Невыносимая лёгкость бытия.

.......... Золотистые лучи яркого утреннего солнца озаряли своим светом номер Егора. Солнце светило ему прямо в глаза, и он невольно щурился. Гитара валялась где-то в углу: за ночь Летов так ничего и не написал. Вдохновения и мотивации жить не было совершенно. Даже уснуть не получалось – поэт пялился в потолок весь остаток ночи. В глубине души у него до сих пор таилась надежда на то, что он сможет узнать что-то тайное, но это слишком, безобразно сложно. Все философские книги, честно признаться, не несли никакой особой информации. Да и иногда, поэт сам не совсем представлял, о чём идёт речь. Летов понимал, что не сможет. И именно, из-за этого понимания его жизнь всё больше и больше превращалась в сущий пиздец. Обычно, солнечные лучи асоцируются у людей с чем-то радостным. Рассвет, пробуждение, жизнь. Егору же сейчас было ещё хуже, чем ночью. Всё просыпаются и начинают жить, а он начать жить не может. Залипает в одну точку, пустым взглядом, не имея мотивации уснуть, и уж тем более подняться. Пятый раз поймал себя на мысли, что возможно, ему нужен понимающий человек. Егор не знал будет ли легче, но одиночество ему надоело – он сам себе ужасно надоел. Оставаться наедине со своими мыслями было сейчас худшим испытанием. Но Летов не знал, к кому прийти. Ни с кем из друзей, даже с Янкой, говорить ему не хотелось. В голову опять влез тот парень. Обычно, Егор никогда так не думал о людях, ему было насрать на них. Но тут, в нём проснулось какое-то сожаление. Поступил как трус, всё показалось каким-то внезапно-странным. Он вспомнил крепкие руки и широкие плечи Юры. Почувствовал себя маленьким и очень беззащитным. Почему-то, захотелось к нему прижаться. Летов со стыдом прогнал эту мысль из головы. Но, она уже стала чем-то навязчивым. Он постоянно думал о своём поступке, и каждый раз в его мыслях мелькало сожаление. В таких случаях обычно извиняются. Но дело в том, что Егор извиняться не умел. Собственно, другого способа избавиться от навязчивых мыслей в голове не было. Не понимая зачем, и не отдавая себе отчёта Летов побрёл в другую комнату, и принялся набирать на телефоне номер... .......... Юра открыл глаза. Солнечные лучи ломились в окна. Парень улыбнулся хорошей погоде, и решил начинать свой день. Стараясь выкидывать все плохие мысли из головы, он побрёл умываться в ванную. Умывшись, открыл холодильник. Дома снова никого не было. Каши совершенно не хотелось, поэтому Хой решил намутить греночек. Перед глазами всё плавал образ Летова, и Юрку это уже очень заебало, но он ничего не мог с этим поделать. Певец уже было кинул кусочек масла на сковороду и принялся жарить, как вдруг раздался звонок. Юра подошёл к телефону. В трубке послышался робкий знакомый голос: – Да?... Я хотел сказать. Прости, что так вышло вчера. Я не знаю, что на меня нашло... – Егор?! Да я и не обижаюсь. Хой обрадовался. Чего-чего, а уж этого телефонного звонка он никак не ожидал. – Эээ... Ну, тогда, ладно, наверное... Летов не знал, что говорить дальше. Он не умел поддерживать разговор. – Слушай, а хочешь бухнём с тобой сегодня? Летов оживился. Бухать он любил. В пьяном состоянии ему становится как-то весело, он даже начинает нормально общаться с людьми. – Да-да. С удовольствием... – Тогда приезжай. Я ждать буду. – Прямо сейчас? – Да, я уже достаю бухло. – Хорошо. Егор повесил трубку. Начал одеваться. Он редко соглашался на подобные предложения незнакомых людей. И сейчас очень боялся ляпнуть что-то не то, и сделать что-то не так. Да, исполняя и сочиняя песни его стеснительность пропадала вообще, но общаться с людьми всегда было как-то тяжело. Летов сел на троллейбус, и тут же пожалел о своём решении. Люди глазели как ненормальные, по крайней мере, Егору так казалось. От этих взглядов ему становилось очень неудобно, поэтому поэт залип в окно, и смотрел, старалась не думать о людях. Ветер из открытого люка дул в лицо и трепал волосы, и у Летова возникало какое-то странное чувство свободы. Так было, когда он во втором классе сбежал гулять в парк с друзьями. Он понимал, что, возможно, он пожалеет об этом, но предвкушение чего-то и чувство свободы и независимости приятно щекотали каждую нервную клетку. Вот и сейчас он ехал бухать с незнакомым парнем, не зная чем это всё обернётся. Чаще всего большинство решений в его жизни происходили необдуманно и внезапно. Он не мог сесть, обдумать всё и прийти к чему-то. Наконец, парень вышел на нужной остановке, дошёл до Юриного дома. Неуверенно позвонил в дверь. Открыли. За ней стоял Хой с сияющим лицом. Сзади, на столе стояла куча бутылок. Егор, глядя на Юру сам заулыбался как дурак. – Чего стоишь-то, проходи, давай. Летов промелькнул в комнату, и уселся в кресло. Хой же сел на диванчик неподалёку. – Ну давай, рассказывай. – Что? – Как тебе в Воронеже? – Очень красивый город, мне нравится. У нас в Омске всё как-то однообразно, а у вас каждый дом... особенный. – Мне тоже часто так кажется, когда мы приезжаем с концертами в разные города. А здесь, как-то прижился уже, всё не кажется таким разным. Егор покосился на алкоголь. Юра вспомнил, и побежал за стаканчиками. Летов же рассматривал квартиру Хоя. Гитара стояла в углу, недалеко от небольшого телевизора. Тут же, висели фотографии Юры, его жены, и дочери. Все они улыбались. Счастливая, наверное, семья. Егор и не заметил, как Хой вернулся, но без стаканчиков. – Знаешь что? Зачем пить из стаканчиков, когда можно сразу по бутылке взять, так ведь? Егор довольно закивал всем своим видом показывая то, что он абсолютно с Юрой согласен. Решив начать с пива, парни взяли по бутылке, и принялись разговаривать. Юре казалось, что он знает Егора уже много-много лет. Егор же в Юрином присутствии чувствовал себя каким-то совершенно другим человеком. Сейчас он не думал о мире и вселенной, сейчас ему хотелось наслаждаться каждым мигом. Слова вылетали непроизвольно, и Летов становился всё веселее и веселее. – Хочешь включу музыку? – Давай. Юра пошёл к магнитофону и включил какую-то песню. Егору аккорды показались знакомыми. Парни уже достаточно напились. Они улыбались, слушая музыку: Ночь пройдет, наступит утро ясное, Знаю: счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, Солнце взойдёт, солнце взойдет... Летов посмотрел на Юру, и заметил, какой он красивый. Хой всё так же улыбался. Солнечные лучи, пробивающиеся в комнату придавали его тёмно-русым волосам красивый золотисто-рыжий оттенок. В этот момент, Юра казался парню идеальным. Тот заметил его взгляд. – Сядь ко мне, на диван. Юра послушно встал с кресла, и сел к Егору. Возможно, слишком близко, но Хой не дал ему встать, обняв парня рукой. Летов ожидал от себя сопротивления этому, но вместо него уткнулся носом в шею парня. Всё происходило слишком быстро. Вот уже, Юра гладил длинные волосы Егора. Какое-то время, они так в обнимку и сидели. Не понимая что происходит, но наслаждаясь моментом. Наверное, так действовал алкоголь. Или что-то другое?.... Спустя пол часа, Юра предложил сходить в парк, накодящийся недалеко от его дома и погулять, хотя обоих парней уже пошатывало. Хой и Летов медленно шли по парку, любуясь природой. Юре вдруг захотелось взять Егора за руку. Тот совсем не был против. На его душе стало как-то светло. Озарило какое-то особенное, прекрасное, непонятное чувство. Счастье, эйфория... любовь. Даже не к конкретному человеку, ко всему, к миру. Раньше, смотря на совковые города он испытывал только какую-то щемящую тоску. Сейчас же, те самые грустные панельки заливал солнечный свет. Было в этой атмосфере что-то своё, бескрайне родное. Когда ты это ознаёшь – душа перестаёт нуждаться в чём-либо трансцендентном. Егор понял Юру – по его взгляду стало понятно, что он тоже это чувствует. Он понял, о чём Хой говорил раньше. Летову хотелось радоваться жизни – хотя бы сейчас. Не обращая ни на кого внимания он плюхнулся на землю, пялясь на ясное солнечное небо. В душе тоже светило солнце. Юра лёг рядом, любуясь зелёными глазами Егора... Рядом с ним лёгкость бытия переставала быть невыносимой.