Не нужна

Размытые огни ночного города неприятно били по глазам, заставляя хмуриться. Мы ехали уже около пятнадцати минут, полностью игнорируя светофоры и встречные машины. Чонгук гнал слишком сильно, наплевав на то, что погода оставляет желать лучшего, спуская ливень на землю. Я чувствовала напряжение, то самое, от которого хочется сбежать, спрятавшись где-нибудь под землей. Разговор у нас не заладился еще с самого начала, поэтому на его последний вопрос я смогла только невнятно пробубнеть о том, что, кажется, забыла телефон в тачке Мина, когда он подвозил меня утром. Муж не кричал, просто прожигал меня своими глазами, сжимая в руках телефон с такой силой, что кажется, на дисплее пошла трещина. После недолгого молчания, он зло рыкнул «собирайся» и вышел из дома, громко хлопнув дверью. Куда именно мы направляемся в такое время он не сообщил, а спросить я не рискнула, да и нужно быть совсем дурой, чтобы этого не понять. Я не знала, где жил Юнги, даже примерного района, но когда навигатор оповестил о том, что до назначенного места осталось пятьсот метров, я осмотрелась. Яркие вывески пестрили своей роскошью, зазывая в свои стены. Это была местность, где располагалась сеть нескольких крупных отелей, которым были даны пять звезд, чем, несомненно, гордились их владельцы. Опустим тот момент, что, наверняка, практически все эти заслуги куплены. Сказать о том, что я была удивлена — ничего не сказать. Диалект Мина был не местный, но я почему-то все равно была уверена в том, что недвижимость в Сеуле он точно имеет. Чонгук паркует машину напротив одной из гостиниц, игнорируя вежливость здешнего работника, который предлагал это сделать за него, счев нас за постояльцев. — Можешь не вести себя так? Он просто делает свою работу, — смотрю на парня в фирменной одежде, который переминается с ноги на ногу, стирая капли дождя с лица. Чувство жалости скребет сердце, отдавая ноющей болью. — Никто не виноват в том, что он неудачник. — слова мужа неприятным осадком оседают внутри. Я останавливаюсь на полпути, пряча руки в карманы пальто. Порой, его эгоизм и бессовестность, к которым я привыкла, поражают с новой силой. Раздражает, что люди, которые имели все с детства, так ужасны по отношению к людям рабочего класса. Я и сама отношусь к разряду «все имею с детства», но к людям отношусь одинаково, вне зависимости от статуса. — Что? — Ничего, просто не устаю удивляться тому, какой ты мудак. — смотрит на меня прямо, игнорируя влагу, льющуюся сверху. Каштановые волосы парня намокли, прилипая ко лбу сосульками. Хочется прикоснуться к ним, растрепав еще больше, чтобы ощутить запах шампуня на своей ладони после. Прохожу мимо опешившего парня, скрываясь под куполом прозрачной крыши. Чувствую, как сжимается больное запястье в мертвой хватке, от чего шиплю, сдерживая маты. — А я до сих пор в шоке от твоего великодушия, которое нахер никому не сдалось. И перестань уже быть такой бесстрашной, Йонг, особенно сейчас. — отпускает также резко, как и схватил. Заходит в здание первым, придерживая стеклянные двери ладонью. Внутри тепло и пахнет чем-то приятным, возможно, свежими цветами, которые я так люблю. Фойе отеля не пестрит разноцветными красками, доставляя комфорт глазам. В здании присутствуют приглушенные оттенки желто-серого и стиль минимализма, который я сразу сопоставляю с Юнги, подчеркивая то, как идеально вписывается брюнет в эту картину. На ресепшене улыбчивые администраторы сразу же предлагают свободные номера, а узнав цель нашего визита немного мешкаются, не желая выполнять просьбу мужа о цифре номера, в котором расположился Юнги. — Хорошо, а если так? — он достает бумажник, отсчитывая несколько купюр, а после с грохотом припечатывает их к стойке. В голосе мужа слышится сталь от которой идут мурашки. Неприятно. Администратор незаметно забирает заветные бумажки, набирая что-то в компьютере. — Господин Мин находится в номере четыреста тринадцать, — быстро тараторит, кланяясь. — Скажи «спасибо», что я тебя не отпиздил. Идем, — хватает меня, все это время стоящую за его спиной, направляясь к лифту. Нажимает на железную кнопку несколько раз, наверное, в надежде на то, что так кабинка спустится к нам быстрее. — Он бы мог вернуть телефон на работе. — нарушаю тишину в момент, когда мы преодолеваем пролеты этажей. — Нихуя подобного, Йонг. Он вернет его прямо сейчас, — хмурится, сжимая кулаки. Злится и бесится, только неизвестно почему. Вряд ли наличие моего айфона в чужом транспорте его так расстроило. — Как твой телефон вообще оказался у него? Чем ты таким занималась в его машине, что он выпал? — Чон делает больно, даже неосознанно, наверное, но мне от этого не легче. Рана только сильнее кровоточит, а от его действий только больнее жжет, словно облили кислотой. Игнорирую все вопросы парня, вылетая из душной кабинки лифта, в которой слишком четко пахнет чужим одеколоном, а это кружит голову. — Я все еще не слышу ответа, — он настигает меня словно лавина, безжалостно засыпая толстой корой льда. Тяжело дыша, пытаюсь прийти в себя. Почему-то злость, которую я испытываю к Чону, тает моментально, следует только шатену прикоснуться. — Ты его не слышишь, потому что я уже отвечала. Не думала, что в таком возрасте у тебя появятся проблемы с памятью, — хмыкаю, заметно издеваясь. Торжествовать и брызгать ядным сарказмом мне пришлось недолго, потому что в ту же секунду я вновь оказываюсь прижатой к чертовой стенке, очерчивая позвоночником все ее изъяны. — Наверное, эти проблемы у тебя, раз ты забываешь с кем разговариваешь. — немного сдавливает волосы на затылке, удерживая в горячих ладонях тонкое запястье. — Мне не нравится вся эта история, Йонг. И то, что ты лазишь с этим гондоном — от этого, знаешь ли, я тоже не в восторге. — хочу уже произнести свою колкую реплику, напомнив мужу о том, что мне тоже много чего не нравится, только вот на мои желания всем плевать, как знакомый голос привлекает наше внимание. — Надо же, вся семейка Чон в сборе. Чем обязан? Или вы двое не ко мне и это ваш фетиш зажиматься возле чужих номеров? — парень открыто стебеться, засовывая руки в карманы серых спортивных штанов. После слов брюнета, муж отходит от меня, останавливаясь напротив Мина. Почему-то реплика брюнета вызвала краску на лице, которая для меня, вечно бледной, совсем не характерна. Тру саднящее запястье в попытках избавиться от боли. — Где ее телефон? — парень смотрит в упор, повторяя за действием Мина. Неуютно от этой всей ситуации и вывод о том, что посещение Юнги было не лучшим решением, вновь посещает голову. — В комнате, — слишком спокойно, от чего у мужа скрипят зубы. Голос брюнета разливается нугой, приятно лаская слух. И, видимо, только мой, потому что Чонгук от этого только сильнее бесится, закусывая губу. — Тогда принеси его, — из последних сил, потому что я слышу, как лопается терпение Чонгука. — Тебе нужен телефон? — Юнги переводит взгляд с Чона на меня, игнорируя реплику последнего. От такого действия я вздрагиваю, не в силах ответить. Все, что у меня получается, только пару раз кивнуть в знак согласия, заправляя прядь волос за ухо. — Тогда почему за тебя просит он? — все тем же тоном, все также приятно. — Потому что я ее муж блядь! Неси гребаный телефон, Мин. — Чонгук легонько толкает брюнета, от чего я непроизвольно дергаюсь вперед. Только вот кого я хочу защитить? — Веди себя не как хуйло, Чонгук. Хотя бы при ней, — он кивает в мою сторону, сбрасывая ладони мужа. Уходит вглубь номера, задержавшись в нем на несколько секунд, а после возвращается, держа в руках заветный смартфон. — Держи, — игнорирует Чона, передавая гаджет в мои руки. — Спасибо, — виновато улыбаюсь, потому что за всю эту выходку Чонгука стыдно. Ужасно, до кончиков пальцев и красноты ушей. Все происходит слишком быстро, но я это вижу будто в замедленной съемке. Мгновение, и Чонгук подлетает к Юнги, сжимая в руках края черной футболки. Мгновение, и кулак мужа болезненно соприкасается с лицом Мина. Мгновение, и алая жидкость окрашивает бледную кожу. — Чонгук! — я хватаю мужа за плечи, в попытках оттянуть его. Только все мои действия ничего не значат и он продолжает наносить удары усмехающемуся брюнету. — Пожалуйста, Чонгук! — на грани истерики, но стараюсь держаться. Парень отталкивает Мина, тяжело дыша. — Не трогай ее больше. — плюет этими словами, отходя назад. Мне хочется плакать, потому что вид побитого Юнги делает больно. Лицо брюнета вновь трогает усмешка, которая дается тяжело из-за разбитой губы. Он упирается спиной о стену, ища в ней поддержку, потому что ноги подгибаются от силы ударов Чонгука. — Поехали, — он касается моего предплечья, привлекая внимание. Я дергаюсь, переводя взгляд с брюнета на Чона, хмурясь. Все его прикосновения противны и доставляют боль, которую не хочется чувствовать. — Я не поеду с тобой. — отступаю назад, глядя на мужа стеклянными глазами, полными слез. По-настоящему пугающе. — Не неси херни, ладно? — злится, наступая. Только мне не хочется играть в кошки-мышки, потому что я заранее проиграла. Еще тогда, когда отдала свое сердце на растерзание Чону. — Ты ужасный, — смотрю прямо в любимые глаза, которые пугают своим оттенком. Мне страшно, так сильно, что я ощущаю дрожь от соприкосновения с ним. Все это время молчаливый брюнет фыркает, закатывая глаза, а после все также молча открывает дверь номера, громко хлопая. Дергаюсь вперед, но сильные руки сжимают мое тело, не давая двигаться. — Что это ты хотела сделать, Йонг? К нему пойти? — заваливает вопросами, сверля взглядом. Попытки выбраться из мертвой хватки заканчиваются провалом и я сдаюсь, бессильно опустив руки. — Ты просто мерзкий, Чонгук! Отпусти! — стучу кулаками по чужой груди, сдерживая крики. Чувство злости и раздражения атакуют душу, рассыпаясь ядом внутри. — Мы едем домой, — секунда, я даже не успеваю вскрикнуть, и он подхватывает меня на руки, легонько ударяя по ляжке, стараясь приструнить. Все мои причитания, крики и просьбы он игнорирует, только изредка поправляет мое тело на своем плече, крепче сжимая. Предпочитает лифту лестницу, от чего, после каждой ступеньки я ударяюсь головой о его крепкую спину. Теперь уже более вежливо прощается с персоналом, выходя из теплого здания. Видимо, весь свой гнев он выплеснул, а я наоборот — получила свою порцию. Снимает машину с сигнализации, открывая дверь пассажирского. Ставит меня на землю, прожигая взглядом, а мне хочется врезать ему со всей силы, что только есть во мне. — Будь паинькой, сядь в машину. — он указывает взглядом на сиденье, придерживая двери. Мне хочется сделать все в точности наоборот, чтобы разозлить Чона точно также, как это сделал парень. Наигранно улыбаюсь, подходя ближе к парню. Звонкая пощечина разрезает тишину улицы, отдавая жгучей болью в руке. Щека напротив краснеет, вырисовывая образ маленькой ладони. Лицо мужа кривит ухмылка, которая пугает, но я старательно ее игнорирую, сжимая руки в кулаки. Не буду врать — стало легче, но не на столько, чтобы вести себя так, как этого хочет шатен. Забираюсь в машину, громко хлопнув дверью. До сих пор трясет от своих же действий, но я не концентрирую на этом внимание, переводя взгляд вперед. Чонгук присоединяется ко мне через несколько минут, видимо, отходя от произошедшего. Пристегивается, заводит машину и выезжает, едва ли не задев того самого парнишку.

***

Расстояние до дома мы предпочли провести в тишине, потому что на нормальный разговор мы не были способны никогда, а для ругани не подходящее место — жить хотели оба. Дождь больше не барабанил по стеклам, давая отдых дворникам. На место него пришел густой туман, закрывающий диапазон видимости. Мысли о Юнги не прекращали появляться в голове, как бы я ни старалась их игнорировать. Попытки отвлечься все равно приводили к нему и я оставила их. Мне было слишком стыдно перед Мином, хотя бы просто за то, что он этого не заслужил. И теперь напоминанием для совести будут не только его разбитые костяшки, но и лицо, которое он, наверное, даже и обрабатывать не стал. Я переживала, да, но всеми силами старалась закрыть на это глаза. Чонгук всю дорогу домой тоже был слишком задумчивым, хотелось бы верить в то, что он ведет переговоры со своей совестью, только вот у него ее нет, поэтому надежда умерла еще до того, как родилась. Заезжаем во двор и я спешу выбраться из авто, потому что компания мужа меня напрягала. Даже страшно становится, ведь раньше я была готова провести с ним каждую лишнюю секунду, ни смотря ни на что. Забегаю в дом, практически спотыкаясь о ступени крыльца, оставляя шатена позади. Разуваюсь, оставляя обувь возле входа, вместо привычной полочки, поднимаясь на второй этаж прямо в пальто. Снимаю в верхнюю одежду, прислушиваясь к действиям внизу. Мне не хочется с ним разговаривать, да даже находится в одной комнате уже подобно пытке, только вот, я почему-то уверена, что это мое действие на парковке Чонгук мне не простит. Ветер за окном бьет сухими ветками, пугая. Не знаю, сколько уже прошло времени с приезда, но учитывая то, что я успела принять душ и разложить чистые вещи по шкафам, стараясь отвлечься, как минимум, часа полтора. Чонгук находился на первом этаже и подниматься, видимо, не собирался. Не знаю, специально ли он это делал, понимая, что меня нужно оставить одну, или же у самого не было должного желания — неважно. Мы избегаем встречи друг с другом и я уверена, это на пользу обоим. Телефон, который стал яблоком раздора, был полностью разряжен, поэтому позалипать в соцсетях у меня не вышло. Ноутбук я оставила в гостиной, по телеку в спальне шли только скучные передачи, а порнуха, которая характерна для этого времени суток, меня не привлекала. Мысли были забиты потасовкой, случившейся пару часов назад, а в особенности Мином, потому что о благополучном состоянии мужа я могла убедиться в любой момент, чего не скажешь о Юнги. Из размышлений выводит грохот с первого этажа, который заставляет хмуриться и сильнее биться уставшее сердце. Кутаюсь в шелковый халат, обуваясь в мягкие тапочки. Аккуратно открываю двери спальни, выглядывая. Звон разбитого стекла и невнятный голос мужа заставляет сглотнуть вязкую слюну, но все же спуститься вниз. Честно говоря, я ожидала увидеть что-то страшное, возможно, горы разбитой, пьяным Чонгуком, посуды, поваленный телевизор или еще что-то, но нет, в гостиной все целое и стояло ровно в тех же самых местах, где и всегда, а это уже не может не радовать. Надеяться на то, что после всего, что произошло за все сегодняшние часы, Чонгук будет трезвым — было бы глупо, но я почему-то всегда привыкла видеть хорошее даже там, где его нет. По крайней мере, старалась так делать. Прохожу на кухню, замечая несколько осколков, разбросанных по полу. На столе стоит недопитый виски в стакане и почти завершенная бутылка. Чонгук сидит прикрыв глаза, опираясь головой о руку. Подхожу ближе к парню, дотрагиваясь дрожащей ладонью до мужа. У меня всегда был страх перед людьми в таком состоянии. Наверное, поведение моей прибухнувшей матери в детстве, дало свои плоды. — Чонгук, — слегка трясу, привлекая внимание. Он резко поднимает голову, глядя своими карими в мои. Смуглые щеки отдают румянцем, а широта зрачков привлекает взор. — Что здесь происходит? — я указываю на разбитую тарелку, убирая руку. — Что, даже касаться меня неприятно? — он поворачивается корпусом, криво ухмыляясь. Видимо, мое поведение его задело. Надо же. Лохматит волосы, зарываясь в них пальцами. От его слов больно сердцу, потому что оно все еще бьется в моменты его вдоха. — Раньше тебя трясло от меня, — он поднимает взгляд, очерчивая им лицо. Я буквально чувствую его глаза на своей коже. — Ты пьяный, — я хмурюсь, отходя назад. Запах алкоголя ударяет в нос, смешиваясь с запахом любимого одеколона. — Иди спать, — я принимаюсь убирать осколки, сметая их метлой. — Ты красивая, — я пропускаю мимо ушей, приятные для сердца слова, также, как это сделал парень, продолжая закидывать посуду в мусорку. — Почему ты хотела пойти к нему? — Чона шатает даже сидя, наверное, вертолеты он ловит приличные. — Ты поступил неправильно, — складываю руки на груди, опираясь бедром о кухонную тумбу. Честно говоря, я сама не могу ответить на этот вопрос что-то внятное, но говорить мужу о том, что сделала это непроизвольно, тоже не хотелось. — Он не заслуживает этого, Чонгук. — Ну да, наверное, я должен был сказать «спасибо» за то, что он не выебал тебя в тачке. — грубые слова режут сильнее ножа. Наверное, это все же была ужасная идея. Подхожу ближе к мужу, глядя в туманные глаза. Мне больно от его фраз и скрывать это тяжело. — Почему не сказал тогда? — цепляюсь взглядом за маленький шрамик на левой щеке, за родинку над губой, находя в этом что-то такое до жути родное, от чего щемит душу. — Считаешь, нужно было? — ухмыляется, заправляя волосы за ухо. Несмотря на тон, делает он это привычно мягко, пуская по телу мурашки. — Мудак, — шепчу, плюясь ядом. Отойти назад мне не дают сильные руки, дергающие за шелковый ремешок, которым был завязан в аккуратный бант на талии. — Заебала себя так вести уже, Йонг. — он хмурится, стискивая в ладонях мягкую ткань цвета пудры. А я от его слов только сильнее злюсь, выставляя колючки. — Мне тоже много чего не нравится, Чонгук. Только знаешь в чем проблема? Тебе плевать, — смотрю не моргая, ощущая, как звенит в ушах напряжение. — А твоя состоит в том, что ты таскаешься по чужим машинам ночью. — больно. Так сильно, что пропадает сознания от болевого шока. — Наверное, если бы ты не был хуйлом, которое изменяет жене, мне бы не пришлось этого делать! — из легких выбило весь воздух, нечем дышать. — То есть, вы все-таки трахались?! — муж повышает голос, загоняя в угол. Неприятное чувство, слишком просто быть легкой добычей. — Больно, правда? — я вижу отвращение в глазах напротив и хочется смеяться. У него нет права испытывать это. — Ты серьезно, Йонг? Так просто дала ему? — он разводит руками, активно дыша. Он молчит, а после ухмыляется, произнося болезненную фразу. — Удивительно, как быстро он смог раздвинуть тебе ноги. — словно душу облили кислотой, добавляя огня. — Пошел ты, — я отталкиваю мужа, обходя барный стул. Слишком противно быть с ним в одной комнате. Шатен настигает меня чересчур быстро, больно припечатывая лицом к стене. — Ты же врешь мне, да? — он шепчет на ухо, опаляя кожу дыханием. Бляшка его ремня больно упирается в поясницу, доставляя дискомфорт. — Не могла ты изменить. — словно убеждает сам себя. Слезы наворачиваются от всех этих фраз мужа. Всхлипываю, стараясь выбраться. Быть в таком положении, конечно, очень интимно, но сейчас мне слишком мерзки его касания. — Скажи мне. — Ненавижу тебя! — чувствую, как чужие ладони касаются открытой кожи бедер, вызывая мурашки, которые я игнорирую, как и приятные покалывания внизу живота. — Пожалуйста, скажи, что он тебя не трогал. — его голос слишком серьезный, даже немного пугающий. — Отпусти меня, Чонгук. Пусти! — я дергаюсь, уварачиваясь от чужих рук, которые вырисовывали неизвестные линии на моей коже. Спустя несколько попыток мне все же удалось вырваться. Непрошенные слезы катятся горячими дорожками по щекам, омывая их. — Ненавижу, ясно? За все, что ты сделал! И себя ненавижу тоже, что так сильно люблю тебя. — в глазах шатена плещется океан эмоций, которые мне больше не хочется отгадывать. Он начинает двигаться в мою сторону, но я отхожу назад, хватая ладонью стакан с золотистой жидкостью. — Даже не думай это сделать, Йонг. — он указывает на бокал, который я крепко сжимаю пальцами. Злость во мне достигла максимальной шкалы. — Так страшно. — улыбаюсь сквозь слезы, а после рука непроизвольно дёргается в направлении мужа. Секунда и содержимое стакана маленькими струйками стекает по мужскому лицу, прячась за воротом белой футболки. Кажется, это тот самый момент, когда я сделала, не успев подумать. Вижу, как меняется лицо мужа, пугая своей гримасой. — Беги, — единственное, что он произнес, вытирая рукой закрытые веки. От такого тона Чона становится, правда, страшно. От резкого старта, я скольжу подошвой по паркету, покидая кухню. Маты и близкие шаги мужа, лестница на второй этаж и, кажется, вот она — спасительная дверь спальни, где я могу от него скрыться, но чертова госпожа Удача сказала мне «пока», когда теплота чужих рук отчетливо стала ощущаться на теле. — Попалась, — запах виски ударяет в нос, заставляя хмуриться. Мне все еще неприятны касания Чонгука, хоть я и выплеснула немного злости. — Ты слишком много себе позволяешь, не думаешь? — я брыкаюсь, сегодня меня слишком часто хватали и зажимали. Раздражает. — Ты тоже. Прекрати меня так хватать. — Не нравится, детка? Мне тоже не по кайфу от тебя по морде получать. — держит руки, сильнее прижимая к деревянной поверхности. — Не веди себя, как мудак и этого не будет. — парирую, не оставляя попыток выбраться. — Не лазь с кем попало и этого не будет, — повторяет мою же фразу, издеваясь. Я хочу уже напомнить мужу о его же поведении, о том, как ведет себя он и просит меня быть примерной может кто угодно, только не он, как вдруг тон его меняется на более низкий, привлекая. — У тебя получилось меня выбесить, можешь собой гордиться. — шепчет где-то в районе шеи, отпуская руки. Я словно завороженная продолжаю стоять, не меняя положения. Чувствую легкие касания Чонгука от которых идут мурашки и вздрагиваю, когда чужая ладонь касается внутренней стороны бедра. Словно перекрыли кислород, потому что все, что у меня выходит, это легкий выдох, переходящий в стон. Муж скользит рукой вверх, аккуратно очерчивая мягкую кожу. От его действий хочется мурчать, словно кошке, закрыв от удовольствия глаза. И, как бы это не звучало, все это омерзение уходит на второй план, когда рядом такой Чонгук. Слишком непривычный, слишком чужой. Только мысль о том, что он такой же с ХëСон делает больно. Наверняка, шатен так же гладит ее ноги, переплетая пальцы. Так же целует шею, спускаясь вниз. Так же шепчет пошлости на ухо, которые только дразнят. И его эта чертова фраза: — Хочу тебя. Тоже не только моя и у нее, наверняка, также сносит крышу. Открывает дверь, ведущую в спальню, придерживая меня за талию. От действий парня я потеряла контроль, ноги словно набили ватой, как, в принципе, и голову. Укладывает меня на постель, снимая шелковый халат. Я томно дышу, когда теплые пальцы касаются промежности, играя. Надавливает на клитор, массируя, а после целует за ухом, сильнее расслабляя. До хруста пальцев приятно чувствовать его рядом и я сейчас не о физической близости. Ощущение его тепла прямо рядом с душой приносит удовольствие, которое ни с чем не сравнится. Зарывается пальцами в длинные волосы, слегка оттягивая их у корней. Всегда любила, когда он так делал — мой личный фетиш. Целует, сминая губы поочередно, а после позволяет мне снять с него, мокрую от алкоголя, футболку, отбрасывая ее куда-то в сторону. Очерчиваю руками рельефный пресс, спускаясь вниз. Расстегиваю ремень под пристальным взглядом, а после чувствую, как мягко ложится чужая ладонь на щеку, поглаживая. Расстегиваю пуговицу чонгуковых джинс, расправляясь с молнией. Касаюсь выпирающей плоти через тонкую ткань боксеров, поглаживая. Мне нравится видеть Чона таким — закатывающим глаза от кайфа, который ему доставляю я. — Иди сюда, — в секунду всплывает дублированная фраза чужим голосом, от которого я вздрагиваю. Совсем не то время, чтобы ловить флешбеки с Мином. Возвращают в реальность меня руки мужа, которые избавляют от легкой ночнушки, целуя в плечи. Спускается вниз, массируя грудь, целует ложбинку, оставляя мокрые засосы. Проводит рукой вниз, ухмыляясь. — Такая влажная, — снова припадает к губам, легонько покусывая. Я в буквальном смысле теряю сознание, когда Чонгук натягивает презерватив на член, проводя по нему руками. — Скажи, что у тебя с ним ничего нет. — я бьюсь в конвульсиях от удовольствия, но просьба мужа все-таки приводит меня в себя. Не знаю, что именно связано с этим нездоровым интересом Чона — то ли ревность, то ли просто чувство собственности, не знаю, главное то, что я должна сказать ему чертову правду, потому что я не предатель. Сжимаю ладонями чужое лицо, глядя прямо в глаза. В комнате почти полная темнота, если не считать одного торшера возле тумбочки, но это не мешает разглядеть чужие океаны, прожигающие во мне дыру. Я ничего не говорю, просто молча целую, стараясь показать всю правду через него. И у меня получается, потому что Чонгук сильнее сжимает ляжки, двигая бедрами вперед. Я стону, извиваясь под собственным мужем и пытаюсь игнорировать картинки того, как Чон изменяет мне также. Царапаю ногтями смуглую спину, вызывая рычание парня. Шатен закидывает мои ноги себе на плечи, прося прижаться сильнее. Чувствую, как сильно бьется его сердце и не могу сосчитать удары своего. Резкие толчки, удары тела и стоны, все это растворяется в воздухе, опьяняя. Кончаем почти одновременно, все также сжимая друг друга. Принимаем душ вместе и я не перестаю удивляться нашей идиллией, которой никогда и не было. Чонгук закидывает свою руку на мой живот, когда уже почти засыпает. Я глажу его теплую кожу, радуя сердце. Ненавижу его ровно столько же, сколько и люблю, и это пугает. Практически отправляюсь в царство Морфея, когда вибрация телефона нарушает сон. В глаза бьет яркий свет дисплея и я злюсь на себя, что предпочла оставить стандартную тему на телефоне, вместо темной. Благодаря тебе, я узнал, как выглядят несчастные люди.

Красавчик Мин

Теперь я слышу, как бьется мое сердце.