Останься со мной

      «Нет! Не зря я его почти сразу угробил в романе!» — подумал Цинхуа, когда Лю Цингэ вновь заявился на его пик, громко оглашая ему, что нужно пику Байчжань и как хорошо и быстро ему, как лорду пика Аньдин, стоит выполнять свои обязанности.       Ещё и остался проследить, как Шан Цинхуа и его ученики выполняют эти самые обязанности! А когда уже уходил, только кинул дерзкую фразу о том, какой он презренный предатель и: «Почему вообще Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю приняли тебя обратно?»       Это было обидно. Нет, безусловно, лорд Аньдин был предателем, но это всё равно было чертовски обидно! Тем более что он, как ни крути, трудился из последних сил на благо родной школы, чего, естественно, никто не ценил, и даже спасибо было редким словом. Но что ещё сильнее разозлило, так это то, что этот мелкий сопляк, Ян Исюань, повсюду таскающийся за своим учителем, тут же перенял это отношение! Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезло!       Когда байчжановцы, как Цинхуа их про себя окрестил, наконец покинули его пик, он, дрожа от едва сдерживаемого гнева, вернулся в свою комнату, но всё, о чём он мог думать, было…       «Чёртов Лю Цингэ! Да как ты смеешь?!»       Пока взгляд горного лорда метался по комнате в попытках найти то, что не жалко разрушить, он медленно пришёл к неутешительному выводу, что в этой комнате ничего не жалко. Но настроения ему это, конечно, не добавило… Напротив. Но тут его взгляд зацепился за те самые конфискованные рукописи «Сожалений горы Чунь». И это как раз заставило Цинхуа просиять.       «Ну хорошооо, Лю-шиди! Ты сам напросился! Я мало того, что отомщу тебе, так ещё и снова стану за твой счёт так же популярен, как и в своей прошлой жизни! И плевать, что я никогда не писал про двоих мужчин! Ради тебя уж расстараюсь! Да и по Бинцю, к счастью, много наглядных пособий».       Так и началась череда дней, наполненных неистовой работой до чёрных кругов под глазами и штудированием литературы по нетрадиционным отношениям. И хоть читать про братца Огурца и собственное детище — Бинхэ — было довольно странно, но всё же забавно. Мысли о том, что некоторые моменты даже возбуждали, Шан Цинхуа запихивал поглубже.       Вскоре он приступил к своему чёрному делу. Цинхуа ведь и так хотел вернуться в писательский мир, так почему бы не сделать это за счёт этого абсурдно агрессивного лорда Лю? Что ж, за дело!       Порой он так увлекался, что мог не спать несколько дней подряд, что потом грозило серьёзными головными болями и усталостью. Самым сложным, на поверку, оказалось выбрать пару Богу Войны. Ведь кто может с ним сравниться по статусу и выдержать его характер? Безусловно, лорд Аньдин был убеждён, что Шэнь Цинцю мог бы идеально подойти под эту роль. Но рыть себе могилу руками Ло Бинхэ он не собирался! Но кто же ещё? Может, Юэ Цинъюань или Му Цинфан? Да, но… Они-то Цинхуа нравились! Их было даже жалко вписывать в то, что он планировал вывести в свет! И тут лорд Аньдин подумал. Кто же его ещё раздражает настолько, чтобы подсунуть тому такую свинью, как вспыльчивый лорд пика Байчжань? Как вдруг на него снизошло озарение…       «Гениально! Это же было так просто! Ещё и как раз в тренде!»       Как только с партнёром для Лю Цингэ он определился, Цинхуа решил посвятить всё свободное время писательству, злорадно вписывая в красивые (насколько умел) обороты неожиданно увлекательную личную жизнь лорда Байчжань и получая удовольствие не только от осознания свершающейся мести, но и просто от самого процесса написания.       «Ах, я уже успел и забыть, насколько мне это нравилось», — подумал Шан Цинхуа, в очередной раз отложив кисть с довольной улыбкой, и откинулся на стул. Как тут…       — Почему ты пишешь про Лю Цингэ? — прозвучал холодный голос.       Когда ледяной демон успел так неожиданно появиться, а главное, взять в руки один из листов с рукописью, Цинхуа совершенно не знал, в глубине души тихо проклиная тот момент, когда решил дать своему любимому персонажу способность двигаться бесшумно и появляться и исчезать, словно призрак.       — Э-э?       Всё, что мог горный лорд сейчас — это замереть и молиться про себя, чтобы это не оказалась страница с постельной сценой (из которых по большей части и состояла его предыдущая работа), и демон не прознал, какие вещи он там пишет. Нет, наклонностей гомофоба он за своим королём не замечал, но… Во всяком случае, Мобэй-цзюнь их никак не проявлял, когда дело касалось Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю. Но это-то как раз ничего и не значило! А вдруг он подумает, что он сам, Цинхуа, из этих?       «Хотя, погодите-ка, он там что-то спрашивал про Лю Цингэ…» — отвлекаясь от своих нерадужных мыслей вдруг осознал бессмертный, начиная чувствовать, как в комнате резко снижается градус, а рука его короля всё сильнее сжимает бумагу, грозясь вскоре и вовсе порвать её. Он тут же побледнел и принялся оправдываться, как ему казалось, успокаивая ледяного демона.       — Но, Мой король, Вам не о чём беспокоиться! Я бы никогда не написал что-то подобное о Вас! И вообще, я это…       Тут же острый и пронизывающий взгляд впился в лицо Цинхуа. На секунду показалось, что его тело сейчас проткнут сотнями ледяных копий, отчего он невольно весь поёжился и сжался. Но вот слова, прозвучавшие из уст демона, стали для него неожиданностью.       — То есть ты хочешь сказать, что никогда бы не написал обо мне?       «Ну, друг мой, я, по правде говоря, уже написал целый роман с твоим участием! И ты в нём был идеален… Эх». Но вслух сказал лишь:       — Такого — ни за что! Так что Вы…       Разделявшее их расстояние Мобэй преодолел моментально и, хватая Цинхуа за руку, прорычал сквозь зубы:       — И почему же?!       «Похоже это уж точно безопасная страница… Повезло!»       А тем временем синие глаза пронзали почти осязаемым холодом, хотя магию демон сейчас даже не использовал. Цинхуа вздрогнул от столь неожиданной близости.       «А может, он…» — но тут же обрывая свою мысль, заклинатель покачал головой, отгоняя непрошеные и несуразные мысли. — «Я слишком много прочитал этой порнухи по Бинцю, теперь вот мерещится всякое! Нет, наверное, он злится потому… потому… О боги, как же я сразу не догадался!»       — Мой король, я Вас безмерно уважаю и ни за что не позволил бы себе писать о Вас… кхм, такие вещи. Я бы не посмел Вас оскорбить подобным образом!       Те же синие глаза неустанно следили за убегающим и неловким взглядом лорда Аньдин, за его неловко опущенной головой и за краснеющими щеками. Это вынуждало несчастного Цинхуа сжиматься в попытках казаться ещё незаметнее. Он ещё не знал, что эта техника уже много лет как не работала. Не замечать его Мобэй уже давно не мог.       — Если ты мне так предан, как говоришь, то должен это показать.       Поскольку взгляда с него не сводили ни на секунду, Цинхуа оставалось лишь сглотнуть от столь пристального внимания и близости ледяного демона. Тот был так близко, что если бы бессмертный уже не сидел, то рухнул бы на месте, так как колени подкашивались. Он всё ждал удара, которого не следовало. И от этого лорд Аньдин нервничал ещё больше. Ведь обычно всё было просто и быстро. Демон злился или нервничал, избивал Цинхуа, и всё возвращалось в норму. Если постоянные побои вообще можно было назвать нормой…       Но сейчас без конца ожидать удара, когда Мобэй-цзюнь был так невыносимо близко, что, кажется, его холодное дыхание касалось щеки, было просто слишком. Мысли от страха уже смялись и выпарились к чёртовой матери, Цинхуа мог лишь беспомощно выдавить из себя:       — Но… Мой король, как я должен это сделать?       — Напиши обо мне.       Цинхуа тупо уставился в лицо своего короля. Он был в ступоре. Ступор был в нём. Даже его страх впал в ступор. Но пока заклинатель находился в прострации, от него всё ещё ждали ответа. И когда такового не последовало, лицо демона приобрело очень странное выражение. Но это не было похоже ни на злость, ни на раздражение.       — Ты не хочешь?       Было не понятно, вопрос это или утверждение. Но, судя по всему, тот был явно недоволен. Во всяком случае, это единственное, что чётко мог уловить Шан Цинхуа в бесполезных попытках как бы то ни было идентифицировать остальные эмоции, что сейчас мелькали на этом красивом лице. И тут же поспешил как-то сгладить недовольство демона.       — Нет, что Вы! Этот слуга с удовольствием напишет о Вас рассказ!       — Хм, — если его король и был удивлён столь резким согласием, он этого никак не показал, лишь кивнув. — Хорошо.       Руку лорда отпустили и, не медля, покинули его покои, как мужчине показалось, довольные.       А Цинхуа оставалось лишь собирать в неровную кучку осколки своего психического здоровья и без того расшатанного годами сотрудничества с этим демоном и пытаться гадать, зачем же тому вообще какой-то рассказ? Тем более от него, Цинхуа? У него же бесчисленное количество подчинённых, и приказать любому из них он может хоть на регулярной основе писать трактаты о своём величии. Так зачем ему это от него, обычного жалкого человека?       Цинхуа лишь оставалось вздохнуть. Он уже давно смирился с тем, что категорически не понимает своё детище. Возможно, ему просто, как ребёнку, стало завидно, что о ком-то пишут, а о нём нет. Но так или иначе, если его королю так хочется, то его создатель, конечно же, напишет ещё о своём любимом герое.

***

      Это был не рассказ. Нет. Эта была грёбаная ода Мобэй-цзюню! Писать о своём любимом детище Шан Цинхуа мог бесконечно. Описывать его совершенную внешность, непоколебимый и несгибаемый характер, величественный стан и выдержку, его силу, умения и мощь, его боевые навыки и… В общем, на этот раз он не пожалел эпитетов и сил на то, чтобы отыскать только лучшее. Но сейчас почему-то очень нервничал, когда этот самый ледяной демон читал этот, с позволения сказать, рассказ.       И он ожидал критики, безусловно. Но не пылающего яростью возгласа:       — Ты то же самое и про того лорда писал?! — одновременно с последним словом рукопись покрылась инеем.       — Что? Нет! Конечно, нет!       — Ты обещал, что…       — Мой король, про шиди Лю я лишь написал простенький любовный роман, я… — не выдержав давления и зажмурившись, выпалил Цинхуа, надеясь, что его король всё же не гомофоб и не убьёт его на месте. Ну или хотя бы не сильно покалечит.       — Что?! — взревел Мобэй-цзюнь.       «Ой-ёй», — обречённо вжал голову в плечи горный лорд. Демон вновь выглядел устрашающе, невольно выпуская часть своей ледяной магии на окружающее пространство, что непроизвольно заставило человека вновь поёжиться. И это ведь только начало, а что ещё мог натворить ледяной король в таком состоянии?       — Ты…       Внезапно Цинхуа вновь схватили холодные пальцы, притягивая ближе и выдавливая неловкий вскрик-визг из бессмертного.       «Он меня убьёт! Он точно меня сейчас убьёт!» — испуганно думал лорд Аньдин. Но следующие слова его короля просто выбили почву из-под ног. Такого поворота он не ожидал никак.       — Ты смеешь писать про чью-то любовь, оставляя своего короля в стороне?       «Что? И чего-то я вот сейчас ни черта не понял? Это точно мой король?» — но надо было ответить хоть что-то. — Почему же мой король так зол, возможно…       — Вы бы хотели, чтобы я написал о Вас и Лю-шиди? — неуверенно и недоумённо предположил Цинхуа, пытаясь понять причину такого гнева, чтобы успокоить своего короля. Но вышло только хуже.       — Нет! — взревели ему прямо в лицо, сжимая руки на плечах когтями и уже неприятно надавливая на кожу, но ещё не до крови.       — Тогда… что же Вы хотите, чтобы я написал? — поморщившись от неприятных ощущений, всё же пропищал лорд Аньдин, отчаянно надеясь хоть как-то унять ярость Мобэя.       Ответа не последовало, тот лишь продолжал пронзать его своим пристальным взглядом, от которого у Цинхуа мурашки бежали по спине.       «Ааа! Да чего же он от меня хочет?! Вообще ничего не понимаю!»       — Вы хотите, чтобы я написал о Вас лю-любовный роман? — едва сдерживаясь от страха, всё же предположил наугад Шан Цинхуа. Дикая, несуразная и даже безумная мысль, но… В ответ ему промолчали, что в случае с этим ледяным демоном вполне могло расцениваться, как согласие. Это сперва поразило Цинхуа, но в то же время… он кое-что понял. Понял, что Мобэй-цзюню одиноко. И виноват в этом лишь он сам, автор второсортного гаремника!       Где-то в глубине души это желание его короля иметь любовную связь с кем-то болезненно кольнуло. Но горный лорд уверенно запихнул это чувство поглубже. Нет, ну правда! Это ведь он тот, кто написал этому персонажу такую холодную во всех смыслах судьбу. Тяжёлое детство, жизнь, полная предательств и безразличия, и ни грамма любви. Если у Ло Бинхэ был целый гарем, то у Мобэя же не было… никого. Ни жены, ни наложницы, ни женщины, ни даже простой влюблённости. Даже любви матери — и той он был лишён с самого детства. И сейчас, осознавая это наконец, Шан Цинхуа было стыдно. Он ведь сам в своё время отобрал у своего короля все возможности найти любовь. Не удивительно, что тот хотел её заполучить. Даже не зная, что это такое, на самом деле…       «Что ж, раз я начал этот роман, мне его и заканчивать! И если арка с главными персонажами уже завершилась благодаря брату Огурцу, то арку с моим королём я возьму на себя. Ну, Мобэй, готовься, твой папочка обязательно подарит тебе счастье!» — с такими мыслями лорд Аньдин невольно просиял и, осмелев, заглянул в лицо демону, задавая свой следующий вопрос:       — И… с кем бы Вы хотели быть?       Во взгляде своего короля он увидел, как ему показалось, растерянность вкупе с ещё одним чувством, которого абсолютно не понимал. Но по старой привычке Цинхуа не стал циклиться на том, чего не понимал и не знал, и просто списал это на то, что его королю, вероятно, просто никогда не приходилось выбирать себе партнёра. Заклинатель решил взять всё в свои руки и ответственно решил сам предложить своему королю варианты, чтобы облегчить ему задачу.       — С демонессой? Или, может быть, заклинательницей? Или… я знаю этого человека?       — Знаешь. — Последовал моментальный ответ.       — Эм… — отчего-то при одной мысли, что он знает того, кому симпатизирует Мобэй, у горного лорда все мысли разбежались. Он ожидал, что его король продолжит, уточнив, кто же это, но тот лишь молчал, снова принявшись смотреть на человека. Вероятно, ожидая, что тот догадается по взгляду. Цинхуа оставалось лишь вздохнуть и всё-таки объяснить своему дорогому демону:       — Простите, Мой король, даже если я знаю этого человека, то боюсь, что если Вы мне не скажете его имя, я не смогу Вас понять.       Его вновь окинули взглядом. Сперва, как на миг показалось самому Цинхуа, даже удивлённым и замешкавшимся. Затем же взгляд демона потяжелел и уже не оставлял лорда. Тому стало не по себе. Неужели он действительно должен был знать этого персонажа? И почему он не замечал ранее за своим королём каких-либо серьёзных привязанностей? Ведь, зная его характер, Мобэй бы возлюбленную просто не отпустил от себя! Чёрт, и что теперь?!       — Ты не знаешь, — вдруг тихо сказал демон.       — А? Ну да, я так и сказал, ведь…       — Тогда не пиши ничего.       Резко бросил демон, сжимая кулаки и сдвигая брови. Но почему-то выражение его лица показалось Цинхуа погрустневшим. Но ведь правда, как он, Шан Цинхуа, должен был заметить этого человека?!       Пока лорд Аньдин находился в смешанных чувствах, Мобэй-цзюнь уже направился к выходу. Но это обидело уже самого Цинхуа!       — Мой король, подождите, Вы же сами просили этого слугу… написать о Вас, — проговорил он, невольно хватая демона за руку. — Я вложил всю душу и провёл немало времени, пытаясь передать то, каким вижу Вас, и Вы даже не заберёте себе рукопись?       Нет, серьёзно, он столько старался, столько усилий и времени потратил, и всё впустую?! Но что-то в словах Цинхуа заставило Мобэй-цзюня повернуться к нему вновь и оглядеть, словно видел впервые.       — Ты точно не понимаешь, кто он?       «Только не это опять! Ну что он опять за своё?!»       — Нет. Но, Мой король, послушайте…       — Я понял.       Самому себе кивнул демон. Но выражение его лица отчего-то вновь приобрело благодушный, насколько это было возможно, вид. Затем он взял Цинхуа за вторую руку и прежде чем забрать из неё рукопись, одарил лорда долгим и пристальным взглядом, словно пытаясь что-то сказать. Но лорд Аньдин всё равно, ровным счётом ничего не понимал.       — Спасибо.       Проговорил демон, наконец отпуская руку Цинхуа и забирая себе новеллу, и, развернувшись, ушёл, оставляя Шан Цинхуа в глухом непонимании и немом восхищении красотой и, кажется, изменившимся в самую лучшую сторону, характером своего короля.