Грязь

12

Пива Геральт не пил уже очень давно. Было странно снова по самый нос окунуться в огромную кружку и почувствовать легчайшую пену на губах. С каждым новым глотком Геральт вспоминал заново знакомый вкус горечи на языке и пряный запах хмеля. Сколь же давно ему не доводилось сидеть за одним столом с Весемиром в баре, пахнущем пылью и деревом, в укромном местечке на семнадцатом ярусе. Как это заведение называется, Геральт не запомнил, но применить к нему поэтичное слово «таверна» так и тянуло. Лютик бы оценил. Но сегодня его здесь не было, поэтому ведьмаку оставалось только сердито сжимать толстое стекло пальцами и окончательно признавать, что сидит он в позабытом давным-давно баре, дубово-деревянном, а вовсе не в своём излюбленном, с неоновой подсветкой, блёстками в стаканах, колючей темнотой и неизменно жёлтыми волосами Луи. Однако встречи с Весемиром Геральт захотел сам. Случилось просто кое-что странное, и увидеться со старым и близким ему ведьмаком было делом необычайной важности. Он только пока не решил, нужен ли ему совет или одна лишь встреча. У него ничего не болит. Вот причина, по которой Геральт сидит здесь и мажет по губам терпким хмельным ароматом. У него ничего не болит. И это несмотря на то, что медитацией он не занимался уже который день. Впервые эта мысль пришла ему в голову четыре дня назад. Не то чтобы это было очень странно, скорее крайне несвоевременно, настолько, что даже выбило его из колеи. Заказ тогда был не шибко сложным — разбушевавшаяся «Сирена», гейша из окольного ресторана. Изящная игрушка, а если не давать ей раскрыть пасть, то ещё и безобидная; её даже кибермонстром-то не назовёшь, так, красивая жестянка. Но всё равно в разгар почти что рукопашной битвы не самое приятное осознать, что с минуты на минуту перед глазами может зарябить, а в голове раздастся приятный женский голос: «Внимание! Перегрузка сети. Отключение всех систем начнётся через пять, четыре...» Однако ничего не произошло. «Сирена» была благополучно обезврежена, её остатки сданы патрульным частям, а те, если верить общеизвестным фактам, увезли изломанную вещицу на свалку за городской чертой. И спустя четыре дня Геральт чувствует себя здоровым по-прежнему. От чистки в Академии Йеннифэр он отнекивается уже вторую неделю. Последняя попытка медитировать провалилась под натиском Лютиковой настырности. И согласно точнейшим внутренним часам прямой контакт с Сетью случился девять дней назад. Обычно максимальная задержка составляла три. А он до сих пор здоров как самый обычный человек. Геральт снова ныряет носом в кружку. Угрюм как всегда, и Весемир с улыбкой подмечает это. Его ученик с годами не меняется совсем, всё та же гнусная кислая морда, всё те же дерзость и упрямство. Вряд ли Геральт сознается ему, в чём причина такой внезапной встречи, но разве ж можно что-то утаить от всезнающего взора старого ведьмака? — Выглядишь больным, — с хитрой улыбкой замечает он и вкрадчивым взмахом руки требует налить ему ещё. Геральт задумчиво рассматривает ладонь и отвечает с опозданием, но чем-то странным до дрожи: — Выгляжу больным? А по ощущениям здоров как никогда в жизни. Весемир склоняет голову к плечу и смотрит на него долго и внимательно; на лбу складки становятся глубже. Да, модель Геральта идеальна, и с каждым годом она делает его похожим на человека всё больше и больше, впрочем, как и любого другого ведьмака. Весемир всегда умел видеть по этой идеальности любой изъян. В Геральте он видел его тоже, но понять, какой именно, не мог никак. Может, дело было в словах? Вздохнув, Геральт поджимает губы и уводит разговор подальше от опасной темы. Пока что он не готов выложить ему всё. — Расскажи мне о Цири. Как она там под твоей опекой? — Цири? В Каэр Морхене? — выгибает брови старший наставник. Может, хоть это поможет его разговорить. — Она словно маленький чертёнок, разнесла уже половину академии. Ты ведь был зимой, видел! Вся в тебя! Заприметив медленно появляющуюся улыбку, Весемир рассказывает больше. Да, истории о похождениях юной ведьмачки любят слушать все, а Геральт больше всех. И историй этих у Весемира так много, что он не успевает начать повторяться, прежде чем появляется новая. Сейчас он вспоминает о том, как эта прохвостка наспор с Ламбертом ловила ночью крыс, и, разумеется, победила бы, играй Ламберт по-честному. Спать от их криков и беготни в ту ночь было невозможно. Зато какая благодать была всю следующую неделю, когда эти двое тухло и мрачно точили ножи да полировали ружья, не вылезая из мастерской. Геральт, будем честны, вел себя так же, а потому поводов гордиться своей приемной дочкой у него немеренное количество. Цири уж точно станет отличной ведьмачкой, через года, когда её синтетическое тело вырастет, но всё равно сможет сохранить свою человеческую натуру. В этом главный бонус её модели, самой свежей, но сделанной не только по старинным образцам Школы Волка — к её созданию приложила руку Академия, а, как известно, именно там, у Йеннифэр в лабораториях, создаются самые натуральные киборги на сегодняшний день. — Эскель заезжал, ты слышал? — продолжает делиться новостями Весемир. — Выбрался наконец со своего Востока, старый хрыч. — Ага, уж по сравнению с тобой Эскель, конечно, ископаемое. — Дак дело в том, что хрыч! Заказ у него, оказывается, был там! Вишь ты! А мне может, тоже на Восток хочется. А на кого моих ведьмаков оставить? Тебе, вон, по боку, Ламберт — шалопай, а Эскель... — Да что тебе там делать, на Востоке-то, с «неприкасаемыми»? — Как что? Интересно. Они же люди. А тебе не интересно? «Ага, как же, не интересно. У меня свой, персональный «неприкасаемый» есть», — кисло ухмыляется Геральт, вместо ответа многозначительно хмыкая. От разговоров по душам со старым товарищем на сердце становится легче. Даже груз собственных проблем перестает так тянуть вниз, и аккуратный намёк, маленькая невидимая просьба о совете вырывается у него легче, чем он мог предположить. — Весемир? — тот косит на него глаза сквозь кружку, мычит, громко глотая, допивает залпом до дна. Геральт впервые нерешительно мнётся. — Тебе когда-нибудь хотелось сделать что-то ужасное, когда знаешь, что так делать нельзя, но сам понимаешь, что так будет правильнее? Эх, где Лютик с его трепливым красноречием?! Геральт чувствует себя глупо, потому что объяснить всё по-человечески он, естественно, не может, и по ощущениям несёт какую-то несвязную околесицу. Весемир, однако, его понимает и, громко поставив пустую кружку на стол, вдруг беспечно отмахивается от него рукой: — Ох, Геральт, — говорит бывалый ведьмак, понимая или догадываясь наконец, что у того творится на душе. — Избавлю тебя от своей старческой философии. Время рассудит. «Время рассудит», — мысленно повторяет Геральт, в глубокой задумчивости допивая из своей кружки.

***

Когда он выбирается из бара на промозглую, раздираемую всеми ветрами площадь, Весемир не идёт за ним — он решил остаться внутри, и подождать денег за собственный заказ и, судя по погоде, правильно сделал. Геральт вот тоже с удовольствием остался бы, может, даже смог бы уломать старого учителя отпустить Цири на пару месяцев — для неё было бы отличной практикой погонять с Геральтом утопцев по канализации. Может, он даже и попросит об этом в следующий раз, но сегодня... Сегодня ему нужно решить другой, очень важный для него вопрос. Этот вопрос требует от него достаточно долгой прогулки в мысленной тишине, пока в глаза не начнёт бить ярчайшим голубым светом и сразу станет ясно — вот она, цель его поисков. Огромное стеклянное здание, сияющее синими огнями так ярко, что затмевает даже бесконечные рекламные баннеры, на светодиодах которых тоже, между прочим, не экономили. Это крупнейший в городе офис Сети, и огромная, победоносная «W» без всяких пояснений доказывает, кто здесь крупнейший мировой монополист. Геральт поднимает голову и долгим, упорным взглядом смотрит прямо в голубое сияние. Раболепная собачья верность внутри делает попытку отозваться сладким изнеженным спокойствием, но Геральт сердито гонит её прочь, не давая сбить себя с толку. «Я не нуждаюсь в ней», — думает вместо этого Геральт и скользит взглядом по зданию вверх. Автоматическая диагностика в который раз уже сообщает, что все системы исправны. — Видишь, великая Сеть? Может быть все её ухищрения: и чистки, и медитации, и постоянный приём препаратов; всё это лишь жалкие фокусы, а не обязательные правила выживания? Что вся благодарность, вся рабская любовь и ощущение безопасности и нужности взамен — только дряной фарс, не стоящий ломаного гроша? Получается, он врал себе столько лет, уговаривая, упрашивая, а потом и впрямь веря, что Сеть — единственное, что ему нужно. Нет. Как оказалось. Он закрывает глаза, вдыхает, и воскрешает в памяти крохотные обрывки: как расцветает хитрая улыбка на лице Цири, как иронично поднимает бровь Йенна и заливисто хохочет Лютик. Со следующим вдохом — усталые добрые глаза Весемира, насмешливый изгиб губ Ламберта и Эскелевский братский хлопок по спине. Он чувствует под пальцами даже гладкую шкурку дворовой собаки, которую он почему-то назвал рыбьим именем. Вот, что ему действительно нужно, они, настоящие, живые люди, а вовсе не бездушная, холодная и якобы безопасная Сеть. Они есть у него так давно, а он даже не осознавал, как много на самом деле они для него значат. А что нужно было ему, чтобы понять? Всего несколько месяцев общения с настырным, въедливым, ни на минуту не оставляющим его человеком из плоти? Да, и это ужасно глупо. Но так и есть. — Я больше в тебе не нуждаюсь, — тихо, но четко произносит он. Сеть не дала ему ничего, и от её кошмарной обманчивой заботы он уже избавился. Теперь не осталось ни одной причины, почему она должна продолжать жить в его голове и следить за каждым мгновением, чтобы в случае чего безошибочно выбирать цели. Теперь он перестанет давать ей такую возможность. Хотя за кое-что Сети можно быть благодарным — только благодаря ей Геральт по-прежнему помнит лицо человека, которого он встретил когда-то очень давно. Человека, который способен ему сейчас помочь. Главное найти его как можно быстрее — пока Сеть не успела обратить внимание на явно отбившегося от стаи волка.

13

Подключив к проблеме глобальный визуальный поиск, Геральт получает несколько результатов. Тот, кто ему нужен — человек по прозвищу Господин Зеркало, попадался под своды камер всего четыре раза за сегодняшний день. Ведьмак не скупится на одобрительный смешок, восхищённый такой осмотрительностью — на каждый кубометр нынче приходится десятки таких камер. А Стеклянный человек, кажется, имеет и причины и возможности избегать с ними встреч. Те четыре отметки, отсветившиеся на встроенной в память карте, Геральту, к счастью, знакомы, но разбросаны буквально по разным концам города, так что Господин Зеркало либо на полном серьёзе владеет магией, либо имеется здесь в количестве четырёх штук. Потому что даже с помощью скоростных лифтов невозможно преодолевать десятки километров по запутанным лабиринтам с разницей всего в двадцать минут. Этот человек, однако же, мог. А Геральту кажется знаком то, что с последней отметки он не двигается уже много часов, как будто специально дожидаясь кого-то. И Геральт не станет заставлять его ждать дольше. Отвернувшись от голубого сияния, он ныряет под покров темноты и устремляется по неприметному переулку к стоянке лифта. Эта кабина запрятана так аккуратно, что пользуются ей, пожалуй, немногие. Она явно старше, чем большинство лифтов в городе, а потому вместо зубодробительно вежливого слащавого приветствия просто дружелюбно мигает посетителю подслеповатым белым глазом и с небольшой задержкой зажигает свет. Геральт забирается в обшарпанную грязную кабину, ощутимо качнувшуюся от его веса, и выбирает на дисплее маршрут. Дверца со вздохом отрезает ведьмака от улицы, и лифт, качнув пассажира ещё раз, трогается с места. Геральт вообще-то не особенно любит пользоваться таким транспортом — куда интереснее побродить по тёмным городским лабиринтам самому. Ему бы и сейчас хотелось отправиться на своих двоих, но вероятность потеряться могла бы знатно урезать его временной запас. А то место, в которое лифт мчит Геральта, пролетая вниз этаж за этажом, а потом скользя вправо бесконечно долго, уж точно создано, чтобы в нём потеряться. Почему — становится ясно сразу, как только ведьмак прибывает в место назначения. Мутная стеклянная створка съезжает в сторону, и первое, что бросается в глаза — ларёк с вывешенными на крюках человеческими органами, оставшимися после пересадок. Это настоящий чёрный рынок, где можно по дешёвке купить всё, что тебе надо — хочешь, бери копию импланта дорогого бренда, нет — настоящие органы к твоим услугам. Если осмелишься, конечно, хоть что-нибудь здесь взять. Покупателей однако ж в округе предостаточно, и Геральт даже доволен этим обстоятельством — среди такой разномастной и тоже далеко не человеческой толпы он легко затеряется. Звуки и запахи вокруг тоже далеко не человеческие, настолько, что даже ведьмак чувствует себя некомфортно. Будто он идёт через толпу кибермонстров, а вовсе не людей с синтетической кожей или почками. Хочется озябло поёжиться. Кажется, Геральт начинает понимать, что порой чувствуют люди, находясь рядом с ним — синтетика и впрямь куда страшнее, чем кажется. Прямо над головой болтаются кое-как прикреплённые ящики, и Геральт с максимальной осторожностью пытается пробраться мимо — он, конечно, не силён в иероглифах страны-производителя, но уж помеченное красным слово «Хрупкое» прочитать сумел. Радует, что не задел при этом никого другого. В такой толкотне потасовки избежать было бы сложно, а учитывая, что в последнее время все словно озверели от постоянных кризисов — она бы точно произошла. Забираясь всё глубже и глубже, просматривая лицо за лицом, Геральту становится ясно — искать Стеклянного человека нужно как-то не так. — Должна быть подсказка, — бубнит он себе под нос, вырываясь на более-менее свободный участок. Осклизлая берцовая мышца с ближайшей лавки при этом шлёпает его по лицу, оставляя след от консервирующего раствора. — Подсказка... Он долго стоит, переминаясь с ноги на ногу и слушая хруст, пока наконец не решает посмотреть, что он так нещадно растаптывает. Догадка простреливает остро, когда в грязных осколках стекла на него гнусно косится собственное отражение. На что он вообще рассчитывал, бегая по рынку — наткнуться на большую вывеску что-ли? Сомнительная перспектива так явно обживать местечко человеку, за чьи услуги можно получить пожизненное. Геральт ещё раз сверяется с картой. Более чёткой отметки не появилось, а потому он напрягает все свои интуитивные возможности, полагаясь только на чутьё. Сверкающий стёклами фасад банка не подойдёт точно, и блестящие стеклянные гаджеты за прилавком тоже не то, что нужно. Геральт с трудом лавирует между людьми, наворачивая по территории уже второй круг. Только по какому-то наитию ему приходит в голову мысль об отражении, и сознание сразу подкидывает ему изображение водной глади. Не успевая подумать, он поворачивает лицо к давно отключённому фонтану. И сразу замечает внимательный, чуть улыбающийся взгляд, направленный прямо на него. — Ведьмак, — с шальной ноткой в голосе тянет сидящий на обвалившемся парапете человек. — Я уже давно дожидаюсь тебя. — Здравствуй. Гюнтер. Не сказать, чтобы Геральт был рад его видеть. Скорее, если бы мог, он предпочел никогда с ним больше не встречаться, но ситуация заставляла его запихнуть эти мысли поглубже, не вспоминая старые распри. Тем не менее мысль о том, насколько опасным может быть Стеклянный человек, держала его наготове. — Забавно смотреть, как ты нарезаешь круги, пытаясь разгадать такую лёгкую загадку. — Я пришёл по делу. А не ради болтовни. — Разумеется, — о'Дим подбрасывает и крутит в руках человеческую черепушку, но, учитывая в какое место он попал, это не кажется Геральту отвратительным. — Смотри вот, сувенирчик себе прикупил, — хвастается он, чем вызывает у ведьмака недовольное фырканье. — К делу. — Ага. Гюнтер с удивительной для своей комплекции грацией и скоростью подскакивает к ведьмаку и делает, черт возьми, такое, что тот сразу ощеривается как дикий кот и с горем пополам останавливает себя от актов самообороны. Геральт понятия не имеет, что только что произошло, но готов поклясться — когда Стеклянный человек схватил его за предплечье и раскрутил на все триста шестьдесят, перед глазами мелькнуло ровно такое же марево, которое видно за прозрачными стенами лифтов, мчащихся на большой скорости. Буквально через секунду это головокружительное состояние заканчивается, и вместо оживленной и светлой рыночной площади Геральт оказывается почти в полной темноте. Визуальные сенсоры судорожно перестраиваются, стараясь выхватить хоть немного света. — Вот мы и пришли, — лукаво звучит голос Гюнтера, и только после этого глаза Геральта наконец натыкаются на очертания предметов. Это помещение не похоже на комнату, уж больно узкое и пустое, скорее коридор, и единственный источник света здесь — пущенная по периметру светодиодная дорожка. Геральт обводит взглядом только бронированную дверь, настолько чёрную, что если бы не сверхчувствительные сенсоры, ему вообще было бы не под силу её разглядеть. — Показываешь мне свой бункер? Неосмотрительно. — Тебе всё равно. И ты не похож на стукача. — Как мы здесь оказались? Что ты сделал? — Вызвал лифт, что же ещё? — вопросом на вопрос отвечает тот, вбивая на подсвеченном красным экране символы многобуквенного пароля. — Там не было лифта. — Ты стоишь сейчас в лифте. Геральт с деланным безразличием осматривается, чувствуя всё сильнее и сильнее подбирающееся ощущение западни. — Эй? Всё в порядке. Ты пока ничем не задолжал мне, чтобы так беспокоиться. — Скоро задолжаю, — угрюмо усмехается Геральт и, когда Гюнтер услужливо открывает перед ним дверь, нагло вваливается внутрь.