Впервые за всю свою жизнь я испытывала такой тотальный стыд. Кажется, даже в школе, когда я опрокинула клубничный смузи на белую блузку госпожи Ли, у которой, к слову, на эту ягоду вообще аллергия, мне было не так совестно, как сейчас.
Сидя на пассажирском сидении по правую руку от брюнета, мне хотелось провалиться сквозь землю, в прямом смысле слова. Алкоголь из меня вышел мгновенно, еще в тогда, когда чужие ладони впервые коснулись моей кожи. Сейчас чувства такие, словно я стала жертвой изнасилования — хочется расплакаться и скорее принять душ, сильнее натирая те участки мочалкой, в попытках очиститься.
Прощаюсь с Даëн, благодаря за вечер, когда машина притормаживает в нужном районе. На эту мою фразу рядом сидящий парень фыркает, переводя взгляд с нас на окно.
— Сегодня можешь не идти на работу, устрою тебе выходной. — я стараюсь улыбнуться, потому что слишком виноватое лицо рыжеволосой приносит дискомфорт.
Я не стану уверять ее в том, что все в порядке, потому что это совсем не так, а начинать нашу дружбу со лжи, нет никакого желания. Она только кивает, смущенно улыбаясь. Просит позвонить, когда буду дома, потому что волнуется.
— До свидания, господин Мин. — она говорит мягко, смущенно опуская глаза. Видимо, действительно, понравился. Чувствую себя какой-то лишней что ли, даже неуютно становится. Брюнет на ее слова только кивает, заводя мотор.
Грубый
Первое, что всплывает в голове, потому что от этого действия Юнги, рыжеволосая неуклюже отходит от машины, сжимая накрашенные губы в тонкую полоску, а после направляется к подъезду, где через секунду и скрывается.
Мне на мгновение становится ее жаль, потому что несмотря на свой возраст, она еще словно ребенок и подобные действия в ее сторону, она воспринимает слишком близко к сердцу. Возможно, это все потому, что Даëн еще не причиняли реальной боли, той — от которой выкручивает внутренности.
Выезжаем из спального района молча и от этого ужасно некомфортно. Я прекрасно знаю, как жалко выглядела в клубе и это чувство делает только больнее. Весь этот чертов вечер я старалась забыть о том, кем являюсь на самом деле и о том, что делает со мной любимый человек. Я пыталась быть хотя бы капельку счастливой, а что получила? Все то же неизменное прилагательное, которое, кажется, выбито под моей кожей.
— Знаешь же, что он мог сделать, да? — эту неловкую тишину, которая длится уже минут десять, разрушает хриплый голос парня, который оторвавшись от дороги, смотрит на меня в упор. Лучше бы он этого не делал, потому что разговаривать еще сложнее, чем просто молчать.
— Знаю, — я опускаю глаза на сомкнутые ладони, лежащие на коленях. Одно единственное слово, но далось оно мне уж слишком тяжело. Словно язык приклеили к небу.
— Это радует, — он больше не прожигает меня своими полумесяцами, но все эти его спокойные фразы только настораживают, заставляя напрягаться.
— Извини, что так получилось. Не думала, что Даëн побежит тебя искать, — ковыряю ногтем больной заусенец, закусывая губу.
— Ты вообще не думала, Йонг. — мое имя произнесенное его голосом звучит слишком необычно, даже мурашки чувствуются.
— Извини меня, ладно? Я не знала, что так получится. И мне жаль, что ты пострадал. — виновато опускаю голову, заправляя темную прядь за ухо.
Всю дорогу мне не дают покоя разбитые руки парня, словно специально мельтеша прямо перед глазами. Ловлю себя на мысли о том, что они у него слишком красивые, чтобы иметь такой вид.
— А мне нет. Я рад, что твоя подружка успела попросить о
помощи, до того момента, как тот мудила утащил бы тебя в один из толчков. Рассказать, что бы он там с тобой сделал? — я поднимаю на него глаза, подавляя чувство раздражения.
Голос Мина тихий и я не знаю, как именно у него это получается, но разгон моих эмоций от сожаления и стыда до злости и психов, происходит слишком быстро, именно благодаря брюнету.
— Я благодарна тебе, но не нужно переходить черту. Ты не имеешь права читать мне нотации, — почему-то фразы парня злят, пусть он и прав, но мне не хочется этого признавать.
— Просто постарайся не искать приключений на свой красивый зад. Когда-нибудь, не будет рядом того, кто сможет тебя защитить, — от его слов снова становится совестно.
Стыдно от того, что я просто не умею принимать помощь и заботу от других. Я могу только выставлять колючки, говоря, что все в порядке, в тот момент, когда захлёбываюсь собственной кровью.
Оставшуюся дорогу к моему дому мы едем молча. Волнение о том, что об этом всем может узнать Чонгук появилось только тогда, когда мы заехали на знакомую улицу, освечивая фарами темные дома. Мне от чего-то даже захотелось, чтобы Чон увидел нас вместе. Чтобы сделать больно, наверное.
— Вот здесь, — указываю на нужный дом, а после отстегиваю ремень, когда машина мягко тормозит у ухоженного участка. — Спасибо, — я благодарю, очерчивая взглядом профиль парня.
Черные волосы, выбритые на висках, зачесаны назад, оставляют лоб открытым. На немного кругловатом лице виднеются пара ссадин, которые, видимо, он тоже получил во время потасовки. Появляется необъяснимое желание коснуться его, ощутив теплоту кожи, которая, я уверена, обжигает. Красивые руки, покрытые паутинкой вен, теперь изуродованы свежими ранами.
Они — мое напоминание для совести.
Юнги совсем не такой, как Чонгук. Определенно, другой типаж — он ниже и не такой массивный, но от Мина идет какая-то невероятная энергетика, которая необъяснимо влечет к себе. Я осекаю себя на мысли о том, что как бы не пыталась это игнорировать, но брюнет привлекает, даже, наверное, неосознанно.
Видимо, я слишком сильно зарылась в свои мысли, потому что теперь уже я чувствую на себе чужой взгляд, от которого в легких не хватает кислорода.
Завораживает
— Дыру прожжешь, — он насмехается, но глаза выражают серьезность.
— Я.. Задумалась. — чувствую себя маленькой школьницей, которая впервые разговаривает с парнем.
— О том, как я выгляжу без одежды? — резко поднимаю на парня свой взгляд, ярко ощущая свое смущение. Щеки горят, а во рту сухо. Он насмехается, открыто издеваясь. — Дыши, мне не нужен труп в машине. — мое возмущение растет в геометрической прогрессии от каждой его реплики. Кручу на пальце кольцо, стараясь успокоиться.
— Думаю, мне пора. Еще раз спасибо, — практически покидаю машину, игнорируя чужие насмешки, когда теплые руки мягко сжимают мое запястье.
— Ты в порядке? — от его прежней шутливости не осталось и следа, потому что теперь он смотрит на меня темными глазами, в которых читается серьезность.
Я понимаю о чем именно говорит парень и от этих мыслей по телу разливается что-то теплое. Наверное, именно так ощущается забота и волнение.
Я молча киваю, завороженно смотря в чужие радужки. Парень все также продолжает держать мою руку, непроизвольно поглаживая внутреннюю сторону большим пальцем. Мне непривычна подобная близость с кем-то, кроме Чонгука, хотя и с ним подобного не было.
Муж никогда не касался моей души, а сейчас ощущения именно такие. Мне не хочется вырвать руку, убежав скорее домой, наоборот, как бы ужасно это не звучало, хочется остаться здесь, продолжая чувствовать его прикосновения.
— Иди. Надеюсь, что домой хоть без приключений дойдешь. — улыбается, а после отпускает руку, возвращаясь в прежнее положение. Место, где касались его руки немного покалывает и я сразу обхватываю его своей ладонью, слегка сжимая.
Заводит мотор, включая фары. Разворачивается, а после резко стартует, оставляя следы на асфальте. Его настроение, поведение, манера разговора и езды — все это меняется так быстро, что я не успеваю подстраиваться под его контраст.
Еще некоторое время смотрю в пустоту, а после, когда прохлада утра неприятно холодит кожу, начинаю двигаться в сторону дома, который давит на меня своими стенами.
Во дворе стоит машина мужа, который, видимо, тоже приехал недавно, потому что характерный этому времени мороз, еще не успел покрыть инеем автомобильные стекла. Равномерно стучу тонкими каблуками по плитке, игнорируя частые удары сердца.
Свет в кухонном окне разрезает темноту, больно ударяя по глазам. Я не собираюсь скрываться от шатена, да и делать это было бы глупо, учитывая всю ситуацию.
Напряжение ощущается сразу же, как только я переступаю порог, аккуратно защелкивая двери. Ставлю обувь на подставку из темного железа, переобуваясь в теплые тапочки. Чувствую, прожигающий спину взгляд, когда вешаю пальто на плечики в шкафу.
Видимо, не выдержал. Почему-то в мыслях всплывает тот момент, когда я также ждала мужа всю ночь, пока он развлекался в кровати с ХëСон. Причины нашего отсутствия, конечно, разные, но чувства испытываем одинаковые, я уверена.
Неужели чертова справедливость решила посетить мою жизнь?
Я игнорирую мужа, который хмурится, складывая руки на груди, пристально следя за моими действиями. Беру сумочку, начиная двигаться в сторону лестницы. Достичь своей цели мне не дает грубый голос Чонгука, такой, который мне еще не был знаком.
— Где ты была? — он говорит это с расстановкой, пропитывая яростью слова.
Я на секунду замираю, а потом продолжаю двигаться дальше, стараясь заткнуть свое сердце, которое уже хочет кинуться в объятия своему убийце, вымаливая прощение. Почти достигаю первой ступени, когда меня с силой дергают за руку, припечатывая к стене. И в голове снова сравнение, которое, наверное, даже неуместно.
— Оглохла, Йонг? — от его голоса, слов и действий идут мурашки, не от удовольствия, а от ужаса, почти от такого же, как и в клубе.
— Отпусти, мне больно. — я продолжаю игнорировать его вопросы, потому что обида все еще плещет во мне ядовитым океаном, больно плескаясь по грудине. Он щурит карие глаза, сильнее сжимая нежную кожу.
— Только не говори, что ты с ним спишь. — он усмехается, плюя прямо в душу. Из всех болей, что причинял мне Чонгук — эта была самая сильная. Если оценивать по десятибалльной шкале, я всегда ставила ему девятку, даже в те моменты, когда чувствовала десять.
— Иди нахер, — я смаргиваю наступившие слезы, стараясь вырваться из мертвой хватки парня.
Толку нет, я только сама причиняю себе боль. Ничего нового, в принципе. Чувствую себя маленькой мошкой в лапах большого зверя, которого я только веселю своими жалкими попытками освободиться.
— Отпусти меня. Отпусти, Чонгук! — почти плачу, не от физической боли, а от душевной. Она такая катастрофическая, что разрывает внутренности. — Какой же ты урод, Чонгук. Ненавижу тебя! — он молчит, а я кричу, выталкивая свою боль через голосовые связки.
— Ответь на вопрос, Йонг! — он встряхивает за плечи, прижимая тело к холодной стене. — Скажи, что ты этого не делала, пожалуйста. — он шепчет, сжимая в ладонях мое заплаканное лицо. Я хочу исчезнуть, раствориться, да что угодно, только бы не рядом с ним.
— Какая тебе разница, если ты любишь другую? — новая слеза скатывается по щеке, разбиваясь о чужую кожу. Мой голос хриплый от криков, а соленая влага не прекращаясь выливается из темных глаз.
Взгляд Чонгука темнеет, когда он фокусируется на моей щеке. Прикасается к правой скуле холодными пальцами, очерчивая.
— У тебя синяк, — сильнее надавливает, от чего морщусь. — Это он? — почему-то, муж не оставляет попыток обвинить в чем-то Мина.
— Он помог мне, — убираю чужие руки, выбираясь из чонгуковой хватки. — Я не спала с ним, Чонгук. Мне казалось, что я заслуживаю быть хотя бы немного счастливой, но видимо, все, что мне остается, это сидеть дома и ждать мужа, который продолжает мне изменять, постоянно забивая на мои чувства. — вытираю слезы тыльной стороной ладони, нервно ухмыляясь. — Как ты мог так поступить? Как мог сделать это со мной?! — я кричу, глядя в черные глаза шатена. Ненавижу себя за то, что мысли о любви к нему возникают в голове даже сейчас.
— Тебе надо проспаться, пойдем в спальню, — тянет свои руки ко мне, игнорируя слова.
Я отхожу назад, выставляя ладони вперед, потому что чувствовать его касания сейчас слишком смертельно, а мне, на удивление, хочется жить.
— Просто, не трогай меня. — я заикаюсь, громко всхлипывая. — Ты ничего не знаешь о том, что я чувствую! Никогда не знал. — истерика громко стучит, почти достигая меня. — Ты только и мог, что причинять боль, даже не представляя, что оставляешь после себя в моем сердце. Я умираю каждый раз, когда ты едешь к ней! Почему ты продолжаешь меня убивать?! — падаю на колени, сжимая руки в кулаки. Чужие ладони моментально охватывают мое тело, прижимая к себе.
Я плачу, выплескивая все эмоции, на которые способна, потому что завтра, мне снова придется закрыть их в сейфе.
Чонгук гладит меня по голове, немного сжимая волосы. Аромат его кожи ударяет по рецепторам, от чего я только сильнее плачу, потому что вместо привычной мяты от него несет чем-то сладким, характерным только для одного человека.
Мерзко чувствовать это —
ее запах, на коже
моего Чонгука. Мысли в голове крутятся в бешеном ритме, сменяя одну за другой. Слова из моего рта вылетают не успев пройти фильтрацию мозгом.
— Давай разведемся? — чувствую, как руки на теле рефлекторно сжимаются, но я не чувствую боли.
— Не неси хуйни, Йонг. — злится, напрягая голос.
Я не шучу, просто не ощущаю былого желания терпеть все это дальше, при этом находясь с ним рядом. Как странно быть замужем за человеком, но при этом не иметь на него никакого права.
— Разве это не то, чего ты так хочешь?
— Я хочу, чтобы ты перестала себя вести, как долбаебка и прекратила ошиваться с тем утырком. — отпускает меня, отходя на несколько шагов. Нас разделяет пропасть, а не пара метров.
— Ничего бы не произошло, если бы ты остался дома, Чонгук! Почему ты продолжаешь обвинять меня в том, что сам же и делаешь? — ковыряю заусенец, игнорируя боль.
— Это не я сажал тебя в чужую машину, — хрустит пальцами, противно царапая барабанную перепонку.
— Если бы ты не поехал к своей блядской ХëСон, я бы осталась дома! — я поднимаюсь с затекших колен, опираясь рукой о стену.
В глазах напротив читается злость и, похоже, разочарование. Даже смешно, что этот человек еще смеет это испытывать.
— Но знаешь, пожалуй, тебе придется смириться с тем, что я ошиваюсь рядом с
ним. Это же он занимается моим проектом, — в лице напротив нет удивления, наоборот, усмешка, которая только подтверждает правоту моих последних слов. Секунда и я снова прижата к стене, больно ударившись затылком.
— Не надо меня бесить. Я разорву его на части, если он хоть пальцем тебя тронет, ясно? — муж шепчет прямо в губы, заставляя дрожать от своих действий. — Отвечай, Йонг. — я упорно молчу, смакуя эти чувства Чонгука.
— От тебя несет твоей шлюхой, прими душ. — резко отталкиваю шатена, игнорируя приятные покалывания внизу живота от его манипуляции.
Поднимаюсь по лестнице, быстро перебирая ногами, оставляя парня внизу. Наверное, адреналин от сегодняшнего дня только сейчас выходит наружу, потому что другого объяснения моим смелым действиями я не нахожу. Слышу глухой удар кулака об стену, когда прохлада дверной ручки касается ладони. Маты, а после громкий шум разносится по всему дому.
Боль чувствовать очень неприятно, верно?
***
Практически весь следующий день я провожу в кровати. Уснула я не сразу, потому что пульсирующая боль в районе запястья не давала покоя. Слишком много синяков на моем теле за последнее время.
Чонгука с момента нашего разговора я больше не видела, только слышала его утренние сборы на работу, которые он старался проводить тихо. Я чувствую полное опустошение в душе и сердце, после этого скандала с мужем. Наверное, за все время нашего брака, он никогда не делал так больно, как вчера. Но даже несмотря на это, сердце требует Чона рядом, ноет и скулит, тоскуя по шатену.
После принятия душа еще утром, я обнаружила, что посеяла телефон в дурацком клубе, когда уже собиралась звонить Даëн. Мне было не так жалко сам смартфон, как его содержимое. Пусть для меня фотографии и видео, не играют большой роли, но все-таки некоторые мне хотелось бы сохранить в своей памяти надолго, периодически возобновляя.
Только ближе к вечеру я смогла покинуть постель, спустившись на кухню. Желудок предательски урчал требуя еды. Обычно я всегда «за» полезную пищу, но, кажется, мой мир особо не изменится, если сегодня побалую себя чем-то вредным. Не все же время травиться одной ядовитой любовью.
Уплетаю горячую лапшу, громко причмокивая. От удовольствия вкуса хочется мурчать, как кошка, блаженно прикрывая глаза. Пока ем, периодически посматриваю включенный телевизор, который я оставила играть на фоне.
После ужина убираю посуду, расставляя все на свои места. В мусорном ведре обнаруживаю осколки стекла, которые, остались после психов Чона.
Стрелка на часах показывает семнадцать пятьдесят три, когда во двор въезжает машина мужа, а через пару минут, сам парень стоит передо мной, сжимая кулаки в кармане черного бомбера. Видимо, внизу не оказалось чистых вещей и он ездил на работу в этом. Наверное, его отец был в бешенстве.
То хмурится, закусывая губы, то поднимает брови, расправляя складки на лбу. Я знаю это его поведение, Чонгук обдумывает, как лучше произнести свою речь. Дается это ему очень тяжело и первой не выдерживаю я.
— Что происходит? — упираюсь бедром о кухонную тумбу, складывая руки на груди. От моего голоса парень еле заметно вздрагивает, щурясь.
— Может сама объяснишь? — достает свой телефон из кармана брюк, разблокируя. Мои глаза расширяются с каждой буквой и я невольно сжимаю пальцами кольцо, напрягаясь.
Ее глаза всегда такие грустные, когда она возвращается домой?
Юнги
Почему-то взор цепляется только за одно сообщение из всего диалога, размывая остальные фразы водой. Приятная теплота разносится по всему телу липкой нугой, когда я вспоминаю касания Юнги и его темные глаза, в которых виднеется свое отражение.
— Какого хрена я должен получать сообщения от том, что телефон
моей жены находится в машине этого уебка?
