Смена полярностей

Северус отметил, что для статуса примерного преподавателя слишком любит огневиски. И любит, пожалуй, так, как следовало бы описывать почти физическую необходимость заглушить липкую горечь.       Горечью виски заглушать горечь жизни — браво, Северус, вы довели своё существование до фразеологизма.       После событий в Выручай комнате минуло больше недели. Пару раз Снейпу снились подозрительно глупые сны. В которых Лили целовала Сириуса Блэка, Джеймс Поттер несколько раз был убит Питером Петтегрю во время званого ужина, а Люпин превращался в оборотня в гостиной дома в Годриковой впадине. Кошмары, навеянные произошедшим в Выручай комнате повторялись, сменяя друг друга как разноцветные кристаллики в магловском калейдоскопе. И, несмотря на то, что зелье сна без сновидений Северус приготовил бы с закрытыми глазами, он почему-то не хотел, чтобы сны уходили.       Ни в одном из кошмаров Северус не встретился с Лис. А ведь все ночные ужасы основывались именно на её воспоминаниях. Элисенция, между тем, никоим образом не выдавала своего отношения к событиям Хэллоуина. Она по-прежнему весело улыбалась, встречаясь с ним в коридорах подземелий, несколько раз заглянула согласовать план занятий и даже заявила, что её преподавательские навыки улучшились благодаря его замечаниям.       Что ж — льстивые слова не являлись фактором, на который мастер зелий мог бы повестись после всего произошедшего. Очевидно, что очередная фальшивая маска, надетая молодой ведьмой, с успехом применялась ей всю неделю. Неделю, которая начиналась также паршиво, как и заканчивалась предыдущая. Гарри заглянул, чтобы похвастаться победой над горным троллем, а также тем фактом, что не считает Драко Малфоя говнюком. Последнее на фоне всех предыдущих событий определённо радовало. Если бы перед Лили необходимо было держать отчет — она гордилась бы результатами.       Мысли о рыжеволосой волшебнице в кожаном кресле с почему-то позолоченными ручками слишком навязчиво пытались проникнуть в его идеально чистую голову, когда Гарри, устроившись в облюбованном им кресле, делился впечатлениями. Мысли эти жужжали, выводили из равновесия, заставляли переводить взгляд с живой колдографии.       — Не знаю, с чего вы взяли, что мы бы не поладили.       Действительно, с чего это он так решил? Никаких оснований. Ни одной причины, в самом деле.       — Я лишь высказал предположение. Рад, если ошибся.       — Драко не так уж и плох, хотя, — Гарри потер переносицу, — иногда зазнаётся.       — Ничего удивительного, его отец — большая шишка в магическом сообществе, — Северус разлил по бокалам горячий шоколад. Не огневиски, но тоже сойдет. Обжигающий пар проник в ноздри, заполняя нутро божественным запахом. Северус орудовал палочкой, раскладывая на небольшом блюде тыквенное печенье, лакричные палочки и домашний мармелад. Мармелад прислала Петунья. Она отправляла его и Гарри и Северусу, только свою порцию мальчик съедал значительно быстрее. В какой-то момент, засмотревшись на разноцветные засахаренные кусочки, Северус предположил, что так могли бы сидеть на кухне отец с сыном. Сыном, которого у него никогда не будет. Имеет ли он право называть так Гарри? Наверное, раз даже Сириус, который большую часть жизнь мальчика провел в Азкабане, употреблял это слово, то ему — Северусу — тоже можно его использовать. Джеймс наверняка задохнулся бы от злости.       — Гермиона, кстати, решила, что будет заниматься с Малфоем, — выпалил Гарри. Он сказал об этом вскользь, но очевидно такая перемена в женском настроении задела его самолюбие. Поттер не привык проигрывать, спасибо генам Джеймса. Северус сдержал ухмылку, если бы только его собственные проблемы казались такими забавными. Гермиона явно испытывала к юному Драко симпатию, что ж, возможно, мистеру Уизли придется побороться за сердце юной волшебницы. Впрочем, скорее уж подвинуться, учитывая его гордость и ненависть к Малфою. Вытравить из него эту эмоцию не представлялось возможным, ведь Люциус создал все условия, чтобы подпитывать ярость младшего сына Артура.       — У тебя зато будет время потренироваться перед матчем, — нарочито безразлично отозвался Снейп, делая глоток приторного напитка. Отсутствие горечи послевкусия, определённо, расслабляло.       Гарри Поттер, как и полагалось, получил место в команде по квиддичу. Отсутствие у Малфоя необходимости задирать Гарри несколько усложнило задачу, но не смогло лишить воспитанника радости столь раннего попадания к Вуду на попечение. Уговорить Макгонагалл посмотреть на умения юного Поттера не составило никакого труда. Если бы Снейп имел представление о тонкостях манипулятивной психологии, то можно было бы заявить, что он с успехом применил арсенал своих знаний в этой области. Но, несмотря на важность психологии в принципе, программа Хогвартса на социологическое взаимодействие заточена не была. Потому принц-полукровка действовал по наитию. Как и следовало ожидать, профессор трансфигурации пришла в восторг от возможностей потенциального ловца, а Оливер Вуд едва сдерживал слезы, когда Поттер в третий раз поймал вожделенный золотой мячик. Гарри ожидаемо стал самым юным ловцом сборной Гриффиндора, а Северус выдохнул под заливистый хохот Лис, которая заявила, что сосредоточенность зельевара вызывает умилительную улыбку. Что-то подсказывало Снейпу, что она говорила более чем искренне.       — Тренировки просто восторг! — Гарри быстро переключился на приятную тему, отбрасывая мысли о Гермионе и Драко. Северус зацепил пальцами ручку пузатой чашки, отхлебнул какао, скрывая за глотком свою улыбку. Гарри при наличии должной направляющей становился обычным ребенком. Одиннадцать лет — именно столько было тому Гарри из книг, когда на него вывалили правду о волшебстве, школе магии, тёмном лорде, уничтожившим его родителей. Глядя на взъерошенного ребёнка, потягивающего какао в кресле напротив, зельевар со вздохом отметил, что привязанность к этому мальчику можно назвать единственной его слабостью в данный момент. Они переключились на диалог об эссе для профессора Бинса. История магии для Гарри, как, впрочем, и для многих его однокурсников, являлась самым нелюбимым предметом. А ведь если бы Дамблдор нанял действительно грамотного преподавателя, эта дисциплина могла вызывать совершенно другие чувства. Поттер похвастался некоторыми успехами на занятиях у Макгонагалл, а также рассказал, что помог Драко с поиском информации в библиотеке. Наконец мальчик стих, поставил пустую чашку на стол и произнес очищающее заклинание. Каждый раз, глядя на колдующего воспитанника, Снейп вспоминал мальчишку из книг, который не мог отличить засушенный бадьян от маргаритки и постоянно удивлялся: почему это к нему такое отношение.       — Скоро начнётся тренировка, Вуд убьёт меня, если хотя бы на минуту задержусь.       — Надеюсь, что ты продолжишь ответственно относиться к учебе, — строго, но скорее для проформы, проговорил Северус, собираясь завершить встречу.       — Я хотел ещё кое о чём попросить.       — О чем же?       — Вы не могли бы… ну то есть… чёрт, — паренёк с растрепанной стрижкой переминался с ноги на ногу, явно не понимая, как лучше выразить свою просьбу. Снейп же терялся в догадках, о чем таком он мог попросить.       «Главное, чтобы не про крестражи спросил», — протянул внутренний голос, а Северус живо вспомнил аналогичную сцену с профессором Слизнортом и Томом Реддлом. Да ну, бред какой.       — Говори уж, — нетерпеливость прорвалась сквозь маску великодушного ожидания.       — Вы можете показать мне родителей в Омуте Памяти? — выпалил мальчик, опуская глаза.       Снейп поёжился будто от ветра, в ушах зазвенело. Подобной просьбы можно было ожидать, но не так же скоро. И кто, в конце концов, рассказал ему об «омуте памяти». Гермиона? Драко? В целом, он и сам мог прочитать в одном из учебников. Но Гарри мало того, что прочёл или услышал, но быстро додумался до формирования такого неудобного вопроса. Звание мастера подобных вопросов нужно было поддерживать. Что именно показать мальчишке, чей отец все школьные годы измывался над ним вместе с тремя приятелями? Чьей матери он однажды бросил самое неприятное из возможных ругательств, о котором, в отличие от своей книжной версии, Гарри осведомлен прекрасно.       — С твоим отцом мы не были особенно близки, — выдавил Северус, когда пауза слишком затянулась. Поттер моргнул, но кивнув, быстро согласился — значит, папаша его не так сильно интересует. Уже хорошо.       — Мама. Вы ведь дружили с детства. Мне бы хоть несколько воспоминаний. Хочу посмотреть на неё в школе, — щенячий взгляд таких знакомых глаз достиг цели.       Омут памяти — проклятие Северуса Снейпа. Не успела отгреметь в его голове история с Лис, как тут же нависла новая.       — Я попробую, что-нибудь для тебя подобрать, — пообещал зельевар. Гарри расплылся в улыбке и, спешно попрощавшись, выскочил за дверь. Зная характер наставника, он ясно понимал, что просьба Северусу не слишком понравится. Особой эмпатии не требовалось, чтобы догадаться — Джеймса Снейп недолюбливал, а по Лили слишком скучал. Гарри это отлично понимал, но детское желание узнать о близких больше нельзя было назвать непредсказуемым.       Северус прикрыл веки, возвращаясь в тот день — 31 октября.       И почему самые паршивые вещи происходят в Хэллоуин?       Если Лис ничем не выдавала своего расстройства или недовольства. В своем предельно светском общении они избегали любых неудобных тем. Ну а Дамблдор, который вызвал зельевара в свой кабинет, почему-то, спустя неделю после Хэллоуинской ночи, избегать ничего не собирался. Записка появилась на преподавательском столе сразу после возвращения в кабинет после обеда. И без того отвратительное настроение сменилось на «почему всё дерьмо этой жизни сконцентрировалось вокруг меня». Скомкав пергамент, Снейп втянул носом воздух. Он и дальше должен был играть с директором в игру «глупенький Северус», но сил на этот подвиг оставалось все меньше.       — Сахарные леденцы, — из уст зельевара все пароли для входа в кабинет директора звучали удручающе. Дамблдора он застал, склонившимся над клочком пергамента. Приветливо улыбнувшись, Альбус поправил сползающие на нос очки-половинки и добродушно произнес:       — Полагаю, что тебе есть, о чем мне рассказать, Северус.       О, вы даже не представляете, сколько всего. Но вслух Снейп сказал лишь то, что собирался изначально. Выверенные фразы, ничего лишнего, но главное никаких оценочных суждений.       — Что ж, Северус. После сказанного тобой картина для меня прояснилась, — директор сцепил пальцы в замок и вздохнул, будто необходимость рассказать Снейпу о своей догадке причиняла ему физическую боль.       Старый интриган и дальше оттягивал бы этот момент, прикрывая слежку за Квиреллом помощью новому преподавателю. Но Снейп так «некстати» оказался в коридоре третьего этажа, когда псевдолорд пытался отвлечь всех, выпустив тролля. Ставка на благородство не сыграла, директор. Спасать учеников прерогатива более компетентных на то преподавателей. А он, так и быть, поработает героем за кадром. Разумеется, открывать все свои знания зельевар не собирался. Он обрисовал картинку очень абстрактно, разъяснив лишь то, что застал Квирелла за попыткой пройти мимо трехголового пса. Их разговор оставался за кадром, но, вероятнее всего, лишь потому, что директору не было необходимости копать глубже.       — Я полагаю, что у профессора защиты от тёмных искусств есть несколько секретов, — в таких ситуациях он мог лишь нагонять туманности и надеяться, что у него получается. Игры с директором порядком утомляли, но всей своей осведомленности выдавать было нельзя ни в коем случае.       — Северус, — хрипло бросил Дамблдор, поднимаясь со своего места. Феникс заметно оживился, расправляя крылья. Директор спустился ниже, к тому месту, где сидела птица, и ласково провел рукой по огненным перьям. Снейп отчего-то представил, как он повторяет подобное движение, а Фоукс в этот момент сгорает заживо. — Разумеется, я и дальше могу делать вид, что не осознаю опасности, исходящей от профессора Квирелла. Но, думаю, сегодня ты понял, что он не совсем тот за кого себя выдает. Однако пока мне не удалось выяснить, зачем ему философский камень. А, несомненно, именно за ним он и ведет охоту.       Выложить карты на стол — хорошая тактика, если хочешь заполучить чье-то доверие. Но доверия Снейпа директору уже не удалось бы завоевать, даже если бы он прямо сейчас разделся до самых трусов. Кроме того, только полный болван, а таковым директор явно не был, не смог бы понять, что камень добывался с целью вернуть Тёмного Лорда к жизни.       — Мы защитили камень.       Вряд ли ему показалось, что директор старательно прячет усмешку. Снейп и сам понимал, что в подобной защите маловато толку, тем более, когда речь идет о Тёмном Лорде. Уповать на то, что преподаватель защиты от тёмных искусств с советчиком в виде самого известного тёмного волшебника на макушке не справится с дьявольскими силками по причине забывчивости — большего бреда не писали даже в магловских любовных романах Петуньи Дурсль.       Любопытно, как директор уговаривал создателя и обладателя философского камня отдать его на хранение в замок. И ради чего спрашивается? Чтобы выманить лорда, заставить его действовать, показать себя. Ну и заодно проверить навыки будущего спасителя магического мира? Цинично, что тут ещё сказать.       — Признаюсь, Северус, защита камня не так важна. Обезвредить профессора в случае, если его попытка заполучить реликвию увенчается успехом, труда не составит. Значительно важнее выяснить, зачем ему камень. И ты – единственный, кому я могу поручить подобное задание.       Ну, естественно. Кто, если не Северус Снейп? Вести слежку, приглядывать за подростками, домашние задания проверять, уроки проводить. Разве что не курирует пока никаких дополнительных кружков — но и дуэльный клуб следующего года не за горами. Впрочем, Северус не сомневался, что директор отлично знает и тот факт, что Квирелл является приспешником лорда, не исключал он и такой возможности, что о втором лице профессора Альбусу также известно. Более того, просьба проследить за Квиринусом напрямую была завязана на том, что Северус не узнал больше положенного. Его чем-то требовалось занять, пока директор тренирует своего дежурного мальчика-который-выжил. Что ж, директор, эту полосу препятствий Поттер пройдет безукоризненно, особенно если обзаведётся нужными помощниками. Но даже без них, стараниями Северуса, знаний мальчика было достаточно, чтобы решить все нехитрые защитные головоломки, которые могли обеспечить безопасность разве что при нападении слепого магла.       — Я буду рад сделать всё возможное, чтобы добыть информацию о планах профессора. Однако, директор, вы уверены, что это безопасно — позволять такому преподавателю проводить занятия? Тем более, — глубокий вдох, — по защите от тёмных искусств? При всем уважении, но даже без учета обстоятельств, Квиринус не слишком компетентен в данном предмете.       — Северус, твои попытки заполучить должность меня трогают, — «А забота о качестве образовательного процесса, похоже, не очень…», — однако, тебе ведь известно о проклятии этой должности. Лорд Волан-де-Морт счел за глубочайшее оскорбление отказ профессора Диппета, и потому теперь я вынужден ежегодно подбирать преподавателей. С твоим назначением я лишусь сразу двоих педагогов, а это, увы, недопустимо.       Кадровый вопрос в Хогвартсе давно требовал пересмотра. Один Златопуст чего стоит. Если верить книгам, то на должность защиты от тёмных искусств в разное время будут назначены трое пожирателей смерти, одна стервозная баба из министерства, оборотень, и даже он сам. В таком случае количество пожирателей можно было увеличить до четырёх.       — Разумеется, директор. Я лишь высказал свои опасения.       — Я убежден, что вредить ученикам профессор Квирелл не станет. Ведь в этом случае он будет незамедлительно лишен своей должности, а стало быть, не сможет выполнить поручение хозяина. Провал для фанатиков вроде него недопустим в любом проявлении.       — Вы правы, директор, — Снейп склонил голову. Надежда, что разговор близится к завершению оправдалась. Дамблдор мягко кивнул, показывая, что зельевар может быть свободен.       — Рад, что мы друг друга понимаем.       Северус искренне надеялся, что не столкнётся в коридоре ни с кем из учеников. Бывали ночи, когда несносные дети всё-таки оставались в спальнях полным составом, не пренебрегая запретом. Время, когда галереи Хогвартса не заполняли толпы юных волшебников, можно было назвать истинной благодатью. Сколько раз в книгах Гарри путешествовал по замку в ночное время? С десяток уж точно. Северус напряг память, выуживая оттуда строчки. Первый раз на первом курсе, когда только получил мантию.       Запретная секция, запретный лес. Полоумный Хагрид на пару с директором. Кому из них пришла в голову идея продемонстрировать первокурснику дохлого единорога, а заодно и Квирелла в устрашающем плаще с Волан-де-Мортом на башке. Снейп вспомнил, что это наказание Гарри отбывал вместе с Малфоем. Ну, уж он-то найдет способ подружить их, не используя сцены из кошмаров. Если подумать, он уже преуспел в этом значительно больше. Память тут же подкинула строчки из письма, написанного Лили. Это письмо, прочтенное перед Хэллоуином, покоилось там же, где и пять предыдущих. Нераскрытые конверты Снейп хранил отдельно. Миссис черт-возьми-Поттер писала о том, чтобы Северус не допустил этой прогулки, так как беспокоилась за психику отпрыска. Что ж, любой бы на её месте беспокоился.       Уже перед самым спуском в подземелья он осознал, что не спрашивал у Гарри, было ли у него письмо, которое следовало открыть уже после приезда в Хогвартс. Наверняка было.       Голова гудела. Нестерпимо гудела. Зелье от головной боли было единственным желанием Северуса, на которое ещё оставались силы. Ну и ещё, пожалуй, прилечь.       — Что на счет разоблачения крысы? — спросила Элис, едва зельевар переступил порог своего кабинета. Своего — ключевое слово. Но, разумеется, бесцеремонность Элисенции не позволяла ей дождаться коллегу в коридоре. Спасибо Мерлину, что не в его кресле сидела. Они только справились с одной задачей, как она хотела обсуждать следующую. Не то, чтобы Снейп не думал о том, как поступить с Петтигрю, однако перевести дух нестерпимо хотелось. Но сейчас в этой просьбе крылось очень личное желание.       Освободить Сириуса. Почему она не пришла раньше? Почему допустила столько несправедливых лет Бродяги в Азкабане? Эти вопросы терзали душу зельевара, а пазл не складывался. Он видел только то, что она хотела, чтобы он узнал. А значит, существовало то, что волшебница хотела оставить за кадром.       — То есть спросить о визите к директору ты не хочешь? — Пресловутое «ты» всё ещё давалось Снейпу с трудом. Но, учитывая беспардонность мисс Пруэтт, он старался не зацикливаться на этом. Плотно прикрыв за собой дверь, Северус прошёл к столу, награждая Элис выразительным взглядом. Но она не шутила, когда говорила о Слизерине — на неё подобные взгляды не оказывали никакого воздействия.       — Ничего нового он не сказал, я почти уверена, — эту спесь следовало сбить, и сбить немедленно. — Господин директор всё-таки не так сложен, — протянула Лис, чуть покачиваясь на стуле. Её безмятежности можно было лишь позавидовать. Но ничего трудного в просчёте чужой игры, итог которой был известен, не наблюдалось. Спокойствие Лис целиком и полностью, как и спокойствие Северуса, опиралось на знание будущего. Каким образом повернется история, если преимущество будет не на их стороне, представлять не хотелось.       — Не любого человека можно прочитать.       — Это говорит мне легилимент со стажем? — Лис резко вскочила со своего места, обогнула стол и наклонилась к самому его уху. Не знай он мисс Пруэтт достаточно долго, то решил бы, что ведьма пытается его соблазнить. Но эффектность Лис любила не меньше острых ощущений. Уж этот факт он хорошо успел усвоить. — Вот ты, например, Северус, прост, как два галеона. Благородный, амбициозный, талантливый, по тебе плачет Гриффиндор. Впрочем, — она выпрямилась, оставив руку на его левом плече, — вряд ли львы понравились бы тебе изнутри.       Снейп совершенно не хотел уступать Элисенции. Не сегодня, не сейчас, не в своем, в конце концов, кабинете.       — Мисс Пруэтт, — он выбрал самый леденящий душу тон, который действовал безотказно. В свое время он пугал им даже Лили, — полагаю, я и мои качества не являются определяющими факторами этой беседы. Кроме того, — он аккуратно убрал её руку со своего плеча, — я был бы признателен, если мой кабинет будет оставаться запертым вплоть до моего возвращения.       Всего на секунду, но в глазах Лис расплескалось удивление. Всего на секунду. Но и этого было достаточно, чтобы перехватить инициативу, которая и так слишком долго находилась в её руках. Непозволительно. Кроме того, ещё ни одна девушка не занимала столько его свободного времени и внимания после Лили.       — Ты ведь тогда решил, что дело в Тео?       — Что?       Лис обернулась вокруг своей оси, отчего её волосы разметались по спине грациозными волнами. Она вновь завладела игрой, выбивая почву из-под ног вопросом, который никак не вязался с предыдущей часть беседы.       — Помнишь, я говорила о неприятностях?       После пожара в баре, который Лис устроила, чтобы уйти незамеченными, волшебница упоминала, что теперь ей грозят неприятности. Именно поэтому она осталась в замке. Тогда Северус был уверен, что речь шла именно о Министерстве. Лис много работала заграницей, вполне возможно, что за её передвижениями тщательно следили. После разговора с надменным Теодором Пруэттом к мыслям об этом зельевар не возвращался. Однако сейчас кивнуть пришлось.       — Я говорила не о Министерстве. Там быстро привыкли к манере моей работы. На моём счету с десяток докладных и объяснительных.       — Это меня не удивляет.       — Ты жуткий зануда, Северус. Но тут дело в другом. Ты знал, что Азкабан охраняют не только дементоры?       — Не то, чтобы я сильно заинтересован устройством охраны Азкабана.       Лис со вздохом сложила руки на груди.       — Возможно, стоило бы, — она прицокнула языком, — у тюрьмы есть смотрители, и после того, как Сириуса схватили… ты ведь не думал, что я не пыталась ему помочь. Тео еле смог договориться, чтобы меня выпустили из Азкабана.       Вырисовывалась любопытная картина. В попытках помочь жениху Элис угодила в Азкабан, вероятно, обвинённая в том же преступлении. Ожидаемо об этом не писали в Ежедневном Пророке. Родители Элис, да и репутация её самой, явно позволили замять дело. Ему стоило куда больше задавать вопросов, но звание мастера неудобных вопросов принадлежало вовсе не Северусу.       — Значит, ты видела этих надзирателей? — сложно было уловить, к чему она клонит.       — Имела честь, — Элис нахмурилась и провела рукой вдоль палочки, будто окунаясь в неприятные воспоминания, — на мне до сих пор метка, согласно которой определенные заклинания, которые установил центр реабилитации, находятся для меня под запретом.       — Центр реабилитации?       — После освобождения Тео пристроил меня в этот центр, чтобы пройти терапию. Считается, что я перенесла глубокий стресс, который повлиял на мои способности. Они, безусловно, отрицали, что дементоры были причиной моего состояния. Маги, которые приставлены, чтобы сдерживать их силу, садисты каких мало. Я почти пять лет не могла колдовать без эксцессов. Потом, — она ковырнула плиту на полу носом туфли. — Потом мне ограничили список заклинаний. Считается, что я не способна колдовать в полную силу без вреда для себя. Там же я бросила курить. Два года провалялась в Мунго, представляешь?       Северус не представлял. Не имел даже малейшего понятия, что ей пришлось перенести. Он знал, что Ариана — сестра Дамблдоров, перестала контролировать свою магию, после неприятного столкновения с маглами. Возможно, Лис испытала нечто похожее.       — Если я буду слишком усердствовать в магии, то вернусь в центр. Считается, что я опасна для окружающих и для самой себя…       Добро пожаловать в Хогвартс, Элисенция. Здесь как раз любят преподавателей с жизненными трудностями.