Смена полярностей

Выручай-комната наполнилась почти безумным женским смехом. Северус убрал мокрые пряди волос со лба и обернулся. После столь длительного погружения его слегка шатало, но физическое состояние ни в какое сравнение не шло с тем, какой ураган бушевал внутри. Внешне он оставался всё тем же Северусом Снейпом, но, казалось, прежним собой, уверенным в том, что он достаточно контролирует ситуацию, он уже не был. Лили определила его путь, их пути, задолго до того, как он осознал уровень ответственности. Годы потребовались принцу-полукровке, чтобы всё принять. Ей же — всего несколько дней. Лили Эванс обладала поистине гениальным умом. А Элисенция Пруэтт согласилась на игру, которая лишила её почти всего. Он был уверен, что эти воспоминания она показала с одной целью: продемонстрировать, сколь он жалок и сколь велика её ненависть к нему.       А Лис из настоящего сидела на одном из столов, закинув ногу на ногу, и заливисто хохотала.       Сейчас в этот самый момент она казалась живой, будто бы отпустившей прошлое. Но Северус знал, чувствовал, что глубоко внутри спрятано то, что волшебница боится и не желает выносить на свет. Это лицемерие раздражало. Эта Лис казалась кукольной, неправильной, не самой собой… И с чего он вообще взял, что просмотр двух отрывков из её жизни что-то меняет? Даёт ему право думать, что он понимает её чувства.       А что насчёт его чувств?       Женщины.       Две женщины за его спиной управляли, принимали решения. А он, как слепой котёнок, подчинялся. Лили искала себе замену. Лили не хотела оставлять его одного. Лили имела разрушительную власть. А Элис? Как она к нему относилась? Этот презрительный тон. Она даже не хотела говорить о нём, попросила Лили «помолчать». Она вынужденно находилась рядом, притворялась его союзницей. Или всё-таки нет? Но о каком доверии могла идти речь, если девушка постоянно надевала маски. С Сивиллой, Квиреллом, с ним…       Северус захлебывался в своих мыслях, тягучих и неравномерно накрывающих с головой. Перед глазами всплывали картины из воспоминаний. Всплывали и наслаивались на пугающую, противоречивую реальность.       Смех — Мерлин бы его побрал! — заполонил собой всё пространство. Отчаянный, будто замаскированный крик.       Что-то не клеилось, попытка отвести взгляд провалилась. Элис смеялась заразительно и неуместно. Ещё чуть-чуть, и он узнает причину такого веселья. Во имя всех адекватных профессоров зельеварения, когда она прекратит смеяться?       —Ты выглядел забавно.       Злость накатывала волна за волной. Злость пьянящей дымкой застилала глаза, злость окутывала, разрывала, давила. Злость на себя, на Лили, на Лис. Немного на Джеймса — хотя казалось бы…       — Рад, что повеселил тебя, — неловкость зашкаливала. Снейп попросту не знал, что сказать.       Не так. Он не знал, что именно он должен сказать.       Мыслей было много для уставшей после событий Хэллоуина головы. Во всём, что касалось человеческих взаимоотношений, зельевар не то чтобы преуспевал. Но Элис хотела показать ему всё это, значит, была готова к вопросам. Но был ли он готов их задавать?       Та безмятежная и ничего не подозревающая Лили, которая добровольно приняла «забвение», стояла перед глазами как живая. Могло ли всё сложиться иначе? Если бы он настоял, если бы пошел против её воли и спас в ту ночь… Или не позволил бы крысёнышу Питеру предать Поттеров?       Был бы он жив? От возникших перед глазами картин счастливого будущего семейства школьного неприятеля стало немного тошно. Возможно, стоило утихомирить воображение совсем на чууууть-чуть. А её собственное сердце, которое требовало амнистии и свободы, выдавая бешеные ритмы…       — Дай-ка высушу тебя, — Лис мягко соскользнула со стола, приблизившись.       Она разрывала, отметала и уничтожала само понятие личного пространства. Она не спрашивала, она утверждала. Сила, таящаяся под обаятельной личиной аристократки, казалась почти осязаемой.       Скулы свело от мысли, скольким она пожертвовала. Взмах палочки привел прическу Северуса в порядок. А пугающая близость Элис, которая смотрела изучающе, будто пытаясь прочитать его реакцию, вызывала странные эмоции. Северус удержался от едкой усмешки.       «Хочешь знать, что я думаю? А сама рассказать не хочешь? Что думаешь, что чувствуешь? Почему помогаешь?»       К счастью, Элисенция отстранилась довольно скоро; грань она старалась не переступать.       Но какая к черту грань, когда от той, что она показала в воспоминаниях осталась только какая-то безумная частичка, которая поступала эксцентрично, вела себя по-разному, а ему доверяла лишь потому, что её попросила близкая подруга.       Грань.       Разве эта треклятая грань не была стёрта ещё в тот день, когда Лили рассказала ей всю правду? Велела присматривать за пожирателем смерти, которому вздумала доверять по личным причинам. Знал Северус эти причины. Знал, но вспоминать не хотелось.       — Спрашивай, пока я ещё хочу отвечать, — буднично велела девушка, возвращаясь на стол.       Она дразнила. Играла. Пыталась скрыть тот факт, что на самом деле глубоко переживала каждое из этих воспоминаний. Что ж, играть по её правилам Северус не собирался. Не в этот раз. Сейчас хотелось причинить боль, вывести наружу то настоящее, что пряталось под красочной оболочкой, как на самом деле относилась к нему та Элис? Та, которая обезоруживающе и искренне улыбалась Сириусу Блэку.       Он устал. Невыносимо устал от притворства, лжи и всяких необходимостей.       — Вопросы ни к чему, мне все предельно ясно.       На лице Лис промелькнуло разочарование. Промелькнуло и растворилось в новом приступе смеха.       — Ждала от тебя больше эмоций.       Что ж, если ждала, то кто он такой, чтобы отказывать даме?       — Даже про Сириуса не спросишь? Я думала тебя это впечатлит. Оставила на сладкое.       Мерлин её дери! Это то, о чём она хочет говорить?       — А ты хочешь рассказать?       Хватит с него и директорских интриг. От союзника, от единомышленника и помощника, он ждал, по крайней мере, содействия. Дождался.       — Пожалуй, стоит, — Элис закусила губу. Совсем как в воспоминании, слегка касаясь верхними зубами, обнажая их. — Пока я училась, времени кого-то любить было немного. Все мои однокурсники строили из себя невесть что. Хотя один мальчишка мне всё-таки нравился. Но это было долгое безответное чувство. Так что радость школьной влюбленности обошла меня стороной. Зато после выпуска… о-о-о, матушка настаивала на моём замужестве. Считала, что выйти замуж — основная моя задача как представительницы чистокровного рода. Конечно, я скандалила, — Лис почти торжествующе закатила глаза, — и выбила возможность самостоятельного выбора. Скажи, роскошь какая. Выбрать мужа, — ответа девушка не просила, явно смакуя злость на мать. — Одно было условие: чистая кровь, — Северусу стало понятно, к чему она клонит. Сириус Блэк был самым что ни на есть чистокровным магом. В любой другой ситуации он стал бы идеальной партией для Элисенции Пруэтт. Одна беда: Сириуса с позором изгнали из семьи и выжгли с семейного древа Блэков. Выбрать такого мужа — в духе непокорной и своевольной волшебницы.       — И ты выбрала Блэка?       Мстительно кивнув, Лис поправила мантию, которая чуть задралась, оголяя её бедра.       Соблазнительные бедра? Так ведь говорят? Снейп помотал головой, чтобы отогнать непрошеные мысли. Серьёзность ситуации не позволяла думать о подобных вещах, но почему-то именно сейчас его чисто по-мужски заинтересовал этот вопрос.       — Матушка, разумеется, была вне себя.       — А что же сам Сириус?       В самом деле, он спрашивает об этом. Об ЭТОМ, чёрт возьми! Ещё светских бесед о прошлом не хватало.       — Сириус хотел походить на Джеймса. Так что, когда тот женился, заполучить его было делом нескольких недель. Тем более в ордене мы много раз пересекались на заданиях.       Её слова переполнял расчетливый цинизм. Но в воспоминаниях ему не показалось, что Лис равнодушна к Сириусу. Сцена у гардин вызвала мурашки. С чего бы это? Она говорила куда более безразлично, чем должна была. Спокойно, будто обсуждала, что-то незначительное. Почему это так раздражает? Эта ложь, притворство. Маски… Сколько их у Элисенции Пруэтт? Как лицемерно.       — Значит, тебя не расстроило то, что с ним случилось? — Осознание собственной резкости пришло слишком поздно. Как раз в тот момент, когда покрасневшая девушка припечатала его яростным взглядом, полным настоящей боли. Вырвалось наружу то, что она показывать, очевидно не собиралась. Но пришлось, чтобы объяснить ему, идиоту, более доходчиво. И зачем он это сказал? Он никогда бы не повел себя столь бестактно в прежние времена, так почему решил открыть рот и сказать это сейчас?       — Да ты болван, как я погляжу, Северус Снейп. Раз думаешь, что я стала бы жить с кем-то, не имея к нему никаких чувств.       Мысль подразнить её пришла так же внезапно, как и желание включиться в распаленный диалог.       И не он ли только что отказывался задавать вопросы. Что случилось? Неужели ему хотелось её задеть? Он ведь отлично всё понимал. Вывести на конфликт, заставить сказать, что она на самом деле чувствовала к старшему из братьев Блэк. Такой была цель? И зачем ему это понадобилось?       Ради того, чтобы понять, что она чувствовала к нему. Ради правды? Она могла ненавидеть его, могла презирать, но спокойно улыбаться, делая то, что обещала погибшей подруге. Она была способна на всё, судя по всему.       — Но со мной же ты решила сотрудничать против своей воли.       — Кто такое сказал? — выплюнула Лис, отбрасывая остатки напускного хладнокровия и равнодушия. — Кто тебе сказал, что это был не мой выбор? Да, Лили попросила меня. Но если бы я не хотела, то ноги моей в этом поганом замке не было бы, и, рухни мир, мне было бы плевать!       — Кто знает, чего ты хотела? Может, показать бывшему пожирателю своё влияние? Парочка фальшивых улыбок усыпили бы мою бдительность, так ведь? Это ведь «Северус», так она сказала. Вы считали, что контролировать дурочка Снейпа будет просто?       Северус Снейп, остановись! Нутро разрывало от желания замолчать и больше никогда не открывать рот в её присутствии. Но что-то заставляло здравый смысл сворачиваться боязливым калачиком на задворках сознания. Желание видеть её настоящую, с эмоциями, которые она не подделала. Звонкий звук пощечины отрезвил мгновенно. Азарт, с которым он выводил девушку, исчез. Растворился в ощущении её ладони на щеке. Это было что-то невероятно ценное, то, чего не хватало все эти годы. Что-то новое, болезненно сладкое, нужное, чтобы чувствовать себя человеком, а не винтиком в чём-то глобальном и великом. И это было настоящим… Со всеми этими интригами он совсем забыл, что было настоящим.       Лис часто заморгала, отшатываясь:       — Извиняться не буду.       — Не нужно.       — Хотел, чтобы я выговорилась?       Сухой кивок. Действительно он этого хотел. Хотел, чтобы сегодня она говорила без масок. Если нужно плакала или кричала. Они могли вместе вспомнить о Лили, сожалеть о том, что так случилось. Но не смеяться.       — Ты злостный манипулятор, черт тебя дери! Но обнажать девушку так неприлично.       — Если речь о нервах, то всё в рамках.       — Смех это нервное. — Он так и понял. — Но я вовсе не ненавижу тебя, если ты переживал об этом. Не притворяюсь. Не думала, что ты воспримешь это так болезненно, но могла бы догадаться.       О, это было даже слишком болезненно. И это пугало.       — Она думала, что я не справлюсь, — хрипло прошептал Северус, резко выдыхая.       — Она думала, что тебе понадобится помощь. Не выдумывай то, чего нет.       — Я был не прав, но должен был…       — Лишнее, — Лис устало вздохнула, опираясь на столешницу. — Я любила её не меньше твоего и не меньше твоего хотела помочь. То, что ты слышал… Я не имела в виду ничего плохого. Я всё знала о том, кто ты и почему поступил так, как поступил. И кроме того, я много раз говорила ей, что вам стоит помириться. Так что… Я не считала тебя никем и ничем из того, что ты себе вообразил. Но да, себя настоящую я уже и не помню. Тут ты абсолютно прав. И я любила Сириуса Блэка. Конечно, не так, как того мальчишку со своего курса, но всё-таки.       — Я…       — Не перебивай. Ты имеешь право знать, что я не переступаю через себя, помогая тебе, и одобряю её выбор. Но я хочу, чтобы впредь ты доверял мне, не устраивал сцен и не ждал предательства. Уясни это хорошенько, Северус Снейп.