Глава 18
22 ноября 2021 г. в 12:56
Шухуа ничего не видела перед собой из-за слёз, что бесконечно катились из глаз, сжимала руки, ненавидела каждой клеточкой своего тела Чимина, которого хотелось удушить, чтобы он больше никогда и ни за что к ней не прикасался. Ей не хотелось больше чувствовать его руки на своих плечах, на своём лице, он стал ей настолько омерзителен, что она бы не погнушалась вызвать на него стражей правопорядка. Щека горела, уши тоже, и в таком виде девушка заявилась на лекцию, тихо, даже не извинившись перед преподавателем, прошла в аудиторию и приземлилась рядом с Минни.
— Я не хочу сейчас говорить, — конечно же, староста группы увидела отпечаток ладони, который будто въелся в кожу, подобно ожогу, собиралась уже обо всём расспросить, но мольба в глазах одногруппницы говорила сама за себя. — Давай после пары.
Шухуа долго всё хранила в себе, очень, но после пары, когда она пришла в литературный клуб, просто расплакалась, понимая, что не мог больше всё в себе держать. Этот Пак Чимин — отвратительный человек, который не гнушался ударить человека, что заведомо слабее и сдачи не даст, а ещё старые принципы, впитанные с молоком матери, не дали поднять руку в ответ и обрушить столь же мощный удар. К сожалению, получился только сбитый рассказ в объятиях Минни Ниши, когда Тэхён наливал горячий чай, а Чонгук, сказавший как-то, что не сунется больше в «университетские активности», ходил из угла в угол, как тигр по клетке, и не знал, что делать.
Точнее, он знал, что делать, но вместе с тем понимал, кому он хотел больно сделать.
Он же знал, что, ударив Чимина, получит удар в разы больнее.
— Ну-ну, держи чай, — Ким погладил девушку по плечу и передал кружку. — Он не посмеет тебя и пальцем больше тронуть, мы не позволим больше тебе ходить одной, потому что этот ублюдок распускает руки.
— Он посмеет, — проговорил Чонгук, и все обернулись на парня, который со вздохом сел на стул рядом с Шухуа и буквально вырвал её из объятий подруги, прижимая к себе. — Я знаю его лучше, чем вы все. Он не остановится на достигнутом — будет без конца третировать и добьётся того, что мы с Шу либо расстанемся, либо… либо просто оба исчезнем. И, — молодой человек чуть огладил волосы своей девушки и поцеловал её в висок, — милая, я предлагаю тебе просто сбежать со мной.
Это заявление было необычным для всех, кто его слышал, даже Миён, готовая на все безумства, застыла и расширила глаза от непонимания. Шухуа переваривала информацию некоторое время, и буквально все наблюдали за выражением её лица, ждали, что же она скажет на предложение. Конечно, намного проще убежать от всего, потому что можно банально не вытерпеть террора, загнуться, а им с Чоном так вообще противопоказано взаимодействовать с тем, что причиняло боль и заставляло ненавидеть всех и каждого.
— У меня в Тайване есть один друг, — никто не ожидал, что разговор начнётся именно с этого, потому все стали слушать тихую речь Шухуа, — если… ты хочешь спрятаться, то, обещаю, Тэн нам поможет.
С Тэном Шухуа познакомилась случайно, когда оба ходили в один театр в том возрасте, когда ещё особо нет планов на жизнь, а кошмар под именем «Мин Юнги» ещё не начался, и на самом деле их родители пытались тогда познакомить молодых людей. Да, всё было неловко, но они пообщались, поняли, что собеседник не настолько плох, но оба сразу поняли, что никогда не смогут быть вместе в качестве пары. Произошёл обмен номерами, они поддерживали изредка общение, и Читтапон, да, он был тайцем, часто говорил, что если возникнут проблемы, то к нему можно обратиться.
— Ты не говорила ни про какого Тэна, — Минни Ниша нахмурилась, и Шу махнула рукой — эта информация была незначительной, малозначащей, так что можно опустить и историю их знакомства, и то, как они сблизились. Сейчас Тэн жил холостяком, работал веб-дизайнером и навещал своих родителей по выходным, потому что у них, в отличие от его подруги, отношения были прекрасными. — Ладно, это не важно, но…
— Давай просто заберём документы, — Шухуа посмотрела на Чонгука, что выпучил глаза, не ожидая такого напора и того, что это сказала именно она, а не он. — Я могу сегодня-завтра списаться с Тэном, он сделает всё возможное, подключит все связи, чтобы мы уехали из Кореи. Ты согласен?
«Согласен» Чонгука заставило выпасть в осадок всех, кроме его девушки, что нахмурилась и кивнула. Она ходила на учёбу только для того, чтобы добыть новые знания и пообщаться, но порой она приносила больше вреда, чем пользы, особенно стычки с Чимином. Шухуа больше ни за что не позволит себя ударить, высмеять, сделать дурой — она решит все проблемы разом, перечеркнув абсолютно всё, хоть совсем недавно вернулась из академического отпуска.
— Если что, мы прикроем ваши задницы, — улыбнулась Миён, обнимая Тэхёна за талию. — Так что спокойно занимайтесь своими делами и будьте счастливы.
— Но это значит, что Шухуа покидает литературный клуб, — встрепенулась Минни, расширив глаза, но Нам Джун слегка сжал её плечо, будто приободряя. — Ты… ты действительно этого хочешь, милая?
— Если не выходит бороться, порой просто надо затаиться, — девушка закусила губу, опуская голову. — Я жила по этому правилу год и собираюсь ему следовать сейчас. Я официально покидаю литературный клуб, но надеюсь, что мы с вами, ребята, будем общаться. Каждый из вас стал мне дорог по-своему, я люблю вас и говорю точно — мы не прощаемся. Мы встретимся ещё.
И с такими словами Шухуа потянула Чонгука к выходу, потому что теперь она для себя точно решила — пора раскрыться самой, раз её парень уже рассказал о себе всё.
Они ехали достаточно медленно: образовалась вечерняя пробка, потому пара сидела, держась за руки, и просто смотрела в окно, любуясь пейзажем города. Мимо проплывали огни, проходили люди, кутаясь от непогоды, но в сердцах двух студентов звучали отголоски весны, которая проявлялась в нежных взглядах и ласковых улыбках. Чонгук не любил никого и никогда так, как сейчас, был счастлив лишь от одного присутствия любимой рядом и верил, как ребёнок, что у них всё наладится в конечном счёте. После длительной чёрной полосы Вселенная должна принести свои извинения в виде появления белого цвета.
Высадившись из автобуса, молодые люди пошли медленно к дому, такому привычному девушке, и та неожиданно осознала одно — чтобы уехать, она должна покинуть это милое сердцу гнёздышко. Она справится когда-нибудь с этим, сможет пережить и оставить всё за спиной, может, даже верила, что потом они снова осядут в любимом Сеуле, но пока план включал в себя лишь некоторые пункты: рассказать Чонгуку о своём прошлом, собрать вещи и улететь в Тайвань.
Они зашли в подъезд и тихо поднялись наверх, как всегда, не встречая соседей, что вежливо бы поздоровались, но также нашли бы повод для банальных сплетен — с кем там ходила их соседка, что их связывало, нравились ли они друг другу и будут ли играть свадьбу. Конечно, Шухуа бы посмеялась с этих разговоров кумушек, что любили перетирать кости знакомым и незнакомым людям в свободное от готовки кимчи время, но и задумалась вместе с тем. Хотя она была уверена, что Чон будет ей верен и ни за что не бросит в трудном положении, как сделали их собственные родители, жаль только, что ситуации разные.
— Я католичка, — выдохнула Шухуа, будто признание в том, какую веру исповедаешь, являлось наказуемым. Двумя минутами ранее она с Чонгуком пришли в её квартиру, девушка написала Тэну и даже дождалась обратную связь — молодой человек сказал, что будет рад помочь. Нужные документы давно лежали на руках, потому билеты можно было заказывать хоть на завтрашний день. — Мои родители воспитывали меня так, как говорится в Евангелии, в строгости, я каждый день молилась, ходила в церковь… и мне это нравилось. Наверно, я любила говорить с Богом до того момента, как родители не задумали мне найти жениха.
Эта история была слишком личной, сердце стучало быстро, и девушка на некоторое время замолчала, собираясь с мыслями. Она повернулась к Чону спиной, дабы он не видел её застывшей маски отчаяния на лице, не переживал за неё тот ужас, а сам парень в этот момент хотел обнять свою ненаглядную и сделать так, чтобы она больше никогда не страдала.
— Его зовут Мин Юнги, — продолжила Шухуа. — Он ненамного меня старше. Я жила уже тогда отдельно от родителей, и его просто подселили в мою квартиру, сказав, что с этим мужчиной я буду жить на протяжении всей жизни, именно ему должна прислуживать, именно от него должна иметь детей и никогда не изменять. Папа наглядно мне показал, что бывает при изменах — я тогда не знала, но моя мама согрешила, занявшись любовью со священником, потому что их друг к другу тянуло, и папа высек её. У неё столько шрамов на спине, что мне кажется, будто там в своё время просто живого места не было.
Чонгук всё же встал, подойдя к Шу и обняв её за талию, — он только так мог показывать свою любовь и привязанность, ничего не говоря, и девушка, кажется, постепенно стала приходить в себя.
— Я не помню, когда всё произошло, но этот ублюдок изнасиловал меня прямо здесь, на полу кухни, — Шухуа рвано выдохнула и прижала руки к груди. — То пятно, что ты заметил, было пятном крови. Я думала, что выскоблила всё, но оказалось, что нет. Я была девственницей. И я забеременела от этого урода.
— А где сейчас этот Юнги? Где сейчас твой ребёнок? — Чонгук готов был принять её любую: пусть искалеченную, пусть с ребёнком, он бы заменил отца, стал бы лучшим, которым можно гордиться. Но в квартире не было никаких упоминаний о младенце, которому сейчас приблизительно год: ни игрушек, ни одежды, ни фотографий в рамках на стенах. Закрадывались худшие подозрения, и дрожь девушки говорила о том, что случилось что-то страшное.
— Когда я лежала в больнице со вскрытыми венами, — Шухуа показала шрамы на запястьях, которые старательно пыталась скрыть, — я решила, что мне нужно переступить через себя. Я недостойна быть с этой мразью, по закону его можно засудить. Жаль, конечно, что я ванну приняла, но всего, что надо, на одежде было предостаточно, и я достаточно быстро выиграла суд. А потом, буквально спустя пару месяцев, у меня случился выкидыш. Внематочная беременность, — на этом девушка задрожала, — я могла умереть, но я выжила, и доктора сказали, что я могу больше не родить. Я хотела покончить с собой, я давно отошла от религии, но я смогла перебороть себя и просто прийти ко врачу. Я уже давно сижу на антидепрессантах, и знаешь, Чонгук, мне помогает. Я не приемлю насилие, в особенности по отношению к себе, и в таких людях, как Чимин, я вижу Юнги, и мне хочется убежать.
Чонгук понял теперь всё: почему Шухуа именно такая, а не как остальные девушки, напоминала мечущегося зверька и страдала от панических атак. Её хотелось лишь обнимать, лелеять и ласкать, чтобы она больше не чувствовала себя одинокой, нелюбимой, изнасилованной. Он понимал на уровне интуиции, что у девушки очень хороший врач, раз смог скорректировать всё, ведь Шу не убегала от него, спокойно шла на контакт, даже переступила через себя и дала ему банально второй шанс.
Шухуа — светлый луч, и такой, как она, больше нигде нет, она дала ему надежду на хорошую жизнь и готова следовать за ним в любую яму.
— Я люблю тебя, — прошептал Чонгук, зарываясь носом в макушку девушки; волосы пахли шампунем с какими-то цветами, и парень улыбнулся. — Я хочу быть с тобой всегда.
— Я тоже люблю тебя, — выдохнула Шухуа. — Ты знаешь, что расколотые души тянутся друг к другу и что в таком случае люди находят такого же человека, способного излечить?
— Тогда я буду той расколотой душой, которая поможет тебе восстановиться.
Чон решил не спешить ни с чем: конечно, зная теперь весь набор травм, хотелось лишь обсуждать пути решения проблем и ждать, когда Шу примет парня целиком и полностью. Нет, она не видела в нём монстра, но не готова была разделять с ним постель, а убежать — можно, зачем тогда у людей есть жизнь?
Жизнь создана для любви и риска.
На следующий день Шухуа и Чонгук пришли в деканат после пар, прогуляв их, и попросили себя отчислить сейчас же, выдать документы и позволить им уйти. Руководство университета удивилось такому решению пары, у них не было внятных причин, чтобы уходить, тем более вместе, ведь одна из лучших активисток, правда, в прошлом, не могла быть вместе с трудным детдомовским парнем. Их объединяли множественные шрамы, совместное решение и уговор с Тэном, что встретит их в аэропорту. И, честно, они были счастливы.
Чон быстро забежал в квартиру, которую делил с Чимином, забрал остатки своих вещей, потом метнулся в другую квартиру, связываясь со знакомым агентом и уславливаясь, что тот продаст её и просто перечислит парню деньги. Шухуа собралась намного быстрее: вещи для новой жизни уместились в чемодан и спортивную сумку, но она лелеяла мечту когда-нибудь вернуться в чистую однокомнатную квартиру, где пахло едой и её духами, потому не стала выставлять её на продажу.
— Я чувствую запах новой жизни, — Чонгук сидел в такси, что направлялось в Инчхон, блокируя все ненужные номера в мобильном телефоне, а потом просто решил избавиться от сим-карты в аэропорту, чтобы порвать со своим прошлым и зажить в новой стране счастливо. — Конечно же, плохо, что я не попрощалась со своими друзьями нормально, но они могут написать мне при любом случае. Но… ты счастлив, Чонгук?
— Очень, — ответил парень и улыбнулся. Он прижал к себе Шухуа, что улыбалась, и понимал, что больше никогда и ни за что не бросит её, не убежит от неё и не оставит на попечение этого самого Тэна, которому не особо и доверял. — Я очень счастлив, поверь.