***
Юнги просыпается в шесть тридцать от сильного грохота на всю квартиру, не сразу вспоминает про приведённого ночью «гостя», поэтому около минуты непонимающе вдупляет в стену. Просыпается он злющий, ибо в такую рань вставать не планировал, особенно учитывая, что полночи он проверял, не откинул ли Джин копыта на его диване, после того как притащил его нелёгкую тушку на себе. Любовь всей жизни их лидера находится в ванной сидящим, свесив голову, опираясь на стену, а вокруг него по полу разбросано все содержимое полки над раковиной, а сама полка открепилась с одной стороны. Юнги проводит ладонью по лицу, выдыхает, успокаиваясь – знал, на что подписывался. Он садится на корточки напротив омеги, пытается заглянуть в глаза, но тот его даже не видит. Приходится щёлкнуть пальцами перед его лицом. Только тогда тот поднимает голову и несколько секунд пялится на Мина, не моргая. –Где я? Как я здесь оказался? – пытается привстать, но, зажмуривает глаза и валится обратно – Что ты здесь делаешь? Я ничего не помню. –А ты рассчитывал что-то помнить? Ты вчера стоять мог только в обнимку со столбом. –Ты меня сюда привел? Ты сказал Намджуну? – вновь резко поднимает свои испуганные глазища, а потом хватается обеими руками за голову. –«Спасибо, что не оставил мое пьяное безмозглое тельце на съедение отморозкам, Юнги». «Не за что, каждый бы так поступил на моем месте». –Уверен, я тебя не умолял. –Поверь, ты бы не смог, даже если захотел бы, – Мин поднимается на ноги и протягивает тому руку – Вставай давай, долго собираешься здесь сидеть? Джин пялится на ладонь перед собой, но сдвинуться не спешит: –Ты сказал ему? – все еще о своем. –Еще нет. –Его только сейчас не хватает. –Да бля между вами что все настолько плохо? Хотя знаешь, мне все равно, –Юнги выставляет перед собой руки, словно защищаясь. От чужих проблем. –Не говори ему,– тот просит, но все еще со всей своей стервозной заносчивостью. Даже сидя на кафеле чужой ванны в облеванной футболке, остается таким же упрямым мудаком. –Я хоть и работаю на него, но не обязан рассказывать ему обо всем, что я делаю, – потому что да, к черту этих альф. Юнги перекидывает руку парня через свое плечо, чтобы дотащить его до дивана обратно. Тот все время оступается, валится по сторонам, говорит, что у него кружится голова. –Ты весь горишь,– замечает Мин, осматривая того с ног до головы. У Сокджина красное лицо, испарина на лбу и трясутся руки. Он приносит намоченную салфетку, устраивает ее на чужом лбу и уходит на кухню, чтобы сделать чай. Думает над тем, какую можно дать этому наркоману таблетку от головы и можно ли вообще, и охуевает от собственной добросердечности. Откуда он всего этого понабрался? Неужели от Хосока? Тот ведь тоже крутился вокруг него, как курица-наседка. Так вот каким он видел Юнги. Жалким и беспомощным, и оттого хотел помочь. –У тебя есть что-нибудь? Немного, я знаю, что есть, – Сокджин появляется на пороге кухни, на удивление, бесшумно, как призрак. Юнги, набирающий воды в чайник, даже пугается от неожиданности, ибо пару минут назад тот и стоять не мог. Он молча бросает на Кима один из самых своих красноречивых взглядов вместо ответа, но до того решительно не доходит. –Что у меня есть? – приподнимает одну бровь, продолжая издеваться. –Ты знаешь. Мне станет лучше, и я уйду. Тебе же хорошо. Прошу, Юнги, пожалуйста. Хлопает умоляющими глазами, что аж тошно становится. У Юнги чешутся руки: въебать бы хорошенько ему по смазливой морде, да нельзя. По нему и так видно, что страдает. Мин специально выдерживает паузу, прослеживая за тем, как возгорается в чужих глазах надежда. –Ничего нет. Перебьешься. –У меня будто кости раздробили. Мне тебя умолять? –Не сдохнешь, не преувеличивай. Возьми себя в руки, выпей блядский чай и отоспись,– Юнги протягивает парню кружку, которую ему сразу же возвращают. –Тогда мне нужно уйти. Я… спасибо, что не оставил меня, правда, но я пойду. Джин разворачивается на дрожащих ногах и по инерции делает несколько шагов, прежде чем Юнги несильно его толкает – буквально задевает за локоть. Омега тут же теряет равновесие и падает вперёд, распластавшись на полу морской звездой и чудом не ударившись подбородком. –И далеко ты собрался? – Юнги сам же снова помогает ничего не соображающему парню встать – Тебе нужно еще поспать. Возьми уже себя в руки! Не падай в моих глазах окончательно. Если будешь при каждом отходняке накачиваться по новой, долго не протянешь. Хочешь закончить в мусорной яме? Джин снова хватается за голову и замалкивает – скорее всего, наконец, осознав, в каком он состоянии. Отходняк после кокаина – Юнги приходилось через это проходить – это явление действительно убийственное, когда собственное тело становится твоим врагом. Именно поэтому он и прикасается к нему очень редко. Эффект хороший, но последствий своих не стоит. Юнги провожает парня на этот раз до спальни, укладывает в свою кровать, все еще удивляясь своей доброте не к кому-то там, а к парню, который вроде как его очень бесил с самой первой встречи. Тот засыпает минут через двадцать, и даже телефон, зазвонивший под подушкой, на которой он лежит, его не будит. Намджун говорит, что есть срочное дело. Оставлять Джина одного, наверное, не совсем разумно, но выбора у них нет. Юнги оглядывает его еще раз, проверяет дыхание, приносит ему воду, перед тем как уйти, заперев дверь на ключ и надеясь, что парень не проснётся до его прихода. Когда Намджун сообщает, что Юнги нужно съездить с Хосоком на встречу с новыми поставщиками – подписать документы и принять первую партию товара – омеге хочется напомнить, что он вообще-то не личный охранник Чона. Но он умалчивает, подумав, что лучше съездить, чем отвечать на миллион вопросов, которые возникнут у лидера. Намджун интересуется его здоровьем –он думает, что Юнги болел гриппом все то время, что пропадал. Мин отвечает, что теперь все хорошо, и мысленно благодарит Хосока, что тот не рассказал. Ким разозлится, начнет разбираться, начнет жалеть его. А Юнги опустится в его глазах ниже некуда, снова предстанет перед ним беспомощным, униженным омежкой, который не может за себя постоять. Про Джина он молчит. Намджун – его друг, и Юнги интересно, что же между этими двумя происходит. Но Сокджин считает, что для него будет лучше, если лидер не узнает, и он имеет право хоть на такое преимущество. Ведь на что еще он может рассчитывать рядом с самым влиятельным человеком в стране? Они едут на место встречи отдельно, обмениваются сухим и неловким «привет», перед тем как сразу же приступить к работе. Юнги старается на него не смотреть, но его кроет от одного голоса Хосока, когда тот бросает седоволосому альфе, который привёз товар, короткие фразы по делу. Рядом с ним действительно невыносимо находиться. Что с ним не так? Или что не так с Юнги? Почему внутри него все переворачивается вверх дном, когда рядом с Хосоком появляется другой омега? Стройный блондин встает к нему слишком близко, слишком обворожительно смеётся, слишком долго на него смотрит. Юнги выслеживает любое изменение на лице Чона, встав на безопасном расстоянии – на котором не сможет сделать или сказать ничего, о чем потом пожалеет – скрестив перед грудью руки и придав себе абсолютно невозмутимый вид. За слабость хочется себя ударить, но еще больше хочется ударить этого омегу, который абсолютно точно заигрывает. Но Хосок остается сконцентрированным только на деле. Юнги не должен этому радоваться, не должен испытывать облегчение, но испытывает. Мин усмехается про себя, понимая, что позволил разрушить то, что выстраивал в себе годами. Сам нырнул в этот омут, пробил дно, на котором привык жить, и оказался еще ниже. Но со временем он свыкнется и здесь. Обустроит тут все и вернётся к прежнему образу существования. После отчаяния всегда наступает покой, хоть говорить «хуже уже не будет» теперь страшно. –Он чертовски горячий, – с мечтательной улыбкой заявляет блондин, присев на стул рядом с Юнги, когда альфы отходят покурить – Скажи, что у него никого нет. С чего он взял, что может что-то спрашивать у Юнги? С чего взял, что Юнги ответит? –Я захотел его, как только увидел,– продолжает тот – Ты должен знать, если он с кем-то встречается! Вы же не… вы же не вместе?! –Он гей. –Серьёзно? – лицо блондина вытягивается еще больше, а рот, наконец-то, затыкается. Сначала он неверяще бегает глазами по лицу Мина в поисках намёка на шутку, потом начинает расстраиваться. –Я шучу,– Юнги получает лёгкий удар в плечо и возмущенное «кто так шутит?» и добавляет – Он свободен. У тебя есть все шансы,– после чего лицо второго снова расплывается в довольной улыбке. Только он рано радуется. Хосок – неприступная крепость – даже у Юнги не получилось так просто привлечь его. С ним вообще лучше не связываться – гиблое дело. Юнги устраивается поудобнее, готовиться наблюдать за чужим провалом, однако все, что он видит, это то, как повеселевший после подписания контракта Чон улыбается заигрывающему с ним омеге. Они пожимают руки, задержавшись при этом на пару мучительных секунд, называют друг другу имена, «рад знакомству» – «взаимно». Юнги усмехается этим клоунским любезностям. Но то перестаёт быть смешным, когда Эндже (так оказалось его зовут) предлагает свой номер, на что альфа охотно протягивает свой телефон. Кровь в жилах сначала застывает, оковывая тело ледяными цепями, а затем начинает бурлить и кипеть. –Есть планы на вечер? Перед тем как ответить, Хосок резко переводит свой взгляд на Юнги, жестко палит его, но Мин глаза не отводит. И что он хочет этим сказать? –Нет, я свободен. Его слова отдаются в ушах эхом. Вот так вот просто? Значит, Юнги – неинтересная ему шлюха, а для вот этого он свободен? Да если бы он так же ответил в их первую встречу, они в тот же вечер переспали бы, и всего этого бы не произошло. Юнги разворачивается и быстрым шагом уходит, слегка хлопает дверью, почти бежит к лифту. Он не обязан смотреть на это. –Юнги. Стой! Постой же ты! – Хосок зачем-то идет за ним. Догоняет, останавливает, схватив за руку – Куда ты пошел? –Какое твое дело? –Я тебя еще не отпускал. Мы еще не закончили. –Разве? По тому, как вы перешли на личные темы, мне показалось, что с работой покончено, – Юнги только сейчас отрывает руку –Иди, не то упустишь его. –Разве ты сам этого не добивался? Если нет, то что это, Юнги? Что было в клубе в тот день? Объясни мне. Хосок подходит ближе, заставляя омегу пятиться назад. Он смотрит злыми глазами, а Юнги очень долго не может вытащить из себя слова. –Делай, что хочешь! Просто оставь меня в покое, Хосок! Просто исчезни из моей жизни! «Исчезни из моей головы!». Юнги толкает его и, забив на лифт, бежит к лестнице. О Джине он вспоминает, только перед дверью своей квартиры. Начинает жалеть о своей добродетели еще до того как войти, а когда входит, закрывает глаза, чтобы досчитать до десяти. По квартире словно ураган прошёлся. Содержимое всех полок валяется на полу: все бумаги, документы, одежда. Из косметички все высыпано – Юнги с хрустом наступает на любимую красную помаду от ysl, абсолютно все шкатулки, стаканы перевёрнуты, кровать разобрана до матраса. Здесь искали что-то с остервенением. Что искали – понятно. Сам Джин находится на кухне. Сидит за столом, собрав под себя ноги, спокойно пьет из кружки водку, почти полная бутылка которой стоит рядом. Выражение лица его абсолютно невиноватое. В общем, виноват тут только Юнги. И даже в таком виде – с бледной, как у зомби, кожей, с огромными кругами под глазами Джин продолжает оставаться привлекательным. Бывают же настолько красивые люди. Приглядевшись, Юнги замечает, что омега успел переодеть футболку – совершенно наглым образом, и футболка эта та, которую когда-то у Юнги забыл Намджун. –Я же говорил, что у меня ничего нет. –Теперь я знаю,– отвечает Ким, наливая в кружку по новой – Не нужно было запирать меня. Юнги отбирает у парня кружку, прежде чем тот успевает поднести ее к губам, и выпивает сам. Садится напротив. –Я не понимаю, Джин, чего тебе не хватает,– ставит кружку со стуком. Накопленное за день напряжение заставляет повысить голос – У тебя есть семья, дом, где тебя ждут, есть деньги, все, что пожелаешь. У тебя есть Намджун, который землю ради тебя перевернёт, только попроси. Да он меня ради тебя бросил, хотя до этого никем не интересовался! Ради чего все это? Чего ты можешь хотеть? Тот криво усмехается, не поднимая глаза, отвечает тихо и нехотя: –Если бы ты только знал, сколько раз я подобное уже слышал. Люди видят только то, что хотят видеть. Идеальный омега с идеальной жизнью, просто делай, что от тебя требуется, и все будет хорошо. У всех свои проблемы, а у меня слишком хорошая жизнь, чтобы я мог страдать. Всем я нужен только тогда, когда от меня нет проблем, когда я повод для гордости, а сейчас… говоришь, Намджун меня любит, но он послал меня, как только узнал… ему, как и всем, нужна лишь красивая кукла рядом. –И это, по-твоему, повод, чтобы сдохнуть на какой-нибудь помойке от передоза?.. У всех жизнь дерьмо. «Моя семья меня не любит». Знаешь, когда я в последний раз видел свою семью? Одиннадцать лет назад, с тех пор как от них остался один прах! В приюте ни от кого ничего не хотят, там бьют палкой за каждое неправильное слово... – Юнги останавливается, поняв, что заговорился – И даже я не принимаю наркотики. Джин молчит, изучая пустым взглядом свои пальцы – Юнги даже начинает думать, что его слова подействовали. –Ну да, убивать людей за деньги – это ведь лучше, чем принимать наркотики, – произносит Ким, посмотрев на него – Знаешь, из всех нравоучений, что мне доводилось слушать, твои – самые неубедительные. На это, пожалуй, ответить нечего. –А теперь я пойду. Надеюсь, ты не будешь останавливать. Спасибо, что не бросил и не дал сдохнуть,– он встает и обходит Юнги – И за футболку. Я ее как-нибудь верну. Юнги только стоит и слышит, как захлопывается дверь. Впустил, блять, человека в дом. Намджун и вправду выбирает себе сумасшедших омег. В последнее время слишком много людей нарушают абсолютное равнодушие Юнги. Значит, нужно понять, на каком месте он размяк, и исправить это. Творится полный бардак. И если с бардаком в квартире он справляется до вечера, то беспорядочные мысли никак не укладываются. Какова вероятность, что вчерашний случай с Джином не повторится снова? Что он не столкнётся с другими отморозками? Что не купит какую-нибудь херню и передознется? Что не попадёт под машину в таком состоянии? Юнги борется с собой до вечера, а потом звонит Намджуну.***
Тэхен несколько раз думает (что на него вообще не похоже), перед тем как войти к Чонгуку. Предатель Донук только что прошёл мимо, поняв, что он подслушивал, и окинув презрительным взглядом, но так ничего и не сказав, ведь теперь это не его дело. Еще никогда не хотелось вмазать ему так сильно. Чонгук сидит на стуле, свесив голову, смотрит на одну точку на полу, держит руки на бёдрах. Весь съежившийся и маленький, с таким выражением лица, будто вот-вот расплачется. Одинокий и преданный – теперь уж точно – всем миром. Такие слишком правильные как он всегда будут идти против ветра, этого никому не изменить. Когда нет никого, кто хотел бы того же. Что может быть жалобнее?.. Красивый и брошенный, один среди кромешного мрака – угасающий уголёк надежды. Когда он уже потухнет, подарив умиротворенное отчаяние? Тэхену хочется подойти и обнять, пригладив по голове. Поцеловать в губы и хоть как-то успокоить. Ему никогда не было дела до чьего-то состояния, он никогда не чувствовал чужую боль до этого, но убивающийся от предательства отставной майор заставляет его несуществующее сердце обрастать шипами. Тэхен готов распотрошить любого, кто сделал его Чонгуку больно. Прямо сейчас он готов встать против всего мира. –От него все равно не было никакой пользы,– произносит он, привлекая к себе внимание. Чонгук поднимает голову и смотрит на него так, будто это он виновен во всех проблемах человечества. Если ему от этого легче, Тэхен может и побыть абсолютным злом в чужих глазах. –Иногда отношения строятся не на выгоде. Иногда человек тебе нужен, не потому что приносит пользу ,–Чонгук отвечает почти сразу – Что об этом знать тому, кто выбирает сторону по количеству нулей в чеке. –Если это имеет значение, то понравился ты мне ещё до того, как предложил деньги. Я… Чонгук перебивает его на полуслове: –Уходи. После того, как все, кому я доверял, ушли, будет последней глупостью ждать преданности от кого-то вроде тебя. Лучше избавиться от тебя самому, пока не поздно. Проваливай, когда есть возможность. Тэхен громко усмехается, вызвав еще один полный ненависти взгляд, и тут же жалеет. Он берет стул и садится рядом. –Во-первых, тебе не кажется, что ты недооцениваешь взаимовыгодные отношения, раз уж все, кому от этого не было пользы, бросили тебя? Перестань быть таким наивным, ты ведь прекрасно понимаешь, что каждый ищет наживу. Просто прими это правило. Во-вторых, если я уйду, тебя уничтожат сегодня же, – Тэхен касается указательным пальцем лба майора, изображая сказанное. Чонгук не реагирует на прикосновение агрессивным выпадом, поэтому Тэхен смелеет: кладет ладонь ему на плечо, поглаживает, спускается ниже, кончиками пальцев проходится до самых кистей, берет ее в руку. –Ну что мне сделать, чтобы ты перестал быть таким хмурым? Хочешь, я поцелую тебя? Хочешь, я догоню и убью его? (имеет ввиду Донука), – Чонгук вздрагивает, однако не отталкивает – Хочешь, я сам убью Намджуна? Вот прямо сейчас пойду и убью его для тебя. Ты же знаешь, что я могу. Чонгук вновь смотрит на него, и глаза его диктуют «ты чертов псих, как я вообще с тобой связался?». Он вскакивает со стула, будто его током ударило. –Завтра же мы освободим особняк и переберемся в другое место. Тут теперь небезопасно. Тэхен сразу же подстраивается: –В какое место? –Есть у меня одно на примете. Узнаешь, когда поедем. Если что-то выкинешь, я все потеряю, но перед тем как меня прикончат, найду и прикончу тебя. «И умрём мы в один день. Как романтично». –А это хорошее место. Трёхкомнатная квартира на окраине Сеула – одна из тысяч подобных, ее и вправду будет сложно найти. Чонгук возится со своими парнями, отдавая приказы, переговаривается с кем-то по рации – как всегда необычайно серьезно, а потом отсылает всех. –Но ты даже глаза не завязал мне. Начал доверять? Тэхен теперь прекрасно знает, где они находятся, и при необходимости сможет этим воспользоваться. –С этого дня ты работаешь на меня открыто. Намджун уже, должно быть, все знает. Попытаешься сбежать, и он убьёт тебя первым. Донельзя просто и гениально. Как хорошо, что Тэхен не хочет никуда сбегать. –Сколько раз ты будешь угрожать мне смертью? Это начинает обижать. Ты хочешь меня убить, – он перечисляет на пальцах – Хесон хочет меня убить, теперь и Намджун хочет меня убить. Есть хоть кто-то, кто хочет, чтобы я жил? Ответа он не получает, Чонгук, словно не слышит его, продолжает ходить туда-сюда по гостиной, раскладывая всякий хлам. Тэхен подходит, ловит его под локтем и поворачивает к себе. Кладет руки на его плечи. –Так мы тут будем жить вдвоём? Может отметим это? – продвигается поближе и проводит носом по его щеке. Но Чонгук как всегда обламывает весь кайф: –У нас много работы,– он уводит голову в сторону, не давая к себе прикоснуться – Я убедил Хесона не убивать тебя, сказав, что твои знания нам пригодятся. Надеюсь, я не ошибся... Как видишь, я тут единственный, кто пытается тебя спасти. Хоть иногда и хочется застрелить. Если нечем заняться, хотя бы не отвлекай меня. –Этот адрес действительный, но туда поступает оружие, которое проверяет сам Чон или его люди,– Тэхен указывает пальцем на обведенную красным на карте точку – Вы там и шагу не сделаете,– все собравшиеся, включая Чонгука, замолкают и прислушиваются – Вот здесь, – он показывает на другой адрес на противоположном конце столицы – Здесь какое-то время держат наркотики сразу после того, как доставят из заграницы. Они там всегда есть в разном количестве. Объект небольшой, поэтому охраняется не так сильно. Альфы переглядываются, не зная довериться или нет, но после того, как Чонгук кивает, все же принимают информацию в счёт. Люди Хесона на каждой встрече смотрят на Тэхена не очень доброжелательно. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то однозначно все закончилось бы немалой кровью. Им не нравится иметь дело с тем, кто убил нескольких их братьев и должен был убить их всех, но у них вроде как нет выбора. И, хоть их глаза направляют в Тэхена ядовитые стрелы, они молча его слушают. Тэхен их не боится (не был бы собой, если бы боялся), но инстинктивно держится ближе к Чонгуку – он здесь единственный, кто встает на его сторону (хочется в это верить), если терпение этих ублюдков иссякнет. Тэхен выкладывает все, что знает, не оставляя для себя никаких путей отступления, поэтому да, теперь, если Намджун его поймает, то точно пришьет. И все ради сраного Чон Чонгука. Если у майора нет другого выбора, кроме как быть с Тэхеном, то пусть и у него не будет. Тэхен не хочет от него уходить. Не хочет уходить от страстного Чонгука, которого, кажется, ничего кроме своей цели не интересует. Он становится еще более одержимым, и за пару недель дело продвигается больше чем за все время до. А отношения между ними не выходят за рамки деловых. Тэхену начинает казаться, что он накосячил и отсутствием секса его за это наказали. А Чонгука все еще хочется до скрежета в зубах. –Я же вижу, как ты устал, давай я помогу расслабиться,– Тэхен подходит к майору со спины, пока тот работает за ноутбуком, и кладет ладони ему на плечи. –Если не уберешь руки сейчас же, по стене размажу,– отвечает тот тут же абсолютно непоколебимым тоном. –Вау, теперь ты сначала предупреждаешь? Это какой-то новый уровень? – Тэхен отшучивается, но руки убирает – Будем делать вид, что ничего не было? Что нам не было так хорошо вдвоем? Чонгук перестаёт печатать, и Тэхен может представить, как он хмурится, сведя брови, в этот момент. –То что это было когда-то, не значит, что оно повторится снова. Забудь. Майор пытается показать, что больше ни в чем не заинтересован, но если человеку понравился секс с кем-то (а ему точно понравился), то он рано или поздно захочет повторить. А если кто-то думает, что Тэхен не умеет ждать, то он ошибается. Первая трещина в несокрушимой империи Намджуна появляется, когда благодаря общим усилиям его самых главных врагов один из его заграничных поставщиков разрывает контракт, а вслед за ним уходит и несколько инвесторов. Тэхен чувствует, как глубоко в груди что-то щемит, возможно, та самая совесть. Последние пять лет Тэхен помогал отстраивать то, что сейчас с его подачи с таким упоением разрушают. Он, должно быть, единственная в мире сука, которая могла так поступить. Единственный, у кого на это могло хватить безбашенности. Они отмечают первую победу терпким коньяком, шавки, которых Хесон снова послал вместо себя, довольно улыбаются, чокаются бокалами, и только Чонгук, который должен радоваться больше всех, стоит в стороне со своим обычным хмурым лицом. Впрочем, Тэхен совсем не удивлен. –Ты не выглядишь так, будто очень рад, майор. Это разве не то, чего ты добивался последние месяцы? –Да, это именно то. Тэхен вытаскивает из холодильника две бутылки пива и передаёт одну Чонгуку, валится рядом с ним на диван. Они, наконец, вернулись к себе в квартиру, где больше никого нет. –О чем тогда думаешь? –Это всего лишь один небольшой шаг, впереди так же много работы. Все может измениться за пару часов. –Нее, майор, не обманывай себя. Сегодняшняя победа много значит. Но… ты просто начал понимать, что я был прав, да? Смерть Намджуна отца тебе не вернёт, а на место одного негодяя встанет другой. Как человек, работавший на них обоих, скажу, что Намджун будет даже получше… Это никогда не приносит удовлетворения, Чонгук, никогда. Тэхен, сам того не замечая, кладет руку на бедро альфы и поглаживает пальцами. А Чонгук, сделав большой глоток из бутылки, откидывает голову назад на спинку дивана. И даже не препирается – ну что за красота. –Эй, хватит быть таким серьёзным, ладно?! Пока ты жив, ты можешь изменить все, что угодно. Вот такое правило действует в моем мире. К тому же, есть куча других способов получить удовольствие. Хотя безотказно всегда работает только один. Тэхен откладывает свою бутылку на пол и, не сводя с Чонгука глаз, осторожно перетекает ему на колени. Рискует, почти будучи уверенным в том, что его спихнут в следующую же секунду, однако майор не противится. Тэхен смелеет и отбирает из его рук бутылку, отставляет ее к своей. Смотрит на его красивое лицо с уставшими глазами, на его неровные, пухлые и по-детски розовые губы, приближается поближе. Тэхен не может оторвать взгляд от его губ, чувствует горячий воздух, который тот выдыхает, чувствует мощные бедра под собой, раздвигает свои пошире. Они ведь по-настоящему так и ни разу не поцеловались. Тэхен задерживает дыхание, перед тем как мазнуть по его губам и провести по ним языком. А потом ждет, ждет, не делая никаких движений, борется с собой каждую долю секунды, но дает ему подумать. Чонгук кладет руки ему на талию и целует в ответ. Они сплетаются языками в то же мгновение, делают это с такой жадностью и таким желанием, что Тэхен не помнит, когда ощущал что-то похожее прежде. Они несколько раз переспали, но никогда не были так близки, как сейчас. Тэхен скользит пальцами под его футболку, целует в уголок рта, целует подбородок, целует в шею. Возбуждается быстрее, чем когда-либо, но совсем не думает о себе. Ему больше чем что-либо хочется слышать стоны Чонгука, когда он спускается на пол и устраивается между его ног. Ему самому немыслимо хорошо от одной мысли о том, что он причина, по которой Чонгук вздрагивает и страстно толкается, прикрывает глаза от удовольствия и, наконец, расслабленно мычит что-то неразборчивое себе под нос. –Что ты собираешься делать, когда все закончится? Они лежат на узком диване, абсолютно голые, переплетенные конечностями: Тэхен на Чонгуке, положив голову ему на грудь, обняв руками поперёк талии, поглаживая пальцами стопы его щиколотку. Уставшие и разморенные после алкоголя – ни одному не хочется пошевелиться. Жарко, но приятно. –Я определено перееду из этой страны,– отвечает Чонгук – Как можно дальше. Я бы хотел забыть обо всем, что здесь было. –Что и обо мне тоже? –О тебе в первую очередь. –Вот как. А я уже хотел напроситься с тобой. – Ты… я понятия не имею, кто ты. Кто ты, Тэхен? Сам то хоть знаешь? – Тэхен не видит лица Чонгука, но слышит его лёгкую усмешку, чувствует, как он (возможно, забывшись, возможно, нет) проводит пальцами по его волосам – Все, что я о тебе знаю, это то, что ты очень хорош во всем, что касается убийств, и во всем, что касается секса. –О, разве этих сведений не более чем достаточно?.. Во всяком случае, еще несколько недель назад ты говорил, что никогда не захочешь такого, как я, а теперь мы лежим тут… не значит ли это, что ты узнал обо мне больше? –Скорее, я сам стал таким же, как ты. –Получается, тоже не знаешь, кто ты сам?.. –Как-то слишком много для того, кто пол года назад был обычном майором, не думаешь?.. –Тэхен смеётся, а Чонгук, чуть подождав, продолжает – А ты – самое странное, что только могло произойти. –С тобой? –С этим миром. –Хочешь сказать, я тащу тебя вниз? – Тэхен приподнимает голову, чтобы посмотреть ему в лицо. –Все мы в этой ебанной системе на дне. Тэхен, наверное, сходит с ума окончательно. Сколько себя помнит, его все называли психом, но он себя психом никогда не считал. А сейчас впервые задумывается и осознает, что да, ни капли здравомыслия. Наработанные инстинкты кричат, что он должен бежать, спасать себя, но он не слушает. Разве это не безумие? Всю жизнь он искал дом, пытался построить его для себя, но еще нигде так сильно не хотелось задержаться. Он прикрывает глаза, чувствует чужое тепло под собой, слышит сердцебиение. Какой-то отставной майор, который его презирал и ненавидел раньше, а теперь, кажется, ненавидит чуть меньше. Тэхен не хочет давать этим чувствам название, но они его так манят, как прежде манили лишь деньги. Он думал, что дело в отменном сексе, но они переспали не один раз, и ничего не изменилось. Тэхен знает, что значит хотеть и добиваться кого-то, он действовал по той же схеме, что и всегда, но он впервые приходит в ужас от мысли, что чьей-то жизни угрожает опасность. Он знает, что в один день они расстанутся и больше, возможно, никогда не увидятся вновь, поэтому прижимается к нему сильнее и мысленно просит, чтобы их общая миссия продлилась как можно дольше. На следующий день Чонгук становится такой же каменной глыбой, каким бывает обычно. Он уходит рано, ничего не сказав, а возвращается злым, как черт, громко переговариваясь с кем-то по телефону. Он быстро шагает до своего кабинета, валится на стул и несколько секунд грозно молчит, перед тем как заговорить: –Меня взяли под следствие. –Они не смогут тебя здесь быстро найти. –Я сам назвал адрес,–он видит немой вопрос на лице Тэхена и сразу же на него отвечает – Они ничего не докажут, но так будет быстрее. Хесон обо всем знает, он продолжит идти по плану… А ты… можешь быть свободен. Деньги ты получил, просто пережди где-нибудь, пока все не закончится. Если тебя поймают, проблемы будут у нас обоих. Надеюсь, ты справишься. Тэхен застывает, переваривая всю информацию. «Можешь быть свободен» – горит красным в голове. И если в первую секунду он чуть ли не прыгает от радости, но сразу после от нее не остается и следа. Чонгук достаёт из тумбочки что-то и катит это по столу в его сторону. Тэхен узнает свой телефон, который у него отобрали в первый же день. –Они скоро будут здесь. Иди. Не оставляет ни выбора, ни времени. Майор выглядит решительным и уверенным – знает, что делает, и, кажется, совсем не испытывает сомнений. Его спокойствие обнадёживает и в то же время ранит. Хочется сказать «увидимся» или «найди меня как-то только сможешь», но это даже в голове звучит нереалистично. Тэхен наклоняется, берет телефон, и, почти не подумав, тянется через стол, чтобы подарить последний поцелуй первому человеку, целовать которого он хотел бы каждый день до конца жизни.