***
Вечер проходит ужасно скучно. Не вечер даже, а почти вся неделя. Юнги никогда не жил скучно. Всегда что-то да происходило: опасное или веселое (скорее и то, и то в совокупности) – что-то интересное и интригующее. Но Вселенная будто решила поиздеваться, заставив отплатить за каждую секунду безумства, что когда-либо было, иначе как совпало все то, из-за чего омега остался совсем один. Не то чтобы это совсем херово, но все равно обидно. Кажется, всем вокруг хорошо и без него. Во-первых, Намджун с новой пассией. Юнги пытался танцевать – у него никак не получалось поймать ритм – когда увидел лидера, шагающегося с красивым парнем за ручку. Весь такой мягкий и пушистый с миленькой улыбкой на пухлых губках, однако как бы этот омега ни старательно изображал саму невинность, стервозную сущность Мин разглядел в нем сразу, возможно, разглядел ее и Ким – ему никогда не нравились неженки. Юнги уже не в первый раз замечает Намджуна с этим омегой, значит, у них все серьезно. Потому что альфа раньше не то чтобы трахал кого-то другого, он даже и не рассматривал, как возможный вариант – Мин это точно знает. И непонятно, чем его смогли зацепить, но Юнги даже в себе многого не понимает – иногда желания определяются совсем не сознанием, чем бы они ни определялись. Интересно, отношения между ними сохранятся прежними? Будет жаль, если нет – отличный секс. Главный источник безумства в его жизни – Тэхен – тоже все еще не появляется, где бы его ни носило. Как бы омега ни убеждал себя и других, но иногда в его голове, нет-нет, да мелькают мысли о безопасности этого сумасшедшего. Юнги как-то пытался у него узнать, где он, черт возьми, пропадает, но в ответ получил лишь холодную просьбу не вмешиваться и не задавать по этому поводу вопросов. Каждый имеет право на секреты – Мин два раза спрашивать не стал. Но сейчас хотелось бы Тэхена рядом, как никогда раньше. Альфа часто давал ему дельные советы. А Хосок. В его жизни Юнги будто и не было. Не было ни ссор, ни взаимной ненависти, ни секса, ни последнего нежного поцелуя – Чон ведет себя так, словно они не знакомы. Прошел мимо, как обычно, не поздоровался, даже не посмотрел в его сторону. Все такой же непринужденный, все так же держит лицо, отлично ладит со всеми и охуенно выглядит. И ничего из этого, одним словом, не должно иметь для него значение, но Мин раздражается, и раздражается – это слабо сказано. «Ну хоть сегодня без омеги» - не успевает подумать Юнги, как к альфе подсаживается парень с короткими выбеленными волосами – шлюха – Мин часто его здесь видит ошивающимся вокруг богатой элиты. На этот раз, видимо, решил рискнуть и выбрал кусок пожирнее. А тот тоже молодец, схватывает на лету – сразу подливает омеге виски, позволяет к себе прижиматься, смотрит оценивающе. Нравится – по глазам понятно – парень то интересный: пирсинг на губе, татуировки по двум предплечьям, короткие шорты, показывающие бедра, открытый живот. Юнги пьет маргариту на своем обычном месте, откуда все прекрасно видно, и точно может сказать, что у этих двоих сегодня будет секс. На секунду он даже задумывается о том, чтобы провернуть прежний трюк, и сразу же дает себе мысленную пощечину. Второй раз подряд он ни к кому первым не пойдет, даже к Чон Хосоку. Но себе Мин не врет – белобрысой сучке он завидует, что не может не бесить, потому что Юнги никогда никому прежде не завидовал, это все остальные хотели оказаться на его месте. Так уж всегда получается, что, переспав с кем-то очень горячим, ни на что меньшее ты уже не согласен. Маргарита закуривается косячком, а потом и вовсе заменяется текилой – может хоть напиться получится, но мысли об альфе никуда не уходят. И если сначала это просто действовало на нервы, то спустя время Юнги уже на грани того, чтобы выйти из себя и биться головой об стену – или лучше приложить об нее эту беловолосую потаскуху. Потому что не должен он сидеть рядом с Хосоком, разговаривать с ним и нравится ему, Мин не знает почему, но он не должен. Произойди сейчас хоть конец света, что угодно, но это безумие обязано прекратиться. Это чувство, оно похоже на злость, на ненависть, на унижение – оно нестерпимое, зарождается где-то очень глубоко внутри и не может там оставаться, заставляя кусать губы, сжимать кулаки и прищуривать глаза. В какой-то момент он уже не знает, на кого бесится больше: на Чона или на себя, ведь даже уйти не может, ибо тогда придется гадать, а так он все видит своими глазами, насколько бы отстойной картина не была. Но легче не становится. Интересно только то, когда это Юнги успел так низко опуститься. Сталкерит кого-то, надеется на апокалипсис, что дальше – повесит крест на шею и взмолит помощи у Бога? Вот так, наверное, и сходят с ума. Когда все те, кто был рядом всегда, бросают тебя одного, оставив наблюдать за собственным позором без единого шанса на исправление ситуации. У Хосока звонит телефон: он снимает трубку, шепчет белобрысому что-то на ухо (тот кивает в ответ с улыбкой) и уходит вниз по лестнице. Омега со своего места не сдвигается и не выглядит расстроенным – должно быть, Чон обещал вернуться. Альфа не появляется около трех минут, и в течении этого времени к Юнги приходит гениальная идея. Он колеблется, перед тем как приступить к действиям, всего одно мгновение. Если он не будет сегодня спать с Хосоком, то никто не будет. Мин не может пойти к альфе, но он может пойти к другому. Юнги оказывается рядом с омегой в два счета. Подходит к нему сзади, опускает руки на голые плечи: - Ты очень красивый. Хочу тебя этой ночью, - шепчет ему в затылок. Тот самодовольно улыбается, но, как можно было предположить, отказывает: - Ты тоже красивый, но я сегодня с Чоном. Он сейчас придет. Ему не понравится, если я уйду. Будто кто-то дает этой дряни возможность выбирать. - Не пойдешь со мной, мне не понравится больше,- все так же игриво, но уже с нотками стали в тоне – Сейчас же. Юнги омега знает, как и то, что он не шутит. Его в этом клубе не боятся только лидеры и некоторые их приближенные, а все остальные обходят стороной и даже посмотреть в одно с ним направление не осмеливаются. Парень лишь ненадолго теряет лицо перед тем, как по новой нацепить слащавую улыбку – в конце концов, какая разница, кто заплатит. Мин обходит диван, чтобы взять его за руку и потянуть за собой. Он впускает блондина в комнату первым и, закрыв за собой дверь, толкает его к стене и сразу припадает к его губам со вкусом ванильного бальзама. Обхватывает его за лицо и проникает в рот языком – целует глубоко, прикрыв глаза от удовольствия – отчего-то получается по-особенному хорошо. Отвечают ему с таким же рвением, прижимаясь всем телом и обнимая маленькими ручками за талию. Юнги немало спал с омегами – секс с тонкими и хрупкими парнями заходит ему ничуть не меньше, ведь здесь можно доминировать с самого начала и до конца. Хотя, наверное, контролировать кого-то, кто тебя сильнее в разы – нравится ему все же чуть больше. Мин прижимает мальчика к кровати, медленно рисуя влажные дорожки на шее и ключицах, и растягивает губы в улыбке, представляя растерянное выражение лица Хосока, когда он не найдет омежку на месте. Он бы на это посмотрел. Один: ноль, Чон Хосок, тебе не выйти победителем из игры Юнги.***
Тэхен находится в особняке Чона уже третью неделю. За это время не произошло особых изменений. Его комнату перестали запирать и убрали охранника, стоявшего у двери, и он может свободного передвигаться по особняку, но куда бы он ни пошел, на него смотрят из-под лба, как на прокаженного, с явно выраженной ненавистью, хотя он сам никаких причин на это не дает: всегда приветлив, даже почти не шутит. Поэтому большую часть времени он проводит в спальне, прочитал несколько книг, пока те не надоели, смотрит телек, ест еду, которую ему любезно приносят; выходит, только когда появляется Чонгук. Он, вроде, перестал быть таким категоричным по отношению к нему, перечислил деньги – теперь они много работают над планом. Майор добывает информацию о мафии, о Хесоне, обо всех, Тэхен комментирует, растолковывает, одним словом, объясняет ему криминальный мир изнутри, ведь тот скоро станет его частью. Чону с ним определенно повезло, вряд ли есть кто-то, знающий в этой сфере так же много. Тэхен работал на разных людей до того, как оказался у Намджуна, а после приходилось быть в курсе всего, что происходило в стране. Чонгук оказался способным и достаточно умным, для того чтобы поверить в возможность его победы. Он неплохой стратег, продумывает каждый шаг, заботится обо всех мелочах, знает слабые места и задает правильные вопросы – такие обычно выживают. Есть в нем решительность – раз он согласился довериться Тэхену и следовать его плану. По сути, то сущее безумие. Но это безумие может сработать. И если вначале на него никакого расчета не держалось, то теперь пришлось реально думать о своих действиях в случае смерти лидера. Однако, Тэхен в этом месте – все равно, что принцесса в башне. Рисковать, когда не можешь делать непосредственно сам – так себе перспектива. Кажется, он впервые в жизни доверился кому-то кроме себя, и он бы свалился на пол от смеха, скажи ему кто-нибудь месяц назад, что это будет коп, хоть даже с приставкой бывший. По сути, они оба доверились друг другу в какой-то степени, несмотря на то, что до этого хотели друг друга убить. Сейчас деваться уж точно некуда: слишком много рассказал, чтобы вернуться к Намджуну, тот рано или поздно об этом узнает, сбежать из страны тоже не получится – у Чонгука все еще много связей в правительстве. Теперь придется идти до конца. Стены особняка потихоньку сводят с ума: здесь нет ничего для жизни, которую Тэхен любил. Только грузное лицо вечно напряженного и каменного Чона и не менее грузные лица людей, согласившихся на него работать. Держать себя в руках и оставаться спокойным – он напоминает себе об этом все время – жизненно важно не натворить глупостей. Искал бы его бывший, если бы они не расстались? Тэхен думает об этом, пялясь в потолок над своей кроватью, когда со двора начинает доноситься непонятный гул – охранники что-то кричат друг другу, лают собаки. Он подбегает к открытому окну и первым делом видит машину Чона, двух парней, бегущих в ее сторону. А потом дверца бмв открывается, и из нее выходит, точнее вываливается майор, его сразу же подхватывают, помогая встать, и тащат в дом. На серой футболке альфы огромное темное пятно, руки в крови, лицо искривлено от боли. Подстрелили. Парень спускается вниз, где Чонгуку помогают сесть на диван – он сразу же откидывается на спину, прикрыв глаза. Повсюду кровь, очень много крови: след из капель на полу, на одежде охраны, на обивке мебели. Как же давно Тэхен не видел ее в таком количестве. Чон ранен в плечо, далеко не смертельно, но выглядит куда хуже, чем должен. - Он будет через двадцать минут,- сообщает один из парней, разговаривавший с врачом. - Надо перевязать, - произносит Тэхен опешившим альфам, которые с выпученными глазами столпились вокруг босса. Хотя сам парень выглядит примерно так же. Тот, что стоял к Чону ближе всех, наклоняется над ним, чтобы сначала снять с него футболку, открыв вид на истекающее черно-красным пулевое ранение, а потом начинает перевязывать куском тряпки, которую ему подают. - Слишком слабо, это не остановит кровь. Альфа его слушается, натянув ткань чуть больше, но недостаточно. Когда наблюдать за осторожностью мужчины не остается терпения, Тэхен его отталкивает с коротким «Дай мне» и, не церемонясь, садится на колени Чонгука, расположив ноги по разные от него стороны, потому что сделать это так будет удобнее всего. Он перевязывал раны много раз. Лучший убийца – он же и лучший врач. - Ты убить меня собрался?- шипит майор, когда он сильнее придавливает рану тряпкой, но не дергается. - Сколько времени прошло? – спрашивает вместо ответа. - Пол часа, сорок минут. - Еще немного, и ты бы откинул копыта от потери крови. За тобой проследили? - Я сбросил его с моста. - Уверен, что он был один? – закончив, он слезает с Чона и садится рядом. Смотрит на свои руки, перепачканные в крови майора. Не так он себе это представлял. Тот кивает. - Все равно нужно усилить охрану. Латать Чонгука приезжает альфа лет пятидесяти, смуглый и седоволосый, с огромным чемоданом, в домашней одежде, видимо, прямо из дома. Разговаривает с Чоном на ты, выглядит крайне недовольным, но лишних вопросов не задает. Отчитывает мягким голосом, как своего ребенка, с самого прихода и до конца, не дает тому препираться. Давний знакомый, друг семьи или родственник, кем бы он ни был, майор ему доверяет. Тэхен за ними наблюдает, сидя в уголке спальни – уйти его никто не просит. Док уезжает часа через два, проколов успокоительное и наказав постельным режимом. Обещает больше не помогать, на что Чонгук усмехается, ответив: «Ты так всегда говоришь». - Нужно будет перевязывать два раза в день. Я написал, как это сделать и оставил все необходимое. Думаю, справитесь,- говорит альфа, выходя из комнаты, Тэхену. Тот удивляется, но кивает. Непонятно, за кого его приняли, но точно не за пленного киллера мафии. Майор засыпает почти сразу же, но парень не спешит уходит к себе. Там все равно делать нечего, а при виде Чонгука всегда очень хорошо думается. Он перетаскивает стул к кровати и садится, вглядываясь в умиротворенные черты лица спящего. Тот спокойно дышит – его грудь размеренно поднимается и опускается, плечо перевязано, голый торс наполовину покрыт одеялом. Пока он спит, его ничего не тревожит – никаких проблем, разве только не кошмары. Проснется – хаос и неопределенность, убийцы, предатели, и у самого руки по локоть в крови. Чон Чонгук не для такой жизни был рожден и умереть должен был как минимум с чистой совестью. Теперь на земле на одного демона больше. Тэхен тоже получал много ранений: и пули, и ножи, и сломанные кости. Возвращался к себе в квартиру, там себя и лечил – кровь размазывалась по белой плитке в ванной комнате, розовыми разводами уползала в трап; из одежды ее можно вывести только в холодной воде, правда иногда она въедается так сильно, что уже ничего не поможет. Сам себя зашивал, глотая обезболивающее или наркотики, обрабатывал, перевязывал напротив зеркала. И в такие моменты каждый раз в голове только одна мысль: если бы он сегодня умер, то абсолютно каждому было бы глубоко наплевать. У Чонгука ситуация не лучше: в особняке и во дворе куча проплачиваемой охраны, но никого не волнует, что их босс лежит беспомощный в одной комнате с человеком, который хотел его убить. А ведь сделать это сейчас вообще ничего не стоит. Друг его проведать не пришел, этот доктор вроде волновался, но и у него есть люди поважнее. Он один против всего мира, хоть и с кучей денег, однако все равно чертовски уязвим. Сильный, Тэхен тоже сильный, но стоит дать слабину всего на мгновение, рядом не окажется никого с подстраховкой. Люди с древности жили стадами, но что делать, если в «стаде» оказалось гораздо опаснее? Майор все еще не понимает, в какой мир лезет. Здесь нельзя будет закрыть глаза и на секунду, если спать, то просыпаясь от каждого шороха, отвлечешься – дуло к виску или острие в глотку. Даже Тэхен, самый опасный из всех тут и, пожалуй, один из наиболее опытных, оказался в такой жопе. Каждый день новое испытание, а кону ни больше, ни меньше – жизнь. Тэхен просыпается, чувствуя, что его тянут за одежду. Шея затекла и ужасно ноет, расплывчатое изображение перед глазами медленно проясняется, и он видит Чонгука, лежащего на кровати. Уснул прямо на стуле. - Что ты тут делаешь? – спрашивает тот, нахмурив помятое после успокоительного лицо. - Охраняю сон раненого, не видно, что ли? – пытается иронизировать, ибо и сам не может понять, как так получилось. - Я вроде не умираю,- Чонгук резко встает, но, прошипев от боли, откидывается обратно. На бинтах на ране появилось большое кровавое пятно. - Надо перевязать. - Сам справлюсь,- майор снова встает, когда Тэхен хватает с тумбочки медикаменты. - Не дергайся так, рана еще может разойтись. И гордого индюка перестань играть, мы, считай, в одной команде сейчас, должны друг другу помогать. К тому же, док сказал, у меня хорошо получается. Выражение лица Чона не теплеет, но он не сопротивляется, пока парень возится с его плечом. Молчит, пялясь в одну точку с отстраненным видом, хотя с уверенностью можно сказать, что ему достаточно больно. Тэхен аккуратно наносит мазь и прикладывает бинты так, как бы делал это себе. Кожа под его пальцами упругая и нежная, что хочется прикасаться еще и еще, и он не упускает такую возможность. - Угораздило же тебя. А я ведь просил быть осторожнее,- произносит парень, не отрываясь от дела. - Тебе то что? - А то, что теперь придется проторчать здесь еще больше. - Я быстро приду в норму. Все равно еще рано что-либо предпринимать. На это Тэхен не огрызается. В принципе, рана действительно небольшая. Кроме того, есть еще кое-что, о чем он не решается спросить. В глубине сознания он знает ответ, но все равно боится его услышать. Настолько, что не может задать вопрос все это время, хотя то было первое, о чем альфа подумал. - Тот, кто в тебя стрелял… как он выглядел? – произносит, посмотрев на майора как можно серьезнее. - У меня как-то не было времени его разглядывать,- ворчит тот недовольно, на что Тэхен меняет тон на более настойчивый. - Ну хоть что-нибудь ты должен был запомнить. Пол, рост, цвет волос. - Это был альфа, я видел его только через лобовое стекло, но он выглядел крупным... Можешь не бояться, это была не твоя подружка,- под конец до Чона доходит суть дела. - Я и не боялся,- Тэхен, расслабившись, мысленно выдыхает, а на его губы проскальзывает неосознанная улыбка – Будь это Юнги, ты бы уже был мертв.***
Альфа проводит ладонью по мягким каштановым волосам, пропускает шелковистые пряди между пальцев, прикрыв глаза, чтобы смаковать этот момент и прочувствовать каждое мгновение. Он и подумать не мог, что волосы могут быть такими пушистыми – кажется, облака на небе, до которых он мечтал дотронуться в детстве, представлялись на ощупь точно такими же. Касается нежной кожи на щеках, что точно лепестки розы, пухлых, покрасневших его же стараниями губ, слаще которых он ничего не пробовал. Намджун никогда не чувствовал себя настолько спокойным, это трудно представить и еще труднее объяснить, даже самому себе, но стоит его увидеть, услышать голос или даже получить простое сообщение, как по всей груди Кима разливаются тепло и умиротворение. Такое, наверное, ощущают птицы, распевая по утрам свои песни, или цветы, нежась под солнцем в весенние дни. Будто он был рожден только для того, чтобы лежать вот так с ним в одной постели. И пока Сокджин рядом все остальное не может иметь никакого значения. Сложно сказать, в какой именно момент альфа потерял рассудок: в первую встречу или же сходил с ума медленно, день за днем с каждой проведенной мыслями о нем минутой. Намджун видел в жизни достаточно безумцев и всегда был уверен, что рано или поздно рассудок теряют все, но его сумасшествие оказалось самым приятным. Только глупцы делаются зависимыми от людей, но Ким вовсе не идиот, это он таков, что удержаться нет никаких шансов. В больших, обрамленных длинными ресницами глазах Сокджина столько чистоты и искренности, что Намджун не может поверить, что они оба живут в одном и том же мире. Когда омега смеется от всей души или разговаривает без капли страха или надменности, не пытаясь своими словами задеть или понравиться, он хочет защитить его от всего в мире, не позволить улыбке на его лице померкнуть и на секунду. Ким прикасался к нему осторожно, боясь, что тот исчезнет в руках, растворившись в воздухе сказочным сном, боясь, что сбившееся с ритма сердце не выдержит и остановится. Не мог понять, сколько смелости было в нем в ту ночь и куда она вся делась сегодня, и чуть не потерял дыхание, когда Джин прошептал ему о том, что хочет этого с первой их встречи. Альфа поклялся в это мгновение, что не отпустит его никогда и некому ни за что не отдаст. На этот раз они не были пьяны, не находились в клубе и не хотели ничего, кроме друг друга. Омега смущенно улыбался, когда Намджун раздевал его медленно, целуя каждый открывшийся участок кожи, которая пахла ягодами, и жарко отвечал, когда он накрыл его губы своими. Долгие прелюдия – альфа ласкал его, сцепив их в руки в замок, простыни запутывались под ногами, а спальня в квартире лидера постепенно наполнялась запахом секса. Намджун взял его медленно, нежно, прислушиваясь к каждому вдоху. Голова кружилась, когда Сокджин стонал – альфа старался сделать как можно приятнее, напрочь забыв о себе. Он разбудил спящее сердце самого сильного человека в этой части света, открыл ему глаза на вещи, что долгими годами пролетали мимо него, заставил почувствовать себя слабым и осознать ценность собственной жизни – он не может принадлежать кому-то другому, Ким с этим никогда не смирится. Он великолепный, идеально абсолютно все в нем, ни единого изъяна с макушки до самых пальцев ног, а обладать им – самая изысканная эйфория. Намджун не думал, что есть хоть что-то, перед чем он признает свое поражение, даже не посражавшись, и уж точно не думал, что будет этому так радоваться. Люди находят себе пары каждый день, расстаются и снова влюбляются, женятся, заводят семьи – про это снято миллион фильмов и написано столько же книг, но Ким и подумать не мог, что это действительно реально и так легко. Так мало нужно, чтобы привязаться к кому-то цепями, прочнее железных, почувствовать себя счастливым и найти успокоение – всего лишь один правильно подобранный человек. Ни что иное, как магия, и Намджуну бы испугаться, но рядом с ним страшны только мысли о разлуке. И если вначале какое-то время он думал, что рано или поздно чувства себя исчерпают, то сейчас очень в этом сомневается. Альфа берет в ладонь руку омеги и подносит к своим губам, чтобы поцеловать, а потом притягивает его к себе вплотную, чтобы между ними не оставался ни сантиметр расстояния. - Ты только мой, Джини,- шепчет, разглядывая милую родинку на скуле парня – С этого дня ты мой омега. - О таком обычно спрашивают. Не хочешь узнать, согласен ли я? - Не хочу. Я не отпущу тебя в любом случае,- целует в уголок губ. - Ну тогда,- Сокджин взбирается на него и нависает сверху, расставив руки по обе стороны от головы альфы – Ты тоже только мой. Не хочу видеть рядом с тобой никаких других омег. Особенно того блондина,- Намджун на это только улыбается. Будто о ком-то другом он может хотя бы думать,- И много у тебя таких было? - Вообще-то, только один. - О ужас: я даже не знаю, радоваться мне или огорчаться. И что же в нем такого особенного? - Не знаю, мы кто-то вроде друзей,- честно отвечает Ким – А ты? Часто спал с первыми встречными альфами? Тот хитро улыбается, сразу растеряв всю настойчивость, и уводит взгляд в сторону: - Не часто. Мне нужно идти,- поцеловав коротко в губы, Джин слезает с него и тянется рукой к полу, доставая свою одежду. - Я думал, ты останешься. Закажем еду или можем съездить в какой-нибудь ресторан. Я отменил все планы на сегодня. - Не только у тебя есть дела, мистер крутой босс,- омега уже натягивает на себя футболку – Если завтра я не представлю проект по маркетингу, то не получу свою стажировку в популярной компании. - Ты даже сейчас продолжаешь меня обламывать,- альфа усмехается, не отказывая себе в возможности понаблюдать за тем, как все еще полуголый парень поправляет перед зеркалом волосы. - Мы увидимся уже завтра. Я тоже не хочу уходить, но это правда важно,- Сокджин замирает, когда из кармана джинсов, которые он разворачивал, выпадает маленький пакетик с порошком. Ким добирается до него быстрее, чем тот успевает убрать обратно: - Ты же понимаешь, что это опасно? – трясет кокаином на три-четыре обычной дозы перед растерянным лицом второго. - Я покупал их на выходные, а потом забыл,- омега сразу принимается оправдываться – Я не наркоман, Намджун. Отдай,- тянет руку. - Забудь о них,- Ким комкает пакетик и бросает его на кровать. - Будто, я не смогу купить снова, если захочу. Мы встречаемся пять минут, а ты уже запреты ставишь,- Джин продолжает одеваться, кажется, не особо переживая об утрате. С кулаками не накинулся – уже хороший знак – Я не один из твоих приспешников, которыми ты привык командовать. Ты не можешь мне приказывать. Альфа улыбается – еще раз подтверждая свои мысли о том, что с этим омегой ему будет очень не просто, и восхищаясь его смелостью и открытостью – подходит сзади, чтобы обнять за талию, положив подбородок на плечо: - Нет, ты глупенький омега, которого теперь я буду защищать от всего и от всех. Тот накрывает его руки своими: - И от тебя самого? - И от меня самого.***
Где-то в глубине своего сознания Тэхен допускал мысль о том, что после случившегося майор одумается. Этот парень не хочет умирать, и факт того, что он чуть не лишился жизни, мог хоть как-то повлиять на его видение ситуации. Он так думал, пока впервые не увидел Чонгука у боксерской груши. В особняке есть огромный спортивный зал, напичканный разными тренажерами, штангами, приспособлениями для тренировки боевых навыков и даже стрельбы. Тэхен и сам приходил сюда порой убивать время, но с Чоном столкнулся только на следующий день после нападения. Он простоял у порога минут десять, наблюдая за тем, как альфа не привязанной бинтами к торсу рукой отбивал удары, отдавая всего себя каждому по очереди. Скрежет резины о его неприкрытые ничем костяшки отражался от стен, заставляя ежиться от представления этого ощущения, но Чонгук только свирепел и замахивался сильнее. В то время как рана на его плече могла разойтись от любого малейшего напряжения. И до Тэхена наконец дошло, почему майор делает все, что делает, и почему не откажется от цели никогда. Он увидел его боль. Месть, о которой Чон говорил все время, была непонятна. Рисковать собой ради кого-то живого – это еще входило в границы допустимого, но рисковать ради того, кто уже давно умер – кому от это легче? Ты получишь только еще один труп, и в лучшем случае не свой. Тэхен мстить точно не будет: ничья смерть его жизни не стоит. Но он как никто другой знает, что значит боль. Он познакомился с этим чувством, еще будучи совсем маленьким, и с каждым последующим годом ее становилось все больше и больше. Моральная и физическая, любая, она окружала со всех сторон, занимая огромное пространство в его мире, а все остальное на ее фоне теряло свой вкус и цвет. Каждая секунда этой боли была невыносимее предыдущей – Тэхен годами жил, ожидая времени, когда она поглотит все, оставив смерть единственным выходом. Так продолжалось до тех пор, пока он не наткнулся на действенный способ от нее избавляться. Он осознал две вещи: боль причиняют люди; боль либо получаешь, либо доставляешь ее сам. Она отступила навсегда, когда альфа начал давать отпор. За каждый удар Тэхен возвращал десять, за оскорбление превращал жизни в ад, за пролитую каплю его крови у других та хлестала фонтаном. Это стало жизненным кредо – кто бы это ни был и что бы он ни сделал: ему будет во много раз больнее. Боль не любит сидеть на месте: Тэхен с ней подружился, научившись не запирать у себя внутри. Боль Чонгука настолько огромная, что даже воздух вокруг него ею пропитан. Смотреть со стороны и то изощренно, а каково жить с ней в одном теле, скрывать ото всех и специально заставлять себя ее чувствовать. Люди все время называют его сумасшедшим, но чем дольше Тэхен живет, тем больше убеждается: безумец тут каждый первый, а по сравнению с некоторыми он вообще сама адекватность. Подойти к Чону он не осмеливается, но находит его через пару часов – чтобы сделать перевязку. Это стало еще одним негласным правилом: Тэхен помогает, Чонгук не рыпается. - Твоя рана не заживает,- причитает парень, разматывая бинты с кровавыми пятнами. - Стало быть, доктор из тебя хреновый,- ворчит тот, сгорбившись на стуле посередине своей спальни. - Не из меня доктор, а из тебя пациент. Мне начало казаться, что ты специально делаешь все, чтобы она не затягивалась и я как можно дольше приходил и лечил тебя,- Чон привыкший к его саркастическим комментариям ничего не отвечает, но Тэхен весь день провел, думая об этом, - Зачем ты это делаешь? – он хватает альфу за руку и очеркивает большим пальцем лопнувшую и покрытую засохшей кровью кожу на костяшках – Только не говори, что от этого становится легче. От избивания бездушной резины больно только тебе самому. - Предлагаешь бить людей? - Поверь мне, это намного эффективнее. - Я не ты,- произносит Чонгук свою излюбленную фразочку, которую второй всем сердцем ненавидит, и шипит, когда Тэхен начинает наносить заживляющую мазь. - Но ты же поэтому хочешь убить Намджуна? - Я хочу убить его ради справедливости,- голос Чона вмиг становится стальным. Таким голосом засчитывают приговор на судах – в повседневной жизни так может говорить только он – Чтобы он не убил больше никого. Это мой долг, ради него иногда приходится делать то, что тебе не хочется. Тэхен усмехается неосознанно, осторожными движениями обматывая плечо майора, и сразу же получает от него угрюмый взгляд. - Все люди эгоисты, Чонгук. Я, когда был ребенком, все время думал о том, как можно создать мир, в котором всем жилось бы хорошо, и не понимал, почему умные и взрослые дяди все время говорят об идеальном мире, но ничего ради него не делают. А все потому, что каждый в первую очередь думает только о себе. Люди – те же животные, их отличает только возможность представления справедливости. Но в реальности все живут по одному закону,- майор пару раз порывается его перебить, но он ему не позволяет – Ты же знаешь, что никому не сделается лучше, когда ты его убьешь. Все по-прежнему будут убивать тех, кто их слабее, и умирать от рук сильных. Наркотики не перестанут употреблять и производить, а власть будет в руках у того, кто может ее себе позволить. - И что ты хочешь от меня услышать? Ладно, я убью его, как бы то ни закончилось. Я убью его, потому что хочу убить. Для тебя очень важно, чтобы я это произнес? – Чонгук смахивает с себя руки Тэхена, который, уже несколько минут назад все закончив, просто держит свои ладони на его плечах, и, встав на ноги, тянется к футболке. - Мне не нравится, когда кто-то пытается казаться лучше, чем он есть. Ты все время меня осуждаешь, но, на самом деле, мы похожи во многом. Он останавливается перед Чоном, ожидая его ответа, но тот молчит, одной рукой пытаясь нацепить на себя толстовку, чтобы снова уйти, проигнорировав. Майор убегает каждый раз, словно не считает его достойным для разговоров или просто не хочет признать его правым. С самого первого дня в этом особняке Тэхен в свою сторону слышит лишь презрение, будто Чонгуку даже дышать с ним одним воздухом противно, но ему так и не стало понятно, чем именно эти люди его лучше. Он не может игнорировать его вечность. Тэхен хотел это сделать с самой первой встречи еще тогда, на складе, и хоть ничего тому не сопутствовало, верил, что попробует обязательно. В конце концов, он не привык себе отказывать в таких маленький желаниях, и, если в его голове загорится какая-то идея, он не сможет перестать о ней думать, пока не выполнит. Парень не дает Чону выйти из комнаты, перехватив под локтем, и поворачивает к себе, чтобы оказаться с ним вплотную и прижаться к его губам своими. Он фиксирует его голову руками, не давая отпрянуть сразу, пробует грубые потрескавшиеся губы медленно и даже успевает проскользнуть в чужой рот языком, засчитывая этот поцелуй полноценным, прежде чем его отталкивают со всей силой. Тэхен отстраняется и ловит кулак майора у своего лица, не дав себя ударить, и толкает неспособного из-за раны нормально сопротивляться альфу до самой стены. Припечатывает к ней, обездвижив, и заглядывает в черные, как космос, глаза, в которых испуга больше, чем злости. - А говорил, что не любишь бить людей,- Тэхен с сожалением смотрит на перевязанное плечо, которое, должно быть, благодаря нему сейчас очень болит, но ни о чем не жалеет – Я всего лишь тебя поцеловал, а ты убить меня готов. Чонгук смотрит, молча, несколько секунд, прежде чем вернуть свое каменное самообладание и, освободившись от удерживающих рук, хрипло произнести: - Через два дня будет встреча с людьми Хесона. Ты пойдешь со мной, будь готов. Еще раз так сделаешь, я тебя не просто убью. И уходит, не попытавшись наорать или еще раз ударить, оставив другого гипнотизировать воздух. Кажется, догадка Тэхена оказалась реальной. Чон Чонгук всю жизнь скрывает от всех в своем окружении то, что он гей.***
- Намджун, скажи своему Юнги, что еще один раз, и я за себя не ручаюсь,- Хосок начинает жаловаться уже с порога в кабинет лидера. Тот сидит за столом, сосредоточившись на экране ноутбука, с янтарного цвета виски на дне бокала. - Боюсь, что отныне тебе придется разбираться с ним самому,- произносит Ким, не отрываясь от чтения. - Так слухи оказались правдой: у лидера появилась новая пассия. Честно говоря, я сомневался, что ты когда-нибудь сможешь завести нормальные отношения, раз столько времени терпел его. Теперь у тебя официально есть омега?- Хосок останавливается перед другом, и тот поднимает на него взгляд, отнюдь не полный радости – Что-то случилось? - Я ухаживал за ним две недели, перед тем, как мы переспали и я предложил ему стать моим,- заговаривает Намджун, задумчиво сведя брови к переносице, словно рассуждая вслух. Чон настораживается, понимая, что его что-то беспокоит, и не перебивает – Это произошло так естественно. Будто я – это не я, а обычный, простой человек. Мы узнавали друг друга медленно и только друг от друга. Я настолько увлекся, что забыл обо всем,- альфа нелогично замолкает, вновь уходя в дебри своего сознания. - Что случилось то?- не выдерживает второй. - Вчера попросил Мэтью собрать на него досье. И оказалось, что я уже два дня встречаюсь с сыном генерала Кима. Хосок внимательно смотрит на лицо лидера в поисках намека на шутку, но, когда понимает, что тот совершенно серьезен, начинает смеяться сам: - Охуеть. Я думал, мне не везет с омегами,- альфа прикрывает рукой лицо, пытаясь успокоиться, но останавливается, только получив еще один недовольный взгляд от друга,- Думаешь, генерал сам прислал его? - Нет, он бы не отправил своего сына, это глупо. Думаю, это все произошло случайно. - Ну тогда в чем проблема? Генерал держит нейтралитет и вроде не собирается выходить против нас. - Да не в нем дело. Джин говорил, что не ладит с отцом, но я и представить не мог из-за чего,- Намджун поворачивает ноутбук экраном к Хосоку. Чон, окончательно запутавшись, вчитывается в приведенные там статьи. Желтая пресса. «Ким Сокджин, сын генерала внутренней службы Кима Сынвана, был доставлен в больницу с сильным алкогольным отправлением…» «Группа из пяти человек, в числе которых был и сын генерала внутренних дел Южной Кореи, Ким Сокджин, устроили погром в клубе «Искушение». Владельцы насчитали ущерб в пять миллионов вон. По словам очевидцев, молодые люди были в состоянии наркотического опьянения, но полиция об этом упорно молчит…» «В социальных сетях появилось видео с вечеринки в честь дня рождения Ким Сокджина. До этого только оставалось представлять, как именно развлекаются дети политической элиты на закрытых мероприятиях, но на этой фотографии, которая была загружена в инстаграм одного из друзей сына генерала внутренней службы страны, можно увидеть именинника полуголым в бассейне в объятиях двух альф…» Лицо лидера мрачнеет, будто он перечитывает все это вместе с Чоном. - Нехило занесло парня,- присвистывает Хосок – Я же говорю, тебя привлекают только долбанутые. И что собираешься делать? Бросишь его? - Нет, я не был бы лидером мафии, если бы судил человека только по тому, что о нем пишет пресса. - Но ты же понимаешь, что теперь в этих статьях будут писать не «сын генерала Кима», а «омега Ким Намджуна»? - Я убью любого, кто о нем хоть что-то еще напишет,- альфа допивает виски залпом и захлопывает экран ноутбука. - Все настолько плохо? - Я прочитал все это, но и мысли не допустил о том, чтобы бросить его. Все даже хуже, чем я думал.