Не нужна

Ливень, который спустился на вечерний город, барабанил крупными каплями по большому окну в квартире Мина. Погода, кажется, решила подстроиться под мое нынешнее состояние раскола. Возможно, я просто драматизирую, но чувства такие, будто кожу расплавляют горячим металлом, одновременно раздробляя кости. С момента сообщения Чонгука прошло уже около двух часов, а я на него так и не ответила. Ему он и не нужен, видимо, потому что муж больше ничего не писал. Сказать, что мне было больно — ничего не сказать. Даже несмотря на то, что чувство предательства я знаю слишком хорошо и у меня практически выработался на него иммунитет, было неприятно. Ужасное ощущение неловкости было перед Юнги, когда я, все же не сдержавшись, позволила одинокой слезе скатиться по холодной щеке, прячась за воротом черного пальто. Парень не донимал вопросами, вместо этого выполняя молча мою просьбу, за что я бесконечно ему благодарна. Отель в котором жил Юнги находился в противоположной стороне от моего дома, поэтому выехав с парковки цветочного, я была не удивлена, когда парень повернул на главную трассу. Но ожидания оказаться в том самом месте, где мы с Чонгуком были не так давно, разрушились, когда брюнет съехал в сторону, заезжая в обычный спальный район, вместо той самой гостиницы, которая была практически в центре Сеула. Это место не подходило Юнги по статусу, но я не задавала лишних вопросов, уважая его личное пространство также, как и он мое. — Я редко приезжаю сюда, — будто читая мысли произнес парень. Я на его реплику только молча кивнула, оглядывая освещённые уличным фонарем окрестности. Паркует авто, отстегивая ремень безопасности, а после говорит держаться рядом с ним, потому что райончик не из самых безопасных. Блокирует машину, сразу же пряча руки от колючего ветра в карманы пальто. Несколько стоящих рядом подъездных домов выглядели ухоженно и только небольшие трещины в самой постройке выдавали их время. Небольшие клумбы возле входа были усажены цветами, которые уже отправились в зимнюю спячку, наверняка, расстраивая этим жильцов. Мы игнорируем два первых подъезда, заходя в третий. Брюнет вводит привычный пароль, состоящий из четырёх цифр, который я ненароком запоминаю, откладывая его в уголке памяти. Помещение встречает нас теплотой и запахом домашней еды, которая доносится из здешних квартир. Старенький лифт неприятно скрипит, когда мы дожидаемся его приезда, поленившись подняться на седьмой этаж пешком. Атмосфера в этом помещении до чертиков непривычная, но она почему-то завлекает, укутывая в свои теплые объятия. Возможно, в привычных для меня особняках, даже несмотря на хорошее отопление, ты никогда не сможешь ощутить подобное. Все зависит от людей, вот и все. В кабинке лифта душно и немного пахнет сигаретным дымом, который я так не люблю. Видимо, заметив мое недовольное лицо, Юнги легонько улыбается, кашляя в кулак, а после глядя на сменяющиеся цифры этажей. Лифт останавливается с таким же противным звуком, выпуская нас на лестничную клетку. Шагаем по бетонному полу, нарушая царившую здесь тишину. Останавливаемся рядом с дверью на которой серебряными цифрами написано девяносто три и я снова жду, пока парень введет привычный код. Мне до ужаса интересно, что это за место и почему Юнги привез меня именно сюда. Почти все это время мы молчим, лишь изредка перебрасываясь парочкой фраз. Наверное, Мин не хочет напрягать меня разговорами, даже не догадываясь о том, что мне в этой тишине тоже комфортно. Небольшая теплая квартира встречает нас темнотой и писком некоторых электрических приборов. Раззуваемся, вешая верхнюю одежду на крючки у входа. — У меня нет гостевых тапочек, но не волнуйся, сюда приходит домработница несколько раз в месяц, поэтому пол чистый. — он чешет затылок, глядя на меня в упор. Переминаюсь с ноги на ногу, крутя на пальце злополучное кольцо. — Все в порядке, извини, что из-за меня тебе пришлось все бросить. — действительно, неловко. Возможно, у него была запланирована встреча или еще какие-то дела, но сейчас он здесь, рядом со мной и извиняется за такую мелочь. — У меня не было планов на сегодня, Йонг. И тебе не нужно извиняться за то, что приняла мою помощь. — снова прожигает взглядом, а после разворачивается на пятках, следуя вглубь квартиры, оставляя меня одну. — Хочешь выпить? — хриплый голос эхом разносится по двушке, приятно пробиваясь в барабанные перепонки. Невольно для самой себя отвечаю положительно, закусывая щеку изнутри. Непривычно находиться наедине с кем-то, кроме Чонгука. Воспоминания о нём болезненно отзываются в сердце, а непрочитанное оповещение о его смс режет глаз. Желание набрать ему или хотя бы написать короткий ответ, скребет душу, вырывая из неё мелкие куски. Свежие обрывки всплывают в памяти до беспредела вовремя, потому что палец практически коснулся чувствительного сенсора. Вы действительно хотите удалить сообщение? Да! И человека этого из своего сердца тоже. Сообщение удалено. Забрасываю телефон на дно сумки, оставляя её безвольно висеть поверх пальто. Аккуратными шагами прохожу вглубь квартиры, следом за Юнги, осматривая проходящие комнаты. Небольшая гостиная совмещена со светлой кухней, на которой сейчас орудовал Мин. Приятный запах еды разносился по всему периметру, дразня рецепторы. Я не ела почти весь день, но даже несмотря на это, большого желания в еде не было. Отодвигаю стоящий вблизи стул, усаживаясь. Щеки неприятно щипят от ранних слез и я тру их ладонями, в попытках избавиться от этого чувства. Непроизвольно хватаюсь взглядом за фигуру парня, наблюдая. Слишком непривычное чувство, когда о тебе заботятся. От мужа я привыкла получать только боль и редкие ласки, которые приходится делить с другой. — Из съедобного здесь был только рамен и прошлогодний кимчи. Зато выпивки, как в алкомаркете, — спустя пару минут передо мной на столе небольшое количество еды, которая одурманивает своим ароматом. Брюнет садится напротив, закидывая в рот кусочек зелёного перца. — Тебя развезет, если ты не поешь. Не будь маленькой, я не собираюсь держать тебе волосы над унитазом. — накручивает лапшу на палочки, пару раз обдавая своим дыханием, а после засовывает в рот, довольно плямкая. Юнги больше не заставляет и не уговаривает, просто укоризненно бросает мимолетные взгляды, которые сжимают сердце. Спустя пару минут таких зрительных мук, я все же сдаюсь. Хватаю небольшое количество рамена, поднося его ко рту. Запах активизирует центр голода и я поспешно отправляю еду в рот, стараясь не обжечься. От моих действий лицо парня напротив озарила довольная улыбка, которую он спрятал за очередной порцией. Невероятно, но я никогда раньше не ела такой вкусный рамен. Я заказывала его в разных кафе и ресторанах со всякими добавками, готовила его дома сама, но почему-то именно этот так запал в душу и полюбился желудку. Возможно, Юнги просто хорошо готовит, поэтому даже такое пустяковое блюдо у него получилось на сто из десяти. Либо же я просто была до ужаса голодной и игнорировала это из-за нервов. — Я хотел поблагодарить тебя, — нарушает продолжительную тишину между нами, прожигая взглядом. Поднимаю непонимающие глаза на парня, пережевывая остатки лапши. От моего вида брюнет улыбается, подавая салфетки. Вытираю испачканное место, сжимая, горящие от специй, губы. — За то, что убедила Чона подписать контракт. — Меня не за что благодарить. Твоё предложение, действительно, было подходящим, не знаю, почему он начал себя так вести. — я сжимаю руками салфетку, отрывая от неё кусочки. — Он ревнует, Йонг. Поэтому и ведёт себя, как придурок, — от этих слов хочется рассмеяться, причем, так громко, чтобы заглушить собственный плач. Я снова зарываюсь в воспоминания, возвращаясь ещё в далекое детство, когда мы с Чонгуком были детьми. На тот момент все казалось таким легким и простым, мы даже представить не могли, что именно нас ждет дальше. Тогда, я еще не могла даже предположить, сколько боли мне принесет этот смуглявый черноволосый мальчишка с большими карими глазами. В реальность возвращаюсь только тогда, когда перед глазами появляется бокал с красным содержимым и руки, которые аккуратно ставят его на стол. На автомате хватаю чужую ладонь, проводя подушечками пальцев по еле заметным ранкам. — Почти прошли, — я шепчу, наверное, боясь спугнуть саму себя. Ладони у Юнги большие и теплые, покрытые паутинкой вен. Провожу по ним пальцами, еле касаясь. — Заживает, как на собаке. — грубая реплика, которая мне совсем не нравится. — Не хмурься, Йонг. Все в порядке, — правой рукой заправляет мой черный локон за ухо, вызывая мурашки. — Прости меня, — я смотрю прямо в чужие глаза, боясь потеряться в их бездне. Так страшно, что его радужки завлекают, даруя такой нужный покой. — Не извиняйся за то, что ты любишь мудака. Чонгук всегда был таким, просто, видимо, ты этого не замечаешь. — он отходит назад, возвращаясь на свой стул. Кожа на месте его прикосновения печет, словно, образовывается ожог. Мин берёт в руки свой стакан, в котором плескается янтарная жидкость и подносит его к губам, делая несколько мелких глотков. — Вы давно знакомы? — я задаю до боли интересующий вопрос, который волнует меня еще с самой первой встречи. О всех друзьях и знакомых Чонгука я знала, со многими была знакома, потому что все они, в основном, были из нашего общего круга. Только вот имя Мин Юнги я слышала в первые. — Странно, что он тебе не рассказал. — хмыкает, ударяя сосудом по стеклянной поверхности стола. — Мы учились на одном факультете, только я на два курса старше, а познакомились уже на одной из стажировок, которую так рвался пройти твой Чонгук. — смотрит в тёмное окно, хватаясь взглядом за дождевую каплю. — Чонгук мне не говорил. — слишком незнакомым мне был человек, которого я так рьяно считала родным. Ком образуется в горле и я поспешно стараюсь его протолкнуть, запивая большим глотком красной жидкости. Она обжигает слизистую, отдавая сладко-кислым вкусом на языке. — Я был бюджетником, моя семья не была богатой, поэтому он не считал нужным, наверное. — сжимает в руках стакан, который норовит лопнуть под чужими руками. Да, наверное, поведение такого Чонгука я узнаю. Он всегда считал обычных людей мусором, который не способен чего-то добиться. Данное мнение не распространялось только на Пак ХëСон. — Вы были друзьями? — я задаю вопросы осторожно, прощупывая почву, потому что доставить боли Юнги, мне хочется в самый последний момент. — Пару раз тусили на каких-то вечеринках, не более. А потом я закончил универ и уехал в Штаты. Вернулся только полгода назад, — чувствую, как начинает закипать кровь от выпитого алкоголя. Мышцы расслабляются, а разум становится совершенно пустым. Снова наступает тишина, которую никто не решается нарушить. Мне тоже хочется поделиться с Мином своими переживаниями, только вот еще остатки трезвых клеток мозга, не дают мне это сделать, прекрасно осознавая, что парню мои проблемы ни к чему, да и, наверняка, побоку. — Давно он спит с этой малолеткой? — барабанные перепонки разрываются от этой фразы, начиная кровоточить. От этих слов я нервничаю, начиная крутить кольцо. — Можешь не говорить, если не хочешь. — парень расслаблен, понемногу потягивает содержимое стакана, каждый раз подливая еще. Мин даже представить себе не может, как сильно он застал меня врасплох этим вопросом. Наша общая ложь с Чонгуком была такая дешевая и явная, лишь только нам одним казалось, что грязное белье, которое мы пытаемся скрыть, не пестрит самыми яркими неоновыми цветами. — Наверное, еще со школы. — эти слова даются слишком тяжело и я сразу их запиваю, осушивая бокал до конца. — Я не знаю, когда именно он лишил её девственности. — просто говорить об этом — уже неприятно. — Не буду спрашивать, почему именно ты терпишь все это. — словно успокаивает, наверное, чувствуя мои эмоции. Откидывается на каретку стула, поднимая взгляд в потолок. Из освещения в комнате горит только подсветка, от чего глаза брюнета кажутся на несколько тонов темнее, а кожа выглядит кристально белой. — Потому что это так очевидно? — выпитый алкоголь убирает неловкость, заменяя её уютом. — Нет, потому что это не моё дело. Я могу судить о ваших отношениях только по тому, что я вижу. — И что ты видишь? — окружающий мир становится немного мутным, а мышцы обретают приятную лёгкость. — Твою любовь и преданность, а с его стороны... Знаешь, это даже симпатией назвать трудно. — от этих слов непроизвольно колит в сердце, но я игнорирую, сжимая в руках ножку бокала. — Правда не всегда приятная, Йонг. — Поверь, я знаю это. — хотя предпочла бы другое. — Давно ты понял? — я возвращаю вгляд с жидкости на Юнги, закусывая губу. — Мне похер на чужую драму, Йонг, но когда я увидел тебя плачущую в тот вечер, почему-то захотелось помочь. — складывает руки в замок, опираясь на них, а после заглядывает прямо в душу. — Почему тебе себя не жаль? — этот вопрос застает врасплох, потому что я не знаю ответа. Слишком много факторов поспособствовали этому, я не могу выбрать главный. — Я люблю его, — слышу, как скрипит мое сердце и я не знаю, мысли о Чонгуке так повлияли или случайное касание с чужой кожей заставило кровавый мешочек встрепенуться. — Почему тогда так дрожишь от меня? — Это не так, — я одергиваю руку, моментально отрицая. Я хмурюсь, все также не отводя взгляда от глаз, в которых теперь пляшут чертики. — Хорошо. — возвращается в прежнее положение, наливая новую порцию спиртного. Удивительно, что парень выпил больше меня, но продолжает оставаться почти трезвым, лишь розоватые щеки выдают градус. — Знаешь, в чем твоя проблема? — я отчетливо слышу эту фразу голосом мужа и от этого бьет дрожь. Я продолжаю молчать, запивая свои чувства вином. — Ты хочешь казаться сильной, но внутри сломлена. Меня бесит, что ты даешь себя разрушать ему. Чонгук — хуйло, которое тебя совсем не заслуживает. Дело даже не в том, что ты мне нравишься, сейчас я говорю тебе просто мнение со стороны. Уверен, ты подобное уже слышала. — я практически его не слышу, потому что в мозге пульсирует только одна фраза: «Ты мне нравишься» И от неё мне словно рвет крышу, разрушая хрупкие мосты, которые я так тщательно строила и оберегала. Сейчас, сидя на чужой кухне в небольшой квартире, я впервые за долгое время чувствую себя счастливой. Правду говорят о том, что женщины глупые, потому что от одних только слов я забыла, как дышать. Внутри такая пустота, что её, кажется, не заполнить. Сердце разрывается на куски от моей такой наглой лжи, крича о противоположном. — Почему ты привез меня сюда? — я стараюсь перевести тему за которую не очень-то и цепляется брюнет, ковыряя остатки какого-то рисунка на посуде. — А ты куда-то хотела? — вопросом на вопрос, слегка улыбаясь. Этот черт заигрывает, делая это очень умело. — Думала, мы поедем в отель. — моя фраза вылетает из уст быстрее, чем я успеваю подумать её значение. Немного неловко становится даже, потому что чужие радужки блестят ярче прежнего. — Если бы я собирался тебя трахнуть, мы бы обязательно поехали туда. — от его слов бросило в жар и затянуло низ живота. Слишком-слишком интимно, от чего я непроизвольно свожу ноги. — А ты не хочешь? — выпитый алкоголь развязывает язык и сейчас фразы, за которые завтра будет ужасно стыдно, не кажутся такими уж неправильными. От моих слов парень напротив улыбается, но игру подхватывает, глядя на меня из-под ресниц. — Хочу, — наблюдает за реакцией, довольно ухмыляясь. — Дыши, я тебя не трону. — и я правда дышу. От слов брюнета идут мурашки, которые я даже не пытаюсь скрыть. Поднимается с места, останавливаясь за моей спиной. Опирается о спинку стула, наклоняясь ближе. От чужого дыхания в районе шеи начинает стучать сердце, быстрее качая кровь. Я сжимаю ткань чёрной юбки, переживая. — Не ври мне больше, поняла? — хриплый шепот на ухо, который будоражит тело. Я сглатываю, заторможенно кивая. Поймана на лжи. — Умница. — слышу, как он начинает улыбаться, а после отходит назад, прихватывая со столика пачку сигарет. Достает одну, подходя к открытой форточке. Пару раз щелкает зажигалкой, поднося пламя к свертку. Делает две глубокие затяжки, выпуская серый дым в маленькую оконную щель. Всегда ненавидела этот запах, даже пару раз ругалась с Чонгуком из-за этого, но сейчас, почему я не испытываю былой неприязни, лишь завороженно глядя на парня. — Будешь? — отрывая взгляд от уже ночной улицы, где погасли фонари, спрашивает парень. Никогда раньше не курила, даже в детстве, когда все ровесники этим баловались, стаскивая папиросы у взрослых. Все бывает в первый раз, поэтому я утвердительно киваю, подходя к парню немного пошатываясь. Протягиваю руку, которую рьяно игнорируют делая очередную затяжку. Сердце замедлило свой ход, а кислород покинул легкие, заполняя их сигаретным дымом, который мы делили на двоих. Большая рука придерживала мой затылок, а сухие губы медленно целовали мои, передавая никотин. Я отчетливо чувствовала этот дурманящий запах и горький вкус, но чужие губы полностью блокировали это, сминая мои. Юнги лениво играл с моим языком, дразня и мучая. В первые секунды жгло горло и легкие, от чего хотелось невыносимо кашлять, а сейчас, когда уже поток сигаретного дыма ослаб, оставляя для нас только предлог, хочется продолжать, забывая обо всех правилах и нормах. Спустя пару мгновений парень отстраняется, мягко прикусывая нижнюю губу. У меня перед глазами звезды, которые так ярко отражаются в глазах брюнета. Он продолжает легонько сжимать мои волосы, нежно касаясь шеи. — Понравилось? — снова хриплым голосом, прямо до дрожи в коленях. Мы оба понимаем о чем именно спрашивает Юнги и мне стыдно признавать, но я улыбнувшись закивала, словно школьница, которую впервые поцеловали. — Больше не трогай эту херню, поняла? — он кивает на сигареты, слегка хмурясь. Я снова соглашаюсь, смотря прямо в глаза. Я забываю обо всем: о боли, которую мне приносит Чонгук, о ненависти к этой ХëСон, обо всем, совершенно бесповоротно, словно, все воспоминания выбили из головы, вешая на их место чистый холст, а рядом разноцветные краски. Мне хочется кричать от осознания того, что я впервые не чувствовала боли только тогда, когда его губы коснулись моих. Я сжимаю пальцами ткань миновской рубашки, закусывая щеку. Парень легонько улыбается, не отводя взгляд. — Спасибо, — благодарю, а он только сильнее прижимает к себе, по-собственнически укладывая подбородок мне на голову и я чувствую, как сильно бьется его сердце. В такт моему