С возвращением, Восьмая!

Вновь остаюсь один на кухне, думая о происходящем. Прекрасно зная, что я перегнул палку в допросе. Мне было за это очень совестно. Она только вернулась, а я накинулся на нее с допросами. Так странно, она ни капли не изменилась. Эта улыбка, по-прежнему остается на ее лице в любой ситуации, по-прежнему ее сложно понять. Восьмая всегда была такой: подстраивалась под ситуацию, пыталась всем угодить. Даже спустя столько лет не изменяет своим принципам. Меня мучили надоедливые мысли: " Где она была столько времени?», «Кто помог ей вернуться?», «Почему исчезла?», «Почему ее все забыли?». Столько вопросов, но так мало ответов. Бесполезно было спрашивать и устраивать допрос. Даже под страхом смертной казни, она не скажет то, что от нее хотят услышать. Только, если сама этого не захочет. Ее упертость всегда вызывала у меня противоречивые чувства. С одной стороны забавляла: было забавно наблюдать за ней в детстве, когда отец заставлял ее делать то, что она не хочет, до последнего стоя на своём. Отцу это не нравилось, она была единственной кто осмеливался возразить ему, после меня, конечно. С другой же стороны дико раздражала: мы с ней часто ссорились из-за этого, никто не хотел мирится первым, мы оба имели ярко выраженную гордость. Поэтому нас мирила Ваня, она была связывающим звеном. Бывало даже так, что мы долгое время не разговаривали после ссоры, а когда мирились забывали из-за чего происходила размолвка. На улице стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев на деревьях. Листья опадали, приземляясь, где угодно, это было похоже на танец. Особенный танец, который знали только они, у него был свой смысл и музыка. Несмотря на то, что светило солнце было довольно холодно. В такую погоду лучше находится дома, но всегда есть исключения. Вот и сейчас на заднем дворе, находившемся за домом, стояли два человека: взрослый, давно уже немолодой мужчина, имеющий аристократический профиль и маленькая девочка с курносым носиком. Все это время за ними из окна наблюдали девочка и мальчик, примерно того же возраста.  — Номер Восемь, попробуй создать что-нибудь с помощью своей силы. Я хочу видеть на что ты способна. — вновь послышался требовательный голос отца. Мужчина поправил монокль и стал теребить трость в руках. Он всегда так делал, когда был чем-то раздражен. — Я устала, папа. — изнеможенно ответила девочка, чуть ли не теряя сознание. — Можно я отдохну, хотя бы минуту? Мне очень плохо. — Если ты всегда будешь отдыхать, то не сможешь научиться контролировать свою силу и может случится непоправимое. — грозно произнёс отец без капли сожаления. —Да что может случится?! — раздраженно выкрикнула девочка. — У меня самая слабая и бесполезная сила! —Это не так. С твоей силой можно многого достичь, но для этого нужно много тренироваться. Радуйся этому. Некоторые не имеют даже такой. — мужчина окинул ее строгим взглядом. — Лучше бы я не имела каких-либо сил и была обычной. — зло прошептала Восьмая, чтобы сэр Реджинальд ее не услышал. За эти слова можно было получить ужасное наказание. Нет, она не боялась этого, но портить и без того слабые отношения с отцом не хотелось. Опять принципы встали выше покорности и она не сдержалась. — С меня хватит! Я не буду делать то, что не хочу! Мне это надоело! — девушку охватила неуправляемая ярость. — Ты постоянно помыкаешь нами! Заставляешь делать то, что мы не хотим, лишаешь детства и свободного времени. — Монокль стал меняться в лице. — И заешь что?! Я тебя ненавижу! Ты самый худший отец в мире! — из глаз стали течь горькие слезы, которые не получалось остановить. — от этих слов ей стало легче на душе, будто камень с души упал, но обида и злость не хотели покидать свою жертву. Она вновь широко улыбнулась, чтобы никто не видел этих эмоций.Как ни странно, улыбка вышла пугающей, больше похожей на улыбку маньяка. Девочка и мальчик, наблюдая за этим, сильно волновались за сестру. Конечно, они слышали ее исповедь. Они пришли к одному выводу: будет ужасное наказание. Сестра не редко говорила в лицо слова правды, за что часто находилась в изоляционной комнате. Они часто говорили ей о том, что лучше промолчать, но кто же их послушает? Она всегда была жутко упрямой и вела себя не так как подобает воспитанице академии. — Номер Восемь, ты снова нарушила ряд правил, установленных мной! — прикрикнул на нее отец. — Я предупреждал тебя, но ты снова поступаешь также. Он грубо схватил сопротивляющуюся девочку за локоть и повел в дом. На полпути в месту заточения, больше похожим на тюрьму, их догнали дети. Мальчик все приближался к отцу с намереньями помочь. — Пятый не надо. — робко попросила Ваня, но он даже не взглянул на неё, оставляя позади. — Отпусти её! — потребовал мальчик, пытаясь защитить любимую сестру. Сэр Реджинальд обернулся и влепил сыну смачную пощёчину. Пятый пошатнулся, не ожидая такого, и упал на пол. — Пятый! — крикнула ему вслед курносая. Слезы полились вновь, ведь это из-за нее отец с ним так поступил. Монокль уводил девочку все дальше и дальше, пока они не пришли. Мужчина резкими движениями принялся открывать комнату. Когда же он открыл её, то кинул дочь на пол со словами:«Посиди здесь и подумай о том, что ты сделала.» Девочка плача, забилась в темный угол. Тусклые безжизненные стены уже стали такими родными. Все здесь было знакомо. Многие из ее братьев и сестер боялись этого места, но только не она. Её успокаивала эта обстановка, заставляла задуматься о многом. Тем более, что времени на это было много. Девушка устремила свой пустой взгляд в потолок, попутно вспоминая свои достижения на прошлой недели. Тогда кто-то из воспитаников попросил её использовать свою способность и она ее использовала. Забавно было наблюдать за реакцией ребят. Она изменила образ красного, как закат яблока и создала видимость того, что это груша. Ей аплодировали и улыбались, но за этим последовало наказание. В голове заиграла мелодия и слова сами стали вылетать из ее уст: —Days flew by, * My tricks, Strange for everyone, Found success. And many years, Your keeping a secret, Dramatic me Suggested a story. Well, tricks are lies, Adults know minds. Still, for them The secrets of my Inexplicable. They ask: «Deceive us! We want to see a miracle!» Слезы все также катились соленными дорожками вниз. Вдруг, раздался стук, как будто бьют по стеклу. Звук шел от стеклянного отверстия в двери. Восьмая подняла голову. В окне сверкнула темная макушка, затем появились глаза. Такие родные и добрые глаза…  — Пятый… — выдавила из себя дрожащим голосом девушка. Он помахал рукой, от чего лицо девушки озарила улыбка. Жестом мальчик позвал её к себе. Подойдя ближе каштановолосая заметила следы гнева отца, красовавшиеся на лице у парня. Она приложила свою руку к стеклу, он последовал ее примеру положил руку на то место, где была её. Он грустно улыбнулся, смотря на нее. Набрав воздух в грудь, выпустил пар, от чего стекло запотело. Он стал выводить что-то пальцем свободной руки: — Потерпи, я освобожу тебя. — прочитала девушка, улыбаясь еще шире. — Не надо. Я справлюсь. — произнесла одними губами. Он долго смотрел в ее карие глаза, пытаясь в них найти хоть что-то. Затем, не найдя ничего, молча кивнул.