***
— Ты всё ближе к своей цели, Эл, — язвительно проговорил Сириус, откидываясь на спинку проеденной молью софы. До этой комнаты они еще не добрались в процессе восстановления дома. Элис опустила на столик перед Блэком чашку с имбирным чаем и пристально посмотрела в глаза анимага. Сейчас он выглядел намного лучше, но чувствовал себя, очевидно всё ещё слишком скверно. Первым делом после прибытия Сириус принял ванну. Элис не вела счета, но ей показалось, что наследник рода Блэков пробыл там не меньше четырёх часов. Всё это время они с Римусом занимались приведением в более-менее удобоваримый вид нескольких спален. — Я так не думаю, — на выдохе отозвалась девушка, когда пауза стала слишком долгой. Люпин, присутствие которого всегда благотворно влияло на атмосферу в доме, поглядел на друга с немым укором. — Мне кажется, у нас с тобой самая затяжная магическая помолвка, — невесело усмехнулся Сириус, делая большой глоток из чашки. — Брось, раньше браки в младенчестве заключали, так что до этих родовых маньяков нам далеко. Лис опустилась на софу около Блэка, и тот сгреб её в охапку, предусмотрительно левитировав чашку. На какое-то время в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромкими шажками Кикимера в комнате этажом выше. — Но, правда, Эл. Ты ведь не собираешься за меня замуж сейчас? — Поживем — увидим, — уклончиво хмыкнула Элис. — Рем… Римус помрачнел, едва услышал собственное имя, и даже не дал Лис договорить. — Я по-прежнему считаю, что это плохая затея. Если тебе верить, то именно из-за меня она погибнет. — Не из-за тебя, а вместе с тобой, — поправила девушка. — И я буду не я, если мы допустим подобное, — яростно воскликнула Лис, тряхнув волосами. — Осторожнее, Эл, — буркнул Сириус, отплёвывая длинные локоны. — Извини. — Не могу я просто так заявиться к Тонксам, это глупо, она меня даже не помнит, у Сириуса получится гораздо лучше. Это возмутительная разница, ей всего восемнадцать. Не хочу думать, что девочка привяжется ко мне. — Старина Римус боится брака? — Вовсе нет, — Люпин густо покраснел. — Об этом не идёт и речи. Даже через пять лет это просто вопиюще, что уж говорить о нынешнем её возрасте. Лис сложила руки на груди, что оказалось весьма проблематично в её положении. Сириус снова недовольно поёрзал. — Время поджимает. Я вовсе не прошу тебя жениться на Нимфадоре. Но она хороший мракоборец, брат говорит — лучшая на данный момент из новичков. И мы точно знаем, что можем ей доверять. — Да мы и так всем подряд доверяем, — буркнул Сириус. — Северус… — Да-да, — маг привстал, поднимая Лис и садясь напротив неё. — Старина нюн…то есть, я хотел сказать, Северус оказался добряком, вытащил меня из Азкабана, тебе помогает, за Гарри присматривает. Будто мне и без этого не было тошно. — Ты неисправимый эгоист. Неужели до сих пор не можешь поверить, что ему можно доверять. Раз уж вы когда-то даже Питеру дали шанс… — Люпин предостерегающе шикнул, но было уже поздно. — Я сполна расплатился за доверие к Питеру. Больше я таких жертв не хочу. Десять лет в тюрьме, — Сириус вскочил на ноги, нависая над Элис, точно громадная скала, — десять долгих лет я мечтал о том, как сбегу, как увижу друзей, обниму невесту, как познакомлюсь с крестником, как схожу на могилу Джеймса. И ради чего я отдувался за вас? Чтобы узнать о том, что Северус Снейп, дракл его подери, занял моё место? Решает, кому жить, а кому умирать? Кому быть на свободе, а кому гнить в Азкабане? Я теперь обязан Северусу Снейпу, — Блэк возвёл руки к потолку и горько рассмеялся. В его отчаянном и хриплом смехе слышались нотки безотчетной боли. Элис внезапно переменилась в лице и потянула Сириуса за руку будто ребёнка. Она ласково погладила его ладонь большим пальцем и пристально заглянула в глаза. — Прости, дорогой, я вовсе не имела в виду, что ты в чём-то виноват. Но ты ведь обещал, что не будешь цеплять Северуса. Лучше мы будем действовать сами с его помощью, чем прыгать под дудку старика. — Я с вами с ума сойду, честное слово. — Признайся, ты скучал по нам? — Хмыкнула Элис. Она всё ещё сжимала руку Сириуса, а Бродяга, очевидно, почти простил ей неосторожно брошенные слова.Часть 21, В которой плачет русалка и сгорает феникс
20 июля 2023 г. в 23:44
Раскрывая подарок от Гарри, Северус не надеялся на, что-то сентиментальное. Петунья воспитала в племяннике исключительную практичность, заодно привив полезное свойство — относиться к вещам бережно. Гарри старался в меру собственной детской суетливости и непоседливости. Вероятно, миссис Дурсль сильно впечатлилась отношением к вещам родного отпрыска в книгах. Там Дадли не сильно заботила стоимость и редкость предметов. Сейчас, глядя на кузена Гарри, трудно было заподозрить того в расточительности. До чего полезно осознавать, к каким последствиям приведут пробелы в воспитании. Северус даже завидовал семейству Дурслей, ведь огрехи в воспитании их сына довольно легко исправлялись. А пособия по тому, как правильно воспитывать избранного, никто не подготовил. В одном Снейп уверился абсолютно точно — вариант книг, прочитанных им двенадцать лет назад, не подходил в качестве руководства к действию.
Обнаружив внутри объёмного свертка в подарочной бумаге тяжеловесную фоторамку с небольшими резными фигурками в виде колбочек по краям, Снейп не смог сдержать улыбку. Видимо, он делает всё более-менее правильно. Сложно было представить, чтобы книжная версия Гарри Поттера преподнесла ему подобный подарок. Да какой угодно подарок.
Стоило признать — его собственная версия из книг никаких подарков не заслуживала. Эту колдографию сделал Дадли, который обожал живые картинки из мира волшебников. Северус покровительственно то опускал руку на плечо воспитанника, то поднимал обратно. Снейп не смог сдержать улыбки. По возвращении в Хогвартс он обязательно поставит рамку на полку рядом с фото Лили. Ведь своим подарком Гарри, очевидно, метил именно туда. Воспоминания о том снимке стёрли улыбку с бледного лица зельевара, ведь каждый раз при взгляде на снимок под потускневшим стеклом Снейп прокручивал в голове злополучный вечер, когда он сказал то, чего говорить не следовало. Фото из Хогсмида служило вечным напоминанием, порицающим слабость и бесхребетность Северуса в одни дни, а в другие, возвращая в беззаботное время, где ошибке было лишь суждено случиться. Та Лили, которая улыбалась и хватала его под руку, в одночасье превратилась в холодную и молчаливую тень, ускользающую от него в коридорах замка. Наверное, именно поэтому последний совместный снимок, к слову сказать, и единственный, стал настолько значимым. Но что-то изменилось, когда Элисенция Пруэтт ворвалась в это воспоминание с ошеломляющим фактом. Как и обычно, минуя любые личные границы, Элис вторглась туда, где их всегда было только двое. И данный факт никак не желал выходить из головы, поджигая изнутри, выплавляя, отпечатывая на обратной стороне нутра чувство непрошенного стыда.
Внезапная нехватка воздуха выдернула из неприятного водоворота мыслей. В этом доме стены порой напирали и высасывали радость получше дементоров Азкабана.
Снейп со вздохом налил себе немного бренди. Жалкий, жалкий червяк, ты, Северус.
Но сидеть в этом кресле, спать в спальне родителей, ходить по старенькой кухне было почти физически больно. Он сотню раз спрашивал себя, почему до сих пор не продал дом, не купил квартиру поменьше, не сбежал прочь из Паучьего Тупика. И каждый раз ответ ускользал, оставляя желание лишь желанием. Эмоциональный якорь в виде алкоголя удерживал эмоции в жалком подобии кулака. И всё равно слишком много непрошенных воспоминаний наслаивались одно на другое, пытаясь потопить остатки улыбки, вызванной подарком мальчика. Но оставался еще подарок от Дурслей и…от Лис.
Она сунула ему свёрток почти у самого порога, будто до последнего сомневалась — стоит ли его вообще отдавать. Мысленно Северус корил себя за то, что не успел отдать ей подарок, ведь собирался отправить ещё утром совой. Если бы хватило духу. Отчего-то мысли о том, что придется направить Лис подарок, выбивали из колеи.
После разговора в гостиной дома на площади Гриммо Лис пригласила всех на кухню — отведать пирог с патокой. Она расхваливала стряпню Кикимера на разные лады, не обращая никакого внимания на хмурые взгляды Сириуса. Вероятно, именно так она и завоевала доверие домовика.
Едва Снейп заикнулся о поиске и уничтожении крестражей, Элисенция пропела что-то вроде: «Не за столом», и продолжила подкладывать салаты на тарелки бывших мародеров. Она отчаянно бежала от удручающей реальности, утягивая за собой всех остальных.
После трех стаканов медовухи даже Сириус смотрел на него не так уж злобно, хотя не то чтобы Северус переживал об этом.
Когда в начале одиннадцатого Снейп засобирался домой, протянув на прощание руку Люпину и Сириусу, он уже слишком устал, чтобы вспоминать о подарках, традициях и положенных правилах. Потому аккуратная небольшая коробочка, перевязанная темной лентой, стала неожиданностью.
Он не был даже уверен, что поблагодарил волшебницу, хотя какое-то скомканное «спасибо» в голове всё же мелькнуло.
— С Рождеством, Северус, — на распев протянула Лис и вдруг совершенно неожиданно обдала его щёку горячим дыханием. От Элисенции пахло огневиски и мятой. Запах свежести никак не вязался с запахом алкоголя, но создавал какое-то непримиримо волшебное сочетание. Она чмокнула его в щёку, быстро отстранившись. В ту же секунду Снейпа утянуло в трансгрессию. Перед глазами всё ещё стоял образ девушки со слегка растрёпанными волосами, которая беззаботно улыбалась, будто понятие «личное пространство» в её вселенной никогда не существовало.
Снейп коснулся щеки, на которой всё ещё чувствовался осторожный дружеский поцелуй. Дружеский? Был ли он хмельным проявлением симпатии и уважения? Или чем-то другим? Фантомное ощущение чужих губ на собственной коже заставляло сосать под ложечкой. Он так и не открыл коробку с её подарком. А ещё не открыл рождественское письмо от Лили, которое каждый год ждал с таким трепетом. Зато открыл бренди — едко процедил внутренний голос. Лили написала много рождественских писем, и Северус жаждал прочесть их все одно за другим, не дожидаясь положенного времени. Но не мог позволить себе осквернить её память таким поступком.
Письмо от матери для Гарри Снейп аккуратно запаковал в его подарок. А своё положил на небольшой столик в темной и мрачной гостиной, где каждый год ставил в чудом уцелевшую материнскую вазу несколько еловых ветвей. На установку настоящей новогодней ели у него не хватало сил. Не здесь, не в этом доме. Его отец осквернил всё хорошее, что могло связывать Северуса с праздником в родительской обители.
Тут можно было лишь пестовать свои горести, запивая их терпким бренди, но никак не устраивать рождественские обеды.
Или же это всё было лишь в его голове.
Петунья говорила, что сам дом действительно хорош. И Северус послушался, ведь куда-то возвращаться было нужно. Пришлось даже сделать небольшой ремонт, сменить старую мебель, убрать пыльные ковры, в которые намертво въелись бесчисленные литры пролитого отцом алкоголя и кровавые следы от побоев маленького Северуса, выбросить всё отцовское хламьё, которым он заполнил дом сверху донизу.
Петунья помогла выбрать подходящую мебель из каталога, скрупулёзно относясь даже к подбору занавесок. Особенно её заботила комната для Гарри. Свою бывшую детскую Снейп оборудовал под гостевую комнату для воспитанника. Несмотря на то, что у Гарри имелась своя довольно современная спальня в доме тётушки и дяди, комната в доме Снейпа была полностью магической. Сюда Снейп даже спустил немногочисленные игрушки, которые имелись у него самого. Их пришлось подлатать с помощью «репаро» и слегка видоизменить, трансфигурировав отдельные части, но Северус даже гордился результатом. Магические игрушки забавляли мальчика в детстве, а вот Петунью приводили в дикий ужас. Например, коробочка с выскакивающими живыми солдатиками представлялась ей, явившейся прямиком из фильма ужасов. Гарри так не считал, и на долгие годы эта коробочка стала любимой игрушкой. А на небольшой полке у кровати, которую они совместно с Гарри повесили, не используя магии, хранились редкие карточки от шоколадных лягушек. Даже у Северуса в детстве была парочка. Правда, первую он купил аж на пятом курсе, слегка подзаработав на эссе, которые делал для богатеньких и ленивых слизеринцев.
Лили обожала шоколадных лягушек.
Лили.
Северус взглянул на конверт, выуженный из перевязанной стопки, а затем на продолговатый свёрток. Зажмурился, размышляя, будто желая дать себе больше времени на принятие решения. И лишь затем протянул руку к столу.
Атласная лента соскользнула на пол, пока он возился с завёрнутым презентом. Когда последняя бумага была отброшена, Северус обнаружил внутри две склянки. Слеза русалки и пепел феникса.
Для зельевара, вроде него, подобные ингредиенты представляли невероятную ценность. Впрочем, ценность они представляли и сами по себе, без привязки к честолюбию какого-либо ценителя редкостей. Пепел феникса почти невозможно было купить легальным путём, в виду негуманного способа его добычи. Несколько грамм пепла стоили больше тысячи галеонов, а продавались в основном в Лютном Переулке и далеко не всегда. Пепел собирали в момент перерождения уникальной птицы. Лишившись части пепла, феникс мог переродиться частично без оперения, а порой с более заметными повреждениями: вроде щербинки на клюве или отсутствия лапы. Все зависело от степени жадности сборщика. В основном те были очень осторожны, по слухам литрами пили Феликс Фелицис и редко попадались защитникам или заводчикам магических животных. Так откуда же у Элис столь редкий пузырек? При мысли, что она потратила на его подарок больше тысячи галеонов, стало не хватать воздуха. Зачем так стараться ради того, с кем делишь одно несчастье. Кроме того, теперь, после освобождения Сириуса, она тем более не должна была поступать подобным образом. Будь на месте Элис он сам, а вместо Сириуса Лили, он не думал бы ни о каких рождественских традициях. С сожалением Северус отметил, что у этих двоих еще был шанс зажить нормальной жизнью. Может быть, даже завести детей. Если удастся пережить все задуманные события, то возможно, он будет их преподавателем по зельеварению.
Покрутив пузырек с пеплом между пальцами, Северус осторожно окружил фиал защитным заклинанием, а затем переместил в саквояж, увеличенный заклятием незримого расширения. Все самые ценные ингредиенты он забирал с собой в Лондон, если покидал Хогвартс на длительное время. Дело было не только в безопасности, но и в предусмотрительности — никогда не знаешь, где придется варить очередное зелье и что может понадобиться для этого.
Второй пузырёк — объемный и довольно увесистый, за счёт тройного стекла — едва умещался на раскрытой ладони. Слёзы русалки, хотя и довольно просто добывались — русалки охотно плакали за ресурсы, которые можно было раздобыть лишь на суше, — при обычном способе хранения уже на следующие сутки становились простой водой. Из-за сложности поддерживающего зелья, ингредиенты для которого стоили, как весь дом Снейпа со всеми вещами, слёзы русалки и сами становились весьма дорогостоящей составляющей. Конечно, Снейпу удавалось добыть слёзы довольно легко, ведь ещё в школьные годы он навострился обменивать на них исцеляющие зелья. Но при таком способе приходилось варить зелье в тот же день и исключительно в Хогвартсе. Слёзы длительного хранения — большая редкость. Их зельевар тоже бережно упаковал в саквояж.
Рождественские подарки Элисенции выбивали из колеи своим попаданием. Они плотно взаимодействовали всего полгода, до того Северус позорно не подозревал о существовании мисс Пруэтт в природе. Но несмотря на это, Лис не просто сделала дружеский пассаж, приготовив для него безделицу, вроде свечи или зажима для галстука, но угодила на все сто процентов.
Смятение, Северус. Тебе знакомо это слово?