Правдивая история спасения Персиваля Грейвса

      И снова мой отъезд в Старый Свет откладывался. Тина уговорила меня остаться, пока состояние мистера Грейвса хотя бы не стабилизируется. Ну, конечно, ведь это я выносил его на руках из той проклятой сырой канализации, чувствовал, как он цеплялся за мое пальто, ощущал его страх и слышал вздох облегчения, когда он узнал Тину. Не могу представить себе, что он испытывал тогда.       Не афишировать спасение мистера Грейвса оказалось просто невозможно — мадам Президент узнала обо всем едва ли не первой. Оно и к лучшему — я магозоолог, а не колдомедик, и не смог бы оказать нужную мистеру Грейвсу помощь. Но теперь его буквально заперли в палате, и мы перестали получать какие-либо новости о его состоянии. Тине это казалось ужасно несправедливым. Пришлось взять с нее слово, что она не станет совершать необдуманных поступков и для начала просто попытается поговорить с Пиквери.       И вот — мы стояли в коридоре перед дверью в палату мистера Грейвса. Колдомедик, невысокий мужчина с пышными бакенбардами, настоятельно просил нас заходить по одному, и я пропустил Тину вперед. Но я не представлял себе, что мое ожидание прервется внезапным — для меня — появлением мадам Президент. Она просто вышла из-за поворота коридора и направилась ко мне уверенным шагом, как дромарог, решивший протиснуться в узкое горное ущелье.       — Мистер Скамандер, — поприветствовала она меня, и внутренне я уже приготовился слушать очередной выговор за свой чемодан.       — Добрый вечер, — я отвел взгляд, пряча его за челкой. Почему рядом со мной не было Тины?!       — У меня есть к вам короткий разговор, — начала Пиквери тихо и добавила уже мягче: — Но сперва я бы хотела поблагодарить вас. За спасение Персиваля Грейвса.       Значит, выговор мне делать, по всей видимости, не будут? Я тихонько выдохнул и опустил плечи, немного расслабляясь.       — Благодарить нужно Тину Голдштейн, мэм. Это была ее идея.       — Я знаю, — Пиквери усмехнулась. — И только потому что это ее идея, вам до сих пор не предъявлены обвинения в угрозе должностному лицу, но я здесь не для того, чтобы пугать вас. У меня к вам есть просьба.       — Просьба? Ко мне? — я посмотрел уже удивленно.       — Конфедерация[1] требует от меня проведения расследования и суда, — Пиквери говорила тихо, словно предполагала, что кто-то может нас подслушать. — Суда над Грейвсом. Их не волнуют ни обстоятельства, в которых вы его нашли, ни какие-либо другие детали происшествия. Им просто нужен козел отпущения, на которого можно свалить то, что мы так долго не могли обнаружить Гриндевальда.       — Но… при чем тут я? — спросил я растерянно. Зачем мне все это знать?       — Мистер Скамандер, — она доверительно взглянула мне в глаза, и впервые с момента знакомства я увидел не чиновника или политика, а уставшую от груза ответственности женщину, не привыкшую просить о помощи. Это заставило меня собраться и слушать предельно внимательно. — Я знаю, что у вас есть опыт… Провоза в вашем чемодане незарегистрированных существ. И знаю, что лично открыла вам порты Нью-Йорка, чтобы вы смогли беспрепятственно покинуть страну. Прошу вас… поговорите с ним. От него не отстанут, если он останется здесь.       — Вы хотите, чтобы я…       — Именно, мистер Скамандер. Я прошу вас помочь мне в этом. Мистер Грейвс — человек чести и вряд ли согласится так просто, но вы с мисс Голдштейн и так уже доказали, что способны на невозможное.       Я сглотнул. От меня еще никогда не зависела настолько сильно жизнь другого человека. Как никогда сильно взыграло желание сбежать в чемодан и закрыться там ото всех, но я продолжал стоять на месте и смотреть на мадам Президент.       — Я… сделаю все, что в моих силах, мэм, — выдохнул я с запинкой.       — Спасибо, мистер Скамандер.       Пиквери легко тронула меня за плечо. И оставила наедине с самим собой, поспешно уходя прочь. Наверное, ее и не должно было быть здесь.       Несколько минут спустя из палаты мистера Грейвса вышла Тина. Выглядела она подавленной и напуганной, и я как никогда жалел о том, что не обладаю должно развитой эмпатией. Эмоции и чувства людей для меня всегда были загадкой. Я мог бы спросить ее, что случилось, но тогда мне не пришло это в голову, а сейчас и вовсе кажется неуместным и бесполезным. Она оставила дверь открытой, приглашая меня войти.       Мистер Грейвс лежал на больничной койке, а рядом, на тумбе, я увидел тонкую повязку. Он смотрел в потолок и, кажется, не заметил, что я вошел в палату. Тихонько прикрыв за собой дверь, я решил не пугать его и поздоровался от двери:       — Здравствуйте, мистер Грейвс.       Грейвс вздрогнул, повернул голову на звук. И хотя я видел его глаза, а в палате было достаточно света, он смотрел будто сквозь меня. Он вообще видит меня?       — Кто вы? — хрипло спросил он, силясь приподняться на руках.       — Пожалуйста, лежите, — попросил я тут же, делая пару шагов к койке. — Меня зовут Ньют Скамандер. Мы с Тиной — мисс Голдштейн — нашли вас. Теперь вы… в безопасности.       Ответом мне был тяжелый вздох. Похоже, Грейвс действительно ничего не видел — и судя по выражению усталости и обреченности на лице уже знал об этом.       — Подойдите ближе, Ньют, — тихо сказал он и добавил уже не так уверенно, — пожалуйста.       Я выполнил эту просьбу и подошел вплотную к койке, осторожно коснулся пальцами ладони мистера Грейвса. Тот тут же развернул ее и мягко обхватил мою то ли в неуклюжей пародии на рукопожатие, то ли желая убедиться в том, что я действительно здесь.       — Спасибо, — его голос звучал очень хрипло. Я не знал, что сделал с ним Гриндевальд, и расспрашивать сейчас об этом казалось самой ужасной затеей. — Мисс Голдштейн рассказала мне. И об аресте Гриндевальда, и о вашей… поисковой операции. Меня нашел ваш зверек, это правда?       — Ниффлер, — улыбнулся я, запоздало понимая, что мистер Грейвс эту улыбку не увидит. — Да, он помог отыскать вас. По вашим запонкам.       Он грустно усмехнулся и не произнес ни слова. Тишина в этой палате показалась мне совершенно ужасной: давящей, гнетущей. И если она казалась такой мне, способному видеть и осознавать, где я нахожусь, то что тогда испытывал мистер Грейвс?       — Вы встанете на ноги, — зачем-то сказал я, чтобы заполнить проклятую тишину.       — Для чего?       Я непонимающе уставился на мистера Грейвса, а он продолжил.       — Чтобы уйти в отставку и до конца дней жить недееспособным калекой? Не поймите меня неправильно, мистер Скамандер, я очень рад, что вы спасли меня. Но уж лучше было бы погибнуть.       Я не мог осуждать мистера Грейвса за такие слова. Зная, что ждет его дальше, я понимал это желание, хотя и не одобрял его. И тогда мне в голову пришла мысль: я не могу никак облегчить страдания мистера Грейвса или ускорить его выздоровление, но я могу подготовить его к тому, что будет дальше. Дать возможность хотя бы выбрать путь. Стать хотя бы в этом его глазами.       — Мистер Грейвс… Мне нужно кое-что вам рассказать.       И я рассказал. Рассказал о параноиках в высших рядах МАКУСА, рассказал о давлении Конфедерации, рассказал и о предстоящем суде. И с каждым моим словом выражение на лице мистера Грейвса становилось все мрачнее и мрачнее.       — Значит, они решили отобрать у меня еще и мою гордость, — прошипел он после моего монолога. — Не сомневаюсь, им это удастся…       Я поджал губы. Мистер Грейвс не заслужил такой участи, и я могу дать ему выбор. Могу подсказать, как избежать этого… Если меня об этом попросила сама мадам Президент, возможно, она сумеет прикрыть исчезновение Персиваля Грейвса.       — Есть… один выход.       Грейвс напрягся, чуть повернул голову в мою сторону.       — Я могу забрать вас. Вывезти из страны, помочь избежать суда и этих нелепых обвинений.       — Вы предлагаете мне позорно сбежать?       — Это идея мадам Президент.       Грейвс замолчал, очевидно, обдумывая мою последнюю фразу. Чуть крепче сжал мою ладонь и спросил совсем тихо:       — Это она вас попросила?       — Да, мистер Грейвс, — уверенно ответил я. — Она сама не хочет этого фальшивого процесса.       — Что ж… — Грейвс взял паузу. Очень долгую, мне даже показалось, что тишина стала давить еще сильнее, чем прежде. Но потом он все же шумно выдохнул и продолжил. — Полагаю, будет полным безумием не воспользоваться вашим предложением.