* * *
— С кем сегодня бой? — Чонгук стоял рядом с Чимином. Они курили на территории университета, и Пак в который раз говорил о возвращении друга в бизнес. Чон сдался. — Какой-то человек из Пусана, идол там и незнакомец здесь, — Чимин прислонил сигарету к кирпичной кладке и выдохнул из лёгких дым. Когда-то давно он говорил, что ни за что не продолжит курить, потому что это вредно, да и лёгких всего два — сменных нет, но вредную привычку было не искоренить. — Так что приедут только с его стороны. Здесь его фанатов нет. — Хорошо, я разобью его. Иначе и быть не может. Слишком высоки ставки, риск и будоражащий кровь адреналин имели особую власть над Чонгуком. Да, когда он отказался участвовать в боях, снова начал пить, разбивая пустые бутылки о стену и следом засыпая в осколках. Да, мучили кошмары, но не о проигранных боях, а о детстве, что всё ещё имело над ним власть. Он обсуждал как-то с психологом своё первое детское воспоминание: «я лежу в детской кроватке, а вокруг меня бутылки из-под алкоголя», и мерзкий ком подкатывал к горлу, заставляя сглатывать. Как же он ненавидел это. — Чудненько, приходи вечером в спортзал, после него выпьем по бокальчику барного охлаждённого, — Чимин был экстравертом. Он легко сходился с людьми, завязывал разговоры и буквально скакал вокруг друзей, заряжая их энергией. Обладая также сдержанностью, он не становился назойливым, наоборот, в его обществе, пускай тёмном, было приятно тем людям, что его не боялись. — Кстати, ты слышал, что бывший председатель клуба волонтёров, Е Шухуа, вернулась из академа? — Я её видел. Кажется, у неё случаются панические атаки, — и с чего это он вдруг захотел поговорить именно сейчас и именно об этом? Чувствовал связь между собой и этой девочкой, что свернулась в комочек на плитке пола университетского туалета? Возможно. Он наблюдал за ней ещё до того момента, как она ушла в академ: именно она прошла когда-то мимо него, сунула в руки шоколадную конфету и сказала не грустить. Тот яркий взгляд карих глаз запечатлелся на подкорке, и видеть сейчас потухшие тёмные глубины на лице Е было непривычно и даже как-то… болезненно. — Сам их испытывал, раз так просто о них говоришь? — хмыкнул Пак, неосознанно задев что-то внутри товарища: да, были панические атаки, такие приступы, что забывал, как дышать, голова кружилась, а в горле стояла горечь. Чон в ответ лишь хмыкнул и ничего не сказал. Когда-нибудь до его друга дойдёт, что нельзя ляпать первое, что приходит в голову. — Я тогда пойду скажу нужным людям, что ты точно будешь. У меня свободная пара, так что никто не заметит, что я ушёл. Бывай. — Во сколько бой? — крикнул вслед Чимину Чонгук и кинул сигарету на землю, затушивая её ботинком. — В восемь, как всегда!* * *
Суджин зашла в аудиторию во время перерыва, поставила на стол Шухуа молоко и чмокнула в щёку, воркуя о том, что её подруге явно нужны витамины. От такой заботы становилось смешно, но Е послушно вставила трубочку в пакет и принялась пить, слушая пересказ университетских сплетней. Как же она скучала по этому: простым разговорам, в которых нет стремления докопаться до правды или же вызвать неприятные воспоминания, заботе Со и заинтересованным глазам студентов, в том числе и Минни, что повернулась к девушкам и слушала их разговор, положив подбородок на руки, что покоились на столешнице. — А ещё я слышала, что к тебе хочет подойти Сон Юци, нынешний председатель клуба волонтёров, и позвать тебя обратно, чтобы ты была на своём месте, — произнесла Суджин и, взяв у Шу молоко, немного отпила. — Она очень сильно хочет тебя видеть, кажется, я никогда её не видела такой счастливой. — Когда она счастлива, то напоминает щеночка, который виляет хвостиком из стороны в сторону, — проговорила внезапно Минни, хихикая и вызывая самое настоящее недоумение у других студенток. — Мы с ней знакомы, так что я могу о ней так говорить. Но будь осторожна, Шухуа-щи, порой Юци очень уж сильно запрыгивает на людей. С Сон Юци Шу была знакома поверхностно: когда девушка шла из деканата, придерживая живот из-за осознания, что она беременна, студентка с двумя милыми каштановыми хвостиками была единственной, кто попался на пути, да и она тоже являлась волонтёром, что с умилением чесал собак. Не объявили никаких торжественных церемоний по передаче полномочий, Е просто взмолилась, чтобы всё прошло быстро, так и произошло — Юци, сжав кулачки и сказав «файтин», стала главной, а Шу, роняя горючие слёзы, шла домой, глотая оскорбления от родителей. Занятие сексом до свадьбы — грех, изнасилование — грех, лишение ребёнка, пусть это и была внематочная беременность, — грех. Мама ударила её по щеке тряпкой, как только узнала, что дочь больше не девственница, а отец сказал, что она должна покаяться и забрать заявление из полиции. Шухуа не сделала ничего из этого и лишь благодаря командной работе в больнице осталась жива, потому что, по логике родителей, лучше уж мёртвая дочь, чем мёртвый её ребёнок. — Я надеюсь, Юци знает, в какой группе я обучаюсь теперь, — произнесла Шу, чуть сжав собственные пальцы. — Может быть, она скоро придёт, кто её знает. Прозвенел звонок на пару, и Суджин поспешила удалиться из аудитории, помахав напоследок новой знакомой и улыбающейся таиландке. Энергия так и сочилась из Со — все видели её походку: лёгкую, плывущую, она улыбалась каждому. К таким людям чаще всего тянулись, рядом с ними расцветали, как прекрасные бутоны после дождя, а ещё тёплый аромат безлактозного молока окутывал, заставляя льнуть в объятия и дарить заботу. Когда-то и Шухуа была такой: носила печенье в клуб, председателем которого являлась, улыбалась, когда Юнги забирал её с учёбы, хоть и ворчал о том, что не обязан это делать, а также излучала тепло, схожее с солнечным. Вера в людей немного иссякла, как только Мин повалил тогда её на пол, когда ударил, говоря, что она грязная шваль, когда вторгся в её тело и сделал больно. — Где Йонтарарак? Необходимо срочно решить, что делать на посвящение первокурсников, а она на собрания не уходит, — в аудиторию зашла девушка, тщательно сканируя ряды столов цепким взглядом. Удивительно, но студентка, сидящая прямо перед Е, внезапно присела на пол, прячась, и сделала знак новенькой, мол, не выдавай меня, отведи глаза. — Минни Ниша! Я тебя видела! Выходи, засранка такая! Университетская староста, самая главная, была выбрана на свой пост не случайно — Чон Соён, а именно так звали её, могла людей строить, чтобы они по струнке ходили и ничего не говорили. Эффектная блондинка с короткими волосами умела быть и доброй, и злой, часто помогала людям, а ещё являлась одной из университетских чирлидерш, что подбадривали баскетбольную команду на соревнованиях. Поговаривали, что она с кем-то из команды встречалась, но сама Чон шутила, что её парни — это бумаги в кабинете для заседаний студенческого совета. Шухуа лишь косвенно была знакома с Соён, что, абсолютно ничего не стесняясь, нагнулась, выудила хлопающую глазами тайку из-под стола и водрузила на столешницу несколько бумажек. Видимо, это была анкета, потому что Минни выдохнула и схватилась за ручку, принимаясь что-то писать под ругань председателя. Шу, улыбаясь, вспоминала, как, создавая собственный клуб, пришла к Соён, боялась её неимоверно, но девушка помогла, всё объяснила, и вскоре стали существовать волонтёры, в которые пошёл народ. Всем было интересно, что там делали, но вскоре пришлось выставить определённые ограничения, ведь слишком много волонтёров — это плохо. — Погоди-ка… — блондинка устремила взор на тихо сидящую девушку, что смотрела расписание пар и старалась его переписать в ежедневник. — Е Шухуа?! В стенах университета порой в шутку говорили, что академический отпуск — это формальность перед забиранием документов, потому что ясно, что мало студентов возвращалось обратно, а если и приходили, то ломались в течение месяца-двух и уходили. О них никто старался не вспоминать, но именно Шу посчастливилось стать более-менее знаменитой, и её имя было у многих на слуху. — Мать моя женщина, а я думала, что ты ушла с концами, — Соён улыбнулась и забрала у Минни заполненные листки. — Ты как сегодня после учёбы? Не хочешь посетить одно из скучно-занудных заседаний студсовета? — У меня литературный клуб, так что, пожалуй, в следующий раз, — в ответ подарила улыбку Шу. Соён испарилась из аудитории сразу же, как вошёл преподаватель, задержавшийся из-за внезапного совещания, которое объявили на перерыве. Пара официально началась с опозданием.* * *
— Мы часто просто пьём чай, едим сладости и говорим о книгах, так что нас можно назвать клубом задротов, которые пьют только чай и питаются одним печеньем, — Шухуа захихикала вместе с Минни, которая после долгих пар тянула куда-то девушку. В клубах студенческой самодеятельности не существовали различия факультетов, не было ссор и конфликтов. Люди, объединённые одной идеей и увлечением, не могли конфликтовать. — Думаю, Тэхён снова всех будет призывать читать Дюма, а Миён будет говорить про то, можно ли вызвать любовь искусственным способом. — Это ж на основе каких книг она делает такие выводы? — Прочитала у Зюскинда «Парфюмера» и у Фаулза «Коллекционера», вот и понеслось, — Минни махнула ладошкой и улыбнулась. — Миён очаровательная, я обещаю, она тебе понравится. Она чем-то напоминает тебя. Нет, эта Миён явно не такая разбитая, в её глазах не потухли огни жизни и любознательности, коих уже давно нет у Шухуа. Девушка прикрыла веки, понимая, что сейчас делает шаг вперёд по своей жизни, познакомится с новыми людьми, примет их привычки и будет обсуждать с ними книги — то, во что влюбилась, когда была в академическом отпуске, хотя не читала где-то с подросткового возраста. Возможно, так на неё повлияла стремительно изменяющаяся реальность — хотелось закрыться от неё, не думать, что происходило лично с ней, а погружаться в иные истории, миры, эпохи и переживать вместе с героями их жизни. — Очаровательная девушка, читающая про серийных убийц — по-моему, это сочетание, достойное фильма, — проговорила Шухуа, когда Минни Ниша открывала дверь. — Да, фильма про серийных убийц, — хохотнула студентка и внезапно упала на колени, сражённая кексом, что прилетел из кабинета. — Что вы тут за курятник устроили?! В каждом клубе царила своя атмосфера, и литературный не был исключением из правил. На столе, крича, стояла девушка, в руках у которой находилась упаковка с печеньем, и едой она обстреливала парня с фиолетовыми волосами, что прикрывался руками и старался всеми силами ускользнуть. Как только Минни, стянув с собственных волос клубничный кекс, запустила им в стоящую на столе девушку, она упала прямо в объятия парня, что её поймал, и уставилась на вошедших. — Заседание официально объявляю открытым, Нам Джун, ставь чайник, — Минни Ниша вынула из ящика стола зеркало и посмотрела на испорченные волосы. — Миён, Тэхён, вы чего как дети малые? Людей пугаете новых, давайте хоть день будем притворяться нормальными, а не как всегда. Миён слезла с рук молодого человека, поправляя юбку и отправляя в его рот шоколадное печенье, которое до этого держала в руках. Она действительно была очень красивой: правильные черты лица, большие глаза, губы, что улыбались, и в этой улыбке не виднелось ничего плохого. Тэхён же хлопал ресницами, и Шухуа приметила на одном глазу двойное веко, что придавало парню шарм. Нам Джун внезапно щёлкнул кнопкой, включая электрический чайник, который находился буквально рядом с топчущейся на пороге девушкой, и первым протянул ей руку, произнося: — Ким Нам Джун, я с факультета режиссуры. Вскоре Чо Миён и Ким Тэхён тоже назвали свои имена, знакомясь с Е Шухуа, по первому впечатлению — с тихой девушкой, что осторожно говорила про себя, а потом достаточно вежливо рассказывала сюжет недавно прочитанной книги. Казалось, что двое из людей, что находились в клубе, имели друг к другу определённую симпатию, но вели себя как самые настоящие дети, да и к тому же были младше остальных. Нам Джун казался самым старшим и умудрённым, говорил, что недавно прочитал Достоевского в оригинале и произнёс, что читать на русском — это как пепел лизать, нет в языке определённой эстетики, как во французском. — Оппа у нас полиглот, — шепнула Йонтарарак, — знает несколько языков и может свободно на них общаться. Впечатление о ребятах сложилось очень хорошее. Шухуа почувствовала себя в комфорте и безопасности, и кажется, впервые готова была по-настоящему и широко улыбнуться в компании практически незнакомых людей. Обменявшись со всеми номерами телефонов, девушка решилась всё же поехать к себе домой, и пусть там будет одиноко, пусть там хранилось множество плохих воспоминаний, внутри её грели мысли о сегодняшнем дне, когда она вышла из зоны комфорта и влилась в коллектив.