Эдем

Oh, father, tell me Do we get what we deserve? Kaleo - Way down we go I'm waking up to ash and dust I wipe my brow and I sweat my rust Imagine dragons - Radioactive

Один, второй, третий. Голые ноги наступают на мокрые ветки. Те еле слышно хрустят. По мере того как с каждым шагом увеличивается расстояние между ними, что-то внутри Кларк натягивается до предупреждающего утробного звона. Онемение, охватившее её от их встречи, настолько притупляет эмоции, что она сама толком не понимает, как оно лопается. Кларк не успевает понять, в какой момент все её чувства вдруг прорываются наружу. Понять, почему она вдруг снова оказывается с ним лицом к лицу, тяжело дыша. Зачем опять смотрит снизу вверх, рывками утирает слезы тыльной стороной ладони. И откуда у неё это странное ощущение дежавю: словно она снова испуганная девочка, впервые оказавшаяся на земле и не представляющая что ей делать со всем этим хаосом, разворачивающимся вокруг. Словно он - прямо как и тогда - холодный, чужой, совершенно непредсказуемый, взрослый. Тот, у кого, в отличии от неё, всё под контролем. Словно он тот, кому плевать. Очень давно Беллами Блейк не смотрел на неё вот так - словно она пустое место, словно она зря сотрясает воздух своим раздражающим существованием. Как и тогда, она почти ненавидит его за это. - Беллами, послушай, - начинает говорить она, но её снова ошпаривает узнаванием даже прежде, чем его губы приходят в движение. - Уходи, - повторяет он, не шелохнувшись. Только заострившаяся линия скул выдает, насколько плохо он удерживает себя в руках. Кларк на секунду цепляется за неё глазами и зачарованно ведет взглядом вниз к шее и дёрнувшемуся на ней кадыку. «А он похудел» , - проносится в голове отвлеченное, и она еле сдерживается, чтобы зло не расхохотаться - над своими мыслями, над собой, над ситуацией в целом. - Ты не переживешь в этой пещере зиму, - аргумент кажется ей идиотским, стоит только его озвучить, а его улыбка - как никогда высокомерной. Вернее даже нет, высокомерной прямо как тогда: Когда он еще не был её Беллами. - Поверь, мне доводилось выживать и не в такой, Принцесса. А теперь проваливай. Она слушает этот издевательский тон и вдруг успокаивается. Беллами изо всех сил пытается казаться ей чужим, потому что, понятное дело, злится на неё. Беллами чудовищно переигрывает. Голова и сердце, - повторяет она мысленно, словно мантру. Быть холодной головой - вот что Кларк умеет лучше всего, и потому снова с уверенностью оставляет ему сердце. Её рука, кажется, удивляет их обоих, когда вдруг взлетает вверх и несмело касается пальцами его груди. - Я не хочу, чтобы ты замерз насмерть, Беллами. Слова стихают. Беллами опускает голову и пусто смотрит на ее ладонь. - Ты серьезно? - спрашивает глухо, поднимает взгляд. -Ты? Не хочешь, чтобы я умер? - Беллами отбрасывает ее руку и делает шаг назад. - Опомнись, - не повышает голос, но шепот его полон негодования, в глазах - смесь непонимания и гнева. Он хватает Кларк за плечи и встряхивает, не разрывая зрительного контакта. - Ты убила меня в Санктуме! А теперь, на Земле, не хочешь, чтобы я умер? Может, определишься? Чего тебе еще нужно? - Думаешь, я хотела нажимать на курок? Хотела делать этот выбор? - кажется, Кларк снова плачет, но ей плевать. Больше всего на свете она боится, что он уйдет. - Может, ты забыл? Я просила! Я умоляла тебя не отдавать ему Мэди! Я говорила, что выстрелю, Беллами. О чём ты вообще думал? - Я думал о спасении, Кларк! Тебя, Мэди, Октавии! Всех! - Спасении? - Кларк чувствует, что задыхается. От злости, от разочарования, от тоски по дочери и друзьям. - Скажи мне, что ты называешь спасением? Их нет, Беллами! Человечество стерто! Где бы они ни были, кем бы они ни стали, это как если бы все были мертвы! Все благодаря твоему ненаглядному вознесению! - Я мог бы быть с ними! Ты могла бы быть с ними! Но ты здесь! На этой чертовой планете! - Беллами раздраженно указывает рукой в воздух. - Почему ты здесь, Кларк?! - вновь поворачивается к ней. - Почему мы оба здесь?! - Потому что твой гребаный пастырь начал то, что уже нельзя было остановить. Вот почему! - от бессилия она толкает его в грудь. - Никто из них не просил этого, Беллами! - Так почему они не вернулись?! - его пальцы неожиданно зарываются в её волосы на затылке и бесцеремонно тянут назад, заставляют запрокинуть голову до хруста в позвонках. Он наклоняется к ней так близко, что они почти соприкасаются носами, опаляют лица друг друга тяжелым, рваным дыханием. - Почему они не здесь, Кларк? - спрашивает почти шепотом. - Они могли вернуться. Они могли выбрать иной путь! - Беллами отталкивает её с такой злостью, что Кларк снова падает на землю. - Но никто не выбрал. Тебя все бросили, Принцесса! Никто, понимаешь, никто не захотел оставаться здесь. Кларк в третий раз за сегодня смотрит на него снизу вверх, и чувствует, что тонет. В его потемневших глазах - омутах боли и злости, а еще.. - Никто не захотел оставаться с тобой, - в его гребаных словах. Потому что каждое из них, слетая с его губ, затягивает удавку на её шее и всё глубже утягивает за собой в темноту. Впрочем, какое хорошо знакомое ей ощущение. Когда нечего терять, и уже не страшно. - А как насчет тебя? - поднимает голову, спрашивает еле слышно. С отравляющей внутренности ласковой издёвкой. - Почему ты здесь, Беллами? Беллами резко замолкает. Губы ломаются в презрительной усмешке. К себе или к ней - кто знает. - Понятия не имею, - закрывает лицо руками и отворачивается. - Ни малейшего понятия. А потом Беллами запрокидывает голову в пронизанное золотистым сырым туманом утреннее небо, затерявшееся среди верхушек сосен, и кричит: - Я не хочу быть здесь! Я! Не! Хочу! - Его голос эхом разносится среди деревьев и скал, прежде чем раствориться в лесной тишине. Остается без ответа. - Ты правда думаешь, что я сам выбрал такую участь? - когда он вспоминает о ней и снова оборачивается, Кларк вдруг хочется спрятаться и зажать уши руками. Не слышать того, что последует дальше. Она давно научилась угадывать его настроение интуитивно, по оттенкам и незначительным изменениям интонаций. Сталь и бархатный полушёпот, которые она слышит сейчас, таят под собой ледяную-бездонную, переломанную, перекошенную до невозможности боль от предательства, что раздирает его на части. Ей нечего противопоставить его боли, чтобы её унять. - Ты правда думаешь, что я бы выбрал остаться на этой чертовой планете? - повторяет вопрос почти по слогам. - С тобой?! Мурашки испуганными стайками ползут вверх по её позвоночнику. Думает ли она так? Кларк поднимается на ноги осторожными, угловатыми движениями, будто тело перестало нормально двигаться. Её колотит, и неизвестно от чего больше - от холода, сырости, или нервного напряжения. Кларк очень хорошо знает, о чем хочет спросить у него. И еще лучше - что никогда, никогда, никогда об этом не спросит.