Рен
В гавани раздавался гулкий топот шагов по трапам кораблей, что прибыли незадолго до полудня. Это солдаты легиона покидали свои суда. — Шире шаг! Деканы, стройте людей в походный ордер. Живее. — Рен, мои парни выгрузились. Твои как? — На три четверти закончили. Готов выдвигаться? — Да. Сейчас деканы строят их у выхода с пирса. Ты знаешь, куда нам идти? — Примерно. Командир в своём приказе приложил карту и обещал прислать сопровождающего. Если он не появится — пойдём по карте. — Ну и так сойдёт. Как думаешь, у бойцов будет время отдохнуть. — Честно? Не знаю, Викерс. Если мы настолько срочно потребовались командиру, что свой приказ он отправил порталом, а всю дорогу был активен ускоритель… В таком случае покой нам и не снился. — Да ладно тебе. Джек не зверь. Должен дать бойцам отдохнуть. — Ты сам понял, что сказал? И не забывайся. Командира здесь нет, но это не повод для неуважительного отношения. — Да забей. Сам же знаешь, что пока его приказы исполняются — ему плевать на наше поведение. — Вот только его терпение не безгранично. И ты сам знаешь, что бывает с переполнившими его. — Так то да. Тут не поспоришь. Гляди, твои походу готовы. — Вижу. Опцион Келит? — Центурия построена, господин центурион. — Хорошо. Выдвигаемся ко входу на пирс. Мы будем ждать вас там. — Слушаюсь. Центурия! Слушай мою команду… — Крики Келита стали постепенно удалятся и становится тише, пока не были заглушены грохотом марширующей центурии. По хорошему следовало бы вести центурию самому, ведь согласно уставу опцион может управлять походной колонной центурии только в случае отсутствия центуриона. Но на такое небольшое нарушение можно и пойти по просьбе подчинённых. Викерс может сколько угодно считать меня фанатиком устава, но на самом деле это не так. Просто во всём должен быть порядок. А если опцион Келит немного покрасуется в порту, где он вырос и где его знает даже рыба, то порядок будет нарушен не сильно. В целом служба в легионе мне нравилась. Даже без работы на командира это было вполне неплохое и уважаемое дело. А самое главное, оно было достойным и правильным. Как и завещал когда-то отец. Отец. Старый гончар, что так любил своё ремесло. Он мог часами творить, выдавая настоящие произведения искусства. И всегда улыбался при этом, искренне наслаждаясь своей работой… Пожалуй только нас сестрой он любил больше, чем свою маленькую мастерскую. Он до последнего вздоха защищал нас в тот злополучный день. Он вытащил сестру из пламени пылающего дома. А потом закрыл своим телом люк в канализацию, когда очередной плевок пламени накрыл квартал. От него не осталось даже пепла, что можно было бы похоронить на кладбище. Да и не до того было. В городе сожжённом пожаром у двух сирот были куда более важные заботы, чем достойные похороны. Трое суток я ухаживал за Гринеей. Она бредила, её раны покрывались гноем, что прилипал к повязкам, а из горла раздавались только сиплые хрипы. И никто не мог помочь. Даже медики легиона, что пришел спустя сутки после налёта, сказали, что она безнадёжна. И всё, что ей остаётся — медленно умирать, сходя с ума от боли. Командир появился в последний момент, когда я, со слезами на глазах, собирался нанести удар милосердия. И дал мне выбор. Моя жизнь в обмен на её. Только и всего. Стоит ли говорить, каков был ответ? Почти пять часов он колдовал над ней. И говорил. И объяснял. Пока он отросшими на пальцах когтями срезал с меня мою кожу — рассказывал про то, как устроен человек. Словно походя объяснил, как устроен мир, параллельно приживляя мою кожу сестре. Когда он словно арфу настраивал голосовые связки Грини — объяснял свои мечты и желания. А когда он стряхнул с рук последние капли кровавого гноя, было объявлено, что мой долг вступает в силу. И уже через месяц, как только наросла новая кожа, я вступал в легион. С тех прошло уже несколько лет. Город давно восстановили. Сестра вышла замуж и родила двух замечательных племянников. Джека и Рона — названных в честь командира и отца. А я… А я служу Призраку. И пусть многие его методы спорны, но не мне его судить. А цели его достойны. Ведь что может быть правильнее, чем человек, свободный от гнёта каких-либо тварей? А жертвы… В ту ночь Призрак объяснил мне, что мир всегда стоит на чьих-то костях. И только в наших силах, чтобы это были не наши кости…***
Конечной точкой маршрута оказалась ещё одна гавань, около которой находились наскоро возведённые бараки. Эта гавань стояла на реке, рядом с небольшим лугом, что выполнял роль плаца и тренировочной площадки. И именно на ней легионеров ждал командир. — Здравия желаю, господин Трибун. Когорта прибыла в полном составе. заболевших, раненых, дезертировавших нет. Центурион Рен, доклад окончил. — Вольно. Рен, Викерс. У вас час, чтобы разместить бойцов. До рассвета у них свободное время. А вас я жду у пристани. — Есть. Бойцы! В колонну по одному на вход… И вот спустя час, что ушел на размещение и передачу бумаг связанных с довольствием, мы сидели на плавучем пирсе и смотрели на закатное солнце. Первым как всегда открыл рот Викерс. — Шеф. Винишко у тебя конечно высший класс. Да и посидеть после перехода очень даже приятственно. Но может уже расскажешь в чём дело? — А ты Рен? Тоже интересно. — Да, сэр. Но не мне говорить вам что делать. — Мда. Знаете ребята. Вы двое настолько противоположны друг другу, что я до сих пор удивляюсь как вы смогли подружиться. Вы как Хаос и Порядок прямо. — Эмм. Шеф, ты в порядке? — Да, командир. Вас обычно тянет на философию, когда вас что-то смущает. — Ахахах! А вы неплохо меня изучили… Ладно. Слушайте. Я опущу то, что происходило со мной за то время, что я был здесь и перейду непосредственно к вам. А точнее к нам, ведь это касается всех нас. Разведка донесла, что время одиночных налётов закончилось. Через две недели силы враждебных драконов должны начать наступление. Оно будет направлено на западное побережье материка. И удар этот будет страшен. — Прошу прощения, командир. Но мы же легион Боско. У нас нет границ с западным морем. — Так то оно так, но при этом мы единственный легион, что находится достаточно близко к месту атаки и не прикрывает побережье. Но дело в другом. Между Ишгаром и Арракиташем лежит архипелаг Караколь. И именно его скоро пошлют оборонять наш легион. — А нахера? — Затем, что этот остров будет отличной перевалочной базой для драконов летящих через океан. И что лучше — оборонять побережье от вымотанных боем и перелётом или от выспавшихся и перекусивших жителями островов драконов? — Мда. Ну мне то понятна логика. А тебе, Рен? — Аналогично. Но это же смертный приговор для легиона. — И да, и нет. Через неделю начнётся передислокация войск и возведение укреплений. В том числе и магических. А так же маги начнут строить монументы и свозить висельников. Взятие острова дорого обойдётся драконам. — Но оно всё равно неизбежно. — Да. Вот только у нас будет шанс спастись. Но только если мы сможем оправдать возложенные на нас ожидания. В таком случае мы получим не только автономность от легиона, но и способ убраться оттуда. — Звучит шикарно! И что же надо сделать? — За неделю надо научить бойцов летать…***
Вся следующая неделя превратилась в натуральный ад, выжимавший без остатка силы изо всех. С самого рассвета начиналась тренировка, что заканчивалась только в предзакатные часы. За весь день были только перерывы на прием пищи, что проходили в аккомпанементе читаемых тактических наставлений прыгунам. В первые день нас учили прыгать с куском ткани, под названием парашют. И первый прыжок был по настоящему незабываемым — вот ты стоишь на земле, а затем лёгкий толчок и ты проваливаешься в проём портала, растянутый на земле. Секунда невесомости и ты начинаешь всё быстрее лететь навстречу земле. А вокруг ревёт бешенным зверем воздух. От страха тело буквально деревенеет. А потом рука, подконтрольная магии командира, дергает кольцо и над головой раскрывается купол. И страх сменяется эйфорией и восхищением. Восхищением от полёта, от раскинувшихся вокруг пейзажей, от ленты реки, разрезающей поля под собой. А потом земля бьёт по ногам своего блудного сына. Первый же прыжок стоил нам почти двадцати раненых, что ломали ноги и руки при приземлении. Все эти несчастные были в центурии Вика, ведь среди них не было даже самых слабых магов с аурой. Но командир вернул их строй ещё до того, как партия прошедших на второй прыжок приземлилась. А вот тот десяток, что едва не умер от страха во время прыжка, был отправлен в доки, на помощь инженерам. Как сказал командир — они не станут крылатой пехотой, но это не делает их плохими бойцами. Просто они останутся на транспорте как стрелки. И сейчас они будут учиться именно этому. Весь день слился в череду прыжков и укладок парашюта. Бойцы поддерживались в тонусе только на силе Призрака, что подлечивал их и накачивал энергией перед каждым прыжком. Постепенно эйфория от полёта стала привычной и более не забивала сознание. Потом приземления стали получаться проще и удобнее. Да и полёт на парашюте стал куда подконтрольнее. Но усталость всё же взяла свое и едва не привела к трагедии. Один из бойцов совершил ошибку и его парашют не раскрылся. Увидевший это командир открыл ещё один портал и нырнул в него, оказываясь в десятке метров от падающего. Короткий удар щупальцем, что подобно хлысту обернулось вокруг талии бойца, и за спиной Призрака раскрываются огромные кожистые крылья, подобные драконьим. Только в десятке метров над землёй падение перешло в неловкий полёт. В таком же темпе прошла и вся неделя. Постепенно пошло разделение по уровню владения новой дисциплиной. Обычные бойцы учились прыжкам на парашютах, что по прошествии пары дней сменились с купольных на крыльевые, что позволяло относительно неплохо управлять полётом. Те же бойцы, что хорошо освоили и такой вид прыжков получали небольшую модификацию вестибулярного аппарата и новый вид оборудования — костюм крыло. Это был не просто кусок ткани в сумке, но простенький артефакт, создающий перепонки между конечностями, что превращали падение в самый настоящий полёт. Но и это не было пределом. Десяток самых лучших. Тех, кто освоил все виды прыжков. В него вошли мы с Викерсом и трое деканов. И ещё пятеро рядовых. Нам выдали уже не просто артефактную поделку, но настоящий артефакт — крылья. Они прятались в ранце, крепящемся на спине брони, и позволяли творить невероятные вещи. А их края были самыми настоящими лезвиями, что позволяли разрезать легионерский доспех при полёте на полной скорости. И теперь мы осваивали их, чтобы завтра показать всё возможное. Чтобы получить шанс на выживание в надвигающейся мясорубке. И самое главное — чтобы оправдать ожидания командира.