***
Каждая сучка в этом клубе теперь ненавидит его в два раза сильнее. Юнги приподнимает голову, чтобы обхватить губами трубочку розового цвета и потянуть сладкий напиток. Из-под полуопущенных ресниц оглядывает весь зал, натыкается на завистливые взгляды как минимум двух разукрашенных шлюх и мысленно этому улыбается. Еще бы им не завидовать. Раньше Юнги лишил их возможности ублажать лидера, теперь он с Чоном, за которым многие «охотились» с самого его освобождения. Бедняжки на что только ни идут, что только ни делают, чтобы получить хоть кусочек внимания этих альф, а Юнги получает все даром. На самом деле, далеко не даром, но им то откуда знать. Они все слишком тупые и никогда не поймут, почему именно он. Сидеть, положив голову на плечо Хосока, нравится омеге даже слишком сильно. У него не получается расслабиться, потому что в животе завязывается нервный узел каждый раз, когда их руки соприкасаются, а перед глазами до сих пор красным горит осознание того, кто именно сейчас с ним рядом. Он не может оставаться спокойным рядом с Чон Хосоком, не может, как бы позорно это ни звучало. Это тешит его самомнение. Альфа долго сопротивлялся, но в итоге все равно не устоял. Глубоко в нем омега видит подобного себе, и это то, что их к друг другу притягивает. То, из-за чего Хосока остальные не привлекут. Их видят вместе, а значит, никто другой не посмеет претендовать на его альфу. Юнги нравится так думать. - Я же курю, ненасытный,- разрывает поцелуй альфа после нескольких секунд, как парень потянулся к его губам. - У тебя сигареты вкусные,- врет, улыбаясь в глаза, Мин, почти уверенный в том, что ему не поверили. Сигареты у того самые обыкновенные. - Пришел. Не прошло и двух часов,- Хосок кивает на появившегося у порога лидера, ради встречи с которым он и появился в клубе. Иначе они бы развлекались в квартире у одного из них и куда более интересным способом. Каждая ночь последней недели у них проходит одинаково, и не сказать, что Юнги надоело. Намджуна перехватывает какой-то альфа: они пожимают друг другу руки и начинают что-то обсуждать, а стоящий позади первого Сокджин ждет, перебираясь с ноги на ногу. Пальцами убирает прядку волос за ухо, улыбается одними губами, смотрит ласково в затылок Кима. Все-таки новый парень Джуна очень красивый. - Хосока, что Намджун сказал по поводу нас? – решает спросить Юнги у Чона, поглаживая его руку на своем бедре – Вы же говорили об этом?! Альфа испускает короткий смешок, перед тем как ответить: - Он сказал, что не удивился. - Что ты не удержался передо мной? - Не удивился, что ты перепрыгнул в постель его друга,- продолжает смеяться, а Мин со всей силой пихает локтем его в бок. - Да пошел ты! – омега успевает проклясть лидера раз десять и только потом решает переспросить – Он же не сказал так? - Нет, не сказал. Посоветовал мне перебираться на диван, когда ты засыпаешь. И попросил следить за тем, сколько ты пьешь. - Мудила. Ты без меня не уснешь,- бурчит Юнги и получает щипок в задницу за обращение – Иди уже, еще пообсуждайте секс со мной,- указывает на освободившегося Кима. Хосок уходит, оставив под боком Мина неприятную пустоту, за мгновение в разы увеличив стоящее над душой чувство одиночества. Омега окунается в телефон, залезает во все соц.сети подряд, безостановочно просматривая бесполезные картинки и видео, и не сразу замечает приближение сахарной ватки к себе. Сокджин, почему-то не последовав, как он обычно это делает, за своим альфой, остался в зале, а теперь уверенно движется в его сторону. Юнги до последнего надеется, что пронесет, что ему не придется с этим как-либо контактировать, но тот нависает над ним в метре от его дивана и молча гипнотизирует глазами, будто хочет что-то сказать, но не решается или не знает как. - Чего тебе? – Мин, не выдержав, поднимает на него один из самых своих недоброжелательных взглядов. Тот фыркает, высоко задрав нос. - Ты всегда такой непостоянный? То от тебя не отвяжешься, то не заговоришь,- голос у него нежный настолько же, как и внешний вид. - С тобой у меня нет желания разговаривать. - У меня тем более. Я не разговаривать пришел. Просто хочу сказать, чтобы ты держался подальше от моего альфы. Юнги переставляет ногу на ногу, усаживаясь поудобнее, позволяет легкой улыбке осесть на губах. - Боишься, что в один день он тебя бросит и вернется ко мне? Поверь, так оно и будет. Таких, как ты, было много, но остается он всегда со мной,- врет, уверенно заглядывая в глаза. Ложь ради этого выражения лица Сокджина – почти что ложь во благо. Пухлые его губы от возмущения надуваются еще сильнее. - У нас с ним нормальные отношения. Хотя тебе вряд ли известно, что это вообще значит,- быстро берет себя в руки, прогнав растерянность. Это звучит, как вызов. Мин решает встать на ноги, чтобы не смотреть на него снизу вверх. - Я слишком занят уничтожением наших общих с ним врагов, чтобы ходить и мечтать о каких-то отношениях и любви,- цедит прямо в глаза. Не хватало еще того, что он начнет сравнивать Юнги с собой. Эта сука и понятия не имеет, с какими людьми связался. Он думает, им здесь делать нечего, кроме как играть в какую-то любовь? Думает, что лидер предпочтет его делу всей жизни? Что он способен что-то изменить? Сколько бы он ни знал, это даже не половина всего, что есть на самом деле. Нельзя ввалиться в их мир и продолжить жить в нем по своим прежним правилам. - Хочешь сказать, тебе не нравится Чон Хосок? Только слепой этого не понял,- фыркает тот, скрещивая руки перед собой на груди. Считает себя самым умным. Он бы молчал, будь ему известно, что творится внутри у Юнги, что у него вместо сердца уже много лет одна большая дыра. Сокджин не стоял бы здесь, зная, на что Мин способен. - Тебе все мои альфы так интересны? - То, что он трахнул тебя пару раз, это еще не значит, что он твой альфа,- не отступает Джин и, возможно, делает это специально, чтобы вывести его из себя. Ждет, что Юнги натворит глупостей, а потом расплатится перед Намджуном. Только он не из тех, кого можно заставить плясать под свою дудку, и его уж точно нельзя задеть словами. Мин сжимает кулаки и смотрит с нечитаемым взглядом, не пропуская мимо ушей ни звука – Ты же не думаешь, что у вас что-то получится? Такой как ты никогда его не привлечет. Видел хоть раз его бывшего? Если да, то должен понимать, – от упоминания Чимина хочется сморщить лицо и закрыть руками уши. Чем больше Джин говорит, тем менее понятно его стремление так сильно задеть – Ты фальшивка – в тебе нет ничего настоящего. Одного твоего взгляда достаточно, чтобы почувствовать это. Знаешь, ты не позволишь ему к себе приблизиться, даже если он захочет. Мин слушает с раскрытым ртом, даже не перебивает. Все, что тот говорит – правда, но Юнги не может понять, что по этому поводу чувствует. Раньше было все равно, а сейчас… сейчас сердце бьется чуть сильнее, чтобы назвать это безразличием. Но говорить так может только тот, у которого в своей жизни полно дерьма. - Да что ты вообще обо мне знаешь? – ошалевшее сознание выдает только это. Люди начинают на них оборачиваться. Смотрят боязливо, но интерес побеждает. Из-за чего же могли сцепиться две омеги лидера? - У тебя на лбу это написано. Хочешь совет: будь проще. Мир не настроен против тебя. Всем абсолютно плевать. От твоего притворства меня тошнит. Задевает, совсем капельку. Однако этого мало, чтобы вывести Юнги из себя. Если бы он обращал внимание на каждого, кому вставал поперек горла, то уже давно бы носил смирительную рубашку. К тому же, верь Сокджин в свои слова, то не стоял бы сейчас здесь. Зачем это представление? Ревнует? Видит в нем конкурента вопреки сказанному? - С ним можешь делать все, что захочешь. Но от моего альфы держись подальше. «А то что?» - остается неозвученным. Омега разворачивается, чтобы уйти, но Юнги перехватывает его за локоть. Ему тоже есть, что сказать. Они оказываются лицом к лицу. - У меня тоже есть совет для тебя,– шепчет, смотря прямо в большие, наглые глаза – Если действительно не хочешь потерять его, то завязывай. Если можешь,- с безжалостной улыбкой наблюдая за тем, как тот каменеет на несколько секунд, а потом взгляд его тонет в еще большей ненависти.***
И как ему это удалось? С виду обычный парень, да, красивый, но красивых всегда было полно. Дерзких тоже. Неукротимых – меньше. Свободных, диких, но при этом наполненных теплом, заботой, добротой, чистотой. Чистотой ли? Намджун пальцами зарывается в волосы лежащего головой на его коленях Сокджина, от чего тот прикрывает глаза, потягивается с удовольствием. Таких мягких волос не было ни у одного из его прежних омег. И такой легкой беззаботной походки. Нежных рук и невинного взгляда. Альфа не знает, за что именно зацепился. Он поразил своей неотразимой внешностью, удивил искренностью, смелостью, заставил хотеть обладать им. Намджун отпустил себя, позволил этой зависимости расположиться у него в голове, дал сердцу немного власти. Впервые поймал себя на мысли, что переживает о ком-то. Даже начал допускать существование той самой всемогущей любви. Это могла быть любовь, будь груз на его плечах не настолько тяжелым. Он был уверен, что чувства со временем притупятся, но вместо этого они стали чем-то привычным. Привычными стали мысли о нем по утрам за кофе, во время работы. Тепло ли он оделся? Не расстроился ли из-за плохой оценки? Хорошие ли его друзья, не сделают ли они ему больно? Жить намного легче, зная, что есть ради кого. Когда ты хочешь кого-то защищать, оберегать, баловать. Намного спокойнее, зная, что он самый обычный, что у него нет никаких врагов, нет крови на ладонях, что он не знал боли, что не был одинок. Не нужно волноваться постоянно, размышляя о смысле, когда есть Сокджин, который, наверное, стоит того, чтобы ради него жить. Намджун даже не знает, чувствует ли тот хотя бы половину из того, что чувствует он. Омега не говорит так много об этом. Целует нежно и улыбается, не уходит, остается, зная все его недостатки. Джин искренен во всех своих словах, но, когда он молчит, его невозможно разгадать. «Мне хорошо с тобой» - любит он произносить, и альфе этого достаточно. Вряд ли в его жизни когда-нибудь появится еще один, такой же. Сокджин вновь возродил в нем надежду. Он всегда хотел иметь семью, детей, оставить свой след. Но что он мог бы им дать? Чему бы научил? Альфа как-то рассказал об этом Юнги – тот смеялся долго и надрывисто, ухватившись руками за живот. Его нельзя за это осуждать. Кажется, в Джине есть все то, чего нет в нем. Возможно, он единственный, с кем эта мечта имеет шанс осуществиться. Намджун хочет от него детей – омега стал бы хорошим папой. И хоть до всего этого сейчас очень и очень далеко, такие мысли постоянно приходят в голову. Сокджин довольно сдержан на публике, но стоит ему немного выпить, становится таким же игривым и голодным до ласки, как тот же Мин. Вот и сейчас после двух бокалов шампанского он расслабился, пялится на альфу снизу вверх, тянет к его лицу свои пальцы, водит ими по губам, щекам, тычет в ямочки. Тот их ловит и целует. Как же хочется оказаться с ним наедине, снять с него всю одежду и попробовать всего с головы до пят. Но пока нельзя. - У меня сейчас встреча. Уже через пять минут, Джини. - Почему у тебя работа даже в наши вечера? – тут дует щеки, сложив на груди руки. Отводит нахмуренный взгляд в сторону. - Встреча будет идти совсем недолго. Прости меня,- Намджун проводит костяшками пальцев по его скуле. - Мне уйти?- спрашивает тот спокойно, смирившись. Понимая, что может быть тут лишним. - Можешь остаться, если хочешь. - Доверяешь мне? – тепло улыбается, оглаживает полы пиджака альфы. Да, Намджун доверяет. Иначе не может, иначе это уже и не отношения – Но я все-таки отойду пока. У меня есть кое-какие дела, – встает с колен и начинает шарить по дивану в поисках завалившегося куда-то телефона. А вот это уже лидеру не нравится. Какие у него могут быть дела здесь, в клубе? Куда он пойдет? Сокджина, конечно, уже все знают, как его омегу, но он все равно ревнует. Ко всему. Боится потерять, ведь не чувствует, что крепко держит. Боится, ведь тот наивен. Не всегда понимает, насколько опасна та или иная ситуация. Альфа хочет спросить об этом, но видит приближающегося мужчину, с которым и запланированы переговоры, и решает сделать это позже. Все равно силой Джина не удержишь. Они заканчивают уже через минут пятнадцать – даже раньше, чем Намджун предполагал. Все уже было решено – просто проговорили все условия еще раз, остается только встретиться в офисе и подписать бумаги. Джина еще нет. Ким хватает с подлокотника дивана свой пиджак и двигается к лестнице. Все равно в клубе им сегодня нечего делать. Он заберет омегу к себе на ночь и не будет выпускать из рук, даже если тот захочет. Отказывать себе, когда дело касается этого парня, альфа не умеет. На первом этаже он не находится: ни на танцполе, ни у бара, ни у столиков. На звонки не отвечает. Альфа возвращается к тому, что хотел узнать, чем Сокджин может тут без него заниматься. Может он в туалете? Решает проверить и направляется в нужную сторону, но останавливается, поймав на себе прожигающий взгляд Юнги. Тот – хитрый до мозга костей – понимает все издалека и кивает головой, показывая на выход из клуба. Пройдясь глазами по всем, стоящим у здания, он понимает, что и тут омеги нет. Это начинает раздражать. Нормально вообще вот так исчезать? В голове уже раскладывается список вопросов и возмущений, которые он предоставит Джину, как только найдет. Беспечный ребенок. С этого дня не будет отходить от него ни на шаг. Ким разворачивается, чтобы зайти обратно, может быть, подойти к Мину, расспросить подробнее, но улавливает родной сердцу смех, слышит его веселый голос. Проволока, сжимавшая его легкие все это время, вмиг расслабляется, позволяя спокойно вдохнуть, но ненадолго. Сокджин вылезает с пассажирской стороны какой-то незнакомой машины, а с водительской – альфа в солнцезащитных очках, с повязкой на голове. - Еще увидимся,- лепечет тому омега, еще не заметивший лидера. И в следующую же секунду оказывается прижатым к с грохотом закрывшейся дверце автомобиля. Намджун держит его, надавливая на плечи, наверняка, больно, но он едва ли способен контролировать свою силу. И ярость. Наоборот, хочется скользнуть руками выше, обхватить бледную, белую шею, но вместо этого он обрушивает всю свою злость во взгляде прямо в глаза, заставляя съежиться и задрожать. А злости в нем всегда очень много – Намджун обычно делает все, лишь бы не вывалить на омегу ни капли из чаши, которую сейчас опрокинул в один раз. Он обязательно подумает над своей реакцией потом, когда успокоится, когда разберется. Почему его омега ушел от него, чтобы встретиться с другим альфой? Почему какой-то незнакомец посадил его в свою машину? Разговаривал с ним? Так долго смотрел на него? Что они еще делали? - Ты, кажется, потерялся, Джин,- цедит он сквозь зубы, чувствуя, как сбивается чужое дыхание под его напором. - Это не то, о чем ты подумал,- произносит тот полушепотом, старается смотреть уверенно, но не может не бояться. - Что здесь происходит? – спрашивает еще более строгим голосом, давая понять, что не намерен ждать и секунды, но тот медлит. Опускает глаза вниз, хмурит брови. Растягивает его терпение то ли специально, то ли по глупости – Ответь мне, радость моя: что здесь происходит? Кто это? Намджун притворно смягчает тон, но не получив снова никакого ответа, вцепляется в чужие плечи еще сильнее, приподнимает его над землей. - Отпусти, мне больно,- требует омега, взвизгнув от боли. - Объясни все,- ставит его обратно, но рук не убирает. -Это… я уже как-то говорил тебе про него… - мнется, распаляя интерес, сомневается и, кажется, очень жалеет – Это дилер. Омега раскрывает приподнятую ладонь, показывая пакетик с порошком. - Я покупаю у него кокаин. Секундное облегчение заменяется новой порцией уже совсем другой злости. - Я, кажется, уже озвучивал свое мнение насчет этого,- произносит предупреждающе, не скрывая того, что находится на грани, чтобы тот поосторожней выбирал выражения – Я думал, ты меня понял. Ты, черт возьми, обещал мне! – переходит на крик. С силой разжимает пальцы омеги, вырывая наркотик, швыряет его в того самого дилера, все это время стоявшего в немом ступоре с выпученными глазами по ту сторону машины. - Я не знал… клянусь, я не знал ничего! Здесь нет моей вины… я был уверен, что вы не против, иначе бы никогда,- начинает, запинаясь, оправдываться, еще сильнее раздражая. -Заткнись и исчезни! – даже не посмотрев в его сторону. Намджун не успевает заметить, как тот срывается с места. Он хватает Джина за руку и тащит за собой в сторону уже своей машины. Не знает, как выразить разочарование и не причинить боли. Не знает, как объяснить, ведь омега его слов будто не понимает. Его душит совсем новое чувство тревоги, паника. Страшно на него. Сокджин даже не осознает весь уровень опасности, а он не знает, что с этим делать. - Ты не можешь так поступать! Ты не можешь мной командовать! – Джин останавливается, пытаясь вырваться из его рук, безуспешно, ибо альфа только сильнее сжимает чужую тонкую кисть. - Ты даже не представляешь, на что я способен,- тянет уже силой, заставляя тащить ноги, спотыкаться. - Я всего лишь купил у него немного кокаина. Что на тебя нашло? Возмущения омеги кажутся искренними, но он скорее просто делает вид, прекрасно осознавая, почему Намджун злиться. Лидер заталкивает его в ролс ройс, захлопывает за ним дверь. Сам садится с другой стороны. Молчит, упираясь руками в руль, боковым зрением видит, что затихший парень гипнотизирует лобовое стекло. - Я говорил, что не хочу видеть у тебя это дерьмо. Ты обещал мне это,- пытается успокоиться, сжимает кулаки. - Я обещал держать все под контролем. Все, вправду, под контролем,- Джин тоже больше не кричит. Его голос почему-то охрип, сам он весь сгорбился, словно уставший – Да брось, все принимают наркотики время от времени. В этом нет ничего такого. - Если человек, говорит, что в этом нет ничего опасного, значит, он уже ничего не контролирует. Я могу принять кокаин один раз, и все будет в порядке, потому что я прекрасно знаю, к чему это приводит. Я построил на этой системе свою империю. Оно всегда заканчивается одинаково. - Я не наркоман. - Так докажи мне это! Не притрагивается больше к наркотикам. Я буду счастлив, если это окажется правдой! - Мне не нравится то, что ты мне не доверяешь. И… Альфа не дает ему договорить. С этим парнем просто нельзя по-другому. - Если я для тебя хоть что-то значу, ты больше никогда не употребишь. Никакой дури… - выговаривает медленно, чуть ли не по слогам – Но не думай, что я отстану от тебя в противном случае. Я не оставлю это так. Никогда. - И что же ты сделаешь? - Тебе лучше не узнавать. Намджун заводит машину спустя пары минут молчания. -Отвезешь меня домой? – робко интересуется Джин. - И не мечтай. Этой ночью он спросит с омеги за каждую каплю своих потраченных нервов.***
В воскресенье утро начинается на пару часов позже, чем во все другие дни. Омега хмурит лицо, упрямо пытаясь продолжить спать под разъедающую мозг мелодию будильника. В конце концов, дотягивается до него, выключает и вырубается еще на следующий час. В одиннадцать Джин, наконец, присаживается на постели. Хватается пальцами за виски – голова болит нещадно, а перед глазами играются темные пятна. Абсолютно каждое его пробуждение в этой жизни проходит одинаково сложно. И почему нельзя проспать до самого вечера? Выходные прошли не по обычному сценарию. Два бокала шампанского – все, что он употребил. В субботу Намджун отвез его домой абсолютно вымотанного, разнеженного долгой ночью, откормив перед этим до отвала в ресторане. Синяки на предплечьях напоминали о случившемся, взбалтывали образовавшийся на дне души осадок. Джун был несправедлив. Снова перешел границу. Никто не имеет права распоряжаться его решениями, и тот в том числе. Но самое страшное: омега не может и скорее даже не хочет от него отказываться. Рядом с ним грусть, хоть и на время, но отступает, рядом с ним можно ни о чем не беспокоиться, он самый сильный, тот, кто справится со всеми его проблемами, стоит только сказать. И ему не все равно. Не все равно на Джина, на то, как он себя чувствует, на его здоровье, на все до мелочей. Слушает всегда внимательно, никогда не делает вид. Омега определенно не готов его терять. Лицо его ужасно опухло – весь вчерашний день ему хотелось плакать. Все в его жизни не так. Близкие люди только и делают, что причиняют боль. И с этим нельзя ничего поделать. Возможно, он просто не способен понять настоящей любви. Первым делом он вчера подумал о наркотиках – стоило только позвонить по известному номеру, и вечер бы сразу скрасился, но Джин не стал. Это было совсем необязательно, но омега решил лишний раз доказать себе, своему альфе, всему миру – что все действительно под контролем. Кокаин – это способ развлечься по выходным, отдохнуть, расслабиться. Два-три дня – столько он разбавляет тоску серой жизни порошком, самым дорогим и хорошим, между прочим, чтобы следующие несколько не казались такими скучными и обременяющими. Со всей этой никому не нужной учебой, со всеми этими людьми, которым не нужен он. Стоит признать, что с появлением Намджуна о кокаине стало думаться чуть меньше. А тот еще переживает. Сокджин видел, как это бывает, как живут наркоманы, и это выглядит совсем по-другому. Вид омеги настолько помят, что, наверное, одна дорожка не была бы лишней прямо сейчас, но сегодня у него встреча с самым важным и любимым человеком. Ему всего шесть, и, скорее всего, когда он вырастит, тоже начнет причинять боль, но сейчас его любовь искренняя и беспрекословная, такая же огромная, как и у самого Джина. Обезбол запивается крепким кофе, что немного улучшает самочувствие, внешность приводится в совершенство макияжем и прической. Пару часов – и он на высоте, как и всякий раз вне своей квартиры. «Я буду через 30 минут» - скидывает он отчиму, выбирая куклу в магазине игрушек. И взгляд сразу падает на последнее полученное сообщение от мужчины с прикрепленной статьей, которое он каким-то чертом до сих пор не удалил. Джин прочитал только название «К чему приводит употребление наркотиков». Дерьмово все тогда получилось. Впрочем, как и все, что связано с его отчимом. Он не особо помнит. Помнит свое удивление, когда, открыв дверь, как он думал, друзьям, увидел там Нагиля. Зачем он пожаловал – хрен его знает. Сокджин даже остановить его не успел, тот вошел в квартиру и наткнулся на разложенные на стеклянном столике дорожки. -Это что наркотики, Джин? – с окаменевшим от шока лицом он долго и внимательно разглядывал его с ног до головы, остановился на глазах. А дальше – расплывчатые воспоминания о том, как громко они ругались. Нагиль грозился позвонить отцу, упрекал братом, в общем, практически приписал его к неизлечимо больному. Он выставил отчима за дверь, должно быть, привычно послав подальше. Зато Сокджин прекрасно помнит их разговор следующим днем. Отчим выносил мозг качественно, зачитывая нравоучения около часа. В сумме с отходняком это было просто невыносимо. Но и выгнать его на этот раз, будучи трезвым, парень не осмеливался. Нельзя было позволить вмешать в это отца. А для этого требовалось объяснить его мужу, что нет причин для беспокойства и что он зря разыгрывает драму. Что удалось едва ли. Нагиль был взбешен. - Я находил тебе оправдание, даже когда ты шлялся по альфам, покрывая позором всю свою семью – я ничего тебе не говорил, но это наркотики, Джин. Это опасно в первую очередь для тебя самого,- старший не был настроен на спокойный разговор – Ты повторяешь «это не твое дело каждый раз», но до тех пор, пока от этого зависит счастье моего мужа и отца моего ребенка, это мое, блять, дело! Неужели ты не понимаешь, какую боль причиняешь ему? - А он не понимает, какую боль причиняет мне? Понимает, но ему все равно! Ему абсолютно наплевать на то, что я и с кем делаю! Тебе незачем переживать. Он вычеркнул меня из своей жизни в ту минуту, когда решил обзавестись новой семьей! - Ты себе это придумал. Я устал повторять, Сынван устал повторять. Тебе не пятнадцать лет, чтобы не понимать! Твой отец любит тебя, так же как и меня и Енджуна. Он заслуживает счастья. - А я? Я не заслуживаю? - Что тебе мешает? Ты красивый и умный парень. Твоя семья готова ради тебя на все. У тебя есть возможности, о которых многие даже не мечтают! Почему ты не позволяешь нам заботиться о тебе? Чего тебе нужно для счастья? – Нагиль тогда приблизился к нему и попытался взять за руку. Сжал его ладонь в своих теплых всего на секунду, пока Джин не стряхнул их. - Мне нужно, чтобы вы не встревали в мою жизнь. Енджун - единственная причина, по которой я появляюсь в вашем доме. Со мной все в порядке, я не наркоман – говорю это в последний раз. Уходи. И забудь сюда дорогу. Отчим, на самом деле, ни в чем не виноват. Но Джин возненавидел его с первой секунды, потому что больше было некого. На отца он очень обижен, но все же в ненависть это перерасти не могло. Хоть злость иногда и проливалась через края. Тот всю жизнь был помешан на работе. Еще когда папа был жив. С утра до ночи его невозможно было увидеть дома, что не изменилось и после болезни первого. И даже после его смерти. Оставлял сына одного, обеспечивал всем, говорил, что и где делать, но никогда ни о чем не спрашивал, не интересовался. Сбегал на свою дурацкую работу, залечивал себя ею, а Джину лечиться было нечем. Иногда кажется, что если бы отец боролся вместе с ними, то они бы не допустили самого страшного события в жизни омеги. А потом раз, и он привел в дом другого омегу. И, как по взмаху волшебной палочки, изменился сам. Стал брать выходные, приносить вкусности, завтракать и ужинать с ними. Они снова отмечали праздники, к ним снова приходили гости, отец улыбался, шутил, даже курить бросил. Он любил Нагиля, как никогда не любил ни папу, ни самого Джина. А после рождения второго ребенка, первый и вовсе стал невидимым. Сокджин съехал через год после этого, поступив в университет. И с нужной компанией нашел и способ привлечь внимание отца. А заодно и отомстить. Легче, правда, не стало. - Енджун, Джини пришел в гости,- произносит омега, переступив порог родительского дома. Обычно младший встречает его у двери, но сегодня он сталкивается только с хмурым взглядом Нагиля – Он не дома? - И тебе здравствуй. Джун наверху,- отвечает тот, скрестив руки перед грудью. Возможно, к подобному стоило быть готовым. - Ты не сказал ему? - Нет, хотел удостовериться, что ты не под кайфом. Парень закатывает глаза и громко фыркает, направляясь в сторону лестницы. - Кстати, теперь ты не можешь забирать его с садика,- сообщает безапелляционно. - Ты так наказываешь меня? - Он мой ребенок, а тебе я больше не доверяю. Вы больше не будете видеться без моего присутствия. Омега снова хочет возмутиться, но останавливается, увидев на лестничном пролете брата. - Джини! Ура, Джини приехал! – младший визжит на весь дом и срывается вниз так быстро, что оба взрослых вдыхают расслабленно, только когда он преодолевает все ступеньки. - Привет, малыш,- Сокджин подхватывает его на руки и прижимает к себе, обнимая. - Это мне? Это ты мне привез? - Енджун первым делом, конечно же, обращает внимание на пакет с подарками, поставленный старшим на пол. - Разумеется, тебе, солнышко. Услышав предполагаемый ответ, тот сразу же лезет разбирать. - Шоколад! Так много! – вытаскивает две большие молочные плитки – И все мне! - Ким Енджун,- всю радость прерывает строгий голос родителя, который все еще наблюдает за ними, недовольно скрестив руки перед грудью – Что нам дантист сказал позавчера? Взгляд ребенка сразу меркнет. - Никакого сладкого еще две недели,- он опускает глаза и звучит так, словно произошла трагедия мирового масштаба – Но это привез Джини! Всего однуу! - Енджун,- пропевает тот, не поддавшись, и протягивает раскрытую ладонь, в которую ребенок вкладывает обе плитки. Сокджин треплет его волосы: - Всего то две недели! Когда я был маленьким, мне не разрешали есть шоколад почти полгода! Я тебя понимаю, но папу нужно слушаться,- он подталкивает младшего в сторону лестницы – Пойдем посмотрим, какую куклу я еще купил. У нее много нарядов. В комнате младшего брата омега проводит три часа. Они одевают кукол, потом раскрашивают, потом играют в прятки, которые медленно перетекают в догонялки. Джун - прекрасный мальчик – омега. Все говорят, что они с Джином очень похожи, что не удивительно, потому что сам парень пошел в отца. В этом ребенке столько любви, доброты и искренности, что по нему невозможно не скучать. Иногда омега смотрит на него и думает о том, что тоже хотел бы детей. Когда-нибудь потом. - До свидания, я ухожу,- сообщает Сокджин отчиму, проходя мимо него к выходу. - Я приготовил обед, останься, поешь с нами,- предлагает тот, как делает это обычно, но на этот раз парень удивляется, услышав такое. - Спасибо, но я откажусь. - Останься хотя бы ради брата. Он расстроится твоему уходу и ничего не съест. Запрещенный прием. Но Джуном пренебрегать омега не может. Обдумывает на раз-два и все же соглашается: - Хорошо, но только ради него. Нагиль вкусно готовит. Совсем как когда-то папа. Парень не скупится на комплименты и съедает всю свою порцию. На самом деле, он не ел ничего нормального больше суток. Енджун рассказывает о том, как подрался с кем-то в саду, о том, как они видели во время прогулки у реки большую лягушку, о том, что у его друга появился младший братик и что он тоже хочет. Болтает и ест без остановки. В этом они точно похожи. - И кто он? – спрашивает отчим, когда они после обеда убирают со стола. Где бы ты ни был, если это уместно, убери после себя тарелку – так учил его папа, и Джин всегда этому следует. - Кто? – включает дурака и всерьез задумывается о том, откуда старший мог узнать. - Альфа. Ты плохо замазал,- Нагиль указывает на шею, где действительно у Сокджина находится засос, оставленный Намджуном день назад. Но он же нанес столько слоев консилера! – Скажи просто, это твой парень или очередной прохожий? Шутка совсем не задевает. Хотя вряд ли тот вообще шутил. -Не твое дело. Но да. Мы встречаемся. - И какой он? - Невероятно богатый и могущественный. Отцу точно не понравится - Кто бы сомневался,- старший на него не смотрит, протирая тарелки полотенцем – Любишь его? Джин опешит от такого вопроса. Да еще и на полном серьезе. Кто вообще так спрашивает? - Он мне нравится,- пожимает плечами -И…и… - И у вас хороший секс? - Да, отличный… фу, я не собираюсь обсуждать с тобой свой секс! - Нагиль будто специально мелкими шажками подбирается к чему-то конкретному. К черту эту посуду, - Мне пора идти, спасибо за все,- спешно откладывает блюдце, вытирает руки. - Джин,- произносит старший и поворачивается, прося остановиться,- Мне правда хочется верить, что ты говорил правду. Я просто пытаюсь защитить тебя. Снова эта показушная забота. Хочет, чтобы он чувствовал себя виноватым. Но они никто друг другу – какое ему может быть до него дело, если собственному отцу все равно? - Меня не нужно защищать. Со мной все в порядке. - Мы все любим тебя, Джин. Хватит от нас бегать, в этом доме тебе всегда рады. Приезжай почаще, приезжай, когда отец будет дома. Прости его. Он раскаивается. Попытайся простить, тебе ведь самому это хочется – я вижу. Жалость. В глазах отчима столько жалости, что от самого себя тошно. Отвратительное чувство. Только жалеть его теперь уже незачем. Поздно. - Я буду появляться здесь только ради Джуна. Спасибо за обед. Омега громко захлопывает дверцу своей машины, глотает собравшийся в горле ком, сразу же трогается с места. Держится около двух минут, прежде чем по щекам начинают стекать одна за другой соленые капли. Он не убирает рук с руля, часто моргает, чтобы дорога перед глазами перестала расплываться, а слез все больше и больше. Хроническая грусть умножается на сотни или тысячи, а дыра в груди засасывает бесследно все, что казалось стабильным, хорошим, все, за что можно было удержаться. Все могло быть хорошо. Он мог быть сыном, которым бы гордились, сыном, смотрящим в глаза отца без стыда и обиды. Но он не может. Его отец мог бы любить его, как любит своего второго ребенка, мог бы помочь ему, когда то требовалось, мог бы попытаться удержать. Но он не сделал этого. Его папа мог бы быть живым. Самый родной и любящий, один единственный его человек мог бы быть с ним рядом, но его нет. Нет уже очень долго. Джин разорвал свои связи с семьей, но так и не смог их отпустить. Все продолжает возвращаться, бесцельно, безуспешно, разворачивает старые раны, топит себя в грусти, с которой не может справиться, которую не может победить один на один. Он набирает дилера, чтобы узнать координаты, переводит деньги. Дорога от него до квартиры занимает в два раза меньше времени. Омега отбрасывает в сторону пиджак и сумку, вытащив из нее пакетик, усаживается на полу перед тем же стеклянным столиком. Пальцы на руках почему-то трясутся. Тишину в комнате разрывают медленного ритма музыка и плавный голос Уикенда. Эта песня стоит у него на звонке уже больше года. - Привет, да, все отлично... Нет, блин, прости, не могу. Сегодня отчим устраивает семейный ужин, мне нужно там быть. И я обещал Енджуни остаться у него с ночевкой, рассказать сказку перед сном… в следующий раз?.. Хорошо. Целую. Намджун ничего не заподозрил. Все-таки актер из него отменный. И высыпает на стеклянную поверхность тонкую дорожку, притягивает к себе сумку, чтобы перевернуть все ее содержимое на пол и отыскать в куче карту. Выравнивает кокаин в идеальную тонкую линию, даже любуется ей несколько секунд. Усмехается в пустоту. Так что ли выглядит его семья…***
Юнги жмет на звонок ровно один раз и отводит руки за спину, терпеливо ожидая. Притаптывает ногой в ритм латинской песни, застрявшей в голове. Не спешат открывать. Тогда он жмет еще раз и еще, и еще – настойчивости и наглости в нем всегда предостаточно. Сегодня у него отличное настроение. Он проснулся с мыслью, что должен кое-что сделать. Кое-что, о чем думает уже на протяжении недели. Он много себя отговаривал, откладывал, думал о последствиях, но зачем обманываться – омега не успокоится, пока не решит эту проблему. Принятие этой мысли неожиданно сделало его очень счастливым. Черт бы побрал тебя, Чон Хосок! Открывает, как и предполагалось, рыженький Крис. У альфы сегодня много работы, а это идеальная возможность заявиться в его квартиру и немного тут прибраться, так скажем. - Я войду?- спрашивает, вполне искренне улыбаясь, пока с той стороны смотрят в оцепенении. Парень думает несколько секунд и уступает дорогу. Не за ним тут решение. - Чем занят?- спрашивает Мин, проходя в гостиную, осматривается, что тут да как тут, не изменилось ли после последнего визита. - Стиркой,- робко отвечает тот, провожая его удивленным взглядом. Не знает, что сказать. - Стирка – это хорошо,- пропевает, идя в сторону лестницы. Главное быть уверенным на все сто процентов. И тогда рыжик не станет звонить своему хозяину – Сделай мне, пожалуйста, латте, буду благодарен. Не занимает много времени обойти комнаты и найти нужную. Крис проводит тут весь день, у него она должна быть. Совсем необжитая, с идеально собранной кроватью. Юнги окидывает ее взглядом, перед тем как начать копаться в вещах. В шкафу находит черную дорожную сумку, складывает в нее единственную партию сменной одежды, кардиган в вешалки, косметику с туалетного столика, какой-то томик на английском языке. Вроде ничего не осталось. Выходя, останавливается у большого зеркала, выполняет пару движений под ту самую латино, поправляет челку. А уже внизу ставит сумку на стол. Прямо рядом с чашкой кофе. Крис косится с подозрением, вытирая поверхность стола, сначала не отвлекается, но, ощутив вполне красноречивый прожигающий взгляд Мина на себе, понимает, что ему хотят что-то сказать. - Что это? – спрашивает он, подойдя ближе. - Как что, твои вещи, не узнаешь что ли? – Юнги строит на лице непринужденное спокойствие. Это его час наслаждения. Рыжику поделом. - Зачем они здесь?- глаза его становятся все больше. - Вот, решил тебе перед уходом помочь. Перед твоим уходом, между прочим,- он присаживается за барную стойку и отхлебывает из стакана. Вкусный латте, даже жалко как-то – Ты уволен, Крис. Омега молчит, моргает глазищами, смотрит по сторонам, переспрашивает: - В смысле уволен? - В смысле не работаешь здесь больше. Ты больше не домработник в этой квартире. Берешь монатки и съебываешь как можно быстрее. - Что? - Съебываешь,- по слогам- Это так трудно понять? - Но что я сделал не так? – голос парня свистит, обрывается, он приходит в себя, начинает судорожно, но все равно медленно соображать. - Много чего. Ну да какая разница, из-за чего, факт остается фактом. Ты уходишь. Пока. Хосок пришлет тебе чек. - Но мне нужна эта работа,- отрицание переходит в отчаяние. Какой же он все-таки смешной. - Ой, говори мне тут. С такой привлекательной задницей уже к вечеру найдешь новую. - Это не вы меня нанимали- собирает руки в кулачки, пытается защититься, не совсем уверенно, но все равно похвально. - Да, не нанимал. Я увольняю,- Юнги оставляешь напиток и поворачивается на стуле, перекинув одну ногу через другую – Нет, ты можешь, конечно, позвонить Хосоку, и он даже разрешит остаться, но лучше тебе уйти самому. Потому что, если останешься, каждая проведенная здесь секунда превратиться для тебя в ад. И пушка у меня всегда с собой. Крис опускает взгляд и резкими движениями принимается снимать с себя серый фартук. Отбрасывает его на стул, хватает сумку и почти доходит до выхода, когда произносит сипло сквозь стиснутые зубы: - Сука. - Ты что-то сказал? Повтори,- насмехается Мин, прекрасно слышавший слово. - Ты мразь. Жалкая мразь,- он смелее, чем ему нужно. - Жалкая? Это не я только что лишился работы. - Я, по крайней мере, не прыгаю обезьяной перед альфой, которому на меня наплевать. Думаешь, он не найдет другого, чтобы трахать? Думаешь, ты ему нужен?- Крис оборачивается и смотрит обезумевшими глазами человека, который перешагнул через границу своего терпения. Не сдержался. А ведь нужно то было еще совсем немного. Юнги встает с места и двигается в его сторону, медленными шагами, заглядывая прямо в глаза, ибо чувствует, что тому есть что сказать – Если так, то почему по утрам, возвращаясь домой от тебя, он целовал меня? – тон его голоса повышается, а слова придавливают кислород в груди, словно огромный камень. Мин не может показать своей растерянности, показать, что ему невыносимо сложно это слышать и воспринимать – Брал меня вот на этом же диване. Снова и снова. Юнги вцепляется за грудки омеги, тянет на себя, смотрит с ненавистью, ищет в глазах напротив ложь. - Ты врешь!- произносит с отчаянием, мечется в поисках хотя бы небольшого намека на розыгрыш, на шутку. Это не может быть правдой!.. не находит. - Спроси у него сам,- зло выплевывает парень – Стелешься перед ним, а ему наплевать. Несправедливо, да? Вот так оно бывает… - Мин не перебивает его, пытаясь разложить мысли в голове по полочкам, пытаясь осознать. Кажется, он уже оказывался в подобной ситуации совсем недавно – Ему даже секс от тебя не нужен. Ты бросаешься ему в ноги, вот он и подбирает. Ты исчезнешь, Хосок и не заметит. Как Намджун променял тебя, встретив другого. Крис складывается пополам, простонав от боли. Юнги, как только приходит в себя, бьет его в живот, а потом, схватив за рыженькую щелку, приподнимает голову – и кулаком, так что кожа на губах лопается, а по обоим ноздрям сползают густые красные капли. Тащит его за волосы к столу, чтобы приложить лицом к ее поверхности. Парень глухо стонет, не успевая по-другому реагировать на боль, пытается вырваться, но тут без шансов. - Как ты смеешь врать мне? Ты же знаешь… - кричит со всей злостью, отбросив его тушку на пол – Знаешь, что мне ничего не стоит пристрелить тебя прямо сейчас? Ты этого хочешь? Тебе жить надоело – врать мне? - Я всего лишь хотел помочь,- хрипит, вытерев кровь на губах рукавом – Согласись, лучше горькая правда, чем быть в неведении. Кто бы тебе еще сказал? Юнги хочется закричать во все горло, но вместо этого он хватает со стола стакан, из которого недавно пил латте и разбивает его, кинув в нескольких сантиметрах от головы Криса. А потом подбирает сумку, которую тот уронил, и швыряет ему в руки. Велит тем самым убираться прочь. И как только дверь захлопывается, он, обхватив руками с саднящими костяшками лицо, опускается на диван. Голову накрывает мигрень, и даже одной сигаретки нет, чтобы хоть как-то разбавить боль. Так оно и получилось. Он остался совсем один. Намджун его бросил, встретив другого. Тэхен исчез, не сказав и слова на прощание. А Хосок… ему Юнги и вовсе никогда не был нужен.***
Дверь в квартиру открыта. Хосок задумывается о беспечности своего домработника, но, пройдя в гостиную, видит выглядывающую над спинкой дивана черную макушку. Долго думать над тем, кто это, не приходится. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает из интереса, не напирает. Если Юнги тут, то, возможно, что-то случилось. Хотя, когда это ему требовалась на что-либо причина. Честно, альфа слишком устал, чтобы с чем бы то ни было разбираться. Особенно с Юнги. Этот омега всегда отнимает последние силы и нервы. Мин не отвечает. Хосок откладывает стакан, из которого сделал пару глотков воды, и подходит к дивану, встает прямо перед Мином. Тот пялится в одну точку, молчит, на лице ни намека на улыбку. Что-то точно случилось. - Юнги? Парень резко поднимается на ноги и, в один шаг сократив между ними расстояние, целует. Кладет ладони альфе на лицо и целует в губы. Мягко, но требовательно, не желая отпускать. - Я только пришел,- Хосок пытается отпрянуть, но тот жмется сильнее, обхватывает руками за плечи, толкается языком. Виснет на нем, тянет на себя. Не дает объяснений, просит, не оставляет выбора. Он так делает с первой их встречи. Альфа принимает правила. Укладывает омегу на диван, не прекращая поцелуи, опирается на колено, сжимает его бока. Только успевает войти во вкус, когда его без предупреждения, самым подлым образом кусают в нижнюю губу. Сильно – теплая кровь стекает по подбородку, накапливается во рту. Он еще на инстинктах отталкивает омегу, приподнимается над ним. - Что ты делаешь?! – капли крови на его одежде, на одежде Юнги, на обивке дивана. На чужих губах тоже. Омега тоже садится, проводит тыльной стороной ладони по подбородку. - Ты спал с ним? – смотрит затравленно, но совершенно серьезно. Хосок не понимает: - С кем? - С кем? – смеется по-безумному – Да какая разница с кем? – кричит, заставляя альфу встать на ноги и отойти на шаг назад. Что вообще происходит? Какого хуя он истерит, словно чего-то нанюхался – Но ты спал с ним. Так ведь? Только спустя несколько секунд их прожигающего зрительного контакта до Хосока, наконец, доходит смысл слов Мина. Юнги ревнует. Быть того не может. Откуда в нем это чувство? - Ты трахал его, после… после всего,- тот сам себе утвердительно кивает. Выглядит так, будто сейчас начнет лить слезы, но он не плачет. - Это ты мне говоришь? Среди людей Намджуна вообще есть те, кому ты не давал? – нападает в ответ альфа, совершенно не зная, зачем это делает. И в него тут же прилетает подушка. - Ты ублюдок! Чертов сукин сын, ненавижу тебя! – парень хватает вторую подушку и отправляет вслед за первой, но эту Чон успевает поймать – Как ты мог спать с нами одновременно? Я ни с кем кроме тебя,- после в ход идет отбросанная не так давно его же куртка – Ни с кем, блять, не спал! – а за ней телефон. Он прилетает неожиданно, попадая в Хосока прямо по лбу. Альфа итак долго держится для такого откровенно хренового дня, последнее добивает его терпение окончательно. Он прилетает к омеге, перехватывает руки, стремящиеся его оттолкнуть. - Успокойся,- цедит, предотвращая попытки вырваться, смотрит в полные гнева глаза, пытается понять, что движет Юнги – Если спрашиваешь, был ли ты одним из них, то да. Я не помню, что бы когда-то это тебя волновало. Не знаю, что ты себе навыдумывал, но сейчас именно тот момент, когда стоит опуститься на землю и перестать выводить меня из себя. - Ты не должен был. Я поверил тебе. Я поверил в то, что ты меня понимаешь,- омега продолжает кричать, и видеть его таким непривычно, невыносимо. Будто его подменили. - Я понимаю тебя, Юнги. Ты одержим сексом, секс – это единственное, что тебя интересует. Без разницы с кем, без разницы где. Скажи, что я не прав. Скажи, что тебе не все равно. Приближается к его лицу, не отрывая глаз от мечущегося туда-сюда взгляда. Мин раздувает от возмущения ноздри, но ответить ничего не находит. Хосок, решив, что он, наконец, пришел в себя, успокоился, отпускает, сразу после чего омега замахивается кулаком, бьет метко по носу. Руки у него миниатюрные, зато удар поставлен. Альфа морщится от боли, теряется на секунду от неожиданности, но от следующего успевает увернуться. Толкает обезумевшего парня на диван, выворачивает руки за спину, заставив его упереться лицом вниз, сам прикладывается сверху, надавливая коленом на бедра. Юнги вырывается, пытается освободить конечности, извиваясь, словно выброшенная на берег рыба. Чон терпеливо ждет, пока тот поймет, что его попытки тщетны. Перестав ворочаться, омега посыпает его потоком мата, выкладывая весь свой нескромный запас. Это напоминает какой-то приступ, как бешенство у животных. Но у парня оно пройдет, нужно только подождать, осадить его пыл и подождать. - Ублюдок,- произносит, уже выдохнувшись, дышит тяжело и шумно. Альфа не знает, что ему ответить. - Хосок… - хрипит он снова, промолчав около с минуты – Не делай так больше,- и это уже скорее просьба, полная отчаяния. Без капли той агрессии – Не прикасайся ни к кому больше. Чон освобождает его, сваливается рядом на диван. Поведение омеги вводит в ступор. Он краем глаза продолжает на него посматривать, чтобы убедиться, что тот снова не набросится с кулаками. - Ты не можешь просить меня об этом. - Это такая сложная просьба?- голос его все еще хрипит и обрывается из-за неразмеренного дыхания. - Юнги, тебе стоит остановиться… и, пожалуйста, не вздумай трогать его. - Я его уволил,- без капли неуверенности или сожаления. Словно это не должно иметь никакого значения. Хосоку кажется, что он не так расслышал: -Что? - Уволил его. - Как ты можешь уволить человека, который работает на меня? - Во всяком случае, он сюда не вернется. - Скажи, что ты его не трогал…- Есть вообще смысл на это надеяться? - Ну почти и не трогал. Немыслимо то, каким равнодушным омега при этом остается. Все, что связано с причинением боли, для него обыденно. Он обращает внимание только на то, на что хочет. - Юнги, ты не можешь запугивать людей, когда тебе вздумается,- не счесть, сколько раз Хосок это уже повторял. - Как видишь, могу…- Мин фыркает и откидывает голову назад – Ну почему? Почему ты так беспокоишься обо всех вокруг, но не обо мне? - Да о тебе я сейчас беспокоюсь!- тон голоса поднимается с последней испарившейся каплей терпения. Он ведь сообразительный и хитрый, когда нужно, но почему-то продолжает строить из себя дурака- Ты сходишь с ума, Юнги! Тот, разрушив все возможные представления Хосока о его последующих действиях, не долго подумав, запрыгивает к нему на колени. Лицом к лицу, обхватывает за плечи. Вмиг превращается в версию себя, нагло напрашивающуюся на ласку в любое удобное или неудобное время, без малейшей заинтересованности в том, готовы ли ее ему дать. Каждое его движение становится легким и пушистым, лед в глазах тает – он льнет, как котенок, настойчиво прижимаясь все ближе, мягко проводит пальцами по волосам альфы, чуть ли не мурлычет. Чон, честно, не успевает следить за сменой его настроения. И не может определить, какой Юнги не нравится ему больше. Хочется отодрать его от себя и отбросить как можно дальше, не позволять ему делать, что взбредет в больную голову, но он не может. Парень на его коленях теплый и живой, маленький – его вес как будто и не ощущается. От него веет отчаянием, безысходностью, он одним своим лисьим взглядом будто умоляет этого не делать. Израненный своей неизвестной страшной историей – у каждого здесь такая своя. Но ему словно совсем нечего терять – вот и бросается на рожон. Хосок не может поднять руки и оттолкнуть. А ощутив, как тело омеги мелко подрагивает, и вовсе хочет прижать и накрыть собой. Юнги целует в уголок лба, потом в кончик носа, в все еще кровоточащие губы, нежно оглаживая скулы, смотрит глазами, в которые не хочется никогда заглядывать, шепчет: - Я не красивый? Не умный? Не веселый? Что со мной не так? – смотрит изучающе, свесив голову набок – Почему ты выбираешь кого угодно, но не меня?.. мы ведь с тобой так похожи. Ты знаешь это, хоть и не признаешься никогда. Нас здесь только двое. Тех…тех, кто был рядом когда-то, больше не будет. К ним больше нет дороги, забудь обо всех…здесь тоже неплохо. Мы можем заменить друг другу всех остальных. Нам не понадобятся даже воспоминания. Не надо пытаться бежать от себя – станет только хуже,- он похож на колдуна, шепчущего свои проклятия. В ужас приводит то, как легко он понял каждое сказанное омегой слово. Они действительно очень похожи. И именно поэтому им опасно находиться рядом. Совпадение частот приводит к резонансу. Резонансу, который потащит Хосока на самое дно. - Я не должен был с тобой сближаться. Это моя ошибка. Я пытался предотвратить это с самого начала, но… - От меня трудно отказаться,- Юнги заканчивает за него, натянув на себя свою фирменную фальшивую улыбку. Слезает с него, растеряв весь свой пыл. Хосок поднимается на ноги, выуживая из кармана сигарету. - Я так устал,- слышит, не успев выйти на балкон – Я посплю тут, хорошо? – Мин сворачивается, поджав к себе колени, прямо на месте. Альфа перестал следить за логикой его действий еще пол часа назад, поэтому просто кивает, не задавая вопросов. Честно, он не знает, что с ним делать. Им определенно нельзя находиться вместе, но и бросить его он не может. Да и вряд ли тот так легко отстанет. Цепляется, как утопающий. Если Хосок его оставит такого одного, то окажется на дне еще быстрее.