже если были не слишком религиозны. Йорвет невольно облизал пересохшие губы, стараясь не смотреть на открытую взгляду шею с выпирающим кадыком. Такую приятно было бы обхватить пальцами и… Картина того, как он подходит к Роше вплотную и подцепляет пальцем цепочку с медальоном, чтобы святой, если он там есть, смотрел на эльфа, пока он будет душить его подопечного, слишком ярко нарисовалась в его мозгу. – Ты снова пялишься, – хмыкнул дхойне, перехватывая его взгляд. – Пытаюсь понять, взял ли ты с собой пистолет. – Интересуешься моим стволом? – чертов Роше снова надел маску наглого ублюдка, спрятав убийцу куда-то в шкаф. Дхойне хороши в искусстве лицемерия. – Любовался бы, если бы в твоем теле была дополнительная дырка, – вздохнул Йорвет, – в черепе. Они еще немного попрепирались, без особой цели, просто никто не хотел оставлять последнее слово за оппонентом. В этот раз Йорвету все же повезло, телефон дхойне снова зазвонил, но на этот раз мелодия была другая – будильник. Утро как-то незаметно перешло из раннего в нормальное, туман немного разогнало, машин на дорогах стало значительно больше, а электрический свет на кухне уже был не нужен. – Я переоденусь и готов ехать в квартиру последней девушки. Это не в гетто, – отлипнув от стены, Роше снова пошел в спальню. – Ты со мной? Йорвет закатил глаза, бросая фразу уже в спину уходящему дхойне: – Нет, я, блядь, пришел сюда ради интеллектуальной беседы с мартышкой, – его так и подмывало пойти следом и посмотреть, остались ли у Роше еще синяки после их потасовки, но это уже было совсем как-то странно. Из желания хоть как-то отвлечься, он помыл за собой кружку. И кружку дхойне, так и быть. Сковороду с остатками ужасного омлета пусть сам спасает. Собрался коп быстро, уже через пятнадцать минут они курили, сидя в машине, пока та прогревалась после ночи. У Йорвета наконец-то появилось время набить трубку, и он курил ее под удивленным взглядом Роше. Спрашивать он все же не решился, наверное, наевшись за это утро язвительными ответами. С утра город был довольно загруженным, но, на их удачу, Йорвет уже знал эту помойку как линии на своей ладони, и подсказывал, куда свернуть, чтобы срезать большую часть пробок. К счастью, направлялись они не деловой центр, а в район местной художественной школы – сосредоточение флотзамской богемы и экстравагантных пабов. Эту часть города Йорвет знал хуже, было как-то не до культурной жизни в последнее время. – Кажется, тут, – дом исчезнувшей выделялся смешением архитектурных стилей: старый особняк был хорошо отреставрирован, а верхний этаж полностью перестроен, так что старая кладка плавно переходила в металлические сваи и стеклянные стены. Будто кто-то поставил на дом аквариум. Снимать жилье в таком месте явно влетало в копеечку. – Ты знал ее? – когда они вышли из машины, на улице не было ни одного прохожего. Слишком раннее утро для этого района – художники и музыканты предпочитали проводить эти часы в кроватях. – Нет. Я не знаю всех эльфов в городе, Роше, и у нас с ней слишком разные круги общения, – пожал плечами Йорвет. Это была чистая правда. Хоть художников часто привлекали всякие опасные типы, к которым он мог бы себя отнести, самого его давно уже не интересовали такие личности. Йорвет чувствовал себя слишком… приземленным, слишком запачканным грязью и кровью, не готовым, чтобы его сердечные раны служили кому-то вдохновением. – Был когда-то на ее выставке и все. – Я смотрел картины в интернете, – Роше показал свой значок консьержу, и тот быстро впустил их внутрь, видимо, ждал визита полиции. Или полиция – норма в таком веселом местечке, где в одну ночь может случится и веселая пирушка, и самоубийство? Причем, одновременно. – И как? Дхойне замялся, явно не зная, как передать ощущения от увиденного. Ну, Йорвет мог его натолкнуть: – Жуткие, да? – Пиздец. Художница жила на самом верху, занимая часть того самого «аквариума». Йорвету такое место казалось максимально некомфортным. Здание было не настолько высоким, огромные стеклянные панели просматривались даже с улицы. Но у художников явно были свои потребности. Дверь квартиры-студии им открыла тучная, экстравагантно одетая женщина, очень странно выглядящая в своем ярко красном костюме и массивных украшениях среди, на удивление, лаконичного интерьера квартиры. Роше полностью взял милсдарыню на себя, оказывается, она была в прошлом менеджером пропавшей эльфки, и у них с копом уже была договоренность о встрече. Памятуя претензию, что Йорвет просто стоит столбом, глядя на работу Роше, он начал осматривать квартиру. Большое пространство было полностью лишено стен, кроме ванной и небольшой кладовки. В квартире явно убирались и поддерживали порядок, но рука владелицы все еще была видна. Всюду были кисти и краски, даже на прикроватном столике. Огромное количество начатых картин, книги и альбомы, стоящие на книжных полках без какой либо системы… И конечно, отличный вид из огромных окон. У творческих людей свое представление об уюте, Йорвет не смог бы провести в таком месте ни дня. Чтобы хоть как-то отвлечься от ощущения, что за ним кто-то наблюдает, он стал рассматривать полотна. Конечно, искусство – вещь субъективная, но он бы ни одну из этих картин в доме не повесил. В доме злейшего врага может быть… В основном на картинах было что-то, обладающее щупальцами, присосками и многочисленными мертвыми глазами, которые только усиливали паранойю эльфа. Подводные монстры, разлагающиеся обитателей морей, тонущие люди, отчаяние и паника на лицах которых были воссозданы так мастерски, будто художница была там в момент их утопления. Мрачные полотна, в которых одни элементы были выписаны до мельчайших деталей, а другие – нарисованы широкими, нервными мазками. Слишком мрачно и жутко. Йорвету казалось, что прикоснись он к картинам, и те окажутся холодными и склизкими, как мертвые морские гады. Не то, чтобы он был любителем пасторальных пейзажей с единорогами, но от увиденного у него немного шевелились волосы. Во всем этом было что-то… неправильное. Заставляющее все его инстинкты быть настороже. – Мы осмотримся? – голос Роше вырвал его из мрачных размышлений. – Только осторожней, милсдари, мы стараемся держать это место в том же состоянии, в котором наша дорогая Мара его покинула. По крайней мере, еще ближайший месяц… – она горестно вздохнула. Немного наиграно, на вкус Йорвета. – Почему только месяц? – Заканчивается срок арендной платы. Мара оплатила ровно по конец следующего месяца. – Она пропала около года назад, это большая сумма, – Роше постучал ручкой по губе, прежде чем что-то записать в блокноте. Йорвет уже замечал у него подобный жест, когда люди говорили что-то, заставляющее шестеренки в голове дхойне крутиться. – Мара всегда платила настолько заранее? – Честно говоря, нет. Это для нее нехарактерно, но она была непреклонна в этом вопросе. Сказала, что года хватит, чтобы все успеть. – Успеть что? – как настоящая ищейка, Роше, если цеплялся, то уже не отпускал. – Закончить серию работ, я полагаю, – милсдарыня менеджер уже не казалась такой уверенной. – Я не знаю, но когда эти ваши коллеги начали петь мне про ее самоубийство, я рассмеялась им в лицо! Разве самоубийцы платят за квартиру на год вперед? Роше покивал и выдворил женщину, обещая связаться с ней, если будут дополнительные вопросы. Та еще раз строго наказала им ничего не выносить и не трогать, и удалилась. После того, как они остались одни, Йорвет ожидал, что дхойне снова разведет бурную деятельность по обыску квартиры, но тот подошел к панорамному окну, оценивая вид. – Хотел бы жить в таком месте? – Нет. – Нет? Я думал, вы, эльфы, любите такое. Верхотура, много света, большое пространство… – Ты про эльфов нихера не знаешь, плоскоухий, – хмыкнул Йорвет, – как по мне, тут даже слишком много света, я бы предпочел что-то более… закрытое. – Ну да, ты ж партизан, тебе привычно в норе. Норный эльф, – Роше отвернулся от окна и улыбнулся Йорвету. – Оборжаться, – он просто показал ему средний палец. – А ты хотел бы тут жить? – Нет. Моей паранойе не нравятся эти окна. И мысль, что все соседи могут видеть мой голый зад. Йорвет посмотрел на него долгим взглядом, пытаясь справится с десятком скабрезных шуточек, так и просящихся с языка. Задница у этого дхойне была неплохая, но явно не то зрелище, на которое он мог бы продавать билеты. – Поможешь мне? – к Йорвету полетела пара одноразовых перчаток. – Это место довольно большое. – И что мы ищем? – Да что угодно. Все необычное, все, что может рассказать от этой эльфке. Несоответствия, как с той «уборщицей». – Если эльфка, то снова проститутка, Роше? – Йорвет натянул на руки перчатки, начиная перебирать книги и журналы на полках. – Ты можешь думать, что угодно, но мне похер, какие у тебя уши, – Роше перебирал картины, временами останавливаясь и рассматривая особенно тревожные. – Я повидал сволочей всех рас, форм и полов, а людей арестовал не меньше, чем нелюдей. – А убил, дхойне? Больше людей или краснолюдов? – Ты не заставишь меня извиняться за мою работу. Так что завались, белка. Дальше они работали в молчании. От книжных полок Йорвет перешел к комоду, стараясь с максимальным почтением заниматься обыском вещей пропавшей эльфки. Ничего необычного он в них не замечал, художница одевалась просто, в основном в человеческие вещи, что неудивительно, она жила среди дхойне. – Ничего интересного. – Можем поменяться, будешь осматривать ебанные картины, меня уже от них выворачивает, – Роше осторожно отодвинул в сторону полотно, изображающее полуразложившуюся серену на фоне шторма. – Неужели люди правда за это платят? – Нарисовано талантливо, дхойне. Не отрицай. Если б у меня было столько денег, я приобрел парочку для тебя. – Не траться, можешь просто распечатать свое фото. – Будешь отдыхать на нем взглядом, после увиденного в зеркале? – Йорвет наконец-то нашел что-то, напоминающее аптечку, и вывернул ее содержимое. Он ожидал встретить там большее количество всяких таблеток и порошков без подписи, но, как ни странно, большинство препаратов были от головной боли или для сна. Среди пластиковых баночек и блистеров было что-то продолговатое, много раз завернутое в непрозрачный целлофан. Шприц? Из любопытства он осторожно вскрыл пластик ножом и не сразу понял, что держит в руках. – Роше, а когда на тесте для беременности две полоски, это значит?.. – Что детей будет двое. Что это, блядь, еще может значить? Шутник ебучий. Пока Йорвет пытался хоть как-то смирить свое желание сломать дхойне нос, тот подошел и ловко опустил тест в пакетик для улик. Было как-то странно забирать подобные вещи, эльфу от этого было не по себе, но если это пригодится в расследовании, то он готов смириться. А вот у Роше явно не было проблем с тем, чтобы копаться в чужом грязном белье. Что взять с копа… Они облазили оставшиеся немногочисленные шкафы и осмотрели все картины, оставалась только самая большая, прислоненная к стене. Изображенную на ней тварь Йорвет опознал из личного знакомства – кейран, живший некогда в Понтаре. Про него уже лет семьдесят не было ни слуху ни духу, скорее всего, сдох от каких-нибудь вылитых в реку химикатов. Он не видел смысла двигать огромное, метров пять в длину полотно, еще и прижатое другими картинами, но Роше сказал, что не уйдет, пока не докопается до единственной каменной стены в этом месте, и Йорвету пришлось потворствовать его инстинкту ищейки. С некоторыми проблема им все же удалось отодвинуть картины так, чтобы Роше мог сунуть свой любопытный нос между рамой холста и стеной. Йорвет даже со своего места видел, что никаких скрытых сейфов или еще чего в ней нет, и уже хотел сказать что-нибудь колкое, когда на ногу дхойне что-то упало. Не тяжелое, судя по тому, что он даже не скривился. А жаль. Упавший предмет тоже оказался картиной, но совсем небольшой. Она была прислонена к полотну с кейраном, как бы стоя в его подрамнике, поэтому они не увидели ее сразу. Сюжет на ней отличался от большинства других работ, не было ничего морского и разлагающегося, на картине было изображено что-то вроде колодца изнутри. В круге света явно можно было различить женскую фигуру, падающую в него. Присмотревшись, Йорвет все же увидел в темноте по границам картины щупальца, тянущиеся к падающей. Лицо женщины было нарисовано довольно схематично, но какие-то черты уловить было можно. Впрочем, эльф готов был поклясться, что никогда раньше ее не видел. – Тяжелая, – Роше покрутил картину в руках, подозрительно ее ощупывая, – тут будто что-то есть внутри… И прежде, чем Йорвет успел возразить, он перевернул картину и карманным ножом разрезал прикрывающий ее подрамник холст. – Ну, молодец, – вздохнул эльф, – разве расследование – оправдание для вандализма? Роше при этом как-то странно на него глянул, будто слова эльфа удивили его и в них была какая-то издевка, но не остановился. Внутри картины оказалась припрятана тетрадь в кожаной обложке. На черном материале с невероятным мастерством были выдавлены привычные уже щупальца. Неровная кожа будто вздувалась под давлением отвратительных конечностей с присосками, Йорвету даже не хотелось прикасаться к обложке. – Что-то вроде дневника? – Роше открыл тетрадь и тут же разочарованно вздохнул: – Старшая речь. Отдам переводчику. – Да ради богов, дхойне! – Йорвет вырвал дневник из чужих рук. – Ты будешь ждать перевода каких-то некомпетентных лабораторных крыс, вместо того, чтобы просто попросить меня? – Это, блядь, улика, не лапай! – дхойне попытался вырвать у него тетрадь, но Йорвет поднял ее над головой. Роста они были почти одинакового, но ему просто нравилось дразнить упертого плоскоухого. Они немного «потанцевали» по квартире, эльф перекидывал дневник из руки в руку и ловко блокировал все попытки его отобрать, пока его не толкнули в плечо. Йорвет зашипел, но дневник не отдал, падая на кровать вместе с ним. Теперь дхойне нависал над ним и едва не пыхтел от злости, напоминая ощерившегося пса, у которого отобрали косточку. Рассмеявшись, эльф открыл дневник, начиная читать где-то с середины. – «Сегодня мои сны снова затянули меня на глубину. Это случается все чаще. Он тянет меня, я качаюсь на волнах его спящего дыхания. Я так близко… Я боюсь, что он проснется, я хочу, чтобы он проснулся...» – он нахмурился, садясь и не совсем понимая, что именно сейчас прочитал. – Ты это на ходу придумал? – Роше все еще хмурился, но, кажется, это в принципе было его «нормальное лицо». – Нет, – Йорвет пожал плечами, перелистывая пару страниц и начиная читать с нового места. В основном в дневнике описывались сны, но иногда сказать было сложно. Даты были расставлены не везде, иногда вместо записей были зарисовки. Эльфка описывала, как тонет, в подробностях, от которых даже у Йорвета пробежал холодок по спине, мужчину с зеркалом вместо лица, наблюдателя в желтом, приходящего к ее кровати и стоящего над ней всю ночь без движения и звука, шепотки в темноте и то, что на потолке жило море, чтобы это ни значило. Иногда фрагменты становились почти нечитабельны, будто половину букв пропустили, а вторую написали в их зеркальном отображении. – Это многое объясняет, – он показал Роше разворот тетради на котором из воды выходила огромная фигура, похожая одновременно на рыбу и человека и, судя по домикам на берегу, бывшая размером с гору. Роше состроил непонимающий взгляд. – Ну же, дхойне, никогда не слышал про секту Дагона? – В смысле, про горстку чудаков, пытающихся болтать на рыбьем языке? – Роше пожал плечами, явно не вдохновенный. – Как вы, мартышки, в принципе выжили и умудрились построить цивилизацию? – вздохнул Йорвет. – Дагон существует… существовал по крайней мере в неком воплощении. Он насылает на тех, кто поклоняется ему, видения, – он обвел рукой расставленные по квартире картины, – сводит их с ума. – Не заливай мне про видения, – Роше закатил глаза, – сталкивался я со всякой шушерой, от «потомственных провидиц» до «последних чародеев Севера». На проверку все они мошенники и не предскажут даже погоду на завтра, а всем их видениям – грош цена. Конечно, в словах Роше была доля истины. Чем больше времени проходило с Сопряжения, тем меньше в этом мире было магии. Йорвет родился во времена, когда еще существовали хоть сколько-то могучие чародеи, но сейчас никто из них не смог бы даже молоко взглядом испортить. Если дожил, конечно, потому что вместе с магией пропало и их умение поддерживать свое долголетие. Сейчас разве что дриады в Брокилоне что-то могли, да знаки ведьмаков, работающие благодаря своей примитивности. Но не верить в пророков было глупо, имея под боком Седрика. – В полицейском отчете написано, что эльфка просто пропала, но вроде есть какие-то свидетели, утверждающие, что видели ее на набережной. Следующий вывод местных детективов – самоубийство, – Роше почесал щеку, теперь больше задумчивый, чем хмурый. – Если она верила в какого-то морского монстра, могла она правда утопиться? Йорвету оставалось только пожать плечами. Он не был знатоком культа Дагона, откуда ему знать. – Почитай, что там на последних страницах. – Ты забыл волшебные слова, – проворчал Йорвет. – Задержу на двое суток? Дав севшему рядом дхойне полюбоваться на его оттопыренный средний палец, Йорвет все же продолжил. – «Это последний день. Я знаю, что они заберут меня, отдадут меня ему. Спящий в глубинах отмерил мой срок, его ледяные прикосновения уже на моей шее, он тянется, тянется из-под кровати, из стен, из…», – он запнулся. – Не могу прочесть дальше, очень неразборчиво, – пришлось пропустить пару строчек, пока почерк не вернулся в более-менее нормальное состояние. – «Мой жертвенный цвет – желтый. Он сольется с первыми опавшими листьями в Эльфских садах. Отправляюсь». Какое-то время они сидели молча, потом Роше забрал дневник из йорветовых рук, пряча его в еще один мешок для улик. Перчатки он тоже стянул и сунул в карман, видимо, не собираясь больше осматривать квартиру. Йорвет свои тоже снял. – Она была поехавшая, очевидно. Может и хотелось возразить, что у дхойне любая эльфка или поехавшая, или шлюха, но в глубине души он был с Роше согласен. – А Эльфские сады – это, что ли, метафора такая? И почему жертвенный цвет – желтый? – Даже не знаю, чему удивлен больше: что ты не изучил карту местности или что знаешь, что такое метафора, – фыркнул Йорвет. – Это парк.. Ну, или небольшой лес, если хочешь, мы вчера там обедали. Эльфские они потому, что там есть руины старого города Aen Seidhe и катакомбы. Но там все в аварийном состоянии, просто так туда никто не ходит. А желтый… не знаю, никаких мыслей на этот счет. Роше только дернул щекой в ответ на эти слова. Он снова выглядел, как ищейка, которая будет бежать по следу, пока не сдохнет. – Поехали, проведешь мне экскурсию. *** Единственным ощутимым плюсом их с дхойне нынешнего сотрудничества было то, что Йорвет питался как никогда регулярно. И за чужой счет, что приятно. К тому же, чертов коп обладал неплохим нюхом на заведения с приличными поварами, хоть и был в этом городе новичком. Еду им пришлось искать в том самом богемном квартале, который, как теперь понимал Йорвет, был отчасти помешан на эльфской кухне. – У них нет кофе и нормального чая, – проворчал Роше, прихлебывая пахнущую цветами и ягодами жидкость из бумажного стакана, – только какие-то артистичные сборы трав с непроизносимыми названиями. – Могу выпить твой, – Йорвет пожал плечами, молча получая удовольствие от напитка. Нет смысла объяснять мартышке, заливающейся растворимым кофе, все богатство вкуса травяного чая. Ему наверное и еда не понравится… в таком случае Йорвет готов был выручить его в этой непростой ситуации. Увы, обед Роше сожрал и даже не поморщился, видимо, губы почти зажили. Ели они на все на той же обзорной площадке, что и вчера, но в этот раз после обеда покурили снаружи машины. Дхойне снова выглядел задумчивым, сидя на еще теплом капоте машины и выкуривая вторую сигарету подряд. – Не думай так много, дхойне, – Йорвет стоял рядом, ковыряя ногой наледь. В городе снег уже почти сошел, но в лесу его еще было достаточно, рыхлого и подтаявшего, они будут проваливаться по щиколотку, когда зайдут глубже. – Вам такое не полезно. Роше глянул на него, в глазах мелькнуло что-то задорное, будто он собирался начать новую перепалку, а потом задумал что-то другое. – Пошли уже, – окурок полетел в снег и был раздавлен тяжелым ботинком. Дхойне явно не особо заботился об окружающей среде. К удивлению Йорвета, по лесу Роше ходил не так плохо, как ожидалось от городского копа. Не топал, как взбесившийся буйвол, и не застревал на каждом шаге, хоть проваливался в снег куда глубже эльфа. Они шли по тому, что когда-то пытались сделать главной аллеей, но реконструкция парка как застряла лет двадцать назад, так больше с места и не двинулась. По дороге Роше попросил рассказать ему про руины, но все знания Йорвета давно устарели, как-то не было повода ходить в парк. В катакомбах можно было при желании устроить схрон, но даже Йорвет смирял свою наглость в этом вопросе. Слишком близко к роскошным особнякам городской элиты. А смотреть, как то немногое, что осталось от культуры его народа, медленно превращается в прах?.. Чего ради? Лишних поводов для тоски он не искал. Красивую легенду про купальню и влюбленных он, конечно, Роше пересказал. Пораженным до самого сердца тот не выглядел, только глянул на эльфа и как-то странно улыбнулся. Только пару минут спустя до Йорвета дошло, что они гуляли в парке, и он рассказывал дхойне байки о любви. Ну, он всегда мог похоронить его где-то здесь же и забыть об этом позоре. Они свернули с широкой аллеи на более узкую тропку, петляющую между черных стволов деревьев. Тут весной будто и не пахло – снег толком не растаял, а болотный туман превратился в водяную пыль, висящую в воздухе и ограничивающую обзор. Серое небо над головой и мерзкий ледяной ветер не добавляли картине радости. Пробираясь через мглу, они все чаще стали встречать остатки каких-то колонн и даже зданий, поросших мхом, молчаливые и безжизненные. На повороте тропы они наткнулись на статую эльфа с наполовину отвалившейся головой. Правой половины просто не было, только бугрящийся камень. Йорвет не хотел ассоциировать себя с увиденным, хотя тоже был остатком того мира. Немного отстав от дхойне, все равно на тропе вдвоем было не пройти, эльф прикрыл глаза, больше сосредотачиваясь на звуках. Шагах идущего впереди Роше, чей ритм он уже выучил, тихом поскрипывании ветвей на ветру; он даже слышал тихое журчание реки вдалеке и мрачное карканье воронов, явно недовольных присутствием двуногих так близко к их гнездовищу. Мрачные, тревожные звуки. Все в этом месте было недовольно их присутствием. – Где вход в катакомбы? Йорвет уже собирался ответить, когда какой-то новый звук привлек его внимание. Снег даже не хрустнул под его ногами, когда он сделал шаг с тропы, мгновенно растворяясь в лесу. Это все же была его вотчина, лес служил ему прибежищем десятилетия, спасая в самых критических ситуациях, щедро делясь всеми своими дарами от подстреленной в хороший день косули до кислых ягод на завтрак, обед и ужин, когда дни были менее удачными. Ни один дхойне не достанет его в лесу. К счастью, деревья в этой части парка были старыми, огромными, по их широким ветвям Йорвет мог бы ходить, как по мостовой, но кора была скользкой, а отсутствие листвы сводило маскировку на нет. Но он все еще мог прятаться за ними и наблюдать, как Роше растерянно вертел головой и негромко звал его. Коп выглядел удивленным, он явно не уловил момент, когда «потерял» своего спутника. Его рука потянулась под куртку, к кобуре, но прежде, чем что-то случилось, на тропе показалась еще пара дхойне. Йорвет слышал, как они с Роше переговаривались, и новоприбывшие называли себя сторожами. Ага, таким сторожам впору армейскую базу охранять, а не древние руины, в которые разве что детишки приходят в поисках острых ощущений. В ответ на это Вернон назвался археологом. Пока происходил обмен ложью, эльф скользил за деревьями, обходя тропу слева. Он не удивился, когда за одной из поваленных колонн обнаружил еще одного «сторожа». Не слишком ли их было много для каких-то чертовых руин? Или проблема в том, что стены особняка Лоредо менее чем в километре отсюда? Следя за тем, что происходило на тропе, он подкрадывался к сидящему в засаде дхойне все ближе, собираясь подстраховать Роше, если у него что-то пойдет не так. А не так судя по всему шло, потому что «к катакомбам никого не пускают». Какое-то время они пререкались, и Йорвету показалось, что все может закончится нехорошо, но внезапно коп отступил. Пожелал хорошего дня самым ядовитым тоном, который только можно представить, и пошел обратно по тропе. «Сторожи» какое-то время топали за ним, а Йорвет пас всех вместе. Но и когда те отстали, он не торопился показываться своему дхойне на глаза. Просто поразительно, насколько легкой добычей он стал в лесу. В городе Роше постоянно контролировал пространство, это было заметно по тому, как он смотрел на окна и двери, как водил машину и оглядывался на стеклянные витрины. Но в лесу он был совершенно беззащитен. Оценивая дхойне со стороны и пытаясь, разнообразия ради, быть объективным, Йорвет не мог не признать, что по человеческим меркам тот был неплох. Роше хорошо двигался, был пропорционально сложен и его задница в этих джинсах выглядела… недурно. Эльф раздраженно поморщился на свои мысли. Он просто давно ни с кем не ложился в постель. А с мужчинами дхойне так и вообще никогда. Все его реакции – результат интереса и длительного воздержания. Роше все еще не замечал его, хотя временами крутил головой. Но он просто не знал, на что смотреть, все его навыки были слишком заточены под городскую среду. Быть может… Йорвет преподаст ему урок? Быстро сократив расстояние, он дождался, когда дхойне выйдет на относительно пустое пространство. Снежок из весеннего снега больше напоминал ледышку, но для его целей и это сгодилось. Сначала Йорвет хотел метнуть снаряд прямо в дхойне и так бы и сделал, если бы не появилась мысль поинтересней. Ледышка пролетела у Роше за плечом, заставив его дернуться и обернуться, полностью открывая Йорвету бок. Не давая ему возможности дотянуться до пистолета, эльф рванул вперед, гордясь тем, что под его ногами не хрустнула ни одна веточка. Его все равно заметили, рефлексы у Роше были что надо, но слишком поздно – его сбили с ног, и они оба повалились в снег. – Попался, – хмыкнул Йорвет и тут же получил хороший пинок по ребрам. С каждым разом дхойне совершенствовался в их стычках, в этот раз они долго катались по снегу. Преимущество неожиданности быстро сошло на нет, теперь борьба шла на равных. Наконец-то Роше смог усесться на него сверху, удерживая одну из рук в захвате. Недостаточно жестком, чтобы Йорвету было действительно больно, но так, чтобы иметь возможность сломать ему руку, если будет на то желание. – И кто теперь попался, ненормальный? – дхойне довольно лыбился, вокруг глаз появилась сеточка неглубоких морщинок, которые не заметишь, когда он спокоен. Так он выглядел… моложе? Нет, скорее это та часть его, которая была максимально далека от палача, с которым Йорвет говорил утром. – Я думал, ты дал деру, белка. – Я же говорил, что думать тебе вредно. Кстати, я еще не рассказывал, как ослеп на одну сторону? – не давая Роше ответить, он выбросил вперед вторую руку, целя пальцем тому в глаз. Тут уже рефлексы сработали против дхойне, он дернулся, стремясь перехватить руку и отвлекся, теряя сосредоточение. Чем Йорвет и воспользовался, чтобы переиграть ситуацию, вырывая руку из захвата и опрокидывая копа спиной на землю. Теперь роли поменялись и эльф, самодовольно улыбаясь, оказался сверху. Одну руку Роше он прижимал к земле, вторую – заблокировал своим коленом. Не такое уж надежное положение, но острый клинок, который Йорвет прижимал к чужой шее, снова возвращал ему превосходство. – Каждый день мне выпадает шанс убить тебя, плоскоухий. Быть может, я не удержусь прямо сейчас, – он продолжал ухмыляться, рассматривая замершего Роше. Сейчас они были так же близки, как в тот вечер, с которого прошла уже будто вечность. Даже ближе, Йорвет мог смотреть в глаза чертовому дхойне, наблюдая, как меняется их выражение, когда он понял, что игра зашла слишком далеко, что он может умереть в этом месте и навсегда остаться похороненным в неглубокой могиле среди старых деревьев. К его удивлению, веселье во взгляде Роше не сменилось страхом, к нему просто прибавилась злость. Дхойне разозлился и вспыхнул с новой силой. Узкие губы скривились в ответной ухмылке, когда Роше двинулся под ним прижимаясь пахом к сидящему на нем эльфу. Чертов дхойне… – У тебя кишка тонка, – Роше оскалился, как волкодав, – ты только и болтаешь, что сделаешь то, сделаешь это… Изобью тебя, убью тебя, выебу тебя. Так давай, делай что-то, а то я уже жопу в снегу отморозил, брехливая пизда! Йорвет аж зубами скрипнул. Нож у него в руках чуть задрожал, оставляя на шее Роше тонкую алую ниточку. Дхойне не знал, о чем говорил. Столько трупов, сколько после себя уже оставил Йорвет, не всякая армия оставляла, этому щенку не приблизиться к нему, даже если он каждый день на протяжении своей жалкой жизни будет кого-нибудь отправлять на тот свет. Но у него и шанса такого не появится, потому что сейчас нож вскроет ему глотку, и горячий красный поток унесет его жизнь, давая эльфу увидеть угасание всего, что было в ореховых глазах. Не останется в них ни злости, ни веселья. Быстрым движением Йорвет убрал нож от чужого горла и, не давая Роше дернуться, наклонился к нему. Касаясь губами неожиданно горячей кожи, он точно знал, что не собирается целовать чертового дхойне. Сжимая зубы, пока на языке не появился соленый кровянистый привкус, Йорвет лишь метил свою будущую добычу. Синяки и ссадины уже не способны были удовлетворять то темное возбуждение, которое он испытывал, глядя на этого ублюдка. Нужно было что-то более… личное. Когда дхойне столкнул его с себя, пнув в догонку ногой в бедро, на его шее уже расцветал огромный багровый след. – Ебанутый, – прошипел Роше, вставая на ноги и отходя на пару шагов. – Больной, сука, на голову. Пока он отряхивался от снега и пытался прижать его пригоршню к своей шее, Йорвет собирался с ответом. Да, в этом было что-то нездоровое, настолько, что, возможно, убить дхойне все еще было лучшим вариантом остановить безумие. Из размышлений его вырвал сигнал телефона. Киаран коротко напоминал ему о встрече с краснолюдами, и времени было в обрез, чтобы добраться до нужной точки. – Мне пора, – Йорвет тоже отряхнул одежду от налипшего снега. На Роше он старался не смотреть, опасаясь, что снова случится что-то непредвиденное. – Хера с два. Ты, блядь, что, еще и вампир? – судя по голосу, Роше был чертовски зол. – Там в лесу за тобой еще один следил, так что будь осторожней, – очевидно, что «сторожа» тут не самая главная опасность для копа, пока Йорвет рядом, но это хоть как-то переключало разговор и отвлекало дхойне от того, что эльф собирался просто отступить вглубь леса. Потом он спустится к реке и так дойдет до нужного места вовремя. – Я не о том с тобой говорю, безумная белка! – Роше попытался ухватить его за плечо, но остановился под взглядом единственного Йорветова глаза. – Знаешь, похер. Ты снова ничем не помог, спасибо. – Мне правда пора. Позвоню позже. Роше пробормотал под нос что-то неразборчивое, в ключе «лучше не надо». Дойдя до деревьев, Йорвет обернулся и бросил через плечо: – Ты же не бросишь это дело? – Нет, хоть ты и испытываешь мое терпение, – дхойне все еще злился, но по крайней мере не хватался за пушку. Хотя руку все еще держал прижатой к шее. Интересно, как он объяснит Бьянке происхождение багрового засоса? Больше Йорвет не оглядывался, стремясь как можно скорее убраться подальше. Дойдя до реки, он наклонился, глядя на свое отражение в почти черной воде. Задрав платок, прикрывающий правую половину головы и глазницу, он дал себе «полюбоваться» тем лицом, с которым жил. Он давно уже примирился с тем, как теперь выглядел, но с тех пор, как он получил это... В его жизни поселилось нечто темное, какое-то безумие, которому он поддавался время от времени. И обычно делал это без сожаления, творя дела куда более жестокие, чем следы зубов на чье-то шее, но сегодня все же злился на себя. Надо было что-то сделать с тем, какую реакцию вызывал у него Роше. В идеале – убить ублюдка. Но этого ему чертов Фольтест не простит, и Йорвет не хотел для флотзамского гетто судьбы второго Махакама. Но если не можешь убить чертового дхойне и не можешь побороть желание переспать с ним… возможно, стоит этому желанию поддаться? Эта мысль была извращенной и странной, в том плане, что Йорвет всю свою жизнь находил большинство мужчин дхойне отвратительными. Но он не мог выкинуть ее из головы, даже когда зачерпнул обеими руками ледяную, наполненную кристаллами льда воду и плеснул в горящее лицо. Он обдумает это позже, когда разберется с делами. Но если это все же случится, Йорвет сделает все на своих условиях, понравятся они Роше или нет.