Three of us against the world

Встречный ветер колыхал полы темно-синего плаща. Вокруг рукава обвивалась развевающаяся лента катаны. Отливающие серебром волосы уже давно растрепались, но полудемон не обращал на это внимания.        Вергилий брел по кажущейся ему нескончаемой степи, сопровождаемый молчаливым братом. Данте отстал от него на десяток шагов, давая свободу действий.        Вергилий редко и размеренно дышал, абстрагируясь от окружающей его действительности. Он концентрировался на слабой нити, соединяющей его и Уризена. Иногда ему казалось, что он ощущает и Неро. Нечто глубоко темное было на том конце их связи. Словно гладкая матовая поверхность непроглядной тьмы, к которой полудемон не решал подступаться. Но чувство было расплывчато, а связь — едва достижимой, и Вергилий не знал наверняка, что происходит с Неро.        Раскаленный воздух царапал горло, словно в него насыпали горсть песка. Невольно Вергилию вспомнилось, что он не впервые это ощущает.        Полудемон многое забыл из своей жизни. Иногда его память казалась разбитой вдребезги мозаикой, некоторые осколки которой успели превратиться в пыль. Их невозможно восстановить. Можно только гадать, что было на их месте.        Но то, как он шел по пустыне, кутаясь плотнее в изодранную мантию, он помнил необычайно ярко. Как собственная кожа трескалась и осыпалась пылью, становясь частью пустыни. Как боль со временем сменилась опустошающей усталостью. Тогда он буквально заставлял себя переставлять непослушные ноги, медленно бредя в даль.        И теперь все повторялось вновь. Он вновь в этом бесконечном пути идет к невозможно далекой цели.        «Нет, в этот раз все не так», — Вергилий помотал головой, возвращаясь к действительности. Невольно глубоко вдохнув, он закашлялся.        Полудемон потер шею, пытаясь избавиться от неприятных ощущений. Словно он вновь рассыпается в песок. Вергилий провел по горлу рукой в поисках трещин, но не нашел ни одной.        Точно. Он же выбрался. Победил.        По венам струилась наконец добытая им сила. Он чувствовал ее в себе. Ощущал всеми фибрами мощь, проникающую в наливающиеся сталью мышцы.        Но как же он устал. Словно и не было плода Клипота. Он вновь не мог спать. Уризен покинул его, но нанесенный им вред, похоже, продолжал действовать. Прошлое появлялось перед глазами, стоило полудемону прикрыть усталые веки.        Бесконечная вереница палачей, криков и боли. Он видел все, что можно и нельзя сделать с живым существом. Ощутил на себе, какого быть окровавленным куском мяса, желающим лишь одно — чтобы пытки, наконец, закончились.        Да, он сломался. Как бы горько это не было признавать, он не выдержал.        Годами он терпел, сквозь слезы рыча проклятия. Но он не мог держаться так долго. Мундус отнял у него свободу, отнял жизнь. В конечном счете он забрал и его личность, перестроив ее под себя.        Смерть тогда казалась благословением. Когда Данте прошил его насквозь мечом, осколки его раздробленной души ликовали, чувствуя благодарность. Он кричал, кричал изо всех сил, выплескивая всю ту боль, что причинил ему Король Ада, ведь Мундус лишил его и голоса.        Вергилий растворился во тьме, думая, что наконец обрел свободу. Он отпустил эту переломанную жизнь, желая вечного покоя.        И очнулся вновь посреди Ада, в самый разгар хаоса, вызванного смертью Короля. Ему пришлось вырывать себе зубами право на существование…        Вергилий не желал вспоминать все это. Горькие воспоминания были в прошлом. Он наконец получил ту силу, которой был достоин. И демон, разрушивший его семью, был давно мертв. Но в те мгновения, когда он почти засыпал, сквозь усталость он чувствовал присутствие Мундуса, и это не давало ему провалиться в сон. Тяжелая аура придавливала его к постели, обездвиживая. Он не мог выдержать этого, поэтому в последнее время к постели даже не приближался.        Пытки, что он выдержал в плену, время от времени всплывали в памяти, вызывая фантомные боли.        Тогда Вергилий, скрипя зубами, оставался неподвижным, пережидая приступы. Снаружи он казался ледяной статуей, застывшей мраморной фигурой. Но внутри него шла настоящая война за контроль над собственным телом.        Вергилий не собирался показывать свою слабость, особенно Данте. Особенно сейчас.        Он посмотрел на идущего позади брата. Данте был необычно тихим, чего не ожидал Вергилий. Охотник шел молча, смотря себе под ноги. Изредка он отвлекался на мелких демонов, пробегавших мимо. Данте казался спокойным, что в корне отличалось от ощущений его близнеца.        Вергилий не мог расслабиться. Все тело полудемона покалывало от напряжения. Ему казалось, что за ними наблюдают. Он ожидал удар с любой стороны.        Полудемон уже проходил это. Демоны нападают на одиноких усталых путников, когда те теряют бдительность. Вергилий не собирался становиться кормом для стаи низших.        Он с подозрением оглядывался на каждый камень, который мог бы скрывать за собой демона. Ему казалось, что он видел гигантский хвост, скрывшийся в овраге. Тревожность росла в геометрической прогрессии, и вскоре полудемон обнажил Ямато, чтобы при случае не тратить время на то, чтобы достать катану.        Услышав звон стали, Данте встрепенулся. Но, не увидев угрозы, недоуменно нахмурился.        — Что не так?        — Все так, продолжай идти, — бросил через плечо Вергилий, незаметно для себя ускоряясь.        — Да подожди ты, — Данте быстро догнал брата. Он сжал его плечо, с силой останавливая близнеца. Сапоги слегка заскользили по земле, но Вергилий остановился. — Что случилось?        Чужое прикосновение обжигало сквозь одежду. Инстинкт вопил о нападении.        — Отпусти, — прошипел полудемон, со злостью косясь на чужую ладонь. Рука судорожно сжалась на ножнах.        — Нет, не отпущу, пока не успокоишься. Что на тебя нашло?        Удар локтем, быстрый взмах катаны — и Данте приходится уклоняться от Ямато. Все-таки отпустив руку, он отступил от полудемона. Охотник не отходил далеко, внимательно следя за движениями брата. Они были резкими, в каждое из них вкладывалось слишком много сил.        В Аду Вергилий вошел в режим выживания, когда ради самозащиты он становился больше демоном, чем человеком. Выверенные точные удары и боевые связки исчезли из его репертуара. На место им пришли хаотичные, наполненные силой быстрые взмахи катаной. Тяжелый взгляд выдавал в полудемоне загнанного в угол зверя.        Охотник поднял руки, показывая, что не нападает.        — Здесь только ты и я, — ровным голосом произнес охотник. — И я не собираюсь с тобой драться. Не знаю, что тебя насторожило, но демонов крупнее крысы поблизости нет, чувствуешь?        Вергилий сделал шаг в сторону, не отрывая взгляда от полудемона. Охотник немедленно отзеркалил его движение. Полудемоны с осторожностью диких животных кружили друг напротив друга.        — Прекрати прикасаться ко мне, и тогда мне не придется портить лезвие о твою печень.        — Здесь никого нет, — успокаивающе повторил полудемон. — Я знаю, что Ад для тебя несет не самые счастливые воспоминания. Если хочешь, мы можем позже, не знаю, поговорить об этом? Да конечно, поговоришь ты… Но сейчас ты здесь не один. У тебя есть я. Мы не проиграем даже демону вроде Мундуса, если такой здесь есть.        — Ты вообще меня слышишь?!        — Вергилий, — со сталью в голосе произнес охотник. — Ты буквально находишься сейчас в одном из своих воспоминаний. Тебя ломает здесь находится, я же вижу. Десятки лет в Аду все же могут повлиять на разум.        Полудемон не знал, что ответить. Что Данте прав? Что, несмотря на силу, он не может долго здесь находиться из-за воспоминаний, терзающих не только душу, но и тело?        Вергилий растерянно смотрел на землю перед собой. Острие лезвия постепенно опустилось вниз.        Но ведь он не слаб. Больше нет. Так почему же он не ощущает этого? Где уверенность в собственной мощи, в безопасности?        Злополучная сила, на поиски которой он положил свою жизнь, оказалась бесполезной. Она не принесла ему мира, не дала чувство защищенности.        Пришедшее осознание больно ударило по чувству собственного достоинства. Полудемон погрузился в себя, примиряясь с ощущением бессмысленно прожитых годов. Вергилий вспоминал все те жертвы, на которые он пошел ради силы. Сотни и тысячи мертвецов теперь будут преследовать его, напоминая об их напрасных смертях. И его собственные пытки, которые он не смог пройти до конца.        Полудемон неподвижно стоял, глядя на так ненавистный ему песок.        — Он близко, — вдруг, посмотрев вдаль, задумчиво произнес Вергилий.        «Сила не может быть бесполезной, — подумал он, — она всегда нужна, всегда желанна. Но, возможно, не добытая такой ценой».        Он спрятал катану в ножны, и, как будто ничего не было секунду назад, устремился вперед, не обращая внимания на оклик Данте.