***
Первая суббота после начала занятий выдалась весьма солнечной. Северус предполагал, что Гарри и Драко сойдутся во мнении о том, что профессор зельеварения зверствует, так еще и безосновательно. Снейп уже общался с Гарри после распределения. Несколько раз мальчишка приходил в его кабинет, чтобы поделиться впечатлениями. И, хотя магический мир не был для Поттера таким уж открытием, выражение восторга не сходило с его лица во время этих бесед.***
«В первый раз он пришел вечером второго дня обучения. …кошкой, она была кошкой! – Гарри взахлеб пересказывал урок трансфигурации, а Северус мысленно корил себя за то, что умолчал о способности декана гриффиндора. – Рон говорит, анимаги очень большая редкость. Вроде бы их дядя анимаг. Это круто. Профессор Макгонагал уже оправилась от зелья, которым Снейп ее отравил, и, как и в прошлые года устраивала проверки на прочность опоздавшим первокурсникам. Северус полагал, что старая кошка ловит кайф от выражений лиц детишек, которые не знают о ее способности. А вот интерес, проявляемый Гарри к этой способности был неподдельным. Стоило ли беспокоиться. В книгах не упоминалось о том, как именно Гарри относился к анимагам, однако и такого восторга они у него вроде бы не вызывали. Может ли мальчишка пожелать стать незарегистрированным анимагом? Отцовские гены все-таки не выкинешь в форточку. В кого же он решит превращаться? Черт, Северус, откуда такие мысли? Пришлось мысленно одергивать себя и возвращается в реальность, где сияющий Поттер ждал реакции. – Стать анимагом трудно. Ты, кстати, уже написал тете? – Сменить тему – отличная тактика. Гарри виновато опустил глаза. Конечно, он не написал – был занят в башне грифиндора. Играл с Роном в плюй-камни и волшебные шахматы. И потому Петунья атаковала Северуса вопросами. Почему она не написала самому Гарри, оставалось загадкой, однако Снейп счел своим долгом напомнить подопечному, что забывать родственников не дело. И в особенности, если эти родственники затем потребуют ответа с него. – Я сегодня же отправлю сову. – Отличная мысль, – Снейп спрятал улыбку за коротким кашлем. – Завтра у нас зельеварение со слизерином. Первая сдвоенная пара. – Постарайся не ударить в грязь лицом. «Как это было с твоей книжной версией» – добавил Северус про себя. Гарри отвлеченно кивнул: – Рон, кстати говорит, что на слизерине учились все злые волшебники. И поступают туда такие же. Северус сразу же вспомнил слова своей непрошенной знакомой из «Трех Метел». Деление на факультеты по показательным качествам слишком устарело, он и сам так считал. Злые? Возможно. Зато такие, как директор, учились в гриффиндоре. Показательно, ничего не скажешь. Со злыми хотя бы все понятно: знаешь, чего ждать. А от этого старого интригана… – Я ужасно зол, что ты не написал тете. – Северус одарил Гарри суровым взглядом исподлобья. Получите, распишитесь – фирменный «зырк» от Снейпа. Но Гарри, конечно, только расхохотался, глядя, как наставник корчит серьезную рожицу. – Я сказал ему, что не согласен. Даже тот, – мальчик наморщил лоб, будто вспоминая, – Малфой. Кажется, он ничего. – На факультетах учатся люди. А люди бывают разными. И что более важно, со временем они меняются. Я рад, если сумел донести до тебя, что от дома не зависит качество человека. – Ну, конечно, – фыркнул Гарри, – все детство только и твердили про то, что факультет не важен. Но все-таки я рад, что попал на гриффиндор. Последние слова он произносил будто со стыдом, опасаясь, что бывший слизеринец может осудить его желание. – Я тоже рад, что ты туда попал, – искренне отозвался Снейп и постарался подкрепить свои слова теплой улыбкой. В конце концов, Гарри еще меч из шляпы вытаскивать и радовать фанатов факультетской сборной по квиддичу. Да и Дамблдор бы поперхнулся карамелькой, если бы его протеже попал к кому-то, кроме профессора Макгонагалл. – Кстати, ты просил у шляпы, чтобы она отправила тебя на гриффиндор? Поттер заметно стушевался. Чудесно, Снейп. Смутить ребенка каждый может. Дело-то нехитрое. – Откуда вы узнали? – Я вообще-то рядом стоял. – Какая удача, что и правда стоял. – Да, просил на гриффиндор. Но это не значит, что я плохо думаю о других факультетах. Просто хотел туда же, куда попал Рон. – Я не собирался тебя осуждать, – Северус потрепал подопечного по волосам, – наоборот, хорошо, если этот выбор ты сделал осознано.***
Сделать непроницаемое лицо. Максимально непроницаемое. Малфой открыл дверь кабинета в положенное время. Как и отец, он чувствовал себя уверенно и расслабленно в любом положении, помещении и ситуации. Запри его кто-то в чулане с метлами, он и оттуда бы вышел с гордо поднятой головой. Гарри, конечно же, опоздал. Влетел в кабинет без стука и сразу же рассыпался в извинениях и оправданиях. Северус старался держаться, чтобы не расхохотаться в голос. Малфой бы такого точно не понял. – Я думаю, что мы начнем с описи всех ингредиентов. Перепишите мне все названия в этом шкафу, в алфавитном порядке, и также расставьте, – Снейп кивнул на небольшой стеллаж, уставленный пробирками и баночками с разномастным содержимым. Разумеется, профессор преследовал и корыстную цель: дожидаться, пока кто-то действительно схлопочет наказание, не хотелось, (и где эти вездесущие близнецы, когда они так нужны), а перепись требовалось провести еще до начала занятий. Северус оправдывал себя тем, что был слишком, даже чересчур занят, пытаясь обойти директора в играх разума. И, хотя он был уверен, что ему это не удалось, чувство внутреннего удовлетворения все же присутствовало. Малфой ожидаемо закатил глаза. – Их здесь не меньше пары сотен, мы так даже до обеда не справимся. – Голод – отличная мотивация, мистер Драко, – Снейп, подавил ухмылку, – я оставлю вас. Очень надеюсь, что к моему возвращению вы закончите. Как и в прошлый раз, мастер зелий поспешил занять место в первом ряду зрительного зала, а именно в соседней аудитории с волшебным портретом. Гарри первым выудил продолговатую колбу с небольшим корешком. Кроме корня внутри находился крупный белый цветок с рыжими продольными линиями на лепестках. Надпись на колбе гласила «корень асфоделя». – Это асфодель, – констатировал Поттер, повертев колбу, – ну или златоцветник, а еще, – он на секунду задумался, – бессмертник. Снейпа переполнила гордость. Книжный Поттер понятия не имел, что такое корень асфоделя, даже простая полынь была ему не известна. Однако его подопечный в нынешней реальности неплохо разбирался в ингредиентах. Северус полагал, что если мальчик не унаследовал талант матери, то благодаря трудолюбию способности к зельям можно было развить. Книжной Гермионе, будущей подружке Гарри, это отлично удалось. Хотя до полного идеала ей не хватало именно таланта. – И куда его ставить? К какой букве? – Малфой резко выхватил колбу из рук товарища по несчастью и повертел между пальцев. – Думаю, – Гарри бережно вернул колбу себе, – что раз написано асфодель, значит на «а» и запишем. – Сообразительный Поттер, – процедил Драко, – а не сообразил, что с Уизли водиться – гиблая затея. Снейп увидел, как заалели уши Гарри. Драко-Драко, конечно же, ожидать от сына Люциуса чего-то иного было глупо. Чистота крови на первом месте, и хотя происхождение Уизли было кристально чисто, их любовь к маглам и лояльное отношение к кровосмешению свое дело делали. – Как можно судить о человеке, совсем его не зная? – пробормотал Гарри, аккуратно выводя на пергаменте слово «бадьян». Драко тем временем переставлял склянки на полке. Они как-то негласно поделили сферы деятельности и вполне неплохо работали сообща. – Отец говорит, что Уизли постоянно защищают маглов. Но маглы – угроза для волшебного мира. Не зря в Америке раньше были запрещены смешанные браки. Отец считает, это был один из лучших законов. – Почему? – искренне недоумевал Поттер. – Потому что магическая сила от родителей передается детям. У полукровок ее значительно меньше. Потенциал – важная часть магического таланта. И у маглорожденных его гораздо меньше. Чушь! Драко, твой отец, помешанный на чистоте магической крови, запудрил тебе мозги! – примерно так крикнул бы Северус Снейп, если бы его сила воли была чуть меньше текущей. Но он не крикнул, лишь плотно сомкнул губы, будто опасаясь собственной несдержанности. Конечно, сила зависела от того, насколько велик был магический потенциал. Но многое, если не все, зависело от умений, навыков, опыта и тренировок. Гермиона Грейнджер, Лили НиЗаЧтоНеНазовуЕеПоттер, сам Снейп, да даже чертов Волан-де-Морт. Все они полукровки или маглорожденные, и их умения – результат упорного труда. А у Люциуса довольно посредственные представления о магах, к тому же его собственный отец был открытым ненавистником всего неволшебного. – Тогда ты должен быть супер талантлив, надеюсь, это распространяется на расстановку ингредиентов, – прыснул Гарри. – Нарываешься, Поттер? – беззлобно отозвался Драко, протягивая мальчику объемную банку с цветками зубастой герани. Северус вспомнил, как именно эта герань цапнула его в теплицах профессора Стебль. – Вовсе нет, прикидываю смогу ли переубедить тебя относительно твоих, точнее отцовских взглядов. Грязная игра, Гарри, грязная. Кому как не Северусу было знать, что он так умеет. Ведь Поттер с детства обладал талантом задавать неудобные вопросы. Драко побледнел от подобной прямоты и наглости. – Не тебе судить моего отца. – Ну, тогда и не тебе судить моего друга. Один – ноль, Драко Малфой. – Черт, Поттер, а тебя даже можно назвать достойным собеседником. Уж не думал, что так выйдет. Правда и про занозу я тогда не ошибся, – колба со свекольным отваром из лирного корня отправилась в ряд между лавандой и цветками маргаритки. – Северус говорит, что я не слишком тактичный, это что…ворона? – диалог двух юношей прервало внезапное появление крупной птицы, которая неспешно протиснулась в небольшую дверную щель. Ворона вальяжно зашагала к круглому столу, за которым Гарри записывал названия ингредиентов, и, взлетев, опустила небольшой сверток, который держала в клюве прямо перед ним. – Это что, птица профессора Снейпа? – с любопытством проговорил Драко, но Гарри только покачал головой. Он как никто другой знал, что Северус не переносил пернатых, для отправки писем он всегда пользовался школьными совами. – Я бы знал, будь у него ручная ворона. – Интересно, что там, – Драко протянул руку к загадочному свертку, однако ворона, которая все еще сидела на столе, абсолютно непоколебимо ударила лапой по пальцам любопытного мальчика. Драко отдернул руку и со страхом взглянул на внезапную гостью. С таким же, если не ужасом, то уж точно недоумением, на ворону смотрел Северус. Разумеется, выскочить с криками «что во имя Мерлина здесь творится», он не мог, ведь, по сути, наблюдать за всем происходящим не должен был. Почта ему, как и всем обитателям замка, приходила во время трапезы. Короткие послания от Дамблдора он всегда находил на своем столе. Но он сомневался, что приносила их ворона. Представляя, как Альбус крадется в ночи, чтобы подложить записку ему в кабинет, Северус почти расхохотался в голос. Однако ворона в кабинете заняла почти все его внимание, как, впрочем, и мальчиков в кабинете. Тем временем ворона назидательно, как ему показалось, каркнула и направилась к выходу из кабинета. Впрочем, надежды птицы не оправдались. Как только она скрылась из виду, Драко тут же схватил сверток и подкинул его на ладони. – Ну, – протянул Гарри, поправляя съехавшие к носу очки, – с одной стороны, я должен сказать, что это не наше дело. – Поттер, не разочаровывай меня. «И меня» – подумал Снейп, понимая, что едва ли здравомыслие его подопечного победит. Разумеется, победили отцовские гены. Северус вообще все плохие качества Гарри записывал на счет Джеймса и таким образом успокаивал себя. – С другой, Северус очень нечестно запихнул нас в субботу переписывать свою кладовую ингредиентов, так что…чисто технически мы квиты. – С такой логикой ты был бы отличным слизеринцем. – Нет уж, спасибо, – Малфой дипломатично пропустил колкость мимо ушей. – Знаешь, как открыть его и потом запечатать обратно? Сверток был завязан обычной бечёвкой, которая легко поддалась, когда парень потянул на себя. Озираясь Малфой раскрыл плотную бумагу и первым изучающе оглядел содержимое посылки. Внутри лежал прозрачный пакетик, наполненный лакричными палочками и аккуратный конверт, на котором витиеватым почерком было выведено «лично в руки Северусу Снейпу». В отличие от Драко, на которого содержимое посылки не произвело особого впечатления, Гарри куда более озадаченно смотрел на лакричиные палочки. – Либо это тайное послание, либо твой взгляд абсолютно не оправдан. – Лакричные палочки – это сладость, которая очень нравилась Северусу и моей маме, – вкрадчиво проговорил Гарри, будто прикидывая, можно ли доверять Малфою подобную личную информацию, – с момента, как мамы не стало, он их больше не ест. Он сам говорил. Северус Снейп смотрел на лакричные палочки и чувствовал, как к горлу подступает непрошенный комок. Никто, кроме Гарри Поттера и его погибшей матери, не знал о том, что когда-то это было его любимое лакомство.