* * *
Обновлённый статус социальной сети на страничке Со Суджин говорил о том, что она встречается с Чоном Хосоком. Надо же: не Шухуа, не многочисленные друзья парня первыми не узнали, а интернет, только потом Су, сбиваясь, рассказала Шу о том, что они пришли к одному мнению — жизнь дана одна, а их роман вырос буквально на глазах. Зачем прекращать встречи, проводы до дома, совместные обеды, если можно начать встречаться и просто показывать всем, что ты счастлив? Е, конечно же, придерживалась другой линии поведения, но возникать не стала: подруга — совершенно другой человек, не она сама с её принципами и травмами. Но долго разговаривать было нельзя — репетиция пьесы продолжалась, а Шухуа была главной героиней. Ким Чону, читавший как-то на конкурсе сочинений про саудаде, играл в постановке принца и очень был доволен тому, что ему в пары поставили такую красивую студентку, что попеременно извинялась и при танце держала его руки лишь кончиками пальцев, будто боялась, что сломает ему кости. Шухуа, красивая в своём платье и с искренним смущением на лице, вызывала у него положительные чувства, а Юци умиленно сложила руки, потому что ей нравилось наблюдать за взаимодействиями своего кумира и какого-либо парня рядом. — А теперь Золушка теряет один кроссовок и убегает за кулисы, — громко проорала Соён, и Шухуа устремилась за занавески, немного хромая — Чону пару раз наступил ей на ноги и предложил даже на выступлении понести её на руках. — Принц, ты растерян, где там твоя реплика? Минни Ниша, наблюдающая вместе с остальным литературным клубом репетицию, хохотала во всё горло, когда на балу сёстры Золушки пытались изобразить себя Дженни, Розэ и Лису из BlackPink, но у них не получилось — то «Дженни» упадёт на пол под слова «Твои глаза говорят сами за себя, я знаю», то вклинится «мачеха» в танец, изображая Джису. Соён просто не могла удержаться, а Юци постоянно била её по рукам и говорила, что она отбирает чужой хлеб. Литературный клуб совершенно нелитературно показывал свой восторг, Миён, заразившись энергией, буквально полезла на Тэхёна, но тот смог утихомирить девушку и даже пригласил её на танец, когда Шухуа и Чону в который раз вышли на сцену. — Эй, парочка, на вас будет всё внимание, а не наших актёров! — прокричала Соён. — А мы тоже Золушка и принц — вообще-то, мы встречаемся, — сказал в ответ Тэхён, и его безумная возлюбленная чмокнула его в губы на глазах у всех. У Минни покраснели щёки — только бог, она сама да Шухуа знали, что ей хотелось повторить такой же сумасшедший поступок с человеком, что сидел слева от неё — с Нам Джуном, который ещё явно не ведал, что уже являлся целью девушки. — Может, нам в конце действительно включить поцелуй? — задумалась Соён, и Шу покраснела до корней волос — нет, не надо! Точно не сейчас, когда Чонгук согласился посмотреть постановку и даже прийти с букетом роз, если не забудет и не передумает. — У меня девушка есть, — пролепетал Чону, тоже покраснев, — и я не думаю, что Шухуа-ши согласится на это, мы с ней не настолько близки. — Всё нормально, у меня тоже есть молодой человек, — Шу поклонилась и слегка отвернулась — да, она не до конца могла называть Чонгука своим молодым человеком, но так его называть очень хотелось. — Соён, мы прогнали постановку уже три раза, завтра выступаем. Думаю, нам хватит. Нам надо только реплики повторить. — Поддерживаю! — сказали остальные и усиленно стали уговаривать своего негласного лидера прекратить пытку. Под давлением большинства Чон сдалась и просто подняла руки вверх, сказав, что их незнание текста на её совести не останется. Шухуа, переодевшись и оставив платье за кулисами, вышла к друзьям и сразу попала в их объятия, которые уже заранее поздравляли её с дебютом и в шутку говорили, что она явно их покинет после ошеломительного успеха на сцене. Юци пожелала литературному клубу новых членов и процветания, Соён лишь кивнула уходящим, крикнув своим коллегам, что они должны остаться ещё на пару минут. — И давно вы вместе? — спросила Минни у парочки, что шла за руки. Миён обернулась назад и хитро улыбнулась: — С этого нашего поцелуя мы и вместе, — Тэхён вторил ей кивком головы и ущипнул девушку за нос. — Эй, что ты себе позволяешь?! Они оба были своеобразными безумцами, которые не следовали общепринятым нормам: легко гуляли по ночам, перебегали дорогу на красный сигнал и имели пару совместных мечт. Чо не хотела признаваться первой, ходила вокруг да около, пока Ким, которому симпатизировала эта девочка, любящая любовные романы и лапшу быстрого приготовления, во сне как-то не сказала, что она любит Тэ. — Я бы тоже так хотела, — щёки Минни лихорадочно заалели, и она обернулась к Нам Джуну, который, хмурясь, с кем-то переписывался. — Н-Нам Джун, можно тебя на пять секунд? Шухуа не могла никак повлиять на одногруппницу, которая вбила себе в голову то, что ей обязательно надо признаться Киму, иначе всё студенчество напрасно. Все эти признания первыми редко приводили к чему-то хорошему, а с импульсивностью Минни всё могло спуститься к катастрофе, если ей откажут, не примут чувства, что бурлили внутри. Е чувствовала на подсознательном уровне, что ей откажут, ведь Джуна интересовала только учёба и работа, всё остальное — неважно, ненужно и устаканится потом. — Я люблю тебя! — кажется, всё смолкло в голове Шу, которая обернулась и наблюдала за запальчивой сценой, в которой студентка нервничала, заламывала пальцы и выглядела очень смущённой. Весь её облик намекал на то, что она ожидала взаимности, но… — Прости, но я не могу ответить тебе взаимностью, — Нам Джун достаточно глубоко поклонился, сожалея, что расстраивал такую славную девушку, но он к ней не чувствовал ничего из разряда романтики — только уважение и дружеские чувства, которые не поколебало даже внезапное признание в любви. Вот так, на глазах Шухуа, разрушилось всё внутреннее состояние Минни Ниши, которая хранила в себе трепетную надежду на то, что не будет одинока. Накануне спектакля, когда ей просто необходим отдых и отсутствие стрессов, она утешала девушку, что просто позорно расплакалась, когда они оказались в автобусе, а Ким заказал себе такси.Глава 12
23 октября 2021 г. в 16:19
Шухуа не могла отойти ни на шаг от Чонгука — ноги приросли к земле, руки к его телу, а сама она не могла наглядеться на его лицо, которое до сих пор хранило следы побоев. Многое прояснилось, сказать правду оказалось проще, потому что за этим последовала награда в виде жаркого поцелуя от девушки, которую тот любил по-настоящему всей своей душой, осколки коей вгрызались под рёбра и причиняли боль. Даже от лица Шу рядом с собой в каком-то смысле было больно, места, которых она касалась, горели огнём святой Инквизиции, а её глаза стреляли как ружьё опытного охотника в утку.
— Прости, — прошептала она, смущённо отведя взгляд, но не отпуская его из своих объятий, что грели, если не обжигали. — Я не знаю, что на меня нашло. Возможно, я просто не выспалась, вот и…
Чонгук прикоснулся губами к её горячему лбу, вдохнул аромат волос и понял, что не сможет её больше опустить, только было страшно от этой нежности, появившейся внутри. Хотелось передать весь трепет девушке, что замерла от поцелуя, но он же мужчина, а мужчинам надо скрывать все свои эмоции внутри — они должны быть мужественными, ни одна слезинка не выкатится из глаз, ни один стон не покинет губ. С Шухуа хотелось являться открытым, показывающим, что у него есть эмоции и чувства, которые он испытывал.
— Ох, голубки! — раздался сверху голос, и Шу вздрогнула, резко оборачиваясь и смотря прямо на Суджин, которая, открыв кухонное окно, глядела на них с собранным небольшим рюкзаком подруги. — А вы неплохо вместе смотритесь. Шухуа, тебе сейчас на вторую пару надо бежать, потом на репетицию, давайте побыстрее.
Со будто знала целиком распорядок дня подруги, что, покраснев, встала под окна, приготовившись ловить свои вещи; она вполне успешно поймала рюкзак, прижимая его к себе, но всё боялась посмотреть на Чонгука, который был рядом. Значил ли этот поцелуй, что у них будущее впереди совместное, полное любви, жизни? Девушка не знала ответа на этот вопрос, а повернуться и встретиться глазами с молодым человеком было до сих пор страшно.
— Пойдём, я заказал такси, — раздалось над ухом, и Шухуа всё же взглянула на Чона. Он смотрел на неё с нежностью, всё вокруг меркло от одной его улыбки, все печали и невзгоды забывались. Поцелуи имеют чудодейственную силу, особенно когда в него вложена вся любовь, что была у молодого человека. — Домчим сначала до твоего дома, а там уже напрямик до университета. Я заплачу.
Он взял девушку под локоть и осторожно повёл её от дома, из окна которого до сих пор высовывалась Суджин, дабы запечатлеть парочку, которая засела в её сердце и отказалась уходить. Они были милыми вдвоём, немного смущёнными, и даже она сама не знала, что такой парень, что снаружи напоминал опасного бандита, связанного с уличными преступлениями, способен так трепетно и осторожно держать хрупкую девушку, которая хоть и не сломается от одного его движения, но может пострадать. Это она не знала ещё о том, что Чон, весь израненный и помятый после боя, пришёл к её подруге: не к себе домой, не к своим немногочисленным друзьям из университета, а именно к ней.
Они ехали в такси вместе, и Шухуа не могла не держать голову на плече парня, наслаждаясь его теплом, ароматом тела и мягкостью ладони, что лежала поверх её руки. Они молчали, но внутри обоих горели торфяные пожары без права тушения, тянуло друг к другу, но таксист смущал частыми взглядами в зеркало заднего вида. Когда он припарковался рядом с домом Шу, та, скрепя сердце, отпустила руку Чонгука, а потом устремилась к себе в квартиру, дабы там, подобно урагану, собрать всё нужное для учёбы. Пенал с двумя тетрадями полетел в рюкзак, а также она захватила с собой одно из длинных платьев, которое давно валялось в шкафу, пару вещей побольше и погрязнее, чтобы было максимальное сходство с Золушкой-домработницей, и любимые кеды.
Соён уже волновалась, потому что не знала расписания Шу, и та поспешила успокоить старосту: ей надо было лишь ко второй паре, а потом на минутку в клуб, следом — на репетицию. Чон, уже поднявшая всех, по привычке своей, на уши, успокоилась, села и больше не возникала — в тот момент пришло осознание, что за ответственных людей нервничать не стоит, ведь они сами найдутся и придут, как Е Шухуа, которая абсолютно спокойно сидела рядом с Чонгуком в машине и легко улыбалась ему.
— Наличными или картой? — задал вопрос водитель, когда остановился рядом с университетом. Он терпеливо ждал, когда Чон отсчитает деньги и выдаст нужную сумму, чтобы потом поклониться и уехать на следующую точку, где ждали либо такие же студенты, что потом так же тихо будут сидеть сзади, либо одинокие люди, которые сядут вперёд и будут болтать без умолку о своём одиночестве. — Хорошей учёбы!
— Спасибо, а вам хороших клиентов, — улыбнулась Шухуа, когда Чонгук помог ей вылезти из автомобиля, а потом закрыла дверцу.
Шухуа всегда была достаточно доброжелательной с людьми, поэтому она многим и нравилась — она могла абсолютно спокойно поддержать человека не только словом, но и делом, говорила правильные и нужные слова, никого не задевала. Она обращалась с людьми так, как хотела, чтобы обращались с ней.
— Ты… придёшь завтра на моё выступление с театральным клубом? — с надеждой спросила Шухуа, подняв блестящие тёмные глаза на Чонгука. — Мы ставим «Золушку», я там в главной роли.
— Конечно, — если бы она это спросила у него пару дней назад, он бы резко ответил, что не ходит на всякую «студенческую самодеятельность», но что-то в нём перевернулось, а его рука потянулась к руке девушки. — Может, мне принести цветы? Всё-таки это твой дебют на сцене, я хочу тебя порадовать.
— Да что ты, не стоит, — Шу перехватила его руку и почувствовала, как затрепетало сердце.
Чонгук чуть наклонил голову, намереваясь её поцеловать вновь, но им помешали — звонок раздался по всему университету, оповещая студентов об окончании первой пары, и Шухуа лишь выдохнула ему в губы, отворачивая лицо и шепча «мне пора». Она не хотела, чтобы их общее счастье кто-либо видел, потому с трудом разъединила руки и пошла в сторону аудитории, слегка улыбнувшись парню, которого подсознательно уже называла своим.
А он действительно был уже её: сражённый наповал, страждущий следующего прикосновения и поцелуя, а ещё узнавания всех тайн, что связывали по рукам и ногам девушку, что стремительно удалялась к кабинету в компании внезапно появившейся Минни Ниши. Она поражала тем, что возникала в разные неудобные моменты, — ей надо было на факультет журналистики идти с такой чуйкой на разные сенсационные события.
— Чонгук, на пару слов, — Чимин поймал своего бойца за локоть, ведя его по направлению к мужскому туалету. Он видел, в компании кого Чон зашёл в университет, кого явно целовал, кто от него отошёл. Как только они вошли в закрытое помещение, в котором пахло хлоркой, Пак наморщил нос и уставился на блондина. — Ты где был, чёрт возьми, всё это время?
Чон, не приходя домой, ночевал в чимчильбане, заплатив наперёд за несколько дней: тёплые помещения, как он думал, способствовали выздоровлению, и денег действительно хватило на всё. Зато ничем не пах, пока там находился, вымывался, просил работников перевязать себе рёбра, а вчера даже сходил ко врачу, чтобы тот сделал рентген. Всё было хорошо — вот тогда парень и объявился перед Шухуа, принял от неё поцелуй и робкие прикосновения к самому себе.
— А тебе так хочется это знать? — нахмурился Чонгук. — Мне кажется, что ты интересуешься не как друг, так что отвечу сразу: я не пойду на ринг. Я не готов сейчас рисковать своим здоровьем, чтобы потешить твоё самолюбие или помочь тебе заработать денег.
— Отец хочет поговорить с тобой, — затылок Чона покрылся льдом, что не тронулся даже от воспоминаний о солнечной Шухуа. — Попросил явиться в ближайшее время, потому что ты слишком многое себе позволяешь и обо многом забываешь.
Чонгук не мог ничего сказать — просто кивнул, понимая, что сделает хуже самому себе, если будет возникать и раскрывать рот на Пака Чимина, который не потерпит лишнего слова в свой адрес.