Welcome to my life

Слэш
NC-17
В процессе
1767
автор
Размер:
планируется Макси, написано 437 страниц, 18 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
1767 Нравится 407 Отзывы 551 В сборник Скачать

Глава 14.

Настройки текста
О, какой славный малыш! И какой сильный! Это Он привёл к нам тебя, прекрасное дитя Этого мало. Мне нужен максимум. Сколько он ещё продержится? Здесь ты в безопасности Нет, нет, не надо, пожалуйста! Отдохни, Чуя — Чуя. Неужели ты совсем меня не помнишь? Что? Чуя на мгновение зажмурился и мотнул головой, гоня прочь невесть откуда взявшиеся в голове странные, нелепые мысли — он мог бы назвать их воспоминаниями, если бы не был на сто процентов убеждён, что подобного с ним никогда не происходило. Никогда. Ведь никогда? Он поднял на Дазая ошарашенный взгляд. Дазай всё так же обнимал его — крепко, словно боялся, что, если отпустит, Чуя исчезнет или рассыплется в прах, — и выглядел одновременно отчаянно и решительно, словно определился с датой собственной смерти. Смотрел на него — прямо, не мигая и не отводя взгляда. И почему-то этот взгляд пугал Чую до чертей. — Помню тебя... Ты о чём? — спросил он хриплым, будто простуженным голосом. Дазай нахмурился и закусил губу, прикрыв глаза. — Ну конечно. — Он горько, как-то обречённо усмехнулся. — Действительно. Глупо было даже надеяться. — Да о чём ты, чёрт возьми?! Голос Чуи упал до шёпота, а сердце отчего-то пустилось вскачь, неровно бухая о рёбра и заставляя его задыхаться от предчувствия, которое при всём желании нельзя было назвать хорошим. — Чуя. — Дазай потянулся и медленно, с невыносимой нежностью заправил ему за ухо прядь волос. — Понимаешь, дело в том, что мы… Но в чём тут дело, Чуя так и не узнал — потому что в этот самый момент раздался высокий, до невозможности мерзкий сигнал, и дверь распахнулась, впуская в каюту четверых вооружённых до зубов парней в камуфляже. — Накахара Чуя. — Из-за их спин вышла высокая девушка в медицинском халате. — Я доктор Хелен Чо. Вы должны пройти с нами для предварительного тестирования физических показателей. — А вы за всеми, кого надо протестировать, с пушками приходите? — Дазай, который всё это время стоял, всё так же вцепившись в Чую, как в соломинку, криво усмехнулся. Чуя наконец-то опомнился и попытался выкрутиться из его объятий — пожалуй, необязательно было оповещать всю базу об их отношениях в первый же день пребывания здесь, — но Дазай неожиданно не отпустил его, с какой-то хищной злостью разглядывая вломившихся в каюту людей. — Это приказ Хидео-сана, — ровно ответила доктор Чо, бесстрастно разглядывая их обоих. — Не советую нас задерживать, молодые люди. Дазай фыркнул и, наконец, отпустил Чую — ну, практически отпустил, продолжая удерживать за предплечье. — Дазай, — процедил Чуя сквозь зубы. — Прекрати. Я сам на это согласился, помнишь? — Помню, — отозвался Дазай, продолжая разглядывать девушку. — И так же я помню, что мой отец приказал мне всё время находиться рядом с тобой. На всякий случай. Вы ведь не будете возражать? — эти его слова были адресованы уже доктору Чо. Та сверкнула тёмными глазами и проговорила: — Конечно. Но во время непосредственного исследования никому из посторонних, особенно одарённым, находиться рядом с испытуемым нельзя — это может исказить результаты. Так что вам в любом случае придётся подождать за дверью, Дазай-сан. — Я подожду, — пообещал Дазай и наконец отцепился от Чуи. Тот, вздохнув, повернулся к доктору Чо и спросил, невольно переняв вызывающие интонации Дазая: — Наручники наденете? — В этом нет необходимости. К тому же, вас наручники не удержат точно. Но, — доктор Чо продемонстрировала небольшой шприц, полный какой-то желтоватой жидкости, — у нас есть мощные транквилизаторы. Специально для таких сильных одарённых, как вы, Накахара-сан. — Она быстро, остро улыбнулась. — Это необходимые меры предосторожности, думаю, вы понимаете. — Да. Я понимаю, — отрывисто проговорил Чуя, разглядывая шприц. Всё это стремительно переставало ему нравиться. — Спасибо, что предупредили. — Пожалуйста, идите вперёд. — Она отступила в сторону, и к Чуе шагнули двое амбалов с намерением взять его под руки. Как арестанта. — Я сам, — рыкнул он, на фоне этих здоровенных парней чувствуя себя ещё более мелким и щуплым. Обернулся на Дазая — по его лицу можно было сказать, что он готов убить каждого, кто тронет хоть пальцем или его самого, или Чую. Дазай тут же подступил ближе и положил руку Чуе на плечо. — Я от тебя ни на шаг не отойду, — демонстративно заявил он. Хотя, безусловно, им обоим было понятно, что нихрена Дазай не сможет сделать против физически более сильных противников — Чуя бы смог, но его при первом же проявлении способности вырубят. Недаром же пустили вперёд. Парни остались бесстрастными, а вот доктор Чо криво, но беззлобно усмехнулась, но никак не прокомментировала этот выпад и просто кивнула на дверь. Манеры у всех здесь, конечно, ни к чёрту. Чуя вздохнул и, ощущая спиной присутствие Дазая, первым вышел из каюты. Он шёл по коридорам, слушаясь указаний о направлении и подавляя желание сложить руки за спиной — и думал. Вопреки нависшей над самой головой опасности, не мог выбросить из головы мысли о словах Дазая. Неужели ты совсем меня не помнишь? Да что это, мать твою, значит? Почему он вообще должен помнить Дазая?! Почему, блин, Дазая так триггернуло, когда Чуя назвал его по имени? На своё имя из уст отца он так не реагировал. И что это за воспоминания такие, из-за которых Дазай был бледен как смерть, и никак не решался рассказать о них? Ответов на эти вопросы не было — и Чуя, честно говоря, не надеялся получить их в ближайшем будущем. Ему было предельно ясно, что случится дальше: учитывая его состояние и практически полную потерю контроля над способностью... Если им есть, где его закрыть — они его закроют. Впрочем, закрыть мало — пускай попробуют удержать. Если Хидео действительно видел записи с полигона, то прекрасно понимает: стены, даже самым толстые, для дара Чуи — плёвое дело. Он никогда не замечал за собой склонности к мазохизму, но сейчас ему было даже интересно, что за эксперименты над ним собираются проводить. Чуя криво усмехнулся, свернув в очередной коридор, и остановился перед идеально белой металлической дверью, настолько плотно утопленной в стене, что пазы и сочленения петель были заметны только если внимательно приглядеться. Даже на вид она была непрошибаемой — для обычного человека, разумеется. Чуя не сомневался, что сможет разнести её в два счёта. — Это лаборатория, — сообщила доктор Чо, остановившись рядом с ним. — И, — она приложила электронный ключ к считывателю и посмотрела на Дазая, — здесь нам придётся расстаться, Дазай-сан. Без единого скрипа дверь втянулась в стену. Дазай сжал губы, и на его скулах заиграли желваки. — Я понял, — процедил он, глядя на Чую. — Я вернусь, — пообещал Чуя, не веря своим словам. А потом, не давая себе времени передумать, отвернулся от него и переступил порог. Судорожно вдохнул тяжёлый, пропитанный запахами медикаментов воздух и закрыл глаза, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Мне нужен максимум. Сколько он ещё продержится? Он сглотнул, как никогда остро ощущая, что такое с ним происходит не впервые. Запах лекарств, медицинские приборы, множество безразличных людей вокруг, которых интересует лишь его тело и то, сколько он ещё продержится — всё это с ним уже когда-то происходило. И это были не просто воспоминания, а упрямая, непоколебимая уверенность, абсолютное интуитивное знание. Но ведь в прошлый раз он... выжил? Возможно и сейчас всё окончится хорошо? Дверь бесшумно закрылась за его спиной, словно отрезая путь к отступлению. Чуя сделал шаг вперёд, из последних сил борясь с подкатывающей к горлу паникой. Впервые за много дней он остался один. Совсем один. Снова. Но теперь ему некуда было бежать. — Чуя-кун. — Доктор Чо тронула его за плечо, и её голос как будто зазвучал чуть мягче. — Пойдёмте, вас ждут. — Ждут? — Чуя угрюмо уставился на неё. Вместо ответа она кивнула и направилась вперёд по длинному светлому коридору, по обеим сторонам которого располагалось множество одинаковых белых дверей. Некоторые из них были открыты, и Чуя, шагая мимо, жадно заглядывал внутрь, пытаясь получить хоть какую-то информацию о том, что его ждёт. Но кроме пустых больничных кроватей и типичного медицинского оборудования ничего особенного не видел. Похоже, они и правда в медблоке? Он прислушался к себе — желания рушить всё на своём пути пока не возникало. Честно говоря, он сомневался в том, что, если его понесёт, доктор Чо успеет со своими транквилизаторами. А если она не успеет, значит, в отсутствие Дазая его, скорее всего, пристрелят, как собаку. В конце концов, несмотря на суперсилу, он всегда оставался в первую очередь человеком — и для пуль, ножей и прочего оружия был вполне по-человечески уязвим. Держись, Чуя, держи себя в руках. Ты обещал Дазаю, что вернёшься к нему. Эта мысль внезапно придала сил — Чуя вдруг почувствовал себя как никогда более ответственным не только за себя. Да, прежде он всегда нёс ответственность за Кимико и Мичизо, и сейчас не мог отделаться от мысли, что там, на поверхности им может грозить нешуточная опасность. Но быть ответственным за кого-то ещё — за кого-то не родного по крови, но от этого не менее близкого, — ему прежде не приходилось. Бесспорно, эту ответственность он взвалил на себя сам, но это неожиданно пришлось кстати, воодушевив его осознанием того, что он просто не имеет права не вернуться. Потому что он обещал. И Дазай будет его ждать. Вряд ли, конечно, Дазай планировал сидеть сложа руки. Эту его черту Чуя изучил досконально: человеком, привыкшим пускать всё на самотёк и плыть по течению, Дазая при всём желании назвать было нельзя. Немного обнадёживало то, что, поскольку Хидео здесь руководит, по ходу, всем, в обиду собственного сына он точно не даст. Чуя понятия не имел, какие у них отношения, но из того, что он успел увидеть, следовал вывод, что — хорошие. Понимающие. Хидео, очевидно, привык разговаривать со своим сыном, а не просто диктовать свою волю, как большинство известных Чуе родителей. Как и его собственная мама — сколько Чуя себя помнил, она всегда пыталась до него достучаться, всегда объясняла причины своих поступков. И именно поэтому он сам привык поступать так же. Вряд ли Дазаю что-то грозит здесь — и всё-таки Чуя был бы гораздо более спокоен, если бы имел возможность общаться с ним. Он вынырнул из своих мыслей, когда они остановились около одной из бесчисленных закрытых дверей, и доктор Чо осторожно постучала. — Войдите! — скомандовал знакомый голос, и Чуя, удивлённый и озадаченный, следуя молчаливым указаниям Хелен, толкнул дверь и первым переступил порог. — Хидео-сан? — Он нахмурился, разглядывая отца Дазая, который стоял, привалившись бедром к столу и скрестив руки на груди. И смотрел прямо на него. — Прикрой дверь, Чуя-кун, — сказал он. — Нам не нужны свидетели. Чуя на автомате захлопнул дверь и шагнул вперёд. — Что происходит? — прямо и, возможно, слегка вызывающе поинтересовался он. Хидео медленно расправил плечи и отлепился от стола, не сводя с него пристального и какого-то сочувствующего взгляда. Так обычно смотрят, когда собираются сообщить о чьей-нибудь смерти и пытаются предугадать твою реакцию. Так смотрела на него Кимико и врачи, когда он, зареванный и потерянный, сидел в больничном коридоре и всё ещё надеялся на лучшее — несмотря на то, что мама уже с ним попрощалась. Напоследок она сказала, что он должен быть сильным и думать не только о себе — и всё это время Чуя неукоснительно следовал этой её последней воле. Но в последнее время всё чаще чувствовал, что быть сильным — выше его сил. — Чуя-кун. — Хидео приглашающе указал на стул. — Присядь, пожалуйста. Нам предстоит долгий разговор. Чуя медленно кивнул и, подойдя ближе, практически обрушился на чёртов стул. Он чувствовал, что творится что-то не то, чувствовал подвох, чувствовал, что сейчас услышит то, что слышать не хочет. Но, как он понимал, ему не оставили выбора. — А вы не боитесь, Хидео-сан? — вдруг спросил он невпопад. Хидео, усевшийся по другую сторону стола напротив него, непонимающе нахмурился, а потом уточнил: — Тебя? Чуя мрачно кивнул. — Учитывая, что я себя не контролирую, я могу тут всё в два счёта разнести, а Дазая рядом нет. Хидео, усмехнувшись, согласно качнул головой. — Он мой сын. И, конечно, я переживаю за него. — Он адресовал Чуе острый насмешливый взгляд. — Я верю, что по своей воле ты никогда не причинишь ему вреда, как и он тебе. Исходя из того, что я уже видел, не могу сделать каких-то однозначных выводов о том, какие именно отношения вас связывают и как далеко вы в них зашли, — на этих его словах Чуя предсказуемо вспыхнул, однако Хидео словно не заметил этого, — но я желаю ему только добра. И, уж точно, не стану влезать в то, что связывает вас двоих. Это просто не моё дело, Осаму давно вырос, и вы оба прошли через такое, через что проходит далеко не каждый взрослый, впрочем, слава небесам. Но, Чуя. — Хидео наклонился вперёд, опираясь на сложенные на столе локти, и заговорил ещё более мягко, но непреклонно: — До тех пор, пока ты опасен для него, я предпочту, чтобы вы оставались порознь. Я надеюсь, ты меня понимаешь? Чуя пару секунд разглядывал его лицо, пытаясь избавиться от мыслей о том, насколько они с Дазаем всё-таки, мать их, похожи, а потом отрывисто кивнул. — Понимаю, — процедил он. — Но вы не находите, что это не особо дальновидно, учитывая, что только Дазай может меня остановить? Нет, я, конечно, понимаю, у вас есть доктор Чо с транквилизаторами и куча парней с пушками, но, — он покусал губы, пытаясь подобрать слова, — у меня нет ощущения, что вы хотите меня убить. Если бы хотели — уже сделали бы это, так? Он сейчас ходил по очень тонкому льду — и осознавал это как никогда. Дазай был достойным сыном своего отца. Зная его и видя сейчас перед собой его взрослую, куда более умную и расчётливую копию, Чуя терялся в догадках, как себя вести — и в конце концов выбрал тактику, которая никогда его не подводила. Быть собой. Хидео несколько мгновений сверлил его взглядом, а потом ухмыльнулся и сказал: — Теперь я понимаю, что в тебе так привлекло Осаму. Ты рискуешь и никогда не сдаешься, верно, Чуя-кун? — Я просто делаю и говорю то, что считаю нужным, Хидео-сан, — ответил Чуя. — И вы так и не ответили на первый мой вопрос. — Нет, Чуя, — сказал Хидео, помолчав, и покачал головой, — я тебя не боюсь. Я знаю, что ты будешь держаться до последнего, потому что, как я не хочу тебя убивать, так и ты не хочешь убивать кого бы то ни было. Ты хороший человек, который попал в нехилый переплёт. И я хочу тебе помочь. Но для этого, — он отстранился, откинувшись на спинку стула, выдвинул ящик стола, вытащил оттуда какую-то папку и положил её перед Чуей, — тебе придётся сначала помочь мне. Чуя медленно перевёл взгляд на папку. На ней значилось:

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО Дело №124 Объект А5158 Уровень допуска: 7 Ответственный:

Буквы напротив пункта «ответственный» стёрлись, и Чуя мог разобрать только отдельные из них, которые не желали складываться в какую-то внятную фамилию. — Объект А5158? Что это? — спросил он и прокашлялся — голос отчего-то хрипел, а сердце замирало, пропуская удары. Хидео хмуро взглянул на него из-под длинной, такой же, как у Дазая, чёлки. — Мы получили засекреченные правительственные данные об этом объекте, которые много лет назад выкрали из архивов МВД спецагенты «Роя». И вот совсем недавно, спустя почти три года, наконец, сумели их расшифровать. Все, что удалось узнать — здесь, в этой папке. Объект А5158, — он вздохнул и положил ладонь на стол, будто ставя точку, — это ты, Чуя. Его слова эхом отозвались в голове Чуи, словно подводя черту под всей его прошлой жизнью. Разделяя ее на «до» и «после». И теперь он знал точно — как раньше, ничего уже не будет. — В каком... смысле? — Чуя перевёл взгляд на папку, не решаясь даже дотронуться до неё, как будто та могла укусить или воспламениться в его руках. Внезапно в памяти всплыло какое-то смутное не воспоминание даже, а скорее ощущение — полной и безраздельной безысходности, безотчётного страха, который испытываешь лишь тогда, когда ничего не можешь поделать с собой. — Скажи мне, Чуя. — Хидео чуть склонил голову к плечу и прищурился, глядя на него. — Что ты помнишь о своём прошлом? — Вы же слышали то, что рассказывал Дазай, — немедленно ощетинился Чуя. — Зачем повторять это? Я не горжусь своим прошлым и не хочу поднимать эту тему снова. — Ненавижу быть гонцом, приносящим дурные вести, но, — Хидео вздохнул, качая головой, — боюсь, что не все из этих воспоминаний — то, что на самом деле с тобой происходило. — Что это значит? — Чуя вскинулся, встретившись с ним взглядом. Хидео смотрел в ответ пристально и печально, как человек, которому не всё равно, но который должен сказать то, чего не хочет говорить. — Открой папку, Чуя. Ты должен сам это увидеть. Чуя на мгновение прикрыл глаза, собираясь с духом. То самое интуитивное знание, которое никогда не подводило, сейчас с полной уверенностью утверждало, что увиденное ему не понравится. Очень сильно не понравится. Настолько, что его реакция может оказаться непредсказуемой даже для него самого. Но выхода не было. Чуя глубоко вдохнул и открыл папку. Всю первую страницу занимали какие-то совершенно незнакомые ему символы, нарисованные, очевидно, от руки когда-то яркой, но потускневшей от времени алой краской. Чуя, недоумевая, изучил их, бросил взгляд на Хидео — тот с нечитаемым выражение лица всё так же сидел напротив, почему-то развернувшись к Чуе боком, и не смотрел на него. Чуя перевернул страницу. Целый разворот — и ещё несколько разворотов далее — занимал мелкий печатный текст на японском, сопровождающийся короткой «шапкой» и грифом «Совершенно секретно». Чуя, почему-то ощущая странный внутренний трепет, граничащий с содроганием, вчитался в первые строчки. — «Министерство внутренних дел. Первый Особый Департамент по делам одарённых. Экспертный отдел. Экспертное заключение №214 от 17.09.1992 г. Результаты исследования образца А5158», — прочитал он вслух «шапку» и нахмурился. — 1992? Меня тогда ещё даже в проекте не было. — Чуя, — мягко оборвал его Хидео. — Просто читай дальше. Можешь вслух, если тебе так проще. Чуя кивнул и вновь вперился глазами в выцветшие от времени, но всё ещё чётко различимые строчки. — «В соответствии с Протоколом №1244 от 18.03.1991 г. «О порядке предоставления отчётности по экспертизам образцов уровня приоритета «наивысший» направляем вам заключение об экспертизе предоставленного образца №А5158. Образец был доставлен в лабораторию 12.09.1992 г., непосредственно после завершения экспедиции, организованной на о. Хоккайдо для его поисков, руководитель экспедиции и ответственный — П.М. Верлен». — Далее следовал нескончаемый поток заумных и совершенно непонятных Чуе терминов, формул и фраз, которые он пробежал глазами, но, так и не разобравшись, что к чему, пропустил, решив перейти сразу к тому, что следовало за словами «Таким образом»: — «Таким образом, согласно предварительному исследованию, представленный образец является нематериальной разумной высокоорганизованной сверхъестественной формой жизни с явно выраженным разрушительным потенциалом. С вероятностью в девяносто шесть целых две десятых процента данная форма жизни представляет собой одно из верховных божеств национального мифологического пантеона, именуемое в обиходе некоторых народов богом Арахабаки. Обращаем ваше внимание на чрезвычайно высокий уровень агрессии и вышеприведённые данные о беспрецедентной силе исследуемого образца. С целью недопущения возникновения новой существенной угрозы национальной безопасности, а также жизни и здоровью граждан данный образец рекомендуется изъять из активного оборота и запечатать в архиве Первого Особого Департамента по делам одарённых с уровнем допуска «7» под грифом «совершенно секретно». Чуя ещё раз перечитал последние строчки и непонимающе воззрился на Хидео. — Арахабаки? — уточнил он. — В смысле, который бог? Это что, шутка? — Это официальный документ, как видишь, — бесстрастно отозвался Хидео, развернувшись к нему лицом. — С таким в МВД не шутят. — Погодите-ка. — Чуя зажмурился, вспоминая. — Верлен? Дазай говорил о каком-то Верлене, к которому его приставил Отдел якобы чтобы следить за ним, но на деле всё оказалось наоборот. — И я не удивлюсь. — Хидео нахмурился и постучал пальцем по раскрытой папке. — Я предполагаю, что именно Поль Верлен — нынешний руководитель и, так скажем, главный идейный вдохновитель «Роя». Скорее всего, он сделал это с целью не допустить Осаму к тебе, чтобы он не смог тебе помочь и как-то предупредить, когда они убедились, что ты — именно тот, кого они ищут. — Стойте, я ничего не понимаю. — Чуя помотал головой. — Экспедиция, Арахабаки, какой-то чёртов «Рой»… Но причём здесь я? — Понимаешь, Чуя. — Хидео сцепил руки на столе в замок, глядя на него в упор. — «Рой», на самом-то деле, существует очень и очень давно. Мои спецы предполагают, что этой организации может быть несколько веков. На самом деле, сейчас очень трудно сказать, в какой из правительственных структур нет агентов «Роя» — и это очень сильно затрудняет нам жизнь. Но для нас всё началось с той самой экспедиции на Хоккайдо, когда они после долгих поисков и неудач наконец обнаружили Арахабаки. Они использовали для этого государственные ресурсы, прикрывшись благой целью, но на деле преследуя свои интересы. После возвращения с Хоккайдо было зафиксировано несколько странных случаев исчезновения её непосредственных участников. Все они были одарёнными, при чём, не самыми слабыми. Вопреки рекомендациям экспертов, — кивок на папку в руках Чуи, — и, как я подозреваю, при давлении Верлена и его сообщников, Департаментом были организованы тайные опыты с использованием силы Арахабаки. И продолжались они до тех пор, пока он не разнёс одну из самых крупных лабораторий в пригороде Токио и не вырвался на свободу. Я очень надеюсь, что при встрече, которая непременно состоится, — на этом месте Хидео хищно ухмыльнулся, — Верлен расскажет мне, каким образом ему удалось обуздать силу Арахабаки и запечатать его обратно. Потому что он, я не сомневаюсь, знает об этом куда больше нас с тобой и, уж точно, гораздо больше того, что есть в этой чёртовой папке. После того, как улёгся шум с лабораторией, в Департаменте обнаружили, что в результате очень странной утечки данных из архивов похищены все свидетельства об Арахабаки — как и он сам. И я подозреваю, что виновен в этом именно Верлен, который, воспользовавшись ситуацией, очень умело инсценировал диверсию. — Но зачем? — тихо спросил Чуя, у которого от всего этого уже голова шла кругом. — Дело в том, что «Рой» — не просто мафиозная или террористическая организация, — помолчав и как будто собираясь с мыслями, сказал Хидео. — Это организация с чётко прослеживаемой оккультной целью. И цель эта состоит в том, чтобы найти для Арахабаки носителя. Человека. Одарённого, достаточно могущественного для того, чтобы сдержать Арахабаки внутри себя, пока тот будет набирать силу. Агенты «Роя» искали такого одарённого очень долго, применяя порой совершенно чудовищные методы для своих экспериментов. С этой целью они, как пиявки, присосались к Департаменту, который уже в течение тридцати лет ведёт реестр одарённых с подробным описанием их способностей. Никто из подопытных не выдерживал долго, поскольку Арахабаки был намного сильнее их всех. А потом, — Хидео, как показалось Чуе, с сочувствием покачал головой, — потом они нашли тебя. О, какой славный малыш! И какой сильный! Это Он привёл к нам тебя, прекрасное дитя Чуя, зажмурившись, помотал головой, отчаянно гоня прочь странные и пугающие воспоминания. Они всплывали в голове словно из ниоткуда, сами по себе, из тех неизведанных глубин памяти, в которые он всегда интуитивно опасался заглядывать, боясь обнаружить там нечто такое о себе, что окажется ещё более страшным, чем всё, что он знал и видел прежде. И видимо, боялся не зря. — И что… — Он сглотнул и потёр лоб рукой. — Получается, что Арахабаки… Нет, это какой-то бред, быть не может, он нет, я не… — Чуя, вздёрнув подбородок, мрачно уставился на Хидео. — Вы хоть понимаете, как это всё дерьмо звучит? — От волнения он совершенно перестал следить за языком, но было уже плевать. — Это звучит как бред. С чего вы вообще взяли, что всё было именно так? Хидео криво усмехнулся. — Я знаю это потому, что довольно долго был внештатным агентом Департамента по делам одарённых, Чуя, — ответил он, выдержав эффектную паузу, но, честно говоря, после всего услышанного Чуя уже не был удивлён. — Саму экспедицию я не застал, но вот о том, что было после, знаю не понаслышке. Но, конечно, в те времена я и понятия не имел, что всё это означает на самом деле. — Так вы, — Чуя во все глаза смотрел на него, — тоже одарённый? — У меня довольно специфическая способность. — Хидео неопределённо пожал плечами. — В бою она бесполезна, поэтому особого интереса для Департамента на тот момент я не представлял. Со временем у них появились гораздо более занятные варианты для исследований, а я ушёл в полицию. Но связи со своими друзьями из Департамента никогда не терял. Наверное, чувствовал, что рано или поздно мои навыки мне понадобятся. И, — он вздохнул и вновь посмотрел на Чую, — так оно и вышло. Теперь мы здесь и, уверяю тебя, самое сложное ещё впереди. Его последние слова заставили Чую вновь опустить взгляд на раскрытую папку. — То есть, вы думаете, что «Рой»… — он облизал пересохшие губы, — что они использовали меня в качестве… носителя? Он скривился от того, как прозвучало последнее слово — как будто внутри него спрятался отвратительный паразит, разъедающий, уничтожающий его изнутри. Как будто он являлся не более, чем… сосудом для грёбаного Арахабаки, кем бы тот ни был на самом деле. Но кто же тогда он, Чуя? Есть ли вообще Чуя Накахара? Осталось ли в нём хоть что-то своё, человеческое, или он теперь до конца жизни — Чуя был уверен, что такими темпами этого самого конца осталось недолго ждать, — обречён быть просто грёбаным носителем для засевшего внутри кровожадного божества? — Я уверен в этом, Чуя, — с горечью сказал Хидео. — Но прежде всё было… нормально. — Чуя понял, что беспорядочно теребит листы в папке, совершенно не вчитываясь в их содержание. Внутри всё переворачивалось — и непрошенно вновь поднимало голову то самое тёмное, злое, чужеродное, что, как теперь Чуя знал, было богом Арахабаки — сильным, яростным и смертельно опасным для всего вокруг. — Я ведь всегда держал себя в руках, всё было под контролем, я редко использовал способность, почему… — Он захлебнулся вдохом, закашлялся, запустил пальцы в волосы и дёрнул за них, беспомощно пробормотав: — Почему сейчас? — Потому что любому богу нужны последователи. И чем у него их меньше, тем он слабее. — Хидео невесело усмехнулся. — Верлену понадобилось несколько десятилетий, чтобы распространить своё учение по всему миру. Постепенно оно обретало все больше приверженцев — тех, которые взывали к Арахабаки, молились ему, просили у него помощи и приносили жертвы. И делали тем самым его всё сильнее. Но и ты становился сильнее с каждым годом. Я пока так и не понял, какой была твоя природная способность, но подозреваю, что это что-то, созвучное с, хм, специализацией Арахабаки — разрушением. Но, Чуя, — Хидео помялся и отвёл взгляд, — ты себя контролировал вовсе не всегда. — Что вы имеете в виду? — Чуя внутренне подобрался, изо всех сил давя раздражение и злость, которые, как он теперь знал наверняка, были чужими, не его собственными, но упорно прорывались наружу. Хидео молча кивнул на папку и коротко обронил: — Полистай. Ближе к концу. Сам увидишь. Откуда-то Чуя знал, что второй раз видеть такое ему не захочется. Он медленно перевернул несколько страниц, мельком проглядывая даты и заголовки — похоже, это были отчёты, но какие именно, Чуе знать уже не хотелось. С него было достаточно. Чуя действительно думал, что хуже услышанного быть не может… ... но потом он увидел фотографии. Чёртовы фотографии. Их было немного, и некоторые, очевидно, были сделаны давно — но сути дела это не меняло. Потому что с первого же взгляда становилось понятно, что именно на них изображено. Кровь. Очень много крови. И тел — человеческих тел. Изломанных, застывших, с устремлённым в небеса остекленевшим взглядом, разорванных на куски страшной нечеловеческой силой вырвавшегося на свободу древнего бога. Из Чуи будто разом выпустили весь воздух. Он застыл, разглядывая аккуратно вклеенные в дело и даже подписанные снимки: дата и местность. 14.10.2012 г. Осака 28.03. 2014 г. Киото 19.12.2016 г. Киото И за всеми этими сухими цифрами и словами скрывались десятки человеческих жертв. Чуя почувствовал, как по спине вдоль позвоночника скатывается капля холодного пота. Он просто не мог принять это, не мог поверить, не мог допустить даже мысли о том, что способен на такое. Это было просто… чудовищно. — Тебе не обязательно смотреть всё, — негромко сказал Хидео, и это вывело Чую из ступора. — Это… — Его голос упал до шёпота. Чуя сглотнул отвратительный вязкий комок, не в силах оторвать взгляда от кровавого месива и воронки, оставшейся на месте многоэтажного дома. — Это сделал я? — Не ты, Чуя, — с нажимом поправил его Хидео. — А то, что управляло тобой в тот момент. Арахабаки. Не ты. Но для Чуи это уже не имело значения. Ведь если что-то управляло им, это означало лишь одно. Он не справился. И если всё, что содержится в этой папке, правда, это значит... Это значит, что он... Монстр. — Почему я ничего этого не помню? — деревянным голосом спросил Чуя, чувствуя, как трясутся губы и подрагивают пальцы, а глаза жжёт так, словно в них насыпали песка. — Ты не представляешь, сколько существует способов заставить человека забыть то, что он делал и говорил, — сказал Хидео с жалостью. Подался вперёд и негромко добавил: — Но ты забыл не только это. Поверь, в твоей жизни было и то, что тебе хотелось бы помнить. — Откуда вы знаете? — хриплым, срывающимся шёпотом спросил Чуя, ощущая себя загнанным в угол. — Откуда… откуда у вас всё это? — Прости, но я не могу тебе сказать. — Хидео, как показалось Чуе, с сожалением, покачал головой. — Пока не могу. Но ты узнаешь чуть позже, обещаю. Он подался вперёд, на мгновение сжал пальцы Чуи в своих в жесте ободрения и поддержки — и сразу же отстранился, пока Чуя не успел отдёрнуть руку. Чуя чувствовал себя так, словно... умирает. Ему было плохо. Очень. Так невероятно плохо, как не было никогда. Он больше не понимал, где явь, а где сон — его персональный кошмар, невыносимый, ужасающий, который, казалось, не закончится и со временем перерастёт в нечто ещё более парализующее, лишив его разума и воли к жизни. Ещё никогда прежде Чуя так не хотел умереть. Он знал, что Хидео совершенно точно преследует какую-то свою цель, помимо той, о которой Чуя уже догадался — и, честно говоря, не понимал, что лучше: не помня себя, быть ведомым древним кровожадным божеством, которому всегда будет мало боли и разрушений, или вслепую следовать за людьми, которые, вполне вероятно, хотят использовать его для своих целей. Ему оставалось только… надеяться. Надеяться и верить в то, что однажды он проснётся от этого страшного затяжного сна и вновь вдохнёт полной грудью, не оглядываясь на прошлое, которого даже не помнил. Он просто вновь хотел быть собой. Чуей Накахарой. Собой. А не тем, кем его заставили быть. — Я знаю, для чего вы мне всё это рассказали, — сказал он бесцветно, глядя в стену над плечом Хидео. Тот медленно приподнял одну бровь — Чуя видел это периферическим зрением, а скорее — угадывал его движения. Потому что все они были движениями Дазая. Дазая, к которому он теперь не приблизится на пушечный выстрел, чтобы случайно ему не навредить. — Вы хотите, чтобы я сам попросил себя запереть, — сказал Чуя и взглянул на Хидео. — Оградить от меня тех, кому я могу навредить. Так? Хидео молчал, поджав губы, но в его глазах Чуя видел ответ. Да. Он был прав. — Что ж. — Чуя захлопнул папку, чувствуя себя так, словно в груди засел огромный, ощетинившийся тысячей игл ком, который раздирал его изнутри. — Вы своего добились. Я хочу, чтобы вы меня заперли, и чем надёжнее, тем лучше. До тех пор, пока не найдёте способ сдержать это чудовище внутри меня, а ещё лучше — уничтожить его. И плевать, если вместе со мной. Хидео смотрел на него очень, очень долго — а потом кивнул и твёрдо сказал: — Я тебе обещаю, что мы найдём способ справиться с ним. — Он поднялся — стул со скрипом проехался ножками по полу, — вытащил из ящика стола небольшой планшет и выпрямился. — Пойдём. Я провожу тебя сам. Чуя, всё ещё не веря в то, что это происходит на самом деле, встал и, двигаясь будто во сне, проследовал за Хидео к двери. Они, не говоря друг другу ни слова, прошли по коридору в сторону, противоположную той, откуда его привела доктор Чо, и остановились перед блестящими металлическими дверями лифта. — Нам нужно спуститься на несколько уровней, — пояснил Хидео, осторожно поглядывая на Чую. Чуя кивнул, сжимая кулаки. Он чувствовал себя так, словно его провернули на огромной, дробящей кости мясорубке и вот такого — изломанного, выпотрошенного, больше не чувствующего себя цельным, выбросили обратно в мир. Он не знал, сможет ли когда-нибудь вернуться к себе прежнему — и каким на самом деле был прежний он, тоже не знал. Они проехали на лифте несколько этажей вниз — и всё это время Чуя отстранённо размышлял, что будет, если Арахабаки именно в этот момент возжелает вырваться наружу. Чуя не был уверен, что сможет его удержать. Силы покинули его, и даже для того, чтобы стоять прямо, приходилось делать нешуточное волевое усилие. Они пересекли ещё один, тёмный и абсолютно пустой коридор без дверей — Чуя был практически уверен, что на этом уровне, кроме них двоих, людей нет и, вероятнее всего, не бывает, — и остановились перед массивной металлической дверью, которая даже на вид выглядела очень толстой. Хотя, что это для Арахабаки, который благодаря своей силе играючи рушил многоэтажные здания. Вместе с людьми, находящимися в них. Чуя зажмурился, не в силах выбросить из головы ни одну из увиденных фотографий. Сейчас ему очень бы пригодились те самые техники промывки мозгов, о которых говорил Хидео. Чтобы забыть это всё и никогда уже не вспоминать. Дверь, повинуясь команде электронного ключа, который Хидео приложил к считывателю, бесшумно втянулась в стену — и да, эти стена и дверь действительно были очень толстыми. Не меньше метра. Чуя сглотнул и, сделав шаг, заглянул через порог. Внутри бункер оказался ярко освещённым — и абсолютно пустым. У дальней стены имелось небольшое широкое возвышение, судя по всему, имитирующее спальное место, рядом с ним — узкая утопленная в стену дверь без каких-либо пометок, очертания которой почти терялись на общем фоне. И больше ничего. Определённо, его добровольное заточение будет невероятно скучным. Хидео, словно услышав его мысли, протянул ему планшет, который прихватил из кабинета. — Возьми, тут должны быть какие-то игры и, может быть, книги. — Он пожал плечами, и Чуя, действуя, скорее, на автомате, взял планшет. — Здесь есть камера. — Хидео указал в дальний верхний угол. — А также датчики физических показателей. Санузел, — он щелчком указал на узкую дверь. — Открывается по нажатию. Воду можно пить, но лучше дождись, когда принесут ужин. Мы будем отслеживать твоё состояние круглосуточно, и если случится… — он запнулся, — форс-мажор, мы узнаем об этом сразу же. И поможем тебе. Если что-то понадобится, можешь просто сказать — диспетчер услышит тебя и передаст мне. — Ясно, — обронил Чуя, разглядывая потолок — абсолютно ровный, без намёка на источник света. Сделал ещё один шаг, переступив порог, и обернулся. Хидео стоял напротив, хмурясь, совсем как Дазай, когда ему что-то очень сильно не нравилось, и разглядывал его так, будто видел впервые. Чуя вздохнул. Он не имел понятия о том, что чувствует. — Ну что? — угрюмо спросил он, когда молчание затянулось. — Ты поступаешь правильно, Чуя, — тихо, но твёрдо произнёс Хидео. — Это лучшее, что ты сейчас можешь сделать для себя. Для нас всех. И для Осаму тоже. Чуя медленно, рвано кивнул. Сердце стучало прерывисто, замирая от страха и неизвестности, от понимания того, что он вверяет свою жизнь в руки людей, которых видит впервые в этой самой жизни, и единственная гарантия того, что с ним всё будет хорошо — это слово отца Дазая и самого Дазая. С которым, судя по всему, они встречались когда-то в прошлом, но когда и, главное, при каких обстоятельствах, Чуя не помнил. Возможно, именно это имел в виду Хидео, когда говорил о воспоминаниях, которые Чуя захотел бы оставить себе. — Я знаю, — в тон Хидео отозвался он. И, не выдержав, выпалил, едва не сорвавшись на крик: — Ну идите уже, Хидео-сан, пожалуйста! Хидео как-то странно повёл головой, будто сомневаясь или не зная, что стоит сделать — а потом, шагнув к Чуе, сгрёб его в охапку, обнимая осторожно, но крепко. Чуя выдохнул, на мгновение прижался лбом к его груди — потому что Хидео, на минуточку, был гораздо выше Дазая, — и обхватил руками в ответ. И только в этот момент понял, как ему это было необходимо. Безусловно, он предпочёл бы, чтобы на месте Хидео был Дазай, но он понимал, что сейчас это невозможно. И неизвестно когда будет возможно вновь. Их безмолвное, но красноречивое объятие продолжалось всего несколько секунд — а потом Хидео, вновь первым, отпустил его и, не говоря больше ни слова, приложил к считывателю электронный ключ. Дверь закрылась, едва слышно скрипнули сочленения петель. Чуя, чувствуя, что всё внутри него словно оборвалось, отступил на шаг и беспомощно посмотрел в камеру. Та равнодушно мигнула в ответ красным огоньком ведущейся записи. Чуя медленно повернулся, оглядывая небольшое замкнутое пространство вокруг себя. Привалился спиной к двери и, чувствуя, как силы окончательно покидают его, сполз по ней на пол. Уткнулся лбом в колени, обхватил их руками и прерывисто вздохнул. Слёз не было — как не было других чувств. Всё, что осталось в его распоряжении — это бесконечная усталость и надежда на то, что, возможно, однажды, когда-нибудь всё будет хорошо. Возможно, однажды, когда-нибудь он снова увидит Дазая — и обнимет его без страха причинить боль. Но Чуя в это уже не верил. Он больше не знал, кто он на самом деле такой.
Примечания:
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.