***
— Для волшебников ты как английская королева, — говорил Снейп, опуская руку на макушку воспитанника, — они все отдадут, лишь бы просто постоять рядом с тобой. — Тогда я, кажется, знаю, почему вы решили обучать меня, — хохотал Гарри, корча смешную рожицу, — я ведь страшно знаменит, мои автографы можно продавать. Они прогуливались в окрестностях Коукворта. Гарри было лет восемь, когда Снейп впервые привез его в родной городок и рассказал о магии, о маме, о том, какой она была волшебницей. Про Джеймса Поттера Северус говорил немного, он доверил это Петунье. С того дня они часто приезжали сюда. Северус показывал места своего детства — старое дерево, под которым они впервые встретились с Лили, пруд на северной стороне, домик Эвансов, в котором уже жили новые хозяева. Гарри жадно впитывал информацию о магическом мире, задавал много вопросов. А Северус рассказывал постепенно, дозировал факты и старался не загружать голову воспитанника. В один из таких приездов он рассказал Гарри о магической войне, о темном лорде и о том, что в мире волшебников у Гарри имеется непрошеная слава и известность. В то время мальчику казалось, что это здорово — быть кумиром.***
Во-вторых, отношения между факультетами его сильно волновали. Казалось невероятно глупым враждовать априори, лишь потому, что кто-то когда-то кому-то насолил. Рон, например, был абсолютно уверен, что Малфой — скользкий слизняк. Об этом он сообщил Гарри на первом сдвоенном зельеварении, когда тот сосредоточено разрезал корень луструса, чтобы смешать его с цветком маргаритки. Рон вообще во многих вещах был довольно категоричен: «отвратительные конфеты» — услышал Гарри за завтраком, когда друг подавился одним из леденцов, «слишком сложно» — когда младшему Уизли не удалось повторить движение волшебной палочкой. И так во всем. В-третьих, Драко Малфой, которого так сторонился Рон, вызывал слишком противоречивые чувства. По мнению Рона, Гарри следовало держаться от Малфоя подальше. Если быть точнее, то за завтраком в среду он заявил примерно следующее: «Этот слизняк слишком зазнается, считает, что раз у его отца уйма галеонов, то ему все можно. Мой тебе совет, Гарри, на отработке у Снейпа лучше с ним даже не разговаривай». А вот Симус Финниган — взлохмаченный мальчишка, который то и дело взрывал свои вещи, — считал, что рубить с плеча не стоит, но на всякий случай при Роне подобного мнения не высказывал. Рон вообще пользовался неким авторитетом у первокурсников. Вероятно, потому, что много говорил о бытовой магии. И, наконец, Гарри сильно беспокоил Северус. По какой-то причине он казался слишком рассеянным. Привычной образ спокойного и рассудительного Снейпа рушился о его внезапную тревожность. Гарри намеревался посетить наставника в воскресенье с предложением прогуляться. Хоть Снейп и утверждал, что не будет делать Гарри никаких послаблений, обычная прогулка, по мнению юного Поттера, никак не могла навредить. Гарри нравилось просыпаться незадолго до рассвета, чтобы наблюдать, как встает солнце. Из их окон в башне Гриффиндора открывался потрясающий вид. В такие моменты он чувствовал себя волшебником больше, чем когда-либо. Воскресное утро он провел тут же, у окна, поглаживая Буклю по жёстким белым перьям. Рон завозился на кровати, пробурчал что-то нечленораздельное и поднял голову с подушки: — Доброе утро, Гарри. — Доброе, — мальчик улыбнулся, наблюдая за заспанным другом, — сегодня занятий нет, помнишь? — Это у тебя нужно спросить, помнишь ты или нет, поднялся в такую рань. — Тише вы, — в Рона прилетела подушка с соседней кровати — Симус выражал свое крайнее недовольство, и Гарри готов был его понять, ведь Финниган до позднего вечера писал сочинение, которое ему лично задал профессор Флитвик за очередное взорванное перо. «Я не виноват, что у меня талант», — бурчал Симус, смахивая с парты пепел. — Я что-то пропустил? — Дин Томас проснулся от яростного перешёптывания и тоже сел. Гарри оглядел спальню и еле сдержал улыбку. Он был рад, что однокурсники относятся к нему легко и без особого внимания. Невероятно приятной казалась мысль о том, что обучение лишь начиналось. Перешептывания продолжались, все еще оставался Невилл, которого они могли разбудить. Впрочем, юный Лонгботтом, мирно обнимавший подушку, своим храпом мог и сам разбудить кого угодно. Гарри выглянул в окно — солнце уже достаточно высоко поднялось, освещая мост. Вдруг мальчик заметил две фигуры, которые неспешно двигались в сторону замка. В одной из них он без труда узнал своего наставника. Кто шел рядом с ним, разглядеть не представлялось возможным, однако Гарри показалось, что силуэт был женским.***
Они вернулись на территорию Хогвартса вместе, когда в округе Хогсмида все стихло. Снейпу пришлось ждать Элисенцию, пока та выполняла какое-то невероятно важное поручение. Ждать пришлось почти до рассвета. Но после того, что девушка сказала, он готов был прождать и дольше, лишь бы услышать ее историю. Лис явно воспользовалась своим положением. — Я не была здесь слишком давно. Разве в замок разрешено посторонним? — Элис говорила голосом, которому можно было придумать забавное название. Например, «Ничего-Не-Произошло-Вам-Просто-Показалось» или «Что-Вы-Что-Вы-Ерунда-Да-И-Только». Снейп предпочел «Подумаешь-Лучшая-Подруга-Лили-С-Кем-Не-Бывает». — Наш директор прибудет лишь вечером, так что о столкновении с ним переживать не стоит. Они свернули с моста, подходя к дверям. Вопреки ожиданиям Элис, Снейп свернул за угол и отпер совершенно неприметную дверцу, притолоку которой он задевал головой. Этот проход вел прямиком в подземелья. Северус всегда его предпочитал. — Альбус Дамблдор — страшный человек. — Не могу с вами не согласиться, — он все еще не сменил обращения. Такие слова мог позволить себе лишь тот, кто читал книги, с которых все это началось. Снейп испытывал смешанные чувства. Книги выставляли Дамблдора персонажем на стороне добра, а поступки он совершал весьма и весьма спорные. Чего стоила проверка навыков с философским камнем. Впрочем, все это лишь впереди. Снейп отметил, что Элис весьма уверенно шла впереди; он и сам не понял, как пропустил ее перед собой. — Люмос. И почему здесь так темно? — Вероятно, потому что это подземелья? Элис звонко рассмеялась. Она вообще много смеялась, в отличие от Северуса, который редко какие ситуации находил хотя бы забавными. — Могли бы повесить фонари. Снейп безразлично повел плечами — к чему утруждаться, когда «люмос максима» решал эту проблему в один момент. Лис остановилась у кабинета Северуса и подождала, пока он откроет перед ней дверь. — Располагайтесь. Элис послушно опустилась на один из стульев, обитый зелёным бархатом, и закинула ногу на ногу. Снейп медленно подошёл к шкафу, где хранил напитки, и вспомнил сцену их знакомства. Она сидела почти точно так же и производила обманчивое впечатление беззаботности. Однако подобный образ был весьма наигран и выверен, вероятно, для тех, кто ждал от девушки большей живости. В школьные годы она этой живостью не обладала. В действительности же Снейп помнил Лис как малообщительную, но весьма рассудительную особу. Что-то ее явно изменило. — Уютненько у тебя. Ложь. — Полагаю, ты не пьешь? — он впервые обратился к ней на «ты». Элисенция развернулась к Северусу и, обведя оценивающим взглядом его алкогольную коллекцию, цокнула языком. — Откуда такие выводы? Если я не пью бурду, которую подают в местных заведениях, это не значит, что я не пью совсем. — Явные отголоски аристократического происхождения. — От гоблинского эля я никогда не откажусь. Снейп молча разлил по бокалам выдержанный тягучий напиток красного цвета. Издалека сошло бы за кровь. Лис сделала глоток, с наслаждением перекатывая эль во рту: — Почти так же неплохо, как дома. — Рад, что угодил. Торопить не следовало бы, но терпение почти достигло отметки «ноль». — Тебе записка, кстати, — девушка оскалилась почти хищно. — На этот раз не от меня. Казалось, что она медлит намеренно, протягивая Снейпу аккуратно свёрнутую бумажку, на которой было написано лишь время. Он хорошо знал, что таким образом Дамблдор вызывает его к себе. Убедившись, что вызов назначен на послеобеденное время, Северус смял листок. — Это может подождать. Элис чуть запрокинула голову, вздохнула и произнесла, отчего-то совсем другим тоном: — Отрадно, что я не могу. Ладно, ладно, извини, — она применительно подняла руки, — распалять твое любопытство и дальше я не стану, но просто рассказать не получится. Ты должен видеть, и это, — девушка тяжело вздохнула, — не мое желание. Я покажу тебе, как все было. Твоя задача — достать омут памяти или хотя бы доступ к нему. — Как я, по-твоему, должен это сделать? Вместо ответа Элис встала, подошла к нему чуть ближе. В ее глазах плескалась поразительная уверенность. — Я понятия не имею, но до этого времени мне нужна твоя защита. Я тут кое-кого разозлила, спасая тебя. Так что… — девушка посерьезнела, — я бы могла остаться на какое-то время?***
Северус поднимался в кабинет директора с тяжелым сердцем. Мысли путались, и собрать их в кучу после событий минувшего вечера не получалось. Привычная выдержка дала трещину. Крупную такую — гулять так гулять. От одного точного удара все многолетние старания могли пойти прахом. И сдавалось Снейпу, что Дамблдор нанесет парочку таких ударов, чтобы наверняка. Директора он застал около омута памяти, куда тот осторожно помещал свои воспоминания. Надо же, какая ирония судьбы. Приложив бузинную палочку к виску, Альбус выуживал из виска длинные нити, которые искрились в привычном полумраке кабинета. В полупрозрачной воде омута мелькнули сцены со вчерашнего представления. Снейп снова вернулся на площадь перед помостом, затем в свой кабинет — слишком много лишних мыслей. Ощущалось присутствие кого-то третьего. Фоукс не в счет, Северус давно принял решение относится к гордой птице так же, как и та относилась к нему — вынужденный нейтралитет. Снейп медленно перевел взгляд на лестницу, ведущую к директорскому столу. На верхней ступеньке вальяжно расположился мужчина лет тридцати семи с темными густыми рыжими волосами, спадающими на плечи. Незнакомый волшебник смотрел слегка надменно, выпятив нижнюю губу и сложив руки на груди. Облачённый в типичный костюм мракоборца, он явно чувствовал свое превосходство и всем видом его демонстрировал. Как будто одного высокомерного волшебника в этом кабинет было мало. — Северус, ты, как всегда, пунктуален, — Дамблдор оторвался от омута и обернулся к бывшему ученику. Опаздывать к Альбусу на встречи не полагалось. — Вчера в «Трех метлах» случился пожар, к нам даже прислали сотрудника из Министерства. — Приятно познакомится с вами, — произнес незнакомец, спускаясь со ступенек. Он вытащил руку из перчатки и протянул ее Северусу для приветствия. — Мы ведь вовсе не познакомились, — мрачно отозвался Северус, принимая рукопожатие. Скользкие ручонки. После войны в мракоборцы кого только не принимали. — Прошу простить, я работаю в департаменте тайн, иными словами, участвую в разведывательных операциях. Мое имя, как и цель визита, являются секретной информацией. Северусу большого труда стоило сдержать ухмылку. — Если я не ошибаюсь, вашу цель только что раскрыл господин директор. Глазки министерского работника нервно забегали, пока он соображал, в какой момент Дамблдор это сделал. Однако, судя по всему, целью мужчины являлось вовсе не расследование рядового пожара в местной пивнушке, потому как спустя секунду он облегченно выдохнул, вернув лицу прежнее надменное выражение. Он явно ходил на одни курсы с Люциусом. Курсы презрения к окружающим. Незнакомец отмахнулся: — Это лишь второстепенное мероприятие. Однако я обязан опросить вас как непосредственного свидетеля. — Мне сходить за сывороткой правды? Дело принимало скверный оборот. Если этот проныра узнает, что Снейп причастен к пожару, то выпытает и про Элис. И тогда дорога обратно в мракоборцы станет для нее слишком тернистой. — Это ни к чему, — клацнул зубами министерский служащий, — пока что. Директор старательно делал вид, что происходящее в кабинете его ничуть не касается. Он деловито продолжил опускать в омут воспоминания, при этом удерживая довольно сильный ментальный блок. В совершенстве владея окклюменцией, Снейп без труда определил этот факт. — Что вы хотите узнать? — Вы были вчера в пабе «Три метлы»? — Да, пришел незадолго до окончания представления со своим коллегой. Покинул паб во время суматохи, которая началась после возгорания. Держать лицо. Держать лицо. Вот бы еще и мысли удалось сдержать. Мысли, которые предательски возвращали в этот вечер. Элис, подруга Лили. Лили. Ему показалось, что взгляд мракоборца сделался совсем уж пристальным. На всякий случай Снейп тоже накинул блок, ведь не зря же Альбус скрывал свое сознание от прибывшего мага. Впрочем, кто знал, быть может, Дамблдор не желал выдавать какие-то иные свои секреты. — Кто был с вами в этот вечер? — мракоборец говорил довольно мягко, растягивая слова, точно считал Снейпа умалишенным. — Мой коллега — Квиринус Квирелл, и еще, — он на секунду замешкался, — я встретил бывшую школьную знакомую. Волшебник заметно напрягся, даже положил руку на набалдашник палочки. — Кого же? — Ее зовут Элис, честно говоря, не уверен, что вспомню ее фамилию. Мы не слишком часто пересекались в школе, — это все, что он мог сделать для нее. Мракоборец свел брови к переносице, о чем-то явно задумавшись. «Наверняка думает, как заставить меня сказать больше без сыворотки». — Мы вынуждены пригласить вас, Северус Снейп, на официальный допрос в Министерство магии.